Переписка с князем Александром Павловичем (Аракчеев)

Переписка с князем Александром Павловичем
автор Алексей Андреевич Аракчеев

Опубл.: 1797. Источник: az.lib.ru

ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ АЛЕКСАНДР ПАВЛОВИЧ
И
А. А. АРАКЧЕЕВ ¹.

(Их переписка).

1.

В. к. Александр Павлович — А. Аракчееву.

23-го сентября 1796 г. С.-Петербург.

Алексей Андреевич! Майор Купреянов пишет мне, что мне позволение нужно, касательно отставки капитана Зарембы, подпоручика Палицына и подпоручика Горяинова; но я не вижу, как оно может быть надобно после соизволения его императорского величества. Впрочем, если оно потребно, то без сомнения я позволяю.

Пользуясь сим случаем, прошу вас, Алексей Андреевич, если оное возможно, произвесть из младших унтер-офицеров в унтер-офицеры: Алексея Иванова, Луку Левонтьева и Ивана Жукова, которые все три поведения исправного, чем весьма меня одолжите.

Я не знаю так же, смею ли я напомнить его императорскому величеству о унтер-офицере Крестьяне Бекмане, которого он изволил говорить, что можно будет произвесть в офицеры за его доброе и исправное поведение. Оно бы весьма теперь кстати было, потому, что будет недостаток в одном офицере; а я верно думаю, что он не хуже будет по крайней мере Воронкова. Я бы весьма рад был знать на сие ваше мнение.

Пребываю впрочем вам на век доброжелательным, Александр.

2.

В. к. Александр Павлович — А. Аракчееву.

1-го октября 1796 г. С.-Петербург.

Алексей Андреевич! имел я удовольствие получить письмо ваше, я сожалею весьма, что майор и офицер мой подвергаются наказаниям, особливо в столь легких вещах. Надеюсь, что впредь будут рачительнее. Чувствительно вас благодарю, Алексей Андреевич! за старание, которое вы приложили к моей просьбе; мне отменно сие лестно. Пребываю на век вам доброжелательный Александр.

3.

В. к. Александр Павлович — А. Аракчееву ².

Друг мой Алексей Андреевич! сожалею душевно о твоей болезни и благодарю тебя искренно за письмо. Если у меня будет минута времени, то конечно зайду к тебе.

4.

В. к. Александр Павлович — гр. Аракчееву.

При сем посылаю записку о выборе его императорского величества в бригад-майоры. Сохапскиии, я думаю, и во сне не грезил того.

5.

В. к. Александр Павлович — А. Аракчееву.

Друг мой Алекеей Андреевич! сделай мне одолжение побудь тут, когда будут спускать мои караул, чтобы они чего-нибудь не напутали; а я еду в полк. Извини, что я тебя беспокою. Государь приказал, чтобы полк был перед дворцом в 11-ть часов.

6.

В. к. Александр Павлович — А. Аракчееву.

Я тебе приятную весть скажу. Мне не прежде выступать, как 5-го февраля или 7-го. У меня все готово к 30-му генваря. Гренадерские роты идут всякая при своем баталионе. И так ты остаешься здесь до отъезда в Павловское и все плац-адъютанты так же. Я вне себя от радости: только не говори об этом.

7.

А. Аракчеев — в. к. Александру Павловичу.

2-го марта 1797 г.

Батюшка ваше императорское высочество, простите меня, если я смею обеспокоить вас сим моим письмом. Я в нем больше ничего не имею, как только хочу слышать и знать о вашем дражайшем здоровье, ибо приверженность моя и усердие к вашему императорскому высочеству останется до конца моей жизни.

Доношу вам, что я сего числа погребение графа Чернышева кончил, но только очень поздно окончилось, в 2 ч. по полудни, стреляли очень дурно, а прочее было изрядно, но только грудь моя опять шалит и так я принужден отдыхать в постели, что меня может и задержать. Осмеливаюсь, батюшка ваше высочество, напомнить о Генделиусе и пребываю на веки вашего императорского высочества наиусерднейший верно подданный Алексей Аракчеев.

8.

В. к. Александр Павлович — А. Аракчееву.

4-го марта 1797 г. Павловское.

Друг мой Алексей Андреевич!

Получил вчерась письмо твое, за которое чувствительно благодарю. Только жаль мне видеть, что ты недоволен своею грудью. Желаю искренно, чтобы она поправилась, и прошу тебя, побереги себя ради Бога. Когда тебе совсем свободно будет, то приезжай сюда, мне право скучно без тебя.

У нас разводные ученья всякий день, и надобно справедливость отдать, что для столь короткого времени отменно хороши. Сравнения никакого нет ни с лейб-гренадерами, ни с кекзгольмскими. Они все делают; только видно, что люди замучены. В одном Павловском госпитале 80 человек больных. Ружьем дурно делают; маршируют прекрасно. Федорову дана шпага, Ватковскому лента 1-го класса.

Вот все наши вести.

Сегодня мы были в Царском Селе и нашли караулы в великой неисправности. Офицер арестован и выключен из службы. Он из старых наших: Ландсберг. Прощай, друг мои Алексей Андреевич! я жду тебя с крайним нетерпением я пребываю на весь век

Твой искренний и усердный Александр.

9.

А. Аракчеев — в. к. Александру Павловичу.

7-го марта 1797 г.

Батюшка ваше императорское высочество, отъезжая отсюда сейчас, желаю и прошу Бога, чтоб даровал вам здоровья и чтобы скорее я вас мог увидеть. Вот одно мне желание, которого я больше и на свете не имею. Если я буду столь счастлив, что на дороге где-нибудь получу хотя одно слово, писанное вами, то я от радости и удовольствия, конечно, уже буду здоров во всю дорогу. Впрочем остаюсь на веки наивернейший вам верноподданный Аракчеев.

10.

А. Аракчеев — в. к. Александру Павловичу.

10-го марта 1797 г. Новгород.

Батюшка ваше императорское высочество, если я вам наскучил, то простите великодушно тому, который вас обожает. В Новгород приехали, кажется, хорошо и весело. Вас послан встречать губернатора, Митусов, человек очень добрый, честный, которого конечно ваше высочество будет жаловать своею милостию. Донеся об оном и желая доброго здоровья, остаюсь на веки усердный верноподданный Аракчеев.

11.

А. Аракчеев — в. к. Александру Павловичу.

12-го марта 1797 г. Волочек.

Батюшка ваше императорское высочество, милостивое ваше письмо я получил в Вышнем Волочке, оно меня столь много обрадовало, что я как бы оного ни старался объяснить, но не в состоянии. Теперь уведомлю вас о нашем вояже. Роты ваши гренадерские очень хороши и в Валдае, и государь император был доволен. Но здесь, в Вышнем Волочке, прогневался на капитана, а причина та, что дурно сделали один темп ружьем, а второе, что изволит говорить, для чего в оной роте много больных, а после я вам донесу лично все. Теперь послали меня в Тверь в ночь, и я еду туда, а тут оставил нарочно Аристова, дабы он посмотрел до конца отъезда. Прошу Всевышнего Бога, чтобы вы были здоровы и чтоб скорее я мог вас увидеть, ибо я почитаю вашего высочества более всего на свете и остаюсь ваш верноподданный и усердный Аракчеев.

Вы здесь увидите, ваше императорское высочество, дворянского предводителя г. Храповицкого, человека редких достоинств, который, если будет удостоен разговора вашего высочества, то конечно оправдает мою смелость.

12.

А. Аракчеев — в. к. Александру Павловичу.

10-го апреля 1707 г. Москва.

Принося мою верноподданную благодарность вашему императорскому высочеству за воспоминание обо мне. Оно есть мне первейшее утешение. Но о болезни моей доношу вашему императорскому высочеству, что она меня продержит долго и тем она мне несноснее, что я лишаюсь видеть вашего императорского высочества, но счастлив и тем, что могу называться усердным верноподданным Алексей Аракчеев. Батюшка, у вас много следственных дел; решите и окончите судьбу страждущих.

13.

А. Аракчеев — в. к. Александру Павловичу.

11-го апреля 1797 г. Москва.

Ваше императорское высочество, милость ваша ко мне есть одно мне величайшее лекарство, и я, чтоб видеть и быть у вашего высочества, то бежал бы сию минуту, но как я теперь не имею никакого дела, то и решился полечиться, чтоб избавиться своего кашля, который мне очень досаждает.

Простите мне милостиво, что я вчерась напомнил вашему высочеству о делах и был причиною вчерашнего вашего труда, после сделанных уже дневных трудов, но милостивая вашего высочества душа, конечно, простит меня. [508]

Я счастливее всех на свете, ибо смею называться усердным верноподданным и преданным Алексеем Аракчеевым.

14.

А. Аракчеев — в. к. Александру Павловичу.

11-го апреля 1797 г. Москва.

Ваше императорское высочество. Вам известно, как я предан вашему высочеству, то и осмеливаюсь полученное письмо от г. генерал-адъютанта приложить к вашему высочеству. Я с удовольствием оный вызов принимаю, ибо ваше высочество изволите быть и оное уже для меня велико, хотя я совсем бездельный человек буду.

Письмо, батюшка, Растопчина прикажите возвратить обратно ко мне, а я пребуду на веки усерднейший вам верноподданный Алексей Аракчеев.

15.

А. Аракчеев — в. к. Александру Павловичу.

22-го мая 1797 г. Ковно.

Батюшка, ваше императорское высочество, сколь много приятно мне было получить письмо через князя Николая Васильевича и слышать от него, как вы обо мне изволили отзываться; оное одному Богу будет известно, и я уверен, что Он ниспошлет оное к вам и ваша милость ко мне да будет милостью вечно.

Теперь уведомляю вас, что оставленный вашим высочеством дела по дивизии у меня в Вильне и Ковне мною все обработаны, т. е. у всякого дела написано на особливой бумажке, что писать и теперь отправил в Петербург к Апрелеву, почему, по приезде, батюшка, вашем и можете от него оные спросить.

Ныне же полученные дела я, батюшка, в скорости отделаю и доставлю уже к вашему высочеству прямо. Ах! как бы мне приятно было, чтоб я чаще получал от вас таковые дела, тогда бы я был спокоен и видел бы, что бедный Алексей не забыт и в Литве.

Я все боюсь, батюшка, чтоб Апрелев мог вам угодить, ибо он еще молод, то и нужно его почаще понукать… Ах! если бы я мог летать всякий день в Павловское и делать то, что угодно моему батюшке Александру Павловичу.

Уведомляю вас, что я еще в Ковне, и после вас с ума было сошел, полк ничего не знает, марширует очень дурно и ружьем делает также, словом сказать, все очень дурно. И так я целый день учился с утра до вечера, взяв по 60 человек из роты и составя баталион и теперь похоже на что-нибудь, но только скажу вам откровенно, что шеф Г. добрый человек, но только не военный. А завтра я уже еду в Вильну; не знаю, найду ли что, когда приеду обратно в Ковно.

Если я столько буду счастлив, что угодно будет писать вашему высочеству, то адресовать в Вильну, ибо оттуда уже будет оные ко мне доставлять с нарочными.

Целуя ручку у вашего высочества, остаюсь верный подданный ваш Аракчеев.

16.

В. к. Александр Павлович — А. Аракчееву ³.

Друг мой Алексей Андреевич! Я к тебе не письмо пишу, а целую грамоту, и надеюсь, что ты простишь по дружбе, что я тебя беспокою в недоумении моем и снабдишь меня советом. Я получил бездну дел, из которых те, на которые я не знаю какие делать решения, к тебе посылаю, почитаю лучше спросить хорошего совета, нежели наделать вздору. № 1-й. От Мордвинова, который прописывает, что по неимению аудитора, нельзя послать другого офпцера для приема жалованья. — Я думаю за лучшее предписать ему, чтобы он выбрал из унтер-офицеров способного к сей должности, представил бы об нем ко мне, а покамесь отправил бы его для приема. № 2-й. О разных командированных у него людях, о которых я совсем не знаю, какое дать решение и испрашиваю твоего совета. — № 3-й. Глупые формулярные списки и наконец их ротное, еще глупее, росписание, которое, я думаю, можно ему назад отослать с приложением нашей формы. № 4-й. О старшинстве одного майора пред другим, от него же, о котором, я думаю, надлежит и государю доложить: буду ждать твоего совета. № 5-й, О майоре от ворот, о котором я не помню в уставе ничего, а помнится положен капитан. Я думаю, и о сем же надобно доложить государю. № 6-й. О образце мундира его полку. Я удивляюсь, как ему не выдан образец вместе с прочими от князя Долгорукова Кекзгольмского полковника. Я не знаю так же, можно ли мне без докладу отпустить его офицеров для обмундирования в Петербург; и что поэтому решить, прошу тебя, снабди меня советом. № 7 -й и 8-й. От Колюбакина из Шлиссельбурга, о неимении совсем своего полка: о чем также не знаю, как решить и спрашиваю твоего мнения. № 9-й. От Кобанова. № 10-й список по старшинству, в котором он показывает штабс-капитанов выше капитанов, и они у него выбраны в самом деле из старших по-видимому капитанов, в чем, я думаю, надобно ему растолковать надлежащий порядок. № 11-й. Глупое ротное росписание, в котором он показывает много не явившихся офицеров. № 12-й. Дневной рапорт по форме. № 13-й. Ведомость о унтер-штабе от Ламберта, в которой он показывает одного подпоручика при мне. Я совсем не помню, кого он разумеет. № 14-й. Его же ротное росписание, в котором показано в подполковничей роте пустое место подпоручика по-видимому того же, которого он числит при мне. № 15-й. От Белозерского полка о причислении поповичей в полк без позволения моего, которого, кажется, он мог и ожидать; как ты думаешь? № 16-й. Из Нарвы от Тизенгаузена ротное глупое росписание. № 17-й. Список по старшинству офицерам по форме. № 18-й. Его же рапорт. № 19-й. От военной коллегии о лекаре Набокова полка, спрашиваю твоего совета. № 20-й. От Буксгевдена о обозе его полку. Что ты об оном думаешь? № 21-й. От Салтыкова об полотне фламском. № 22-й. Указ об списках. Я думаю, что сие излишнее и посылать, потому, что я подаю месячный рапорт, и так я могу и списки вместе подавать, как ты думаешь? По счастию, мы рано приехали на ночлег, и я все успел кончить. Прочие бумаги я сам разрешил, которых конечно было вдвое столько же, если не более. Прости мне, друг мой, что я тебя беспокою, но я молод и мне нужны весьма еще советы: и так я надеюсь, что ты ими меня не оставишь. Прощай, друг мой! Не забудь меня и будь здоров. Александр.

17.

А. Аракчеев — в. к. Александру Павловичу.

27-го мая 1797 г. Вильна.

Батюшка ваше императорское высочество! Прилагая у сего все присланный от вас бумаги, на которые я написал и ответ куда следовало, только когда изволите подписать, то прикажите заномерить и оставить копии. Все вашего высочества назначения справедливы, как изволите усмотреть из ответов. Государю не нужно докладывать о майоре от ворот, ибо оно в уставе есть на 146 странице и оная вить должность чину не переменяет. О образцовом мундире я сделал, чтоб дать знать Солтыкову; офицеров из Кронштадта отпускать без позволения государя не можно. О том, что Колюбакин не имеет еще своего полка, вашему высочеству надобно сказать императору. Ламберг показывает подпоручика адъютантом при себе, ибо вить он был инспектором пехоты С.-Петербургской дивизии. Об офицерских списках я думаю вот что: оное сделали господа генерал-адъютанты; и что они с ними будут делать? Со всей России столько будет оных списков и успеют ли они всякий месяц их прочитать. Однако уже лучше ваше высочество прикажите от себя всякой месяц при рапорте готовить и отдавать.

Теперь дозвольте донести вашему высочеству о себе, что я, пробыв в Ковне шесть дней, сделал хорошее начало в полку и ныне, приехав обратно в Вильну, учусь уже баталионами, а первого числа поеду в Брест-Литовский. Я ныне более ничего не желаю, как только слышать о вашем высочестве, благополучно ли изволили доехать, и если я буду счастлив получением оного известия, то я принесу Богу благодарность.

Не видя вашего высочества лично каждый день, желал бы хотя смотреть на портрет вашего высочества, который бы я почитал дороже всего на свете. Впрочем, прося о продолжении высочайшей вашего высочества милости, пребуду на веки усердным и первым верноподданным Аракчеев.

Я послал к императору письмо, не изволите ли узнать, как оно будет принято.

18.

В. к. Александр Павлович — А. Аракчееву.

1-го июня (1797), город Гатчина.

Друг мой Алексей Андреевич! с вчерашнего числа я получил три твоих письма, что меня весьма порадовало: первое от 22-го мая из Ковно; 2-е от 27-го мая из Вильны 3-е того же числа, вместе с делами, за обработывание которых тебя, любезный друг, чувствительно благодарю. И скажу тебе, что мне отменно утешно видеть, что ты меня не забываешь; во мне же тебе нечего сумневаться. Я не переменчив.

Я приказал снять со всевозможною точностью рисунки со всех повозок и тебе пришлю, как скоро готовы будут.

При сем препровождаю к тебе бумаги Мелисина, которые государь мне приказал к тебе отослать, чтобы ты по мнению своему ответы учинил. Я рад очень видеть, что я не один прибегаю к твоему мнению.

У нас нового, что Архаров в немилости и запрещено ему к государю прямо адресоваться, а приказано все через меня иттить: что мне навалило много работы, но благодаря Бога понемногу справляюсь, что уже будет очень мудрено, то спрошусь твоего совета, любезный друг,

Жаль мне очень, что Екатеринославский полк тебе много хлопот наделал. За твое же старание благодарю и прошу тебя, что если тебе какая нужда будет, то пиши всегда ко мне, я с радостию буду ее исправлять. Прощай, друг мой! будь здоров. Шиколад вскоре к тебе пришлю, а если успею, то и сегодня, Александр.

19.

А. Аракчеев — в. к. Александру Павловичу.

9-го июня 1797 г. Пружаны.

Батюшка ваше императорское высочество!.. Сколь я много обрадовался письму вашего высочества, оное одному Богу известно и благодарю Его Всевышнего, что Он даровал случай присылкою оных артиллерийских бумаг, и если Его есть святая воля ниспосылать ко мне свои милости, то я других никаких не желаю, как только чаще слышать о дражайшем здоровье вашего высочества.

Бумаги я, батюшка, рассмотрел; они справедливы и прилагаю об них два ответа, первый содержите только краткии ответ, а второй содержит и положение покупки оных недостающих лошадей, но я боялся одно оное послать, ибо чтобы не сказали, что я хочу учить и умничаю, то и полагаюсь на милость и волю вашего высочества, который нужно, то и изволите подать.

О себе всеподданнейше доношу, что я ныне в Пружанах и дня через три поеду в Брест-Литовский в Апшеронский полк. Егерские полки гг.подполковников кн. Багратиона и Чубарова сами в себе довольно хороши и скоро поняли, хотя ничего не знали, но нужно мне, батюшка, егерского волторниста, о котором я в другом письме пишу нарочно, иногда нужно будет вам государю показать.

Я всегда, батюшка, уверен в себе был, что г. Архарова Бог когда-нибудь да накажет. А что касается до трудов вашего высочества, то я, прося Бога, чтоб Он только подкрепил ваше здоровье, радуюсь, что от такого человека, каков г. Архаров, дела идут через руки вашего высочества, ибо конечно уже не будет никого несчастных и государь наш император ни в чем не прогневается и не принужден будет к принужденному наказанию.

Прилагаю у сего письмо к государю императору, которое конечно уже ваше высочество по своей милости изволите подать, избрав хороший (случай?) и видя всякую минуту вашего высочества ко мне милости, осмелился просить вас приказать дать мне знать, каково изволит принять мои бумаги г. и. и который мой ответ изволите подать.

Шеколад, батюшка, ваше высочество, получил и не имею сил за все ваши милости всеподданнейше благодарить, но несчастлив тем, что вы не изволили отписать о своим дражайшем здоровье.

Впрочем препоручая себя в милости вашего высочества и целуя ручки ваши, остаюсь на веки, называя себя смело и не зазорно пред своею совестью вернейшим вашим подданным. Генерал-квартирмистр и кавалер барон Аракчеев.

20.

В. к. Александр Павлович — А. Аракчееву.

6-го июля 1797 г. Петергоф.

Друг мой, Алексей Андреевич! несколько раз сбирался тебя поблагодарить за последнее письмо твое, но всегда какая-нибудь помеха отвлекала меня от сего для меня приятного упражнения. Наконец решился ночь на оное употребить и теперь, во втором часу ночи, к тебе пишу. Завтра, друг мой, едем на море.

Желаю искренно, чтобы противный ветер принудил нас скорее назад возвратиться.

Ответ твой и письмо на артиллерийские бумаги очень полюбились государю и по оным посланы повеления к Мелесино. Я ему отдал долгий ответ, и короткого не показывал. Ты мне крайне не достаешь, друг мой, и я жду с большим нетерпением той минуты, когда мы увидимся. Прощай, друг мой! при сем посылаю Егерского волторниста, которого ты просил. Александр.

21.

А. Аракчеев — в. к. Александру Павловичу.

17-го июля 1797 г. С.-Петербург.

Батюшка ваше императорское высочество. В должность коменданта вчерашнего числа я вступил. — Дай Боже, чтоб я скорее мог рапорт к вам носить по-прежнему. Квартиры моего баталиона я осмотрел, которые сделаны очень дурно; во-первых, духота страшная и, во-вторых, комнаты все по одной сажени величиною, то я и делаю ныне план, как оное поправить, и представлю к вашему императорскому высочеству.

Испрашиваю вашей высочайшей милости: мой баталион ходит в полковой караул в полк, но как мне нужно в моих квартирах иметь свой караул, ибо уже и случилось, что ночью украли неоколько рубашек у солдат, то и позволить мне оный учредить, а в полк уже не ходить.

Из моего баталиона наряжаются офицеры по полку дежурными, но, как известно вашему высочеству, расстояние от моего баталиона до полка, то и сделать высочайшую милость ко всем моим офицерам иметь дежурство особо при своим баталионе.

Целую высочайшие ваши ручки, остаюсь верноподданный барон Аракчеев.

22.

А. Аракчеев — в. к. Александру Павловичу.

19-го июля 1797 г. С.-Петербург.

Батюшка ваше императорское высочество! Осмелился принесть к вашему императорскому высочеству первую мою просьбу, касающуюся уже именно до меня. После сломанных домов, на котором теперь строятся экзерциргауз в Миллионной, осталися от оных домов по Мойке назади экзерциргауза флигели, а именно от Брюсова дому, от старого почтамта и от купленного в казну Захарова дома; но как я квартиру имея во дворце не иямею конюшни, сараев и для жительства своих людей места, то сделайте высочайшую милость, батюшка, ваше императорское высочество, доложите государю императору, чтоб оные флигели мне пожалованы были; они хотя теперь и переломаны, но я, употребя на поправку их тысяч шесть, буду иметь у себя уже маленький собственный дом.

Ваша милосердая душа, конечно, мне исходатайствуете от государя императора оную милость, ибо кроме вашего императорского высочества я никого не имею.

Генерал-квартирмистр и кавалер барон Аракчеев. [515]

23.

А. Аракчеев — в. к. Александру Павловичу.

6-го августа 1797 г. С.-Петербург.

Батюшка ваше императорское высочество! Благодарю Бога и ваше высочество за высочайшее ваше письмо, которое всегда мне делает величайшее утешение в моих обстоятельствах. Я не смел писать, думая, дабы не прогневить и не наскучить вашему высочеству, знаю, сколь много ныне заняты и без моих пустяков. Простите, мне ваше императорское высочество, что я два раза в небытность графа по дурацкой своей охоте учил разводы вместе и в оное время случился вашего высочества полк. Я более об нем ничего не могу сказать, как только, что он очень хорош.

Здоровье ваше меня беспокоят более всего, и я желал бы, чтобы Бог представил вашему высочеству мою усердность в полном ее внде, тогда бы я был уверен в ваших ко мне милостях.

Приезд мой в Павловск зависит от приказания вашего высочества. Что я получил вчерась с нарочным фельдъегерем, то прилагаю копию и остаюсь на веки верным вашим верноподданным, барон Аракчеев.

24.

В. к. Александр Павлович — А. Аракчееву.

Сего 11-го августа 1797 г. Новгород

Друг мой Алексей Андреевич! Не хочу никак пропустить случай тебя поблагодарить за два письма, которые я с чувствительным удовольствием получил, и тебя уверить в искренней моей привязанности и дружбе. Я слава Богу здоров и желаю, чтобы и ты таков же был. Прощай, друг мой! не забывай старых друзей. Но смотри ради Бога за Семеновскими.

25.

А. Аракчеев — в. к. Александру Павловичу.

11-го августа 1797 г. С.-Петербург.

Батюшка ваше императорское высочество! Видно мне такое счастие, что мне определено во всю жизнь мучиться; но не знаю, будет ли моих сил, чтоб что-нибудь с оным полком сделать, а я думаю, что он сделает, что я скоро умру. Войдите в мне положение: как мне можно будет взыскивать, ибо у меня три генерал-майора в команде и я такой же, то может ли тут быть хорошая субординация. То и от меня ваше императорское высочество изволите получить скоро просьбу об увольнении. Со всеми сими скуками я очень рад о вашем приеме и благодарил за оное Бога. А в отставку уже, батюшка, я за вас пойду, ибо вам нельзя потому, что Семеновский полк очень хорош и как вчерась учился ваш баталион, то я никогда и ничего лучше не видывал, а что сегодня будет, то об этом завтра узнаете, а я вчерась с Александром Михайловичем вашим обедал вместе у меня. Ну уж баталион ваш на славу прекрасен. Я, батюшка, замучился с артиллериею, ибо очень дурно и худо идет. Более ничего не имею, как только целуя ваши обе ручки остаюсь на всю жизнь вернейший ваш верноподданный барон Аракчеев.

26.

В. к. Александр Павлович — А. Аракчееву.

Августа 12-го 1797 г.

Друг мой Алексей Андреевич! Генерал-майор Талызин просил меня его рекомендовать тебе: что я и делаю с отменною охотою, потому что он человек отменно хороший и офицер редкой справедливости. — Я прошу тебя, прийми его хорошенько и снабжай его нужными советами, которые, я уверен, он потщится исполнить с обычною его ревностию, и чем ты отменно меня одолжишь.

Пребываю на век твой искренний Александр.

27.

А. Аракчеев — в. к. Александру Павловичу.

12-го августа 1797 г.

Батюшка ваше императорское высочество! Где ваше слово, тут я жертвую жизнью. Генерал-майора Талызина я принял хорошо и буду стараться его любить и учить, а что не хорошо, то поправлять, ибо я думаю ваше высочество изволит мне оное позволить. Хочется, батюшка, очень знать о маневре вашем в рассуждении вас и целуя руку вашу, остаюсь верный ваш верноподданный барон Аракчеев. [517]

28.

В. к. Александр Павлович — А. Аракчееву. ⁴

Друг мой Алексей Андреевич! что тебе сделалось? отпиши мне подробнее о своим здоровье. Мне весьма грустно без тебя и если бы не праздники, я бы к тебе поехал. Дела все вчера ввечеру кончил — в Москве.

29.

В. к. Александр Павлович — А. Аракчееву.

Друг мой Алексей Андреевич! Я пересказать тебе не могу, как я рад, что ты с нами будешь. Это будет для меня великое утешение и загладит некоторым образом печаль разлуки с женою, которую мне, признаюсь, жаль покинуть. — Одно у меня беспокойство, это твое здоровье. Побереги себя ради меня.

30.

В. к. Александр Павлович — А. Аракчееву.

Друг мой, Алексей Андреевич! При сем сообщаю решенные три дела, месячный рапорт и список офицерам от Ватковского, рапорт от генерала-от-инфантерии Каховского об генеральском адъютанте, желающем служить в Белозерском полку; от Свистунова из военной коллегии сообщения, касательно до ружей Павловского гренадерского полка и требование от Вязмитенова сторожа в академию. От Архарова три рапорта о получении моих орденов и печатные копии из военной коллегии двух указов.

Впрочем, друг мой, у нас все благополучно. Сегодня только у у нас не веселы. Получили известие, что свадьба с шведским королем совсем разорвалась. Я по счастию не выйду сегодня; насморк все меня мучит. Каков-то ты в своим здравии и скоро ли будешь к нам? Я в отменном нетерпении тебя видеть. Твой искренний Александр. [518]

31.

В. к. Александр Павлович — А. Аракчееву.

Друг мой, Алексей Андреевич! Как я рад, что ты приехал. С отменным нетерпением жду ту минуту, в которую с тобой увижусь.

32.

В. к. Александр Павлович — А. Аракчееву.

Друг мой, Алексей Андреевич! письмо твое получил, за которое чувствительно и благодарю. Касательно до полкового караула, я напишу повеление Голицыну о учреждении караула. Оный сделай по твоему рассмотрению. Прощай, друг мой! будь здоров. Александр.

33.

В. к. Александр Павлович — А. Аракчееву.

Друг мой, Алексей Андреевич! Государь мне приказал дать знать Карпову, что он давиче заметил, что у некоторых офицеров темляки золотые с черным; то, чтобы они носили настоящие темляки, если они имеют офицерские чины, а ежели не имеет кто офицерского чина, чтобы не носил темляка. Пожалуйста пошли об этом ему дать знать.

34.

В. к. Александр Павлович — А. Аракчееву.

Друг мой, Алексей Андреевич! Я так давно к тебе писем не писал, то не хочу пропустить сей случай, что за болезнию задержан дома.

У нас чудеса делаются. Тревога за тревогой, вчерашняя имела дурные последствия: два офицера преображенские были разжалованы в солдаты, но после, слава Богу, опять прощены.

Государь мне также приказал тебе сказать, чтобы ты изобрел, что удобнее будет присоединить: гвардейский баталион артиллерийской к большому учению всей артиллерии, или особо Канабиху заставить сделать в Гатчине для одного оного баталиона. [519]

Теперь, друг мой, у меня есть моя просьба до тебя. Пожалуй пиши ко мне, каковы бывают мои разводы и ученья и в чем ошибки и неисправности состоять? Я слышал, что Голицын не умел сделать каре. Я об оном уже писал Карсакову, чтобы впредь сего не случалось. Отпиши мне о сем приключении и пожалуй впредь муштруй их хорошенько в ученых: чем ты крайне обяжешь того, который на весь век свой останется твоим истинным другом и который желает нетерпеливо, чтобы ты приехал в Павловск. Александр.

35.

В. к. Александр Павлович — А. Аракчееву.

Друг мой, Алексей Андреевич! Чувствительно тебя благодарю за письмо, а особливо за твою доверенность, которая для меня весьма лестна; я надеюсь, что ты уверен в полной моей к тебе. Я божусь, что это наговорил каналья Ватковский, которому я подобного не видывал.

Одно мне неприятно было в письме твоем; это то, что ты боишься наскучить мне своими письмами. Ты, я думаю, довольно должен быть уверен, сколько они мне приятны. Итак я всегда тебе буду благодарен, когда в свободный час ты мне что-нибудь напишешь.

Еще я могу тебе попреку сделать в том, что ты не отвечал на мой вопрос, касательно до ошибки в строении каре. Я признаюсь тебе, что похвала, которую ты делаешь о моем полку, походить немного на критику. Итак, по дружбе, прошу тебя, объясни мне подробнее о недостатках и неисправностях.

Завтра у нас маневр. Бог знает как пойдет? Я сомневаюсь, чтобы хорошо было. Я хромой. В проклятой фальшивой тревоге помял опять ту ногу, которая была уже помята в Москве, и только что могу на лошади сидеть; а ходить способу нет; и так я с постели на лошадь, а с лошади на постель. Ты говоришь, друг мой, что от меня зависать приезд твой в Павловское. Если так, приезжай не отменно как скорее. Пребываю на век тебе верным другом Александр.

36.

В. к. Александр Павлович — А. Аракчееву.

Друг мой, Алексей Андреевич! Пожалуй, сделай мне одолжение и отошли содержавшегося семеновского гренадера Стрелябина в полковой оного караул, чтобы там его содержать и об нем не рапортовать, потому что он оставлен только для одной справки, а другого мушкатера Луку Леонтиева прикажи не прежде над ним экзекуцию делать, как в субботу, а содержать его под именем рядового генерал-майора Колюбакина полку, в который я его определил. Пребываю на век твой искренний друг Александр.

37.

В. к. Александр Павлович — А. Аракчееву.

Друг мой, Алексей Андреевич! С крайним сокрушением должен тебе сказать, что государь приказал тебе принять полк от Голицына, которого отпустил в отставку. Я говорю с сожалением потому, что ты этого боишься. Впрочем, для полка это отменно хорошо, и я предвижу, что он перещеголяет все наши. Теперь я должен твое желание исполнить и сказать тебе, что меня очень хорошо сегодня приняли и ничего о прошедшем не упоминали. Еще вчерась мне милостивые отзывы были, чрез мою жену, так, как например: чтобы я не сердился на него и тому подобные. Впрочем, сие не переменяет моего желания иттить в отставку, но по несчастию мудрено, чтобы оно сбылось.

Отпиши мне, каково учил мой баталион, да, пожалуй, не шутя, а скажи сущую правду, без обиняков; это одна благодарность, которую я требую за пару штанов, которую я подарил на твой баталион.

Прощай, друг мой! будь здоров и не забудь меня. Твой верный друг Александр.

38.

В. к. Александр Павлович — А. Аракчееву.

Друг мой, Алексей Андреевич! Я несколько раз собирался тебе писать, но всегда отвлечен был какой-нибудь помехой. Наконец, сегодня нашел случай.

Вчерашнего числа государь мне отдал присланный от тебя счет о обмундировании полка и приказал, чтобы я с тобою списался, чтоб шить мундиры своими солдатами, что и убавит счет.

Я нашел, впрочем, цены отменно дешевы, о чем и донес государю. В осторожность тебя предъуведомляю, что одни пуговицы дороги и что мне за 14 коп. портище делают. Ты от меня спроси у Путилова, он тебе скажет, кто мне их делает.

Я приказал Апрелеву вчерась тебе отписать, чтобы ты погодил делать басон на нашивки и кисточки, потому что государь заказал другого фасона для образца. На музыкантов, однако же, можно делать.

Для уплаты за пуговицы уговорись с купцом, чтобы он взял старые, которые гораздо больше.

У нас, впрочем. довольно смирно идет. Я жду с нетерпением возвращения в город; там чаще, друг мой, будем вместе. Прощай, будь здоров, твой верный друг Александр.

39.

В. к. Александр Павлович — А. Аракчееву.

Алексей Андреевич! Государю угодно, по моему докладу, чтобы выранжированные лошади Кавалергардского полка были приняты в Преображенский полк и употреблены, которые годятся в вьючные, а другие в подъемные: о чем уже от меня и писано к Дотишану.

Вчерашнего числа ушел человек из его величества роты. Чертков ко мне приходил и спрашивал: что ему делать? Так как сегодня ученья, то я боялся, если он доложит, чтобы государь не рассердился и тем бы испортилось ученье. Я ему говорил, чтобы он не докладывал; а тебя об оном нарочно уведомляю для того, чтобы ты, если хочешь, можешь показать его в дневном большом рапорте не ночующих из тех людей, которые остались в Петербурге в околодке больными, или совсем об нем ничего не сказывать.

Прощай, друг мой! будь здоров. Твой верный друг Александр.

40.

В. к. Александр Павлович — А. Аракчееву.

Друг мой, Алексей Андреевич! Искренне сожалею, что ты нездоров, а особливо, что кровью харкал. Ради Бога побереги себя, если не для себя, то по крайней мере для меня. Мне отменно приятно видеть твои расположения ко мне. Я думаю, что ты не сумневаешься в моем и знаешь, сколь я тебя люблю чистосердечно. Александр. [522]

41.

В. к. Александр Павлович — А. Аракчееву.

Друг мой Алексей Андреевич! Государь приказад, чтобы по-прежнему ходило во внутренний караул два конной-гвардии офицера, с тем различием, чтобы один с половиною людей, становился на старом месте, а другой с другой половиной, на месте кавалер-гардов, и посты бы между ними разделить, включая и кавалергардский пост.

Гренадерам стать на прежнем месте возле большой церкви, где зимою стояли; унтер-офицерский пост пред этой комнатой: что все и учредить завтра к приезду.

Встречи никакой не надобно, гусаров поставить по-прежнему же возле парадного крыльца.

Фронт конной гвардии, которая будет стоять в кавалергардской, надобно поставить спиною к новой стене, между двух дверей, лицом к той дирекции, на которой они прежде стояли. Фронт же тех, которые возле императрицы поставить, где сам лучше изобретешь.

Прощай, друг мой! Будь здоров. Я с нетерпением жду тебя увидеть и радуюсь отменно, что по-старому часто вместе будем. Твой верный друг Александр.

42.

А. Аракчеев — в. к. Александру Павловичу.

22-го марта 1798 г. Грузино.

Батюшка ваше императорское высочество! Простите меня, всемилостивейший государь, что я осмелился беспокоить ваше императорское высочество, которое произошло от уныния моей души, а от оного и повезли меня отчаянно больного в Вышний-Волочек.

Всемилостивейше пожалованную мне государем императором отставку получил и приношу рабскую мою благодарность; но беспокоюсь, дабы я пред лицем государя императора не был неблагодарным. Тем более меня беспокоит, что отставка моя последовала на другой день моего выезда из С.-Петербурга, которому отъезду причина вашему императорскому высочеству известна. Я хотел дать спокойствие всем тем людям, которым неприятно было еще мне пребывание в Петербурге. Откланяться же государю императору не осмелился, быв уже в отпуску.

Объяснив все оное вашему императорскому высочеству, предаю себя в единое покровительство вашего императорского высочества, уверен будучи, что если нужно и мне оправдание справедливо(е), то конечно ваше императорское высочество пред государем императором защитите меня. Всевышний Бог да накажет меня ныне в моей болезни, если я не был всегда усердев к службе его императорского величества.

При всех моих нынешних прискорбных обстоятельствах, единое еще есть утешение, что смею, повергаясь к вашему императорскому высочеству, называться верноподданным. Барон Аракчеев.

43.

В. к. Александр Павлович — А. Аракчееву.

7-го мая 1798 г. Валдай.

Любезный друг, Алексей Андреевич! Подъезжая к Вышнему-Волочку, душевно бы желал тебя увидеть и сказать тебе изустно, что я такой же тебе верный друг, как и прежде. Признаюсь однако же, что я виноват пред тобою и что давно к тебе не писал; но ей-Богу от того произошло, что я не имел минуты для себя времени, и я надеюсь, что ты довольно меня коротко знаешь, чтобы мог усомниться на минуту обо мне. Если же ты сие сделал, то по чести согрешил и крайне меня обидел, но я надеюсь, что сего не было. Прощай, друг мой! не забудь меня и пиши ко мне: чем ты меня крайне одолжишь. Так же поболее смотри за своим здоровьем, которое, я надеюсь, поправится, по крайней мере, желаю оного от всего сердца и остаюсь на век твой верный друг Александр.

44.

В. к. Александр Павлович — А. Аракчееву.

Друг мой, Алексей Андреевич! Бог мне даровал дочь и очень счастливо. [524]

45.

В. к. Александр Павлович — А. Аракчееву.

29-го июня 1798 г. Петергоф.

Друг мой. Алексей Андреевич! Я имею поручение от государя тебе написать, что он имеет нужду до тебя, и чтобы ты приехал к нему. Я отменно радуюсь сему случаю, который мне причинит веселие тебя видеть, чего уже я давно желаю. Исполнив волю государя, не остается мне другого, как пожелать тебе от искреннего сердца здоровья и хорошего пути. Прощай, друг мой! твой верный друг Александр.

46.

В. к. Александр Павлович — А. Аракчееву.

31-го августа 1799 г. Гатчино.

Друг мой, Алексей Андреевич! Искренно тебя благодарю за письмо твое и за поздравление, и если, что одно могло меня беспокоить, то конечно сомнение, которое ты имеешь обо мне и которого я никогда не заслуживал моею привязанностию к тебе. Жаль мне, что давно тебя не видал; но, зная причины, нахожу весьма нужно им повиноваться. Прощай, друг мой! Пребываю на всегда тебе искренний Александр.

47.

В. к. Александр Павлович — А. Аракчееву.

15-го октября 1799 г. Гатчино.

Друг мой, Алексей Андреевич! Я не хотел прежде тебе отвечать, нежели исполню желание твое. Вчерась я говорил Васильеву об лекаре, и он согласился его определить по-прежнему в Ораниенбаум; а так как у меня там уже есть один, так он и будет оставаться в твоем распоряжении, и ты можешь его вести, куда хочешь.

Я надеюсь, друг мой, что мне нужды нет тебе при сем несчастном случае возобновлять уверение о моей непрестанной дружбе; ты имел довольно опытов об ней, и я уверен, что ты и не сомневаешься. Поверь, что она никогда не переменится.

Я справлялся везде о помянутом твоем ложном донесении, но никто об нем ничего не знает, и никакой бумаги такого рода ни от кого совсем в государеву канцелярию и не входило; а государь, призвавши Ливена, продиктовал ему сам те слова, которые стоит в приказе. Если что-нибудь было, то с побочной стороны. Но я вижу по всему делу, что государь воображал, что покража в Арсенале была сделана по иностранным научениям. И так как уже воры сысканы, как уже, я думаю, тебе и известно, то он ужасно удивился, что обманулся в своих догадках. Он за мною тотчас прислал и засгавил пересказать, как покража сделалась; после чего сказал мне: «я был все уверен, что это по иностранным проискам». Я ему на это отвечал, что иностранным мало пользы будет в пяти старых штандартах. Тем и кончилось. Про тебя же ни слова мне не говорил и видно, что ему сильные внушения на тебя сделаны, потому что я два раза просил за Апрелева, который и дела совсем с тем не имел, но он ни под каким видом не хотел согласиться, ни почему иному, кажется, как по тому, что Апрелев от тебя шел. Прощай, друг мой Алексей Андреевич! не забывай меня, будь здоров и думай, что у тебя верный во мне друг остается. Александр.

48.

В. к. Александр Павлович — А. Аракчееву.

12-го декабря 1799 г.

Друг мой, Алексей Андреевич! Чувствительно благодарю тебя за твое письмо и за поздравление меня с рождением. Твоя дружба всегда для меня будет весьма приятна, и поверь, что моя не перестанет на век. Я сам болен. Когда же тебе получше будет, то приезжай ко мне; мне крайняя нужда с тобою видеться и переговорить о довольно значущих вещах, касающихся до тебя.

Сообщ. Н. Д.

Комментарии

1. В то время барон Аракчеев.

2. Нижеследующие четыре письма не имеют дат, но все относятся к 1796 году.

3. Письмо это напечано П. К. Шильдером в приложении (стр. 284) к 1-му тому его труда «Император Александр I, его жизнь и царствование». Здесь оно помещается для полноты собрания писем.

4. Нижеследующие письма, без дат, относятся к 1797 году.

Текст воспроизведен по изданию: Великий князь Александр Павлович и А. А. Аракчеев (Их переписка) // Русская старина, № 6. 1903

сетевая версия - Тhietmar. 2015