Переписка Л. Б. Красина с Горьким И М. Ф. Андреевой (Горький)

Переписка Л. Б. Красина с Горьким И М. Ф. Андреевой
автор Максим Горький

Опубл.: 1908. Источник: az.lib.ru

Горький и его корреспонденты. Серия «М. Горький. Материалы и исследования». Вып. 7.

М.: ИМЛИ РАН, 2005.

ПЕРЕПИСКА Л. Б. КРАСИНА с ГОРЬКИМ и М. Ф. АНДРЕЕВОЙ. 1906—1908 гг.

В Архиве А. М. Горького, кроме публикуемых писем, хранится одна телеграмма Горького Красину (б. д.; ПГ-рл-21-8-4), два письма — от декабря 1918 г. и от 15 июня 1921 г. (ПГ-рл-21-8-2 и 1), две телеграммы Красина к нему — от 1919—1920 гг. и недатированная (КГ-од-1-14-1 и 2).

Письма Красина к М. Горькому и М. Ф. Андреевой хранятся в Архиве Президента РФ и РГАЛИ. Они частично опубликованы (Андреева. Изд. 3-е. М., 1961). В настоящем сборнике представлены 8 писем. Они поступили в Архив А. М. Горького 13 июня 1992 г. из Архива Президента РФ, где хранились в фонде А. М. Горького, состоящем из материалов Архива А. М. Горького, изъятых для Архива ЦК КПСС по особому распоряжению и возвращенных на волне рассекречивания специального хранения.

В настоящем издании печатаются два письма М. Горького Л. Б. Красину, написанные около 15 (28) апреля 1906 г. из Нью-Йорка и не позднее 25 января (7 февраля) 1907 г. с о. Капри (напечатаны в кн.: Горький. Письма. Т. 5 и Т. 6) и восемь писем Л. Б. Красина М. Горькому и М. Ф. Андреевой за период 1906—1908 гг. (печатаются впервые, по автографам — АГ. КГ-од-1-14-3, 4, 5, 6, 7, 8, 9 и 10).

1. ГОРЬКИЙ — Л. Б. КРАСИНУ

Около 15 (28) апреля 1906, Нью-Йорк. Стейтен-Айленд

…Теперь, когда дело налаживается, могу дать нечто вроде отчета¹.

Встретили меня здесь очень торжественно и шумно², в течение 48 часов весь Нью-Йорк был наполнен различными статьями обо мне и цели моего приезда³. Застал я здесь Чайковского⁴ и Шидловского⁵, — первый — Вы знаете кто, второй — был антрепренером «бабушки»⁶ и с той поры околачивается здесь. Сии два господина попросили меня дать им немедленно свидание. Дал. Заявили, что они тут устроили «комитет знаменитых американцев для помощи русской революции»⁷ — понимай — с.-р’ам. (В компании с ними я нашел эста Сибуля⁸, того, который был делегатом из Нарвы на конференции в декабре⁹. Малый — мягкий и болезненный. Чайковский, пользуясь этим, затуркал его.) Предложили мне «работать» вместе, а для дележки заработанных денег выбрать американца. Я отказался наотрез. В тот же день познакомился с «комитетом», в него входил М. Твен и несколько крупных капиталистов. Фактическим распорядителем среди них являлся Чайковский. Партия с.-р. в их глазах была всем, а с.-д. — не существовали. На митингах он говорит о с.-д. все, что угодно, кроме правды. Скверно говорит. Положение дел было таково, что мне оставалось только соединиться с ними, дабы везти их на своей шее. Но здесь случилась одна ошибка, которую — я не знаю, кто сделал. Заочно благодарю его.

Газета «Уордль» поместила статью, в коей доказывала, что я, во-первых, — двоеженец, во-вторых, — анархист. Напечатала портрет моей первой жены с детьми, брошенной мною на произвол судьбы и умирающей с голода¹⁰. Факт — позорный. Все шарахнулись в сторону от меня. Из трех отелей выгнали¹¹. Я поместился у одного американца-литератора¹² и ждал — что будет? Мои спутники раскисли. В газетах начали говорить о необходимости выслать меня из Америки¹³. Однако лучшие и наиболее влиятельные газеты — «Трибун»¹⁴, «Тайме»¹⁵, «Н.-Й.-Геральд»¹⁶ — молчали. Тоже и «Америкен», куда я подрядился написать 15 статей о России¹⁷. Надо жить. Нас — четверо¹⁸, а здесь считают на доллары. Предпочтение, данное мной «Америкену», раздражило другие газеты, и они начали лягаться¹⁹.

Явился Чайковский и спросил, не хочу ли я теперь работать вместе? Мне не захотелось. «Комитет» развалился. Причины сего были таковы — как говорят его члены. 1-е — американец — моралист, он не дает денег двоеженцу. 2-е — в русском посольстве, помимо двоеженства, есть еще кое-что против меня. Так, напр<и-мер>, известно, что я и М<ария> Ф<едоровна> украли 15.000.000 у С. Морозова и убили этого бедняка²⁰. 3-е — Чайковский вел и ведет себя в комитете по отношению ко мне так, что американцам стало ясно: в России есть партии, а между ними — раздор. Американцы желали бы помочь революции, но они не хотят помогать партиям. Поэтому — все кончено.

Итак-- комитет погиб²¹. Чайковский предложил мне объявить себя социалистом и выступать на митингах рабочих с ним вместе. Но он уже окончательно надоел мне. В то время я начал составлять свой комитет²². Бунд, узнав, что дело идет успешно, выписал из России Максима²³. Сей зверь весьма раздут здешними газетами, и когда он приехал, то быстро погиб, ибо оказался несколько глуп. Проникнуть в среду буржуазии уже стало трудно — вдруг окажется, что у всех русских революционеров по две жены? А посему Чайковский и Максим навалились на русских рабочих и евреев. И я. Первый митинг²⁴ дал 1200 дол<ларов> чистого. Потом стали присылать чеки для меня²⁵. Второй держу 4-го в Провидансе²⁶, 6-го — Бостон²⁷, до 12-го-- 3 мит<инга> в Филадельфии²⁸, 12-го в Нью-Йорке — взяли самый большой зал, на 10 т<ысяч человек>²⁹. Потом еду в Чикаго³⁰ и т. д. Очень помешало Сан-Франциско³¹ и крах одного банка, занявши внимание газет дня на три.

В комитет мой входят: проф. Гидцингс, автор социологии — переведенной на русский язык³², проф. Мартэн³³, очень популярный во всех классах социалист-фабианец, некий финансист, фамилию коего выговорить я не могу³⁴, глава синдиката пневматических фабрик³⁵ и прочие люди разных рангов, числом до 50. Стараются они весьма, и толк от них будет большой, но для этого мне нужно остаться здесь до осени и говорить по-английски. Первое я, конечно, сделаю, второе — попробую. Пока же стараюсь занять у комитета т<ысяч> 50 дол. и послать Вам. Осенью покроем их. Сделаю первую посылку скоро, не всей суммой сразу.

Комитет основывается на долгое время. Он примет титул «Друзья русского народа», казначеем назначаем один из крупнейших банков. Деньги идут в мое личное распоряжение, под расписки мои. Я должен буду впоследствии указать то учреждение, которому передам деньги и которое выдаст расписку в получении. Лучшие люди комитета знают, каково будет это учреждение, но это их не пугает, хотя они тоже… «моралисты».

А Чайковский хочет уезжать отсюда. До сего дня он пожал 8 т<ысяч> долларов. О «Максиме» — не слышно, а когда он говорит, то говорит обо мне разные пакости³⁶. Мне и еще кое-кому думается, что он — не тот Максим, который делал революцию в Риге. Здесь, знаете, до такой степени Америка, что никто и ничем не стесняется. Даже здешние социал-демократы — народ очень строгий — того и гляди проглотят вместе с сапогами. Те же, которые получше — не американцы, — ничего не умеют делать. Сейчас все социалисты, с Моррисом Хилквитом³⁷ во главе, требуют, чтобы я всюду выступал как социалист, непременно!

Я спрашиваю их: «А буржуа денег давать будут?» — «Нет, говорят, не будут». — «Так я не выступлю лучше». — «А мы вас в газетах наших ругать будем». — «Тогда буржуа еще больше мне дадут, ибо ясно будет, что я не социалист, а жаждующий политической революции и больше ничего. Ругань же вашу — претерплю. То ли я терпел!» Хохочут и говорят, что я становлюсь американцем.

В конце концов я убежден, что достану много денег — вот главное³⁸.

А Вас прошу — пожалуйста, извещайте Вы меня о том, что делается в России! Просто беда, я как слепой! Некоторые ценные американцы отказались от участия в комитете только потому, что собирается какая-то Дума³⁹. Я им, чертям, должен изъяснять, что это не Дума, а — дрянь. А газеты мне присылают через час по чайной ложке! А журналов я не имею. Что делается в партии — не знаю.

Мне, например, надо книг о Сибири⁴⁰. Быть может, ознакомившись с ее жизнью, я продам ее американцам. Дайте книгу или статью о ввозе товаров в Приморскую, Приамурскую и Уссурийскую области! Ей-богу, надо!

Герман⁴¹ кланяется, М. Ф. тоже. Попало ей — здорово!

Пишите: Нью-Йорк, Staten Island — Статен Айленд. Мг. Джон Мартэн (J. Martin), для и т. д.

Ну, всего доброго! Крепко жму руку.

Возвращусь — куда? — в декабре, январе⁴².

А.

2. Л. Б. КРАСИН — ГОРЬКОМУ и М. Ф. АНДРЕЕВОЙ

9 июля 1906, Куоккала

Дорогие друзья!

Сегодня хлопнули Гос<ударственную> Думу¹.

Что и требовалось доказать!

Последствия этого, при данной политической ситуации во всяком случае, серьезного шага сейчас еще нельзя предвидеть, тем более, что известие только что получено, и мы, сидя на даче (воскресенье!), понятия не имеем, что творится в городе и как откликнется на этот акт правительства деревня (и армия).

Не думаю, что в ближайшие дни можно было ждать забастовки и восстания. Вероятнее всего, правительству не удастся спровоцировать открытое выступление, а революционерам придется вести свою работу кротов-могильщиков старого режима, по-прежнему рассчитывая, главным образом, на этот полу-стихийный процесс революционизирования армии и деревни, успех которого только и может обозначить конечную победу революции над войсками правительства.

Да! Сколько иллюзий, сколько несбыточных кадетских мечтаний рухнуло сегодня, сколько людей (и партий) надолго вышиблено из политической Колеи².

Для нас наступающая перемена, неизбежность которой, рано или поздно, предсказывалась именно нашими теоретиками³, важна не столько своей политической стороной, сколько теми изменениями условий практической работы, которые она с собой несет. Аресты уже начинаются, и, после 2½ мес<ячного> периода свобод (и провокаций), департамент на Фонтанке обладает, конечно, значительно большей осведомленностью, чем в декабре⁴, по части же бесцеремонности за последние месяцы сделаны такие успехи, что сейчас никого не удивили бы массовые расстрелы арестованных и заподозренных, даже без комедии военного суда⁵. Газеты социалистические закрыты вот уже 3-ий день⁶, а завтра-послезавтра их участь разделят, по слухам, также и кадетские⁷, благо в Питере уже объявлено положение чрезвычайной охраны. Это вот самый больной для нас удар. Просто руки опускаются, о нелегальной печати и думать не хочется, после того, как все, — и рабочие, и солдаты, — привыкли в миллионах экземпляров получать газеты и брошюры. С последними сейчас тоже будет плохо, так как закрыты не только газеты, но и типографии. Не знаю, писал ли я Вам, что из той машины, которую мы заказали еще для «Нов<ой> Жизни»⁸, у нас сейчас выросла Типография с 5 плоскими и 2 ротационными машинами⁹. Работали вовсю, пока третьего дня нас, в компании с 5 другими, не запечатали¹⁰. Надо думать, распечатают теперь едва ли скоро! А между тем, без литературы, хотя бы в виде листовок или сборников, освещающих положение, обойтись никак нельзя. Вот тут и выворачивайся, как раньше!

Думал уж, было, использовать Вашего знакомого американца, открыв заведение на его имя, но его унесла нелегкая куда-то в Курскую губернию¹¹.

— Дело с полисом все еще не вырешилось окончательно, так как не удается документально установить правильность первоначально показанного возраста С<аввы> Т<имофеевича>, терять же 11 т., разумеется, не хочется¹². Но, если вопрос этот затянется, пожалуй, придется согласиться на получение и 89. Деньги нужны до зарезу, кроме того внутреннее положение так запутывается, что пройдет месяц-другой, и, пожалуй, все гражданские сделки и обязательства сделаются ни для кого не обязательными.

Кстати, я сейчас еще раз напоминаю о необходимости поскорее показать Мал<янтовичу> письмо М<арии> Ф<едоровны>¹³ с просьбой или уполномочием выдать деньги мне или моим правопреемникам (в случае моей безвременной кончины): речь идет о 60 % общей суммы, — а также о том, что делать, куда положить и пр. остальные 40 %.

Как я уже писал в предыдущем моем, конечно Вами уже полученном, письме¹⁴ — 60 %, мы предполагали, согласно нашим прошлогодним разговорам, об отчислении их на нужды ГТ<арт>ии, теперь же — расходовать на текущие нужды, выделив известный фонд на съезд¹⁵ и пр. и образовав для этой цели комиссию из меня, Ильича и Богданова¹⁶.

Еще раз усиленно прошу поскорее ответить на все мои вопросы, касающиеся этих полисных денег. Затем, еще один такой вопрос: как быть с Малянтовичем? Я предполагаю предложить ему назначить и удержать в его распоряжении сумму произведенных им по этому делу расходов и издержек¹⁷. Каково Ваше мнение?

Недавно я виделся с одним москвичем. Сообщил о предстоящем выпуске дяди Миши¹⁸, а также, как безусловно верный факт, — что против вас обоих обвинения прекращены и никаких оснований для какого-либо процесса не имеется. Все это было бы отлично, если бы в настоящий момент любезное отечество наше не вступало опять в такой период, когда для того, чтобы быть пристреленным, не требуется решительно никаких оснований.

Ну, пока прощайте.

Крепко вас обнимаю.

Привет горячий Н<иколаю> Евгеньевичу>¹⁹.

Ваш Леонид

3. Л. Б. КРАСИН — ГОРЬКОМУ и М. Ф. АНДРЕЕВОЙ

20 сентября 1906, С.-Петербург

Дорогие друзья!

Сегодня я узнал от Е<катерины> Ф<едоровны>¹, что скоро вы уже покидаете Америку² и будете, если не здесь, то все же ближе и доступнее для всякого рода сношений и переписки³, которая плохо налаживается, когда письма, высланные при созыве Думы, получаются адресатом к ее разгону.

Ну, что касается меня, то я рад, что вы наконец выбираетесь из-за океана. Вся эта осенняя кампания мне не особенно импонировала, и, судя по всему, что за это время удалось узнать о стране «Желтого Дьявола»⁴, вероятно, превратилась бы в ряд утомительнейших мытарств без осязательных результатов.

Каюсь, м<ожет> быть, тут, до известной степени, сказывается хроническое пребывание в «меньшинстве» известной Коллегии⁵, которая, имея в своих руках печать и звания высокие, и находясь в полной осведомленности, относительно предложенных Хозяином⁶, еще давным-давно, планов (образование О-ва с громкими именами и пр.), тем не менее, не шьет, не порет и до сих пор никаких практических планов с ее стороны не предпринимет⁷. При таких условиях, конечно, и вам трудно было бы что-нибудь там сделать, я же здесь уже и ругался немало, но без больших результатов.

Также мало толку вышло и из сообщения Коллегии последнего письма Хоз<яина>, с сообщением о Компании Ромма⁸ и др. Грешным делом, я подозреваю даже, не выступила ли эта К^о, если не с официального соизволения Ц<ентрального> К<омитета>⁹ (о чем было бы безусловно извещено и чего им никоим образом не удалось бы открыто провести), то с тайного попустительства некоторых влиятельных м<еньшевиков>. Иначе трудно объяснить равнодушие к сообщению об этой К^о и ее не вполне солидной финансовой репутации. Вполне возможно, что наши власть имущие коллеги, не очень обрадованные больш<евистской> позицией Хоз<яина>, а Стрелы¹⁰ и подавно (после того, особенно, как им улыбнулось испанское наследство¹¹), решили приспособить к делу людей более близких им по духу и общим политич<еским> воззрениям. Условно оговариваюсь, что все это, с моей стороны, только предположения и догадки, которые я высказываю лишь как одно, из имеющихся у меня, оснований не жалеть (по меньшей мере) о вашем близком отъезде, даже из узко деловых соображений.

С другой стороны, я думаю, что еще рано было бы ему¹² радоваться как предвестнику скорого вашего (или даже хотя бы кого-либо из вас) приезда сюда. Пока что, это было бы, по-моему, в высшей степени нецелесообразно, и я пишу вам об этом, чтобы по возможности предупредить возникновение надежд, убеждаться в неосуществимости которых в данный момент, было бы, особенно М<арии> Ф<едоровне>, вероятно, очень нелегко¹³. Положение продолжает оставаться крайне неопределенным и серьезным, и на близкий поворот к лучшему шансов мало. События зреют где-то там, в глубине, и, как ни непоколебима уверенность в конечной победе (а чем более неистовствует контрреволюция, — тем больше гарантий, что дело не остановится на кадетских полумерах¹⁴), ясно, что мы пережили, может быть, только еще начальную стадию в развитии революции, и впереди предстоит еще долгий-долгий и беспримерный по трудностям путь. И иного пути нет!

Приезжать же сюда раньше того, как эпоха скорорешительных полевых судов сделается достоянием отечественной истории, без крайней в том необходимости, ни к чему. Повидаться с детьми, м<ожет> быть, даже пожить с ними некоторое время вместе, можно и не приезжая сюда¹⁵.

Конечно, пророком трудно быть, но, мне кажется, раньше лета ваше появление здесь едва ли полезно.

Недавно был здесь Пав<ел> Ник<олаевич>¹⁶.

Окончить дело не удалось, так как документ, привезенный им, оказался еще недостаточно доказательным¹⁷. Получили опять, в счет всего, с прежними 70; передано К<онстантину> П<етровичу> 40 %, т. е. 28¹⁸. Пав<ел> Н<иколаевич> надеется еще до 1 октября осуществить свою последнюю попытку (опрос старожилов)¹⁹, таким образом, недели через 2 дело выяснится в окончательном виде, т. е. либо 89, либо 100.

Мы до крайности удивлены неисправным получением Вами газет. Все наши газеты высылались вам аккуратическим образом, притом всегда двумя путями: прямо и через Финляндию. Как могло случиться, что они не доходили, совершенно не понимаю. Дошли ли до вас самые последние издания? Литераторы²⁰ очень просят Хозяина сотрудничать. Во 2-м No совершили некоторый плагиат; надеемся, что автор не будет ругать за это, тем более, что журнал²¹, из которого сделана перепечатка, здесь абсолютно никем не получается и известен только по названию. Очевидно, в Россию его иначе, как в карманах действ<ительных> статских советников не перевозят. Пока до свидания!

Всего лучшего, привет от старика²², Ал<ександра> Ал-ча²³ и П<етра> П<етровича>²⁴.

Ваш Красин

4. Л. Б. КРАСИН — ГОРЬКОМУ и М. Ф. АНДРЕЕВОЙ

16 ноября 1906, С.-Петербург

Дорогие друзья!

Давно я собираюсь писать Вам, но так и не мог собраться. Теперь, когда у Вас уже был, а может быть еще и есть, Ал<ександр> Ал<ександрович>¹, можно и не писать подробно: гораздо лучше узнаете обо всем из его рассказов.

Эти несколько строк пишу вот по какому неотложному поводу. На днях в театре мельком видел Михайловского-Гарина². Поговорить сколько-нибудь толком не удалось. Вчера же узнал, что Гарин выиграл дело с военным ведомством, или вообще с казной и что ему предстоит получить, не мало-не много, 1.800 000 р.³. Спрашивается, позволительно ли таких баловней судьбы оставлять гулять по свету, не облагая контрибуцией?

Я постараюсь повидаться с ним завтра, напомню прошлогоднюю Куоккалу⁴, может быть, даже попробую добиться немедленной предварительной ассигновки на предвыборную кампанию⁵, но главную атаку, мне кажется, лучше всего повести Хозяину⁶: это выйдет вдесятеро солиднее, и результат будет, конечно, совсем иной, тем более, что, сколько мне помнится, он тем летом связал себя вполне определенными обязательствами.

Если вы оба того же мнения, то надо Хозяину составить ему соответствующую ноту и послать ее по адресу, который я вам телеграфирую⁷. (Жить М<ихайловский> будет в Севастополе, но когда он туда выедет, я пока еще не знаю.)

Необходимость несколько спешить с этим делом я усматриваю в том, что если М. скоро получит деньги, то здесь уже не станет за охотниками помочь ему от них скорее освободиться.

Наши финансы не то, чтобы очень были плохи, но и не блестящи. Военно-полевой режим⁸ стоит чертовских денег, тем более, что публика избаловалась за время свобод⁹ и требует все в таком масштабе, который представил бы трудности и при менее людоедских условиях. Да это необходимо, конечно, и по объективным условиям: радиус действия стал сейчас совсем иной, чем было два и даже год назад. Словом, ей-богу, не будет греха, если новоиспеченный Крез строго выполнит благочестивые обеты, данные им в пору, когда миллионы существовали только в его воображении.

Маленькая техническая подробность: надо иметь в виду, что мое самочувствие за последние дни сильно ухудшилось, и я не знаю, буду ли в состоянии заниматься делами к моменту передачи денег от М.¹⁰. Поэтому устройте так, чтобы ему было, куда направить соответственный куш, если бы даже эта досадная зависимость человеческого существования от космических причин стала реальностью.

Вот это пока все! Да! Чуть не забыл. Передал ли вам А. А., что мы очень соскучились по Герману¹¹ и сильно заинтересованы в его возвращении? Какие предложения на этот счет существуют в вашей небольшой колонии¹²?

Пожалуйста, пишите и попросите его написать. Всего лучшего. Кланяюсь Н. Евг.¹³ Крепко жму Ваши руки.

Ваш Леонид

Ваши¹⁴ все здоровы и благополучны. Детей¹⁵ недавно видел.

5. Л. Б. КРАСИН — ГОРЬКОМУ и М. Ф. АНДРЕЕВОЙ

22 ноября 1906, С.-Петербург

Продолжаю осведомление вас относительно Н. Г. Михайловского. Я был у него на днях и выяснилось, что действительно ему предстоит получить с казны в два приема по 900 тысяч¹. Первая половина всей суммы в 1.800 тыс. будет получена в феврале; для получения второй надо вести процесс, исход которого несомненен, а продолжительность около 6—8 месяцев. По словам М<ихайловского> процесс этот он будет вести исключительно ввиду своего намерения дать деньгам общеполезное употребление. Наконец, в ожидании первых 900 т., полученных в феврале, он предполагает в ближайшем же будущем перехватить где-нибудь тысяч 150. Такова фактическая сторона дела, исходя из которой приходится действовать. При разговоре с М. я не обращался к нему ни с какими просьбами, так как полагаю, что в данном случае не стоит разбиваться на мелочи, а надо постараться о крупном отчислении с его стороны, определить точно его размеры и, самое большее, получить в счет его известную сумму из тех 150 т., достать которые он предполагает в недалеком будущем. Удастся ли еще ему такой заем — это для меня большой вопрос, потому что по теперешнему безденежью приходится сомневаться, существует ли вообще в природе подобная сумма.

Но возможно, что и удастся. Около М. уже и сейчас увивается многое множество всякой публики, начиная с голодающих путейцев² и кончая мягковским «Колоколом»³, который, не получая дальнейших субсидий от своего хозяина, с утра до ночи рыскает по городу, ища где бы занять денег. Деньги и нам сейчас не повредили бы, потому что, несмотря на относительно безбедное существование, с имеющимся у нас остатком и тем, что еще предстоит получить от Пав<ла> Н<иколаевича>⁴ (дело еще все не кончено и требуемых доказательств правильности полисного возраста С<аввы>⁵ не получено), особенно широких дел не начнешь. Много денег идет на поддержание бесписьменной публики⁶ и разъезды: едва ли не больше, чем в старину, <далее> издательство газет и брошюр (не-лег<альных>)⁷, наконец, уплаты по покрытию инвентаря большой нашей типографии⁸. Затевать при таких условиях новые дела, не имея специальных сумм, значило бы зарываться.

Между тем, для конца избирательной компании и в особенности для начала думского периода, нам непременно нужно было бы выступить с легальной газетой, или, вернее, газетами, так как каждая из них едва ли просуществовала бы более двух недель. Если бы M. в конце декабря и в начале января мог дать нам 20—30 т., такие газеты несомненно были бы поставлены, и мы бросили бы в массу пролетариата и крестьянства еще несколько миллионов листов с<оциал>-д<емократических> изданий. М. в разговоре со мной, правда, в самой общей форме, упомянул, что он думает на издание большой, очень хорошо поставленной газеты ассигновать тысяч 300. Это, конечно, очень роскошно, но коли так, то 10 % такой суммы можно было бы в ближайшем же будущем отделить на возобновление «Новой Жизни» или «Впереда»⁹. Далее же думать о постановке газеты на широкую ногу, т. е. подготовлять, напр<имер>, установку своих наборных машин, организовать осведомительную часть, м.б., свое телеграфное агентство и т. д. Я особенно настаивал бы на солидной организации технической стороны дела, так как современное полукустарное ведение дела страшно плохо отражается на газете и в коммерческом отношении, и, еще больше, в отношении быстроты печатанья и распространения. Из-за плохой техники не только мы, но и «Мысль»¹⁰, напр<имер>, гораздо более денежная, в свое время стояла перед такими курьезами: с одной стороны, отовсюду жалобы на недостаток тиража и неполучение газеты; с другой, и в то же самое время, завал тысяч NoNo, не попавших своевременно на определенный поезд, вследствие опоздания с набором или печатью. Впрочем, это уже детали!

До 1 декабря старого стиля Михайловский пробудет в Петербурге (Свечной пер., д. 5, кв. 22), после же, 1-го уедет в Севастополь, где и пребудет до лета; предполагает, кажется, работать над проектом южнобережной дороги¹¹.

Вот, собственно, и все данные по этому делу, которые я могу вам сейчас сообщить. Конечно, хорошо было бы, если А<лексей> М<аксимович> предпринял что-либо в ближайшем будущем, с целью возобновить с Мих. сношения по денежным делам, и чтобы вы уведомляли меня о наиболее важных своих шагах.

На днях видел одного парня из Берлина¹². Рассказывает, что Костров¹³ послал Вам оттуда письмо с просьбой сообщить отчет о заморской поездке, конечно, с ее финансовой стороны¹⁴. Мне интересно было бы в копии получить Ваш ответ. Не знаю, чего они еще пристают к Вам после того, как им обстоятельно сообщались извлечения из Ваших писем, включительно до Вашего проекта постановки этого дела, проекта, который, несмотря на все мои настояния, не только не был осуществлен, но даже не сделали ни малейшей попытки к его осуществлению, хотя составить Об-во бывших членов Думы и разных «видных общественных деятелей» было вовсе уже не так трудно. Но, конечно, тогда высокая коллегия еще имела в своем распоряжении малую толику денег, препорученных ей наивными южанами¹⁵, для совсем иных целей, и ворочать мозгами, и что-либо предпринимать не представляло такой настоятельной надобности, как теперь.

Впрочем, может быть, это и не совсем так, потому что мне очень подозрительно это выступление Ромма и К^о в немецкой газетке, вырезку из которой Вы присылали¹⁶. Вероятно, оно явилось результатом какого-нибудь официозного, или даже совсем частного письма от кого-нибудь из здешних м-ков. Костров сейчас ищет денег по сугубо важной причине, о которой вы оба, конечно, знаете от Ал. Ал-ча¹⁷. Его письмо к Вам рассматриваю, как замаскированную просьбу о деньгах. По имеющимся сейчас здесь сведениям, он необходимую сумму уже нашел, или, во всяком случае, получит ее от иностранцев.

Кстати, по поводу денег, переведенных летом в Гельсингфорс (что-то около 2.900 руб., не помню точно)¹⁸. Мы тогда получили их как деньги большевистские и извели на наши газеты¹⁹. Не помню, писал ли я об этом своевременно. Не вышло ли здесь путаницы? Во всяком случае, если этот перевод попал в «отчет», посланный Кострову, м-ки завопят и потребуют с нас деньги, давать же им такую сумму, да еще сейчас, положительно не хотелось бы. По этому пункту я жду от вас, хотя бы коротенького фактического сообщения.

Очень важно было бы знать, когда предполагает возвращаться сюда Герм<ан> Фед<орович>²⁰, и насколько необходимо его пребывание за рубежом? Нам он здесь сейчас крайне нужен, в особенности после того, как папаша увяз со своими эфиопами за границей²¹. Обдумайте сообща этот вопрос, приняв во внимание, что мы здесь все были бы крайне обрадованы приездом Г. Ф., если не сюда, то хотя бы только в Финл<яндию>, а у многих прямо гора свалилась бы с плеч с его приездом.

Ну вот, пока кажется, и все. Живется, в общем, так себе: очень уж поганые времена! Эта так называемая «избирательная кампания»²² при небывалых репрессиях грозит превратиться в какую-то пошлую, ни для кого, кроме правительства, не нужную комедию. Правда, из провинции отовсюду приходят известия, что настроение хорошее, но что ж настроение! Теперь этого мало, нужно нечто более осязательное, а вот в этом отношении дела обстоят крайне плохо, едва ли не хуже, чем прежде.

Пока до свидания. Поклон Г. Ф.

Ваш Леонид

6. Л. Б. КРАСИН — ГОРЬКОМУ и М. Ф. АНДРЕЕВОЙ

Ноябрь--декабрь 1906, С.-Петербург

Дорогие друзья! Пишу Вам сейчас специально по одному определенному делу, разговор о котором откладывал, сколько мог, считая, вообще говоря, непозволительным отнимать у Вас и время, и силы на выслушивание и рассмотрение таких технических и непринципиальных вопросов. Мне очень неприятно и тяжело отступать от этого правила, но иного пути я не вижу, так как собственными силами мы здесь не смогли подвинуть дело ни на шаг, а, между тем, значение его для всего нашего хозяйства, теперь довольно уже крупного, немалое. Итак, выругайте меня за приставание с неинтересной и скучной материей, но все-таки выслушайте. Вы знаете, конечно, каков общий характер нашего хозяйства: из руки в рот, как говорят немцы, что получил, то немедленно проел. Обстоятельство это давно наводило на грустные размышления людей, близко стоявших к финансам, и издавна бродила мысль о создании какого-нибудь дела, которое, развившись, могло бы представить известную материальную базу и, хоть до некоторой степени, упрочить все хозяйство, давая известный, определенный доход, не в силу той или иной благоприятной случайности, а само из себя, как всякое другое промышленное или торговое предприятие. После долгой и упорной борьбы с известной косностью нашей публики, вообще говоря, ничего не понимающей в этого рода делах и склонной ставить ребром всякую копейку немедленно, по ее получении, удалось добиться принципиального согласия на отчисление некоторой части поступлений на создание таких предприятий, и еще во времена «Н<овой> Ж<изни>» было заложено основание собственной типографии. С марта взялись за это дело вплотную и к началу Думского периода¹ наша типография имела ротационную машину² для печатания газет («Эхо»³, «Вперед», «Волна»⁴ печатались на ней) и книг, три плоских машины⁵ для книжной работы и соотв<етствующее> количество шрифта. Наборщиков в типографии работало уже около 40 человек. Не говоря уже о громадных удобствах иметь свою типографию, — удобствах, которых у нас в Питере и, вообще, в России, не купите ни за какие деньги, — с марта по июль, когда с разгоном Думы закрыли наши газеты, а с ними вместе и типографию, типография дала свыше 5000 прибыли. Таким образом, возможность ведения дела на коммерческом основании была доказана опытом. С сентября типография была распечатана, и работа возобновилась, притом, в еще более широком масштабе, так как успех дела в думский период и необходимость иметь оборудование для большой газеты и книжной работы в несколько большем формате, соблазнил заказать новую машину, и с ноября у нас пошла в ход новая ротационная машина, на которой можно печатать газету форматом больше «Нового Времени» и которая одновременно приспособлена для книжной работы, давая в час до 8000 листов формата «Знания», в 64 страницы каждый, притом с 5-кратной фальцовкой, так что остается только брошюровать, и книга готова. Ставя типографию, мы имели в виду работать, главным образом, на издательства, имеющие литературу определенного характера, и старались приспособить ее оборудование к потребностям таких заказчиков. Действительно, принципиальное согласие было получено почти от всех фирм, и еще с марта мы работали на «Новый Мир»⁶, «Донскую Речь»⁷, «Молот»⁸, «Колокол»⁹, «Молох» и пр., и пр. Между прочим, перед заказом новой машины и я, и управляющий типографией, обращались с вопросом и к К<онстантину> П<етровичу>, можно ли рассчитывать иметь работу от «Знания»¹⁰, и получили утвердительный ответ. Правда, весной мы на работе от «Знания» не настаивали, потому что формат нашей малой ротационной машины не вполне подходил к формату «Знания», да и другой работы с избытком хватало на одну машину. Зато новая ротационная была заказана нами с таким расчетом, чтобы сборники «Знания»¹¹, можно было печатать наивыгоднейшим образом и, действительно, сейчас в Петербурге нет ни одной типографии, кроме нашей, с книжной ротационной машиной, которая могла бы, за один оборот барабана, печатать сразу 64 страницы «Знания». С лета и осени, когда факт установки новой машины определился с достоверностью, типография начала снова напоминать о себе «Знанию», получая от конторы «Зн<ания>» ссылки на К. П., а от самого К. П. успокоительные обещания, что работа будет дана. Сам я, по разным соображениям, переговоров с К. П. не вел¹², да и вообще, в детали типогр<афского> дела я не вхожу, там есть своя администрация, но факт многократных переговоров с К. П. об этом деле я могу вполне удостоверить.

Наконец пошла в ход и новая машина; «Знание» обещало дать для нее XV сборник¹³; кто-то из конторы был в типографии, смотрел машину, подтвердил обещание работы и, тем не менее, воз и ныне там, и только недели две назад типография получила какую-то тощую книжечку, которая и была отработана и сдана в несколько дней. Что же касается XV сборника, который определенно был обещан типографии, — так, по крайней мере, передает дело наш управляющий, говоривший об этом с К. П. и в конторе «Знания», — то он, как теперь оказывается, передан другим типографиям.

Я далек от мысли, что здесь имеет место какое-нибудь намеренное желание обойти нашу типографию, но фактически, со стороны издательства, стоящего к нам, большевикам, ближе, чем какое бы то ни было другое, наша типография подвергается форменному бойкоту. Я вполне понимаю известный скептицизм и осторожность, по отношению к такому делу, и знаю, что у издательства может быть веская причина вообще не сосредотачивать всех своих заказов в одной типографии. Но об этом и нет речи, и мы не только никогда не настаивали на какой-либо монополии, но даже фактически не могли бы ее осуществить: у «Знания» так много работы, что справиться со всей ею вряд ли под силу одной типографии. Верно, также, летом, после разгона Думы, мы 2 месяца простояли с замечательными машинами, но, во-1-х, мы тогда сознательно шли напролом со своими газетами, предвидели возможность закрытия, приняли меры к тому, чтобы никто из книжных заказчиков не пострадал и действительно осуществили это; во-2-х, от закрытия у нас не гарантирована ни одна типография, и после сент<ября> мы работаем безостановочно, а целый ряд обыкновенных буржуазных типографий были закрываемы; в-3-х, быстрота и производительность новой машины так велики, что мы можем напечатать сборник быстрее, чем кто-либо и, след<овательно>, в смысле конфискаций, выгода даже на нашей стороне, особенно ввиду отпадения фальцовки, которая вся производится машиной. Типография работает, как-никак, около 9 месяцев, имеет дело с десятками фирм и, если этих данных мало для заключения с ней какого-либо прочного условия, то до выполнения пробной работы, она, во всяком случае, уже доросла. У нас печатают все, буквально все издательства, выпускающие соц<иал>-дем<ократическую> литературу, нас поддерживают своей работой с<оциалисты>-р<еволюционер>ы; н<ационал>-с<оциалист>ы все свои издания печатают почти исключительно у нас; Чарушников¹⁴ из Москвы находит выгодным давать нам книги с большим тиражом, кадетствующие господа Богучарские напрашиваются к нам со своим «Былое»¹⁵, какой-нибудь «Шиповник»¹⁶, только что узнав о характере типографии, сейчас же передает нам свою работу, и только «Знание», несмотря на многократные просьбы, продолжает кормить нас обещаниями, сдавая все свои работы десяткам всяких безвестных типографий, часто гораздо хуже оборудованных технически, и всегда с более архаическими формами эксплуатации своих наборщиков и рабочих. Так иногда поддерживают партийное дело!

Что говорить! Коммерческое предприятие не благотворительное общество. Но и наша типография не богадельня. Мы не просим никаких льгот или монополий. Мы согласны работать по тем же ценам, с теми же гарантиями и с большей быстротой, нежели остальные типографии. Мы настаиваем и просим об одном: поставить нас на одну ногу со всеми этими архибуржуазными типографиями, в которых выжатый пот идет в частный карман, и всякая лишняя копейка служит для расширения и дальнейшего укрепления того же выжимания пота. Дайте возможность, без малейшего ущерба для самих себя, заработать эту копейку нашему делу, вся прибыль с которого идет на цели и нужды, которые сами за себя говорят. Кажется, немного?

Я повторяю, мне очень неприятно писать о всем этом деле, я долго откладывал, думая, что оно как-нибудь уладится без моего вмешательства и вашего посредничества, но сейчас наша типографская публика пристала ко мне с ножом к горлу, и, как это ни тяжело по личным причинам, я должен, я обязан сделать со своей стороны все для улажения дела. Действительно, пора его выяснить в ту или другую сторону и получить тот или иной, но вполне определенный ответ.

Обращаясь к вам, я вполне сознаю и считаюсь с той возможностью, что, быть может, ни для хозяина, ни для хозяйки неудобно предпринимать даже каких-либо практических шагов во всем этом деле. Более того, если вмешательство в него может по мнению кого-либо из вас представить хоть малейшее неудобство, я категорически настаиваю на том, чтобы письмо это осталось между нами. Мы тогда выясним дело сами, путем простого официального запроса «Знанию» от соответствующего учреждения¹⁷. Обязывать кого-либо занимать по отношению к нашим п<артийным> предприятиям благожелательную позицию нам, конечно, и в голову не приходило. Бойкот, так бойкот, и, в конце концов, дело наше, вероятно, не пропадет и без содействия «Знания».

Но если вы считаете возможным участвовать в урегулировании вопроса, то это может очень нам помочь. Работа у типографии есть и сейчас, но для 2-х ротационных машин ее недостаточно. Кроме того, большинство этих «Колоколов»¹⁸, «Молотов»¹⁹, Глаголевых²⁰ и пр. фирмы очень ненадежные в денежном отношении: платят плохо, а иные, того гляди и вовсе прогорят. Между тем, если бы «Знание», убедившись в технической правоспособности типографии, давало нам, скажем, 7₂ или треть своей работы, мы бросили бы погоню за всякой мелочью, работа стала бы однороднее, а, следовательно, и производительнее, и мы не стояли бы вечно перед гамлетовским вопросом наших дней: заплатит или не заплатит.

Ну вот, «сказал и облегчил свою душу».

Если потребуются какие-нибудь справки, цены, сметы и проч., все это, конечно, будет немедленно доставлено. Только, если вы решите этот вопрос на днях с К. П.²¹, то уже приходите к чему-нибудь с ним определенному, а то от его обещаний остается только горестное разочарование.

Ну, пока всего лучшего. По обыкновению, по проклятому обыкновению, уже должен торопиться.

Всего, всего хорошего.

Ваш Кр<асин>

7. ГОРЬКИЙ — Л. Б. КРАСИНУ

Январь, не позднее 25 (7 февраля) 1907, Капри

Почтенный товарищ!

Вмешиваться в дела типографии я не буду, ибо все такого рода предприятия считаю источником не доходов, а убытков и скандалов. Я хорошо знаю их, уже во многих принимал прямое или косвенное участие¹.

Принципиально такая «коммерция» тоже едва ли удобна². Но даже и при ином отношении я не стал бы по этому вопросу «влиять» на К<онстантина> П<етровича>, ибо, во-первых, — не имею права что-либо советовать ему в деле, которое создано исключительно его трудом³, во-вторых, считаю К. П. человеком недоступным чьим-либо влияниям, но — безусловно справедливым в отношениях к людям. Этот человек всегда был для меня образцом личной порядочности⁴. А поэтому меня крайне неприятно поразили Ваши намеки на умышленный бойкот «Знанием» Вашей типографии. Ничего подобного не было и не могло быть, ибо я, повторяю, слишком хорошо знаю К. П., знаю его отношение к делу, его симпатии к партийным начинаниям⁵ и т. д. Я знаю также, что если бы типография была работоспособна, — она, разумеется, получила бы работу от «Знания», — об этом не может быть речи.

Вообще, Ваше письмо и тоном своим, и отдельными фразами явилось для меня полной неожиданностью. Что с Вами? Такие фразы, как «бойкот так бойкот» нельзя писать, не подумав, и я вообще не могу себе объяснить, чем именно вызван столь задорный и совершенно неуместный, по отношению ко мне, тон Вашего письма.

Л. Пешков

8. Л. Б. КРАСИН — ГОРЬКОМУ и М. Ф. АНДРЕЕВОЙ

26 мая 1908, Париж

Дорогие друзья!

Вторую неделю я в Зап<адной> Европе¹ и все это время с первого дня рвусь в ваши края. Страшно хотелось бы повидаться. Вначале это казалось так просто, но, по мере приближения к местам, населенным своими людьми, оказывается тут то, там другое, и вместо того, чтобы попасть на юг, я мыкаюсь из Брюсселя в Париж, из Парижа в Женеву, оттуда опять в Париж², где и застрял сейчас из-за суда о пресловутом наследстве³. Кажется, суд наконец-то состоится, и я пригвожден к нему до окончания дела. Как ни прискорбно это, с точки зрения личных моих планов и интересов, но вы понимаете, конечно, что уклонение от непосредственного участия в деле было бы для меня недопустимо.

Утешаюсь надеждой, что недели в 2 мы закончим это дело, и тогда я смогу удрать на Капри⁴. Шутка сказать, ведь мы почти 3 года не виделись!

Итак, пока до свидания, думаю, до скорого свидания. Крепко жму вам руки.

Ваш Леонид

26/V

9. Л. Б. КРАСИН — ГОРЬКОМУ и М. Ф. АНДРЕЕВОЙ

26 июля 1908, Женева

Дорогие друзья!

Не успел я приехать в Берн, как уже посыпались со всех сторон письма, сообщения, телеграммы, часто не очень приятного свойства, и вот приходиться скакать из Берна в Цюрих, оттуда в Лозанну, сейчас я в Женеве, а дня через 2 должен двинуться в Париж и Лондон, с тем, чтобы недели через 1,5—2 опять возвратиться сюда¹.

Двухнедельное безмятежное житие на милом острове² представляется мне сейчас каким-то волшебным сном, а уж никак не действительностью, ибо действительность, что бы там ни говорили философы, состоит исключительно в перемене поезда на поезд, вагона на пароход и одного No гостиницы на другой.

Об Италии вообще сохраню самое светлое воспоминание. Я все-таки успел посмотреть Неаполь, раза 3 был в музее, слазил на Везувий, оттуда спустился через разрушенную в посл<еднее> извержение деревню к Помпее, побывал на Сальфаторо³, вообще, если и не все видел, то достаточно много, чтобы прийти в восторг. В Риме прожил 3 дня и тоже многое успел посмотреть. Зато ни на Флоренцию, ни на Геную и Милан, не осталось времени вовсе, и я от Рима без остановок гнал в Берн. Там меня подвергли основательным исследованиям⁴ и изрекли приговор: весь организм вообще в порядке, за исключением только пищеварит<ельного> аппарата, который хронически не справляется со своим делом, в результате чего получается постоянное отравление организма различными токсинами, вызывающее те симптомы, которые, по мнению бернских врачей, ошибочно приписывались малярии. По их мнению малярии у меня никакой нет, да, вероятно, и не было, а просто с давних уж пор имеется эта история с периодическими усилениями и ослаблениями. Оказалось то же, что у сестры⁵, но в более зачаточной и слабой форме. Если оставить эти беспорядки без внимания, через пару лет можно сделаться таким же полуинвалидом, как Соня. С другой стороны, лечение может состоять только в диете (поменьше, или почти никакого, мяса и жира), а главное — в правильном образе жизни: есть в строго определенное время и т. п. Удивительно удобно исполнять все это при моем-то образе жизни и постоянных передвижениях!

Из здешних новостей главная состоит, пожалуй, в том, что этот прохвост Андриконис опять пустился на разные извороты, чтобы 6-го авг<уста> либо не заплатить нам 35 т., либо уплатить их путем перевода из Морозовской конторы на имя Елиз<аветы> Пав-л<овны>, что для нас вполне неприемлемо, так как компрометирует эту последнюю перед родственниками и может послужить поводом для учреждения над ней какой-либо опеки⁶, и проч. Занимаюсь теперь усиленно этим делом, виделся с Малянтовичем⁷ (он под Цюрихом), пишу десятки писем, а кроме того, надо будет ехать в Париж по этому же делу. Можете себе представить, как приятно затрачивать все время опять на эту кляузную историю. Между прочим, оказывается, что паи Морозовых стоят не 1,½ т<ысячи>, а свыше 5 т. и, следовательно, передаваемая нам Елиз<аветой> П<авловной> часть наследства составляет свыше ½ миллиона⁸! Вопрос о выдаче ее замуж⁹ получает сейчас особую важность и остроту. Штуки Кониса¹⁰ неизвестно во что выльются далее. Поэтому необходимо спешить реализовать ее долю наследства, а это можно сделать только путем замужества, назначения мужа опекуном и выдачи им доверенности тому же Малянтовичу. Было бы прямым преступлением потерять для партии такое исключительное по своим размерам состояние, как это, только из-за того, что мы не смогли найти жениха.

Надо вызывать немедля Ник<олая> Евг<еньевича>. Он писал, что у него есть какой-то будто бы необыкновенно подходящий для этого дела приятель¹¹, живущий сейчас в Мюнхене. Надо, чтобы H. E. заехал в Мюнхен, переговорил с этим товарищем и затем ехал бы в Женеву для совместных переговоров со всеми нами. Если же эта комбинация не удастся, тогда нет иного выхода, придется убеждать самого Н. Евг. жениться. Дело слишком важно, приходится всякую сентиментальность отбросить в сторону и прямо уговаривать H. E., так как мы не имеем другого кандидата. Важно, чтобы и Вы, М<ария> Ф<едоровна>, прониклись этими доводами, так как без Вашего содействия я не уверен, чтобы нам удалось уговорить Г. Ф.¹².

Повторяю, иного выхода нет, а если бы он был, мы не стали бы настаивать именно на этом плане. Да и, в конце концов, никто не помешает H. E. через 7₂ года устроить формальный развод, ведь это дело 5, ну 10 тысяч, которые ему всегда будут ассигнованы. Я очень прошу вас обоих обсудить этот вопрос и сообщить мне свои мнения. Ник. Евг. я об этом пока не пишу, так как возможно, в самом деле, что и его мюнхенский приятель окажется человеком подходящим. Если же нет, то здесь будет достаточно времени, чтобы привести ему все данные, сообщение которых в письме в Финляндию не особенно удобно.

Ну, какие же тут еще новости?

Да! Открыли в Женеве целых 2 семьи провокаторов, и сейчас идет суд над ними¹³. Главный из них был секретарем «Загр<аничной> газеты», которая выходила, значит, на деньги Охранного отделения! Как вам это понравится?! К Б. Ц. этому фрукту пролезть не удалось, но размен 500-рублевок был провален им несомненно, так как арестованные в Мюнхене¹⁴ получили свои паспорта именно от него. Этому-то можно сейчас порадоваться: по крайней мере выяснилась эта загадка.

Все сведения, конечно, только для вас двоих и никого больше.

Сейчас мне пришла в голову мысль: а не согласился ли бы Тихонов¹⁵ жениться? Он — горный инженер. Правда, особой быстроты и натиска в практических делах он никогда не разовьет, но тут вся его задача свелась бы только на выдачу доверенности и санкционирование тех шагов, которые будут обдуманы и подготовлены Б. Ц., совместно с адвокатами. Чин же у него достаточно внушительный для данного случая, в полицейском отношении он совершенно чист. Как вы думаете? Если эта кандидатура не кажется вам нелепой, м. б. вы в общих чертах с ним переговорите?

На беду мою я затерял адрес Ник. Евг. Поэтому прошу Вас, М. Ф. отправить ему прилагаемую записку и перевести 300 frs., которые я перевожу Вам. Впрочем, сегодня воскресенье, и деньги пойдут к Вам только завтра. Если у Вас в данную минуту найдутся свободные 300 frs., сделайте, ввиду ускорения дела, перевод сегодня же, а завтра Вы получите мои 300 frs. Пока прощайте. Пишите на адрес Н. К.¹⁶, если же заберусь дальше, сообщу. Всего, всего хорошего.

Еще раз спасибо вам за счастливые дни, что я у вас провел.

Поклон всем, «Куме»¹⁷ моей милой особо.

Ваш Леонид

10. Л. Б. КРАСИН — ГОРЬКОМУ и М. Ф. АНДРЕЕВОЙ

6 августа 1908, Лондон

Дорогие друзья! Околачиваюсь в Лондоне вот уже 70-й день и все никак не могу окончить дел. Канисовское дело¹ грозит превратиться в какую-то египетскую муку, коей не видно конца. Чуть не еженедельно получаем всякие лживые отписки и отговорки, денег 6/VIII не уплатили², взять же как следует за жабры, при помощи имеющихся у нас векселей, невозможно, пока мы не выручили Елизаветину половину³.

Перебрал всех возможных «женихов» в уме, — ничего не выходит. Евгеньич⁴, видимо, не приедет, и, кажется, в отношении его придется применить метод Магомета с горой. Очень жаль, что вы там тоже находитесь в разных тревогах и заботах⁵. Надо будет вам куму мою оставить подольше на Капри. Итальянское солнце наверное выгонит из нее малокровие, возвратившись же в Питер, она может опять все растерять. Надо ей основательно окрепнуть у вас. Я сужу по себе: от моего малокровья за 3-й недели пребывания в Италии не осталось и следа, а я почти не помню времени, когда бы у меня его не было.

Усердно осматриваю Лондон и выставку. Много мешает незнание языка, — эти просвещенные мореплаватели ни на каком, кроме собственного, не разговаривают, — но все же занятно очень. Один Брит<анский> музей что стоит. Кстати, по поводу Брит, музея. Случайно я узнал, что у них сейчас вакантно место заведующего русским отделом⁶. Его занимал раньше какой-то поляк, но он несколько лет назад умер, и вакансия так и остается незамещенной. Эмигранта боятся взять, предвидя неудовольствие русского посольства, кандидата же, официально рекомендованного русскими властями, — из боязни общественного мнения. У меня возникает мысль: нельзя ли было бы посадить туда своего человека? У нас есть подходящий, в лице тов. Орловского⁷.

Он очень образованный человек, владеет minimum двумя иностр<анными> языками, кроме того, польским, литературу, для Брит, музея, знает достаточно и следить за ней будет, во всяком случае, не хуже того старика, который заведовал этим отделом раньше. Может быть, у Хозяина, при его всемирных знакомствах, есть какая-нибудь связь в Лондоне, пользуясь которой, можно выяснить этот вопрос и выставить кандидатуру Орловского? Оговариваюсь: эту и все вообще аналогичные просьбы ставлю условно и беру их назад, если вы найдете какие-либо препятствия или, хотя бы, простые неудобства, неловкость и т. п. для каких-либо шагов со стороны Хозяина в этом направлении. Вероятно, в этом деле мог бы оказать известное содействие Шкловский⁸, но у меня здесь нет к нему ходов помимо с<оциалистов>-р<еволюционеров>.

Другая просьба, с такой же оговоркой, имеет в виду судьбу Папаши⁹, которого я вызвал сюда для некоторых переговоров из Бельфаста. Бедняга бьется, как рыба об лед. Зиму и весну прожил в Бельфасте¹⁰, кое-как перебиваясь, в качестве «профессора» (громкое название, но, увы, нищенский «оклад») русского и франц<узского> языков в школе в <Берлице>. Теперь до глубокой осени школа будет закрыта, и он оказался на мели. Думает искать работу в Лондоне. Знает бухгалтерию, торговую корреспонденцию, нем<ецкий>, фр<анцузский> и англ<ийский> языки. Главная беда — подозрительное отношение публики к эмигрантам: без рекомендаций не возьмут никуда. Спрашивается: нет ли, опять-таки, у хозяина¹¹ в Лонд<оне>, или вообще в Англии, кого-нибудь, к кому можно было бы направить папашу (его фамилия Litvinoff-Harrison)¹², снабдив его рекомендацией, удостоверяющей, что он лично известен Вам за добросовестного и во всех отношениях надежного? Или, при отсутствии такого знакомого, дать ему хотя бы только подобную рекомендацию, которая, несомненно, облегчила бы ему мытарства по работодателям? Не будь этой травли, поднятой несколько месяцев назад против него меньшевиками¹³, я очень настаивал бы на такой поддержке папаши, потому что, действительно, за несколько лет знакомства с ним, имел множество случаев убедиться в его исключительной работоспособности и прочих, говорю это без всякого преувеличения, доблестных качествах. Сейчас дело стоит иначе в том смысле, что я никому не хочу навязывать субъективную уверенность в невозможности каких-либо осложнений с этой стороны (тем более, что искать работу он будет в сферах, ни с какими нашими направлениями не имеющих нечего общего) и потому обставляю свою просьбу всякими оговорками: сочтете удобным и возможным — хорошо, нет — так нет. Может быть, я нехорошо делаю, обращаясь к хозяину с таким делом, — его, ведь, и без меня заваливают подобными просьбами со всех концов, — но тут случай для меня исключительный: речь идет об одном из лучших, испытаннейших наших товарищей, который очутился в исключительно неблагоприятных условиях единственно из-за своей самоотверженной преданности партийному делу. Фактически, тут он совершенно одинок, пользоваться же непосредственной поддержкой партии ему, конечно, очень тяжело, да и нет в этом необходимости, п<отому> ч<то> он достаточно вооружен, чтобы самостоятельно здесь держаться, лишь бы была какая-нибудь зацепка.

Я должен очень извиниться перед Вами, М<ария> Ф<едоровна>, за своих друзей, задержавших перевод денег для Г. Ф.¹⁴. Что будешь делать с публикой, у которой нигилистические навыки вошли в плоть и кровь: малого дела не могут сделать без того, чтобы чего-нибудь не забыть, перепутать, переврать! Сам я, отправив Вам письмо, уехал в Париж, а оттуда через 2 дня в Лондон и, таким образом, не мог проследить за точным исполнением моего обещания.

В Женеве встретил А<лександра> А-ча случайно на почте, только что выйдя с вокзала. Он оказался в расстроенных чувствах по случаю болезни Нат<альи> Богд<ановны>¹⁵: у нее не то инфлюэнца в какой-то очень тяжелой форме, не то даже тиф. При таких условиях и поговорить с ним основательно не удалось.

Ильич был здоров при моем приезде, но на третий день опять слег, кается из-за стакана вина, выпитого накануне. За пребывание в Лондоне он успел так основательно испортить себе желудок, что до сих пор не может оправиться¹⁶.

Накал между обеими сторонами по-прежнему весьма значительный. Видятся только в крайней надобности, либо при приезде кого-нибудь из нейтральных. Самое лучшее будет их развести без скандала. Кажется, удастся этого достигнуть на таких основаниях: Ал<ександр> Ал<ександрович> уходит из ред<коллегии>¹⁷ без всяких демонстраций, замещает его какой-либо бойкотист, которому гарантируется право на помещение известного минимального числа строк в каждом номере. Задержка вся сейчас из-за непринужденного товарища из России¹⁸.

Там многих из наших повыпускали, что окрыляет известными надеждами и автора сего послания. Вообще же глухо в России, и известия оттуда, точно из могилы.

Пока прощайте! Привет мой всему Капри, включая и итальянскую часть Вашей колонии: несравненную сеньору Кармеллу¹⁹, Катальдо²⁰, Беттино²¹, Луиджи²² и рыбаков. Желаю вам успехов в деле истребления рыб Средиземного моря и вообще всяких успехов. А в Сицилию на лодке вы бы, все-таки, лучше не ездили! Или уж отложите поездку: когда-нибудь я еще буду на Капри, будем тонуть вместе.

Всегда рад даже самым маленьким письмам от вас. Будет время и охота — пишите. Адрес пока женевский. Надеюсь скоро переехать в Германию²³ и осесть, уж, где-нибудь надолго. Надоела эта вечная кочевка.

Всех благ. Крепко жму руки.

Ваш Л<еонид>

ПРИМЕЧАНИЯ

1.

Печатается по А (АГ ПГ-рл-21-8-5). Впервые: Г-30. Т. 28. С. 416—419, без точной даты.

Датируется по связи с письмами Горького к И. П. Ладыжникову (Г-30. Т. 28. С. 415) и Е. П. Пешковой (Архив Г. 9. С. 178—179), написанными около 15 (28 апреля) 1906 г.

¹ «Идею поездки в Америку для сбора денег в кассу „большевиков“ дал Л. Б. Красин», — писал Горький в очерке «В. И. Ленин» (см.: Горький. Сочинения. Т. 20. С. 11, 539). Однако, H. E. Буренин вспоминает, что Горький поехал в Америку «по инициативе Владимира Ильича Ленина» (см.: Горький и революция 1905 г. С. 97). Красин же как член ЦК РСДРП подготовил отъезд Горького и вместе с М. М. Литвиновым 23 марта (5 апреля) 1906 г. посадил его и сопровождавших его в поездке М. Ф. Андрееву и H. E. Буренина в Шербурге на немецкий пароход «Кайзер Фридрих Вильгельм Великий», отплывавший в Нью-Йорк. Настоящее письмо-отчет было приложено к письму И. П. Ладыжникова. Позже Горький в том числе и через него посылал письма и деньги Красину для ЦК большевиков.

² Горький приехал в Нью-Йорк 28 марта (10 апреля) 1906 г. Навстречу ему в океан вышел катер «Гудзон», на борту которого находилась большая группа репортеров, знакомых писателя (3. Пешков, И. Народный, Д. Манделькерн и др.) и представителей различных общественных и партийных организаций (издатель еврейского социал-демократического органа Абрам Каган, представитель от русского «Бунда» Максим Ромм, один из лидеров американских социалистов Морис Хилквит и писатель Лерой Скотт).

На пристани Горького встречала тысячная толпа эмигрантов из России, которую с трудом сдерживали команды полицейских. Однако встречающим пришлось подождать, пока таможенные чиновники и представители эмиграционных властей вели опрос пассажиров. Вопрос о том, «впустить ли Горького в Америку?», обстоятельно обсуждался в Вашингтоне до его приезда, и правительство США долго раздумывало над тем, не распространяется ли на него один из параграфов эмиграционного закона, запрещающий въезд в Америку «анархистам». Поэтому Горького спросили: не является ли он анархистом и признает ли закон и порядок? Писатель ответил: «Нет, я не анархист, я социалист. Я верю в закон и порядок и именно по этой причине и нахожусь в оппозиции к русскому правительству, которое в данный момент представляет собою организованную анархию» (см.: Там же. С. 100). Чиновники были удовлетворены этим ответом.

³ Американская пресса была переполнена статьями о Горьком. Газеты подробно описывали встречу на пристани Хобокэна, сообщали подробности, как Горький и М. Ф. Андреева ехали на пароходе, в каких каютах помещались, как писатель работал по 12 часов в день, какова цель его поездки. Почти во всех газетах появилось описание внешности Горького: какие у него глаза, нос, рот, усы, точно указывался рост (5 футов 12 дюймов), отмечалось во что он был одет. Не меньше внимания уделялось и М. Ф. Андреевой (см.: New-York American, New-York Herald, New-York Times. 1906; 11 & 12 apr.; World. 1906. 13, 14, 15 apr.; Telegraph. 1906. 13, 14, 15 apr.; Star. 1906. 13 apr. и др.). Во множестве публиковались сведения о его встречах с общественностью (см.: Хьетсо. С. ИЗ--114).

⁴ Чайковский Николай Васильевич (1850—1926) — двоюродный брат композитора Петра Ильича Чайковского, дворянин, народник, богоискатель, затем один из лидеров партии эсеров. С 1904 г. — член заграничного комитета Партии социалистов-революционеров, его уполномоченный в Лондоне, один из организаторов доставки партийной литературы, а с 1905 г. — и оружия в Россию (см. о нем: Мельгунов С. П. Н. В. Чайковский в годы гражданской войны (Материалы для истории русской общественности. 1917—1925). Париж. 1929; Горький. Письма. Т. 5. С. 560 и др.).

⁵ Житловский (Шидловский) Хаим Осипович (1865—1943, США). H. E. Буренин вспоминает: «Одними из первых, кого принял Горький, были Чайковский и Житловский — представители русских эсеров» (см.: Буренин. С. 101). X. О. Житловский — мещанин, народник, эсер, деятель еврейского социалистического движения. После разгрома народовольческой группы, готовившей покушение на императора Александра III в 1887 г., эмигрировал за границу, где окончил Бернский университет с дипломом доктора философии. Активно участвовал в жизни народнической эмиграции. Основал «Союз русских социалистов-революционеров» (Берн, 1893) и руководил им, являлся редактором его печатного органа «Русский рабочий» (№ 31—11, 1894—99), автором программной брошюры «Социализм и политическая борьба» (Лондон, 1898), опубликованной под псевдонимом С. Григорович. Житловский обладал большим авторитетом в среде зарубежных и русских эсеров. В конце 1901 г. Житловский стал одним из активных пропагандистов идей «Партии социалистов-революционеров» за границей. Осенью 1904 г. он вместе с Е. К. Брешко-Брешковской выехал в США для сбора средств в фонд партии.

⁶ Имеется в виду Екатерина Константиновна Брешко-Брешковская (урожд. Вериго) (1844—1934, Париж) — дворянка, легендарная профессиональная революционерка, член-учредитель ЦК Партии социалистов-революционеров, прозванная «бабушкой русской революции». В сентябре 1904 г. уехала в США для сбора средств в фонд партии.

⁷ «Комитет знаменитых американцев для помощи русской революции» (13 человек) возник по инициативе эсеров Н. В. Чайковского и Ивана Народного. В него вошли Роберт Хантер, Марк Твен, Уильям Дин Хоуэлс, Р. Колбер, Д. П. Дюн и другие писатели, финансисты, общественные деятели.

⁸ Сибуль Ян Янович (1869—1953, псевдоним — Иван Иванович Народный) — революционер, писатель, журналист, искусствовед. В 1905 г. занимался революционной агитацией. Скрывался за границей. Сотрудничал в эстонском журнале «EDU» («Успех»), выходившем в Шарлотенбурге (Германия). В Америку прибыл 3 марта 1906 г., скрываясь от полиции. Еще до прибытия М.Горького в США Иван Народный задумал устроить торжественный обед в его честь. Обед состоялся 11 апреля 1906 г. в Нью-Йорке в помещении литературного клуба «А» (см.: Александров В. А. Переписка с Л. Н. Толстым Ивана Народного // Толстой и о Толстом. Материалы и исследования. Вып. 2-й. М.: Наследие, 2002. С. 329—330).

⁹ Имеется в виду Первая конференция РСДРП, состоявшаяся в Таммерфорсе 12—17 (25—30) декабря 1905 г. Конференция приняла решение о восстановлении единства партии и о бойкоте I Государственной думы.

¹⁰ 1 (14) апреля 1906 г. газета «New-York World» (еженедельная газета, издаваемая Дж. Пулитцером) вышла с богато иллюстрированной статьей, озаглавленной «Горький привез сюда актрису в качестве жены». В ней говорилось, что Горький, «русский писатель-анархист», выдает Марию Андрееву за свою жену, но женат на Екатерине Пешковой. И хотя газета признавала, что «мадам Андреева — милая, очень женственная и в высшей степени жизнерадостная миниатюрная дама», к тому же — «всегда в хорошем настроении», а «слова так и бьют из нее ключом», но… «Горький бросил жену и детей и сбежал с банальной актрисой!» (World (New-York). 1906. 14 арг.).

¹¹ 14 апреля 1906 г. Горького и М. Ф. Андрееву выселили из отеля «Бельклер». Владельцы двух других отелей — «Лафайет Бреворт» и «Риглэндер Апартментс» тоже отказали ему. Когда писатель вернулся после грандиозного митинга в Гранд Сентрал Палас, он увидел свой багаж перед отелем, вокруг дежурили журналисты нью-йоркских газет. С трудом избежав интервью, преследуемый журналистами, Горький со своими спутниками, наконец, устроился на ночь в «Клубе „А“» на 5-й авеню (Хьетсо. С. 117, а также: Горький. Письма. Т. 5. С. 165).

¹² 21 апреля 1906 г. М. Горький и М. Ф. Андреева переехали в дом Престонии и Джона Мартинов на Стейтен Айленд, одном из островов в заливе Нью-Йорка. Супруги долгое время руководили Фабианским обществом в Америке (Хьетсо. С. 120). По свидетельству Буренина, П. Мартин сумела создать Горькому идеальные условия для работы (Горький и революция 1905 г. С. ПО).

¹³ Критикуя Горького за то, что он не отнесся с достаточным вниманием к «чувствам, обычаям и глубоким убеждениям того народа, к которому пришел как миссионер и проситель», газета «Нью-Йорк Тайме» писала: «Старый мудрец сказал, что лучше жить в обществе, где ничего не разрешается, чем в обществе, где разрешается все. Максим Горький прибыл из страны, где ничего не разрешается. Он полагал, что приехал в страну, где разрешается все. Он понял свою ужасную ошибку, разрушившую все его надежды послужить делу, для которого он пересек Атлантику… Теперь он стал добычей общественного мнения, а это именно та сила, на которую он собирался повлиять» (Хьетсо. С. 119). Эмиграционный комиссар был вынужден официально заявить: «Если Горький женится на актрисе, предварительно не разведясь со своей женой в России, он подлежит высылке из Соединенных Штатов! Но в настоящий момент у нас нет ничего против Горького или женщины, которую он выдает за свою жену» (Там же. С. 118).

¹⁴ «New-York Tribune».

¹⁵ Возможно, речь идет о газете «Times» (Буффало), которая была единственной, как-то объяснившей обстоятельства возникновения травли вокруг Горького. В статье «Агент русской охранки следует по пятам за Горьким» (Times. 1906. 1 (14) арг.) газета сообщила, что вместе с Горьким и его спутниками на пароходе в Америку прибыл секретный агент царской охранки, неотступно следивший за ним все эти дни. В этой же газете «Times» (Buffalo) американские социалисты принесли Горькому извинение за травлю в прессе (см. заметку: «Gorky’s error» // Times. 1906. 2 (15) арг. (Горький. Письма. Т. 5. С. 437 и 441).

¹⁶ «New-York Herald» — ежедневная газета (Нью-Йорк, 1835—1924), редактор Дж.-Г. Беннет.

¹⁷ «New-York American» — ежедневная газета, в которой 2 (15) апреля появилась телеграмма Горького Вильяму Хэйвуду и Чарльзу Мойеру, 7 (20) апреля) — очерк «Сан-Франциско», 2 (15) апреля-- статья «Сместить и покарать Витте».

¹⁸ С Горьким, помимо Андреевой, проживали H. E. Буренин и 3. А. Пешков.

¹⁹ Предпочтение, отданное Горьким газете Уильяма Рэндольфа Херста «New-York American», объясняется несколькими причинами. Прежде всего, по свидетельству Г. Хьетсо, "имя Горького приобрело известность в Нью-Йорке, благодаря публикации здесь очерка «9 января». Позже, там же был напечатан рассказ «Однажды осенью», правда, под заглавием «Мой первый поцелуй: причудливый романс из жизни Максима Горького» {Хьетсо. С. 107). Затем, после выхода Горького из Петропавловской крепости 14 февраля 1905 г. корреспондент именно этой газеты побывал у него и взял интервью, которое 2 марта (н. ст.) 1905 г. было опубликовано под заголовком «Знаменитый писатель разоблачает тайны русской тюрьмы» («Famous novellist reveals secrets of russian jail») (Горький. Письма. Т. 5. С. 435). К моменту своего приезда в Америку, Горький был среди наиболее популярных беллетристов, возможно, именно благодаря газете «New-York American», a его пьеса «На дне» с успехом шла на сцене театра «Метрополитен». Кроме того, Уильям Р. Херст владел исключительным правом на издание всех произведений писателя (Хьетсо. С. 125).

²⁰ Имеются в виду просочившиеся, не без помощи русского посольства, в американскую печать сведения о деньгах С. Т. Морозова, якобы украденных М. Ф. Андреевой и Горьким. 3 (16) апреля 1906 г. американская газета «Star Kansas City» перепечатала телеграмму из Петербурга: «С. Морозов — один из московских купцов-миллионеров — выдал ей (Андреевой. — Ред.) ½ миллиарда долларов на революционные дела. Когда в прошлом году летом правительство получило доказательство этого факта, ему (Морозову. — Ред.) было дано 24 часа на выезд за границу, в противном случае арест. Он бежал в Париж, где и покончил самоубийством» (см.: Горький. Письма. Т. 5. С. 448). Слухи о миллионах, пожертвованных Морозовым на революцию, восходят к 1905 г.

Еще 25 декабря 1905 г. в газете «Новое время» появился фельетон В. А. Шуфа под названием «Миллионер-покойник. Московская легенда XX столетия», познакомивший в аллегорической форме русское общество с официальной трактовкой гибели Саввы Тимофеевича. Здесь впервые утверждается, что «один известный московский миллионер, общественный деятель и меценат в последние годы увлекся революцией в образе модной беллетристики или жены модного беллетриста», некоей «Василисы Прекрасной». Они-то и вытянули у миллионера, по простоте, половину его состояния. В фельетоне называлась сумма в 2 миллиона рублей. Витте и др. современники тоже считали, что Савва Тимофеевич отдавал революционерам миллионы.

²¹ «Комитет знаменитых американцев для помощи русской революции» был готов начать организацию общественных мероприятий, когда разразился скандал вокруг Горького. Буренин вспоминал: «Нас удивило, что члены Американского комитета по оказанию помощи Горькому в сборе средств, которые так горячо его встретили, куда-то исчезли. Фактически этот комитет распался, и мы оказались предоставленными самим себе» (Бурении. С. 108—109).

Социалистический журнал «Labor» (Сент-Луис) объяснил причину охлаждения членов комитета борьбой крупных финансистов против Горького, который, по мнению журнала, стал помехой для «финансовых разбойников» (см.: Горький. Письма. Т. 5. С. 440).

²² Буренин вспоминает: «Желая помочь Горькому <…> Джон Мартин создал новый комитет из передовых деятелей культуры Нью-Йорка, который оказал немалое содействие писателю в организации митингов и собраний» (Буренин. С. 112).

²³ Имеется в виду Семен Клеванский (партийный псевдоним — Максим), один из лидеров Бунда, приехавший в США через неделю после Горького. 9 (22) апреля 1906 г. в американских газетах появилось сообщение о приезде Максима, «представителя фонда русской революции» (Горький. Письма. Т. 5. С. 443).

²⁴ Речь идет о митинге в Нью-Йорке в зале Гранд-Сентрал Палас, который состоялся 12 (25) апреля. Горький выступил с докладом «Еврейский вопрос».

²⁵ В начале апреля 1906 г. Горький получил денежные чеки от М. К. Кагана и А. Вассермана (Там же. С. 438).

²⁶ Митинг в Провидансе, назначенный на 21 апреля (4 мая) 1906 г., не состоялся. Горькому не разрешили выступать в помещении, которое снял для митинга рабочий кружок (Tribune. New-York. 1906. 4 may).

²⁷ Митинг в Бостоне не состоялся, так как Горькому не было предоставлено помещение. В назначенный день, 20 апреля (3 мая), около тысячи человек собрались на Южном вокзале Бостона для встречи Горького, но он не приехал. Один из членов комитета, организованного для приема писателя, зачитал полученную от него телеграмму (World. 1906. 4 may). Выступление было перенесено на 23 апреля (6 мая), но состоялось только 17 (30) мая (Горький. Письма. Т. 5. С. 448).

²⁸ В Филадельфию Горький приехал лишь 14 (27) мая. 15 (28) мая на митинге он сделал доклад «Царь, Дума и народ» (Горький и революция 1905 г. С. 399).

²⁹ Митинг в Нью-Йорке состоялся 6 (19) мая 1906 г.

³⁰ По документам, приведенным в комментариях к письмам Горького, сведений о митингах в Чикаго не имеется. Нью-йоркские газеты сообщали о двух митингах, которые должны были состояться 23 апреля (6 мая) 1906 г. по инициативе чикагских рабочих в поддержку горняков Колорадо и Айдахо (Горький. Письма. Т. 5. С. 448).

³¹ Имеется в виду землетрясение 5(18) и 6(19) апреля 1906 г. в Сан-Франциско. Горький писал Е. П. Пешковой: «Америка, я тебе скажу, это нечто изумительное по энергии, по темпу жизни. Вот тебе волшебный факт: Сан-Франциско разрушен вдребезги девять дней тому назад. Сегодня я получил оттуда фотографию восстановленного в главных частях Сан-Франциско. Через три дня все следы землетрясения исчезнут» (Горький. Письма. Т. 5. С. 177).

³² Гиддингс Франклин Генри (1855—1939), американский социолог, профессор Колумбийского университета (Нью-Йорк). Он выступил в защиту Горького и Андреевой в статье «Социальное линчевание Горького и Андреевой». В ней он обвинил буржуазную печать в сознательном стремлении сорвать миссию Горького по сбору денег в помощь русской революции (Independent. 1906. Т. 60. Р. 976—978. Перепечатана «Русским словом». 1906. № 126. 13 (26) мая) (Горький. Письма. Т. 5. С. 443, 449).

³³ Мартин (Мартэн) Джон — см. примеч. 12.

³⁴ В комментариях к письмам Горького предполагается, что здесь может идти речь о Генри Гейлорде Уилшайре (1861—1927)-- американском миллионере-социалисте, финансисте и золотопромышленнике, по приглашению которого Горький и прибыл в Америку. Познакомил его с писателем Зиновий Пешков. Генри Г. Уилшайру принадлежал издаваемый им нью-йоркский журнал «Wilchire Magasine» (Горький. Письма. Т. 5. С. 433—436, 443, 552).

³⁵ О ком идет речь, установить не удалось. Возможно, Д. Манделькерн (1868—1940), бизнесмен и антрепренер, который был среди тех, кто встретил Горького в день его приезда в США.

³⁶ С. Клеванский (Максим), давая интервью американским журналистам, заявил, что «работа Горького не имеет для революции никакого значения» (Journal. Detroit. 1906. 23 арг.).

³⁷ Хилквит Морис Вениаминович (1869—1933), юрист, один из основателей американской социалистической партии. Горький познакомился с Хилквитом в Америке. В течение нескольких лет Хилквит оставался представителем Горького в США по издательским вопросам. Так 2 (15) августа Горький подписал контракт с Центральным бюро новостей и прессы в Нью-Йорке (Centrale News & Exchange of New-York City) при посредничестве Хилквита, согласно которому Горький передавал фирме право «быть единственным агентством для продажи во всех странах, где говорят по-английски, всех своих литературных и драматических произведений…» (АГ БИО-10-42-1).

³⁸ За период с 29 марта (11 апреля) до конца мая 1906 г. Горький собрал для партии большевиков около 10 тысяч долларов. Выступления писателя сумели повлиять на американское общество. Агитация Горького немало способствовала тому, что американские миллионеры не приняли активного участия в предоставлении денежного займа русскому правительству (см.: Горький. Письма. Т. 5. С. 457).

³⁹ Речь идет о созыве «законодательной Думы», закон о которой был издан 11 (24) декабря 1905 г. Инициатором ее созыва был премьер-министр С. Ю. Витте. Горький разделял позицию большевиков, призвавших бойкотировать ее работу (Горький и революция 1905 г. С. 395).

⁴⁰ 13 (26) апреля 1906 г. Горький писал К. П. Пятницкому: «Я очень прошу Вас, найдите книг о Сибири. Книг, где говорилось бы о ее торговле, о ввозе, вывозе и пр. О ее богатствах. Найдите книгу — или книг — о русской индустрии вообще, статью или книгу о производстве сахара в России, о нормировке и прочих пакостях. Очень прошу — сделайте это поскорее! очень прошу!» (см.: Горький. Письма. Т. 5. С. 173).

⁴¹ Буренин Николай Евгеньевич (партийный псевдоним — Виктор Петрович Герман, Герман Федорович, Том, Борис Иванович) — (1874—1962), дворянин, музыкант, участник революционного движения, член боевой технической группы при ЦК РСДРП во время революции 1905—1907 гг.

⁴² За участие в Декабрьском вооруженном восстании (октябрь-- декабрь 1905 г.) Горькому и М. Ф. Андреевой в России угрожал арест, о чем они были предупреждены во время пребывания в Финляндии в январе — феврале 1906 г. финскими революционерами (см.: Горький. Письма. Т. 5. С. 446).

2.

Печатается по А (АГ. КГ-од-1-14-3), впервые.

¹ Указ о роспуске I Государственной думы был подписан 8 (21) июля, опубликован 9 (22) июля 1906 г. Узнав об этом, Горький написал воззвание «К честным людям», опубликованное под заглавием «Help Russia, cries Gorky» («Помогите России, — кричит Горький») в газете «New-York Sun» (1906. 15 (28) July) и в «New-York American» (1906. 16 (29) July, под заглавием «To the people of America» («К народу Америки») с подписью и датой «Maxim Gorky. Hurricane. № 7. July 28, 1906».

² В I Государственную думу было избрано 524 депутата. После издания указа о роспуске Думы большая группа депутатов, в которую входили кадеты, трудовики и социал-демократы, выступила с протестом. Они провели 9—10 июля в Выборге совещание и приняли «Выборгское воззвание», в котором призывали народ к пассивному сопротивлению действиям правительства, предлагая не платить налоги, не давать рекрутов в армию и т. д. В сентябре 1906 г. кадеты отказались от «Выборгского воззвания» на своем съезде.

³ Имеется в виду тактика бойкота Государственной думы, которую проводили большевики с начала 1906 г., считая, что это будет не парламент, а уловка самодержавия (см. статьи В. И. Ленина «Бойкотировать ли Государственную Думу?», «Государственная Дума и социал-демократическая тактика» и др. — Полн. собр. соч. Т. 12. С. 158—174).

⁴ Речь идет о действиях Департамента полиции после Декабрьского вооруженного восстания в Москве.

⁵ Имеются в виду военно-полевые суды, созданные 19 августа (1 сентября) 1906 г. для подавления революции. Вводились в местностях, объявленных на военном положении или в чрезвычайной ситуации. За 6 месяцев их существования было расстреляно 950 человек.

⁶ Репрессии против социал-демократической прессы начались с лета 1906 г.: 24 мая была закрыта газета «Волна»; 14 июня — «Вперед»; 7 июля — «Эхо».

⁷ Кадетская газета «Речь» была приостановлена 22 июля (4 августа) 1906 г., журнал «Свобода и культура» закрыт 31 мая (13 июня) 1906 г., газеты «Молва» и «Двадцатый век» также разделили их участь.

⁸ «Новая жизнь» — ежедневная легальная социал-демократическая большевистская газета. Издавалась с 27 октября по 3 декабря 1905 г. в Петербурге (вышло 28 номеров, последний номер — нелегально). Печаталась в типографиях товарищества «Дело» и «Народная польза» тиражом 60—80 тысяч экземпляров. Первоначальный капитал (15 тысяч) внес Горький, финансовую помощь оказывали писатели Н. Г. Гарин-Михайловский и Е. Н. Чириков, актрисы В. Ф. Комиссаржевская и Л. Б. Яворская и др. Приобрести оборудование для типографии помогал коммерсант Н. Гольдберг. Официально редактором-издателем газеты числился поэт H. M. Минский, на имя которого и получили разрешение на издание. В редакцию «Новой жизни» входили большевики В. А. Базаров, А. А. Богданов, В. В. Боровский, Л. Б. Каменев, Л. Б. Красин, В. И. Ленин, М. М. Литвинов, А. В. Луначарский, М. С. Ольминский, Т. П. Румянцев и др. Из литераторов — К. Д. Бальмонт, 3. Венгерова, Л. Е. Габрилович (Галич), М. Горький, Н. Минский, Н. А. Тэффи. Газета была закрыта за публикацию «Финансового манифеста». Из 27 номеров 15 конфискованы и частично уничтожены, редакция и контора разгромлены.

⁹ Благодаря Красину подпольные типографии большевиков были оснащены по последнему слову техники. Это было вызвано тем, что макеты «Искры», привезенные из Швейцарии и выполненные по немецким стандартам, оказались большими для российских печатных станков и требовали переделки с использованием более мелкого шрифта, что заняло бы слишком много времени. Красин отправился в Германию, где в типографии ежедневной газеты СДПГ «Форвартс» изучил технику линотипного набора, став одним из ведущих специалистов в России в этой области. Впоследствии, Красин заказал в Лейпциге печатный пресс «Аугсбург», а к 1905—1906 гг. оснастил типографии дополнительным оборудованием для фальцовки и обрезки, а также переплетными машинами, машинами для отливки литер и несколькими печатными прессами. Кроме того, типографии располагали шрифтами русского, армянского, грузинского, немецкого и татарского языков. С 1905 г. большевики открыли в Петербурге легальное издательство «Дело» (Красин Л. Б. Годы подполья. С. 155—156, 159—160, 168—170, 182, 187, 190, 192; Красин Л. Б. (Никитич). Большевики в подполье. М., 1932).

¹⁰ Газета «Эхо» была закрыта 7 (20) июля 1906 г. В те же дни запрещено «Свободное слово» и др. большевистские издания, а также литературная газета «Наша жизнь».

¹¹ О ком идет речь, установить не удалось.

¹² Большевистский Центр (БЦ) испытывал острую нужду в деньгах. Турне Горького и Андреевой по США не оправдало надежд Красина: доходы от агитации и пропаганды русской революции оказались невелики. И все же в июле М. Ф. Андреева тайно переправила Красину 50 тыс. руб. для большевистской кассы. Еще некоторые суммы от деятельности Горького и Андреевой в США поступали с конца лета по начало осени 1906 г. Кроме того, большевикам полагалось получить от Андреевой еще средства по страховому полису С. Т. Морозова. Однако, в июле 1906 г., когда Андреева хотела получить эти деньги, начались осложнения. Жена С. Т. Морозова — Зинаида Григорьевна — предъявила через суд права на наследование этой суммы. Интересы Андреевой в суде защищал адвокат П. Н. Малянтович (Андреева. С. 113—114; 539; Gleny M. V. Leonid Krasin: The Years before 1917. An Outline // Soviet Studies. 1970. No22. P. 203; Морозова Т. П., Поткина И. В. Савва Морозов. М.: Русская книга, 1998. С. 195).

¹³ Речь идет о письме М. Ф. Андреевой к адвокату П. Н. Малянтовичу от 5 июля 1906 г., в котором она распорядилась: «Покорнейше прошу Вас выдать полученные по страховому полису покойного Саввы Тимофеевича Морозова сто тысяч рублей Леониду Борисовичу Красину» (Андреева. С. 420). Распоряжение было сделано заранее, так как к этому времени судебный процесс по делу о полисе С. Т. Морозова еще не был выигран Малянтовичем.

¹⁴ Вероятно, письмо Л. Б. Красина — Горькому и М. Ф. Андреевой от мая

1906 г. (Андреева. С. 106—108). В нем Красин, комментируя итоги IV съезда и прогнозируя дальнейшее развитие событий, подчеркивал важную роль БЦ в подготовке будущего вооруженного восстания и просил Горького и Андрееву поддержать этот фракционный орган. Большевики, по мнению Красина, должны на словах подчиняться решениям меньшевистского съезда, а на деле продолжать свою линию на подготовку вооруженной борьбы. Не признавая, в отличие от меньшевиков, московское восстание 1905 г. и первую революцию, в целом, ошибкой, Красин рекомендовал учесть опыт революции, позаботиться о грамотном плане выступления и о том, чтобы лучше вооружить и обучить боевые отряды. Более того, Красин охарактеризовал БЦ как единственный партийный орган, свободный от «иллюзий» конституционализма, рассчитывающий на «реальную силу маузеров, пулеметов и бомб». Он предложил Горькому и Андреевой внести в фонд ЦК (где преобладали после съезда меньшевики, занявшие умеренную позицию и выступающие против «эксов» и за политическую агитацию среди рабочих) лишь малую часть собранных в США средств, а все остальные деньги передать большевикам, т. е. ему, Красину, на закупку оружия. Красин был настолько уверен в их согласии, что даже взял на себя смелость еще до получения ответа придержать поступающие от Горького и Андреевой деньги для «специального назначения».

¹⁵ Имеется в виду подготовка к V (Лондонскому) съезду, состоявшемуся в мае 1907 года.

¹⁶ В 1906—1907 гг. Красин пользовался огромным влиянием в РСДРП и выполнял большой объем работы. Он и Богданов являлись членами ЦК, где им приходилось противостоять меньшевистскому большинству. Кроме того, Красин активно участвовал в деятельности оппозиционного Центральному Комитету неофициального Большевистского центра. С конца 1905 г. большевики все чаще прибегали к экспроприациям. Красин лично организовал не одну сотню «эксов». Часть денег (если налет проводился не Боевыми техническими группами большевиков, а представителями других партий) всегда передавалась Красину. Поэтому закономерно, что он вошел в специально образованную БЦ Финансовую группу, в составе А. А. Богданова, Л. Б. Красина, В. И. Ленина, по распределению денежных поступлений в казну большевистской фракции. Историк Ю. Г. Фельштинский (Бостон, США), ссылаясь на статью О’Коннорта «Борьба в Большевистском центре в 1908—1909 годах» (Вопросы истории. 1991. № 1), утверждает, что этой работой «как раз и руководили через специально созданный для конспиративных дел „Большевистский центр“ Ленин, Л. Б. Красин и А. А. Богданов», отнеся, по времени, начало их деятельности к маю 1907 г. (см.: Фельштинский Ю. Г. Как добывались деньги для революции // Вопросы истории. 1998. No9. С. 35). Как видим, еще до Лондонского съезда, где большевики восстановили баланс сил в ЦК, Финансовая группа в этом же составе организовывала, контролировала и распределяла финансы партии (см.: Неизвестный Богданов. С. 100—119).

¹⁷ М. Ф. Андреева в сентябре 1906 г. писала сестре Е. Ф. Крит: «…Я считаю, что распорядиться деньгами следует так: 1) уплатить расходы Малянтовичу, полагаю, это будет не больше тысячи, 2) отдать Л. Б. 60 тысяч целиком, 3) отдать долг Константину> П<етровичу> (Пятницкому. — Ред.) — полагаю, что это будет тысяч 15; все, что останется — тебе на расходы! Исходя из расчета, что получено будет 89 000,

Малянтовичу — 1 000 р.

Л. Б. — 60 000 р. 89 000

К. П. — 15 000 р. 76 000

76 000 р. 13 000 — приблизительно — тебе» (Андреева. С. 140).

То же Андреева сообщала и К. П. Пятницкому в Петербург в письме, полученном им 19 сентября (2 октября) 1906 г.: «Много подумав и посоветовавшись с А. М-чем, я пришла к убеждению, что надо поступить так. По-видимому, всего не получить и вместо ста, приходится удовольствоваться 89. Приблизительно 1000 рублей придется уплатить расходов по ведению дела, приблизительно пятнадцать тысяч взяла Катя у Вас, 60 (шестьдесят) тысяч целиком надо будет отдать Л. Б. и, значит, то, что останется, около тринадцати тысяч, на прожитие моей семье» (АГ. ПТЛ-3-7-68).

¹⁸ Дядя Миша — партийный псевдоним деятеля революционного движения Михаила Александровича Михайлова (1878—1951). Смысл сообщения о выходе Михайлова из петербургской тюрьмы заключался в том, что он, будучи помощником присяжного поверенного и принадлежа к партии, имел прямое отношение к делу о наследовании большевиками капитала (около 500 000 р.), оставленного московским купцом Николаем Шмитом (племянником Саввы Морозова), неожиданно умершим в тюрьме. Михайлов, как зафиксировано в деле № 839 за 1905 г. Московского Охранного Отделения от 13 июня 1908 г., свидетельствовал, что Н. Шмит «предназначал свое состояние РСДРП фракции „большевиков“» (Большевики. Документы по истории большевизма с 1903 по 1916 год бывшего Московского Охранного Отделения. Изд. 3-е. М., 1990. С. 174). Очевидно, что выход на свободу столь важного свидетеля являлся сигналом к разработке и проведению операции по овладению наследством Шмитов для нужд партии.

¹⁹ H. E. Буренину.

3.

Печатается по А (А Г. КГ-од-1-14-4), впервые.

Год установлен по содержанию и связи с предыдущими письмами.

¹ Крит (урожд. Юрковская) Екатерина Федоровна (1874—1940) — младшая сестра М. Ф. Андреевой. М. Ф. Андреева вспоминала, что в конце 1905 г. на квартире Е. Ф. Крит состоялась третья встреча Горького с Лениным: «Это было деловое собрание, в котором принимали участие В. И. Ленин, П. П. Румянцев, Л. Б. Красин и К. П. Пятницкий. Речь шла об издании в „Знании“ серии социал-демократических книг» (Андреева. С. 120). В Е. Ф. Крит были влюблены Л. Б. Красин и К. П. Пятницкий (Горький. Письма. Т. 4. С. 429—430).

² 30 сентября (13 октября) 1906 г. Горький, М. Ф. Андреева и H. E. Буренин отплыли из Нью-Йорка в Европу на пароходе «Принцесса Ирэн» и 13 (26) октября прибыли в Неаполь.

³ Письма из России в Нью-Йорк шли не менее двух недель.

⁴ Красин именует США «страной „Желтого Дьявола“» по названию очерка Горького «Город Желтого Дьявола». (Впервые под названием «Город Мамоны. Мои впечатления об Америке» в журнале «Appleton’s Magazine». 1906. T. 8. С. 177—182.) Упоминая «осеннюю кампанию», Красин негативно оценивает финансовые результаты поездки Горького и Андреевой в США, давая понять, что виной тому не зависящие от них обстоятельства.

⁵ Речь может идти о меньшевистском большинстве (здесь: «коллегии». — Ред.) в объединенном ЦК, избранном на IV съезде РСДРП. Съезд, подготовке к которому Красин отдал много сил, прошел 10—25 апреля (23 апреля (8 мая)) 1906 г. в Стокгольме. На съезде Красин выступил с докладом о текущем моменте. Основные тезисы доклада не нашли понимания у делегатов, среди которых преобладали меньшевики (см. примеч. 14 к п. 2). В состав ЦК РСДРП были выбраны 7 меньшевиков и 3 большевика (В. А. Десницкий, Л. Б. Красин, А. И. Рыков). В редакцию центрального органа РСДРП газеты «Социал-демократ» вошли одни меньшевики. Большевики не признали решений съезда и заявили, что будут бороться против них.

⁶ В целях конспирации Красин пишет о Горьком в третьем лице: обращаясь к нему, он называет его партийным псевдонимом. Так «Хозяин», — Горький, — владел квартирой в Москве в доме 4/7 на углу Моховой и Воздвиженки. Здесь располагался штаб боевой технической группы большевиков в период революции 1905—1907 гг. Именно здесь, по свидетельству Троцкого, была оборудована мастерская Красина. Будучи инженером-химиком по профессии, он лично возглавил работу лаборатории, изготовлявшей бомбы и ручные гранаты (Фелыитинский Ю. Г. Как добывали деньги для революции // Вопросы истории. 1998. № 8. С. 41).

⁷ Красин здесь — и далее в письмах — стоит на позициях БЦ и отстаивает его интересы. Стремясь восстановить контроль над ЦК, большевики после IV съезда, внешне поддерживая единство партии, создали в противовес ЦК свой Центр (БЦ) для разработки планов вооруженного восстания (см.: примеч. 16 к п. 2). По мнению О’Коннора, «историки затрудняются точно установить первоначальный состав этого Центра, но, конечно же, в него входили Ленин, Красин и Богданов» (О’Коннор Т. Э. Инженер революции. Л. Б. Красин и большевики 1870—1926. М.: Наука, 1993. С. 84). Несмотря на решение IV съезда об отказе от партизанской тактики, БЦ нацеливал БТГ именно на такую деятельность, занимаясь, в частности, подготовкой и осуществлением экспроприации, что принесло большевистской фракции в 1906—1907 гг. сотни тысяч рублей. Красин как казначей контролировал эти поступления, передавая незначительную их часть в распоряжение меньшевистского ЦК, а основную, — оставляя своему БЦ и большевистской фракции для финансирования вооруженной борьбы.

⁸ Имеются в виду представители Бунда в Америке — Максим Ромм, Р. Гуревич, И. Абрамс и А. Лисик. Письмо Горького («Хозяина») Красину не разыскано.

⁹ Речь идет о «меньшевистском» ЦК РСДРП (см. примеч. 14 к п. 2 и примеч. 5 к наст. п.).

¹⁰ «Стрела» — партийный псевдоним Марии Федоровны Желябужской (урожд. Юрковской, сценический псевдоним — Андреева; 1868—1953), актрисы, революционерки, государственной и общественной деятельницы, гражданской жены Горького, с которой он прожил более десяти лет (с 1904 г.), близкого друга С. Т. Морозова.

¹¹ «Испанским наследством» Л. Б. Красин, вероятно, называет деньги, выплаченные М. Ф. Андреевой по суду родственниками С. Т. Морозова («полис») в сентябре 1906 г.

¹² Имеется в виду меньшевистский ЦК РСДРП.

¹³ М. Ф. Андреева оставила в России двоих детей: сына Юрия Алексеевича и дочь — Екатерину Алексеевну Желябужских.

¹⁴ Речь идет о деятельности I Государственной думы. Большевики, в соответствии с решением конференции большинства в Таммерфорсе, участия в выборах не принимали. Меньшевики не смогли выработать по этому вопросу единой позиции, а эсеры бойкотировали выборы, потому доминирующие позиции в Думе (т. е. абсолютное большинство мест) получили кадеты. Партия выступала за обеспечение народу всех гражданских и политических свобод, а также за назначение правительства, ответственного перед Думой.

¹⁵ Так впоследствии и было сделано. К. П. Пятницкий выехал за границу с сыном М. Ф. Андреевой — Ю. А. Желябужским 11 (24) декабря 1906 г. (АГ. ФЕП-кр-23-30-27) и прибыл на Капри 16 (29) декабря.

¹⁶ Малянтович П. Н.

¹⁷ Речь идет о судебном процессе по поводу полиса С. Т. Морозова (см. примеч. 20 к п. 1 и примеч. 12 к п. 2). Эта история во многих деталях могла бы уточниться, если бы в архивах нашлись документальные материалы судебного процесса, о котором здесь идет речь. Но пока ситуация с полисом известна только с одной стороны (со стороны большевиков), а для объективного изложения фактов этого явно недостаточно (см.: Морозова Т. П., Поткина И. В. Савва Морозов. М.: Русская книга, 1998. С. 196—197). Зимой 1907 г. М. Ф. Андреева выиграла дело в суде и распорядилась суммой как преданный делу партии человек.

¹⁸ Отчитываясь перед Андреевой М. Ф. в денежных делах, К. П. Пятницкий писал ей 1 августа 1909 г.: «IV. Деньги, переданные мне для Вас Л. Б. Красиным из полиса С. Т. Морозова: 38 000 р. В письме, присланном из Америки, Вы просили меня принять на хранение 40 000 р., которые доставит мне Красин. Из них Вы просили покрыть суммы, выданные Вашей семье. Л. Б. Красин доставил не 40 000 р., а только 38 000 р. Об остальных 2 000 р. в записке Л. Б. Красина сказано: „Остальные 2 000 р. пока находятся у поверенного“» (АГ. ПТЛ 13-23-1).

¹⁹ Вероятно, протест 3. Г. Морозовой в суд по поводу полиса С. Т. Морозова основывался на двух медицинских свидетельствах — врачей H. H. Селивановского и Ф. А. Гриневского. Оба были написаны 22 и 23 мая, уже после трагической гибели С. Т. Морозова, и преследовали одну цель: доказать, что самоубийство произошло в результате «умопомрачения» (т. е. внезапно наступившего аффекта). Такое заключение было необходимо семье для того, чтоб Савву Тимофеевича разрешили похоронить по православному обряду, так как, согласно церковным правилам, самоубийц так хоронить запрещалось. Таким образом, оба медицинских заключения носили характер формальной отписки (Морозова Т. П., Поткина И. В. Савва Морозов. С. 188—189). Однако, медицинское заключение как документ было официально признано и давало повод, основываясь на якобы имевшей место неадекватности С. Т. Морозова в момент распоряжения о завещании полиса, опротестовать его решение. По-видимому, Малянтович пытался осуществить опрос старожилов на фабрике и свидетелей последних месяцев жизни Саввы Морозова, чтоб опровергнуть утверждение о его психической невменяемости в момент распоряжения по завещанию полиса.

²⁰ Имеются в виду члены редколлегии общественно-политической большевистской газеты «Пролетарий» (издавалась в России с 21 августа 1906 по 28 декабря 1909 гг., 21 номер вышел в Женеве, с No41 «Пролетарий» издавался в Париже). Редакторы — В. И. Ленин и В. В. Боровский. В разное время в редакцию входили А. А. Богданов, И. П. Гольденберг, И. Ф. Дубровинский и др.

²¹ Во втором номере «Пролетария» было перепечатано воззвание Горького «Рабочим!» из журнала «Красное Знамя» (Париж. 1906. № 4), издаваемого А. В. Амфитеатровым.

²² «Старик» — один из партийных псевдонимов Владимира Ильича Ленина (Ульянова).

²³ Богданов (Малиновский) Александр Александрович.

²⁴ Румянцев Петр Петрович (партийный псевдоним — Шмидт) — член постоянного бюро ЦК вместе с Л. Б. Красиным и А. А. Богдановым. Участвовал в издании газеты «Новая жизнь» как представитель большевиков. До приезда Ленина фактически был первым редактором газеты. В 1905—1906 гг. Горький постоянно общался с Румянцевым по разного рода издательским делам (Горький. Письма. Т. 5. С. 549, 251—403).

4.

Печатается по А (АГ. КГ-од-1-14-5), впервые.

Год установлен по содержанию.

¹ А. А. Богданов приезжал на Капри не ранее 16 (29) ноября 1906 г. на несколько дней. После его отъезда Горький писал И. П. Ладыжникову: «А. А. очень меня обрадовал своим приездом. Знаете — это чрезвычайно крупная фигура, от него можно ждать оглушительных работ в области философии, я уверен в этом! <…> Монизм еще не имел столь яркого и глубокого представителя, как Богданов. Он меня — просто с ума сводит! И — страшно радостно» (Горький. Письма. Т. 5. С. 234). Помимо книги «Эмпириомонизм» (СПб., 1906. Кн. 3), Горький, очевидно, получил от Богданова исчерпывающие сведения о положении дел в партии и партийной печати.

² Гарин Н. (наст. фам. и имя — Михайловский Николай Егорович (Георгиевич), 1852—1906), писатель, инженер-путеец, в прошлом — богатый помещик. С осени 1896 г. обеспечивал выход в свет первой русской ежедневной марксистской газеты «Самарский вестник» (закрыта в марте 1897 г.), вступив пайщиком в издание. С начала 1900-х годов начинает печататься в сборниках «Знание» (пьеса «Деревенская драма», 1904). В течение 1903—1910 гг. в издательстве «Знание» выходило собрание сочинений Н. Гарина-Михайловского. Горький высоко ценил его творчество (О Гарине-Михайловском // Горький. Сочинения. Т. 20. С. 76).

³ Судебное дело против Гарина-Михайловского было возбуждено совместно Военным министерством и Казначейством России. Иск был предъявлен ему и ряду военных чинов Интендантской тыловой службы: генералам Литевину, Губеру, Надарову, начальнику Интендантской службы тыла генералу Иванову и главному интенданту тыла ген. Парчевскому.

Михайловский был привлечен к уголовной и имущественной ответственности по ст. 202, 197 и 201 «Свода военных постановлений» (кн. 22). Должностные лица, избравшие Михайловского «как исполнителя порученного дела», но не наблюдавшие за «исполнением поручения», подлежали ответственности по ст. 142 и 201 (Свод. Кн. 22).

Речь идет о следующей ситуации. 27 августа 1905 г. Н. Г. Михайловскому в Харбине поручили осмотреть линию Восточно-Китайской железной дороги. Когда выяснилось, что никакой инженерной работы для Михайловского нет, Интендантское ведомство предложило ему заняться поставками сена на коммерческой основе в объеме 10 мил. пудов. Михайловский, будучи предприимчивым и увлекающимся человеком, к тому же имевшим опыт сельскохозяйственных работ в своей усадьбе (с. Гундуровка, Самарской губ.), охотно взялся за это дело. Он арендовал у Китайского правительства для покоса полосу вдоль железной дороги шириной 5 верст и длиной в 400 верст, выписал из-за границы прессы, сенокосилки и проч., набрал большой штат служащих и принялся за дело.

Согласно актам двух комиссий, проверявших ход заготовок, Михайловский накосил 13 млн пудов. К условленному сроку (1 октября 1905 г.) в наличии было 10 млн пудов, т. к. 3 млн сгорело, сгнило и усохло. Оставалось только поставить сено по графику к железнодорожным станциям и разъездам в условленные сроки: к 1 августа 1905 г. — 1 млн пудов; к 1 сентября 1905 г. — 2 млн пудов, к 1 ноября 1905 г. — 2 млн пудов, к 1 декабря 1905 г. — 3 млн пудов. По объективным причинам Михайловский поставил всего 1.700 000 пудов сена. Вскоре был заключен мир с Японией (5 сентября 1905 г.). Интендантское ведомство уже не нуждалось в таком количестве заказанного им сена. Ведомство придралось к Михайловскому из-за просроченной первой поставки и отказалось принять все заготовленное им сено. Казначейство, выдавшее Михайловскому ссуду в размере 2.400 000 рублей, предъявило ему иск за неустойку. Сам Михайловский за этот период времени предъявил через суд встречный иск Казначейству на сумму в 1.500 000 рублей (с учетом «прямых убытков и косвенных потерь»).

Он вернулся в Россию в сентябре 1906 г. В Петербурге Михайловский рассчитывал нанять «хорошего адвоката из знаменитостей» — M. E. Кальмановича («прекрасного цивилиста и криминалиста»), ставшего позже адвокатом А. М. Горького в судебном разбирательстве с издательством «Знание» и К. П. Пятницким. Большую поддержку в эти месяцы оказывал Михайловскому бывший муж М. Ф. Андреевой — А. А. Желябужский, занимавший в то время пост «главного контролера при Главнокомандующем русской армии». Михайловский успел выиграть процесс, избежав, таким образом, исключения со службы или вынужденной отставки (РО ИРЛИ. Ф. 69: Ед. хр. 1. Н. Г. Гарин Михайловский. Письма к Н. В. Михайловской. 1886—1906 гг.; Ед. хр. 14. Н. Г. Михайловский. Материалы к биографии. С. 15).

⁴ Красин переехал в Петербург в середине сентября 1905 г. Здесь он получил место инженера в бельгийской электрической компании «Общество 1886 года», занимавшейся прокладкой электрокабелей для городского транспорта. Соображения конспирации подпольной работы и любовь к природе заставили Красина поселиться с семьей в Куоккале у финской границы (в Петербурге у него тоже была квартира) (Krasina L. V. Leonid Krasin: His Life and Work. L., 1929.; О’Коннор Т. Э. С. 71). Летом 1905 г. Куоккала по существу являлась местом подпольного транзита оружия, взрывчатки, денег и запрещенной литературы на так называемом «северном пути» из Швейцарии и Германии в Россию через Швецию и Финляндию. Главным перевалочным пунктом для транспортировки нелегальных грузов служило фамильное поместье H. E. Буренина, расположенное прямо на русско-финской границе, а взрывчатку и оружие для Боевых технических групп Петербургского Комитета РСДРП испытывали на полигоне в поместье А. Игнатьева, близ Гельсингфорса (О’Коннор. С. 72, 75).

В конце мая 1905 г. Горький вместе с Андреевой поселился в Куоккале, где провел два летних месяца (с 25 мая по 15 июля) на мызе Линтула-Эрстрем. Гарин-Михайловский с женой Верой Александровной тоже снимали дачу в Куоккале этим летом. 28 мая 1905 г. (воскресенье) М. Ф. Андреева сообщала Пятницкому: «В среду у нас будут Михайловские (Гарины), Репины, Андреевы» (Андреева. С. 96). Таким образом, Гарин с женой были у Горького 1 (14) июня. Через несколько дней после этого Горького посетил Красин, приехавший за деньгами, переданными Гариным-Михайловским для нужд партии (Горький. Письма. Т. 5. С. 314).

Дача Горького в Куоккале летом 1905 г. также использовалась большевиками для нелегальных встреч, передачи партийной литературы и денег (см.: Горький и революция 1905 г. С. 70).

⁵ Речь идет о предвыборной кампании во II Государственную думу (работала с 20 февраля по 2 июня 1907 г.). Для решения вопроса об участии в намеченных на январь 1907 г. выборах и подготовке V съезда РСДРП провела в Таммерфорсе 3—7 ноября 1906 г. свою I Всероссийскую конференцию. Делегатов конференции выбирали под руководством меньшевистского ЦК, потому меньшевики оказались в большинстве. Ленин на конференции был в политической изоляции и едва ли не единственный среди большевиков считал, что во время наступившей после поражения революции 1905 г. реакции Дума нужна как трибуна для борьбы {Ленин В. И. Против бойкота // Полн. собр. соч. Т. 13. С. 19—20). Красин поддерживал участие во II Думе, так как согласно резолюции I Всероссийской конференции, и большевики, и меньшевики согласились считать невозможным мирный исход борьбы за власть, что соответствовало его убеждениям. Форсируя события, БЦ, противопоставляя себя меньшевистскому ЦК, провел, при активном участии Красина, 16—22 ноября 1906 г. I Всероссийскую конференцию военных и боевых организаций, где призвал активизировать социал-демократическую агитацию и пропаганду в войсках, повышать боевую готовность и разрабатывать стратегию восстания, которое может начаться в любой момент (О’Коннор. С. 86—87). Таким образом, Красин рассматривал деньги, выделенные на предвыборную кампанию большевикам и меньшевикам, как финансирование вооруженной борьбы.

⁶ Горький А. М.

⁷ По поводу участия большевиков во II Думе Горький высказывался негативно. В письме К. П. Пятницкому он сетовал: «Ваши сообщения о делах „Знания“ не удивляют меня <…> И о „товарищах“ — тоже. Люди! Будучи специалистами по подкрашиванию душ человеческих, тускленьких и жалких, я, вообще, знаю, как они хороши изнутри. Их „политика“ — превосходна. Лаяли на эту Думу, громче, чем она заслуживала, по ничтожеству своему, потом рекомендуют ее народу как единственное прибежище. Все это — даже издали смешно и глупо» (Горький. Письма. Т. 5. С. 206).

⁸ См. примеч. 5 к п. 2. Военно-полевым «режимом» Красин называет установившийся в годы реакции порядок.

⁹ Временем «свобод» называли в русском обществе период с момента выхода Манифеста 17 октября 1905 г. до начала реакции и разгона I Государственной Думы.

¹⁰ Красин здесь намекает на предстоящую конспиративную работу. После 22 ноября 1906 г. он приступил к организации в Петербурге Центральной школы инструкторов подрывного дела и военного обучения, которая начала работать уже с конца 1906 г. под патронажем Петербургского Комитета РСДРП. Далее, Красин планировал выехать за границу, с тем, чтоб приобрести в Берлине оборудование для печатания фальшивых трехрублевых купюр. Он предполагал наводнить страну фальшивыми деньгами и таким образом подорвать кредитно-финансовую систему России (ЦГАОР. Ф. 102. ДП. 00.1907. Д. 3288. Л. 17; О’Коннор. С. 87—88).

¹¹ Один из партийных псевдонимов H. E. Буренина.

¹² Имеются в виду Богданов А. А., Горький и Андреева М. Ф.

¹³ H. E. Буренин.

¹⁴ Речь может идти о Е. П. Пешковой, М. А. Пешкове, Е. Ф. Крит, В. А. Крит.

¹⁵ Дети М. Ф. Андреевой — Юрий и Екатерина.

5.

Печатается по А (АГ. КГ-од-1-14-5), впервые.

Год установлен по содержанию и сопоставлению с письмом от 16 ноября 1906 г.

¹ Гарин-Михайловский, действительно, выиграл первую половину судебного процесса и должен был получить в феврале 1907 г. сумму, приблизительно, в 900.000 рублей (РО ИРЛИ. Ф. 69. Ед. хр. 14). Красин позже вспоминал: «Было несколько случаев передачи на партийные цели некоторых наследственных имуществ, и предстояло получение большой сравнительно суммы от инженера Михайловского-Гарина, известного тогда беллетриста, к сожалению скоропостижно умершего до того, как он успел осуществить свои планы финансирования нашего дела (к тому времени к ним присоединился план нелегального пропагандистского издательства и легальной газеты)» (Красин Л. Как я не делал революцию в 1905 году в Орехове-Зуеве. (Страница воспоминаний) // Красин Л. Б. (Никитич). Годы подполья: Сб. воспоминаний, статей и документов / Под ред. М. Н. Лядова, С. М. Познера. М., 1928. С. 212). Письмо Красина написано за 5 дней до внезапной кончины Н. Г. Михайловского, последовавшей 27 ноября 1906 г., по одним сведениям, от кровоизлияния в мозг (РО ИРЛИ. Ф. 69. Ед. хр. 15. Паспортная книжка Михайловского Н. Г.), по другим сведениям — от «растяжения сердечной мышцы» (Там же. Протокол вскрытия тела Михайловского (Гарина) Н. Г., произведенного 29/30 ноября 1906 г. на квартире покойного в Свечном пер. 5).

² Каламбур Красина. Путейцы — обиходное название инженеров путей сообщения в дореволюционной России. Путеец — профессия Гарина-Михайловского. Но в данном случае Красин, вероятно, называет «путейцами» сотрудников ежедневной левокадетской, общественно-политической и литературной газеты «Путь», выходившей в Москве с 12 (25) марта по 30 апреля (13 мая) 1906 г.

³ «Колокол» — легальное издательство, созданное в июне — июле 1905 г. в Москве на средства купца Е. Д. Мягкова. В издательстве было две редакции: «Первая библиотека», выпускавшая марксистскую литературу, и «Вторая библиотека» — печатавшая литературу социалистов-революционеров. В редакцию «Первой библиотеки» входили большевики — члены литературно-лекторской группы МК РСДРП М. Г. Лунц, М. Н. Покровский, Н. А. Рожков. И. И. Скворцов-Степанов и др.; секретарем редакции был П. Я. Гуров. В начале 1907 г. из-за репрессий и конфискаций выпущенной издательством литературы, его деятельность фактически была прекращена.

⁴ П. Н. Малянтович.

⁵ Предположительно, под формулировкой «правильность полисного возраста Саввы» имеется в виду дата завещания полиса М. Ф. Андреевой. Требовалось до-

60

казать вменяемость С. Т. Морозова в момент распоряжения по завещанию (см. примеч. 19 к п. 3).

⁶ Речь идет о политических заключенных, лишенных права переписки, т. е. находящихся в тюрьме большевиках, массовые аресты которых были не редкостью в годы реакции (1906—1908 гг.).

⁷ Красин вспоминал: «Держать десятки подпольщиков, оплачивать квартиры, занимавшие иногда несколько смежных владений с тайниками и прочими техническими фокусами, а главное, и самое ужасное, оплачивать бумагу и ежедневные расходы по транспорту печатных изданий во все уголки тогдашней России, — все это требовало весьма и весьма значительных сумм, а между тем через мои руки как главного финансиста партии проходили в то время буквально гроши, все организации были в катастрофически трудном положении, и от легальных политиков мы, конечно, не только не могли ожидать финансирования, но, напротив, вынуждены были не раз оказывать им поддержку, даже хотя бы из своекорыстного расчета избежать провала нашей же литературы и наших агентов» (Красин Л. Как я не делал революцию в 1905 г. в Орехове-Зуеве // Красин Л. Б. (Никитич). Годы подполья. С. 211).

⁸ См. примеч. 9 к п. 2. Имеется в виду типография товарищества «Дело».

⁹ Речь идет о нелегальной большевистской газете «Вперед» (22 декабря 1904 г. (4 января 1905 г.) — 5(18) мая 1905 г.), выходившей в Женеве под редакцией В. И. Ленина, В. В. Воровского, М. С. Ильинского и А. В. Луначарского. После III съезда РСДРП, проходившего в Лондоне 12—27 апреля (25 апреля — 10 мая) 1905 г., центральным органом ЦК стала газета «Пролетарий». Большевистская газета «Вперед» была закрыта 14(27) июня 1906 г., «Новая жизнь» — 3 декабря 1905 г.

¹⁰ Большевистский научно-политический журнал «Наша мысль» выходил в 1906 г. в Петербурге.

¹¹ В 1903 г. Н. Г. Гарин-Михайловский был назначен начальником работ по строительству Южнобережной железной дороги. Он успел сделать только изыскания. Строительство дороги осложнилось из-за начавшейся войны с Японией (РО ИРЛИ. Ф. 69. Ед. хр. 10. Михайловская Н. В. Мои воспоминания о Гарине-Михайловском. 20 апреля 1926. С. 56; Ед. хр. 14. Гарин-Михайловский Н. Г. Материалы к биографии. С. 14).

¹² О ком идет речь, установить не удалось.

¹³ Жордания Ной Николаевич (парт, псевдоним Костров и др., 1869—1953), дворянин, публицист, писатель, член I Государственной думы, меньшевик. В 1906—1907 гг. работал в Петербурге, оказывая помощь социал-демократической фракции II Государственной думы. Печатался в сборниках «Отклики современности» и «Отзвуки». На V съезде РСДРП в Лондоне (1907 г.) избран членом ЦК. Выступал против экспроприации денежных средств в пользу партийной кассы, осуществляемой большевиками, и поддерживал решения съезда, запрещавшие «эксы». Осенью 1907 г. был направлен на Кавказ для расследования вместе с К. X. Данишевским дела о тифлисской экспроприации, осуществленной большевиками вопреки решению V съезда.

¹⁴ Письмо H. H. Жордании (Кострова) к Горькому, с просьбой сообщить о денежных средствах, собранных в поездке по Европе и США, не разыскано.

¹⁵ Летом 1906 г. Красин организовал ряд экспроприации в Закавказье (Williams R. С. The Other Bolsheviks: Lenin and His Critics, 1904—1914. Bloomington, 1986. P. 112—114). Обычно большая часть средств от «эксов» доставалась БЦ (см. примеч. 5 к п. 3). Вероятно, в данном случае произошел «сбой», и «наивные южане», доверив все деньги меньшевистскому ЦК («коллегии»), лишились средств.

¹⁶ Письмо Горького Красину с газетной вырезкой статьи М. Ромма не разыскано.

¹⁷ А. А. Богданов приезжал на Капри в ноябре 1906 г. на несколько дней (см. примеч. 1 к п. 4). Возможно «причина» Кострова, которую Богданов изложил Горькому и Андреевой, касалась организации финансовых дел в партии. Во всяком случае, Богданов в отчете о финансовой деятельности большевиков в мае 1913 г. писал следующее: «Еще в конце 1906 — начале 1907 г. на Кавказе организовалась группа из с<оциал>-д<емократов>, большевиков, людей вполне партийных, большей частью бывших техников (членов Боевых технических групп. — Ред.), поставившая себе задачей материально помогать партии путем экспроприации; она решила делать это, ввиду Стокгольмской резолюции (запрет на „эксы“, наложенный на I съезде РСДРП по настоянию меньшевистского большинства. — Ред.), не открыто, внепартийным путем. Один из членов группы должен был частным образом передавать деньги лично знакомому с ним члену большевистской, тогда существовавшей, финансово-технической группы, и тот должен был передавать их в партийные организации как анонимное пожертвование» (Отчет А. А. Богданова о деятельности частной Финансовой группы большевиков. Май 1913. (История "Частной Финансовой группы с. д. большевиков (1907—1912)) // Неизвестный Богданов. К. 2. С. 100). Тогда и была организована «коллегия трех», или «Частная Финансовая группа большевиков» в составе В. И. Ленина, А. А. Богданова и Л. Б. Красина, регулирующая общепартийные деньги в пользу БЦ (см. примеч. 16 к п. 2).

¹⁸ Речь идет, видимо, о денежном переводе, посланном Горьким из Америки.

¹⁹ О распределении денег между БЦ (Богданов, Красин, Ленин — частная Финансовая группа большевиков) и меньшевистским ЦК РСДРП см.: примеч. 5 к п. 3; примеч. 15 и 17 к п. 5.

²⁰ Бурения H. E. По свидетельству Горького, он уехал с Капри в Россию 24 января (6 февраля) 1907 г. (см.: Горький. Письма. Т. 6. С. 10). Буренин был нужен для продолжения подпольной революционной работы в России. Роль его была велика. Он отвечал за доставку оружия и взрывчатки, переправлял нелегальную литературу по «северному пути» (см. примеч. 4 к п. 4), а также — возглавлял созданную им сеть тайных агентов в Финляндии, среди которых были служащие железной дороги, таможни и полиции. Они обеспечивали безопасный провоз в Петербург ружей и револьверов из Бельгии и Германии, помогали переправлять за рубеж большевиков и «нелегалов».

²¹ «Папаша» — партийный псевдоним M. M. Литвинова: «Изыскивая все новые источники пополнения партийной казны, Красин предложил Литвинову на выбор: либо сопровождать Горького и Андрееву в США и организовать там чтение ими публичных лекций, выручка от которых пошла бы большевикам, либо отправиться в Западную Европу, закупить оружие и по Черному морю переправить его партийным комитетам Закавказья. Литвинов предпочел второе» (О’Коннор. С. 80). Выполняя поручение по закупке оружия, Литвинов вынужден был задержаться за границей.

²² Имеется в виду избирательная кампания во II Государственную думу.

6.

Печатается по А (АГ. КГ-од-1-14-6), впервые.

Датируется по содержанию и по сопоставлению с ответным письмом Горького от января 1907 г.

¹ Начало работы I Государственной думы — 27 апреля 1906 г.

² Вероятно, речь идет о ротационной скоропечатной машине с фальцовочным аппаратом (Р. Гое и К^о). Таким образом, типография большевиков была оснащена по последнему слову техники, что в условиях предреволюционной России требовало больших политических связей и материальных средств (см. примеч. 9 к п. 2).

³ «Эхо» — легальная ежедневная газета большевиков. Издавалась (вместо закрытой газеты «Вперед») с 22.06 по 7.07.1906 г. в С.-Петербурге. Печаталась в типографии т-ва «Дело». Вышло 14 номеров. Фактическим редактором газеты был

B. И. Ленин, хотя ее редактором-издателем значилась Е. С. Милованова. В газете принимали участие А. В. Луначарский, М. С. Ольминский, В. В. Боровский, Л. Б. Красин и др. Постановлением палаты от 10.07.1906 г. издание газеты «Эхо» было приостановлено.

⁴ «Волна» — легальная ежедневная газета большевиков. Издавалась в С.-Петербурге с 26.04 по 24.05.1906 г. Печаталась в типографии т-ва «Дело». Вышло 25 номеров. Финансировалась за счет денежных вкладов О. А. Мухиной (владелица меблированных комнат в С.-Петербурге), врача И. Г. Симонова и средств из партийной кассы. Редактором-издателем газеты «Волна» была Е. И. Ширяева, однако с № 9 от 5 мая 1906 г. фактическим редактором стал В. И. Ленин. В редколлегию входили В. В. Боровский и М. С. Ольминский. В газете сотрудничали В. Базаров, Горький, Г. А. Алексинский, А. А. Богданов, В. Д. Бонч-Бруевич, Л. Б. Каменев, А. В. Луначарский, И. И. Скворцов-Степанов и др. Против «Волны» было возбуждено 13 судебных дел, конфисковано 8 номеров и 24 мая 1906 г. газета была закрыта. С 26 мая 1906 г. вместо нее начала выходить газета «Вперед», закрытая 14 июня 1906 г.

⁵ Имеются в виду плоскопечатные машины, т. е. машины с плоской печатью.

⁶ «Новый мир» — общественно-политическая газета группы анархистов-коммунистов-синдикалистов. Основана в октябре 1905 г. лидером этой группы Д. И. Новомирским (он же — автор большинства статей) в Париже. Единственный номер от 15 октября 1905 г. полностью посвящен П. А. Кропоткину.

⁷ «Донская речь» — общественно-политическая и литературная газета. Выходила 4 раза в неделю в Новочеркасске. Основана в 1887 г.

⁸ «Молот» — легальное издательство, основанное в начале 1905 г. в Одессе С. А. Балиевым; в мае 1905 г. переведено в Петербург. Издательство выпускало, в основном, марксистскую литературу, в том числе произведения К. Маркса, Ф. Энгельса, А. Бебеля, П. Лафарга и др. С середины 1906 г. издательство подвергалось репрессиям со стороны властей. Это привело к разорению С. А. Балиева, объявленного в сентябре 1907 г. несостоятельным должником, в результате чего издательство прекратило свое существование.

⁹ См. примеч. 3 к п. 5.

¹⁰ «Знание» — петербургское книгоиздательское товарищество, 1898—1913. Основано К. П. Пятницким и рядом деятелей Комитета грамотности. Кроме Пятницкого пайщиками «Знания» были В. А. Поссе, братья В. Д. и Д. Д. Протопоповы, О. Н. Попова, В. И. Чарнолусский и Г. А. Фальборк. Первоначально издательство «Знание» выпускало общеобразовательную литературу по вопросам естествознания, истории и искусства. В 1900 г. в издательство вступил М. Горький, а с декабря 1902 г. он стал главным редактором. В 1912 г. Горький ушел из «Знания», а в 1913 г. издательство прекратило свою деятельность.

¹¹ Сборники товарищества «Знание» (вышло 40 книг) стали издаваться с 1904 г. В них сотрудничали: Чехов, Горький, Андреев, Скиталец, Чириков, Бунин, Скворцов-Степанов, Гусев-Оренбургский, Серафимович, Найденов, Шмелев, Куприн, Юшкевич, Шолом-Аш и другие. Из иностранных авторов в сборниках печатались Флобер, Уитмен, Верхарн, Гауптман и другие. В 1913 г. был выпущен последний, почти не замеченный критикой, 40-й сборник.

¹² Л. Б. Красин имеет в виду непростые личные отношения, существовавшие между ним и К. П. Пятницким.

¹³ В Сб. Зн. 15 были опубликованы: С. Найденов «Стены»; А. Серафимович «Он пришел»; С. Скиталец «На Волге»; Ив. Бунин. Стихи; М. Горький «Мои интервью» и «Жрец морали»; Е. Чириков «Легенда старого замка».

¹⁴ А. П. Чарушников и С. П. Дороватовский — первые издатели сочинений Горького (Горький М. Очерки и рассказы. Т. I—III, 1898—1899).

¹⁵ Богучарский (наст. фам. Яковлев) Василий Яковлевич (1861—1915, литературный псевдоним: Б. Базилиевский) — писатель, историк революционного движения в России, в 1906—1909 гг. вместе с В. Л. Бурцевым и П. Е. Щеголевым редактировал исторический журнал «Былое» (1906—1907, № 22).

¹⁶ Имеется в виду издательство «Шиповник», организованное в Петербурге С. Ю. Копельманом и 3. И. Гржебиным. Издательство просуществовало с 1906 по 1918 гг. Выпускало преимущественно произведения писателей-символистов и сочинения философов-идеалистов. Альманахи «Шиповника» были созданы в противовес сборникам издательства «Знание». В 1907—1909 гг. выходили под редакцией Л. Андреева.

¹⁷ Вероятно, Красин намекает на возможность применения к издательству «Знание» финансовых санкций: обращения в суд с опротестованием векселей и проч. (см. п. И. П. Ладыжникову от 15 (28) марта 1907 г. // Горький. Письма. Т. 7. С. 36 и 327).

¹⁸ «Колокол» — общественная, церковная, политическая и литературная газета. Выходила в Петербурге с 1905 по 1917 гг. С № 295 стала называться «Церковно-народная газета», редактор В. Г. Сенатов (до № 36 редактор А. И. Платонов).

¹⁹ «Молот» — см. примеч. 8 к п. 6.

²⁰ Глаголев (Глаголин) Николай Матвеевич (1880--?), издатель. В издательстве Н. Глаголева публиковались, в основном, книги французского философа Ж. Э. Ренана под общим названием «История первых веков христианства» (СПб., 1907). Затем — польского этнографа и писателя В. Л. Серошевского. В мае 1908 г. Н. Глаголев предложил Пятницкому купить свое издательство (Горький. Письма. Т. 6. С. 515).

²¹ К. П. Пятницкий находился в Италии (путешествовал и жил на о. Капри) с 16 (29) декабря 1906 г. до 21 октября (3 ноября) 1907 г.

7.

Печатается по А (АГ. ПГ-рл-21-8-3).

Впервые: Горький. Письма. Т. 6. С. 14—15.

Датируется предположительно по сопоставлению с предыдущим письмом Л. Б. Красина от ноября — декабря 1906 г. и по времени выхода в свет Сб. Зн. 15, упомянутого в нем.

¹ Горький имеет в виду свое участие в конфликтах, возникавших между ним как автором, фирмой «Мархлевский и К^о» и Парвусом; между Ладыжниковым, представляющим авторские права писателя за рубежом, Л. В. Собиновым, переводчицей пьесы «Дети солнца» на итальянский язык г-жой Шретер и издателем Чезаре Кастелли, а также свой конфликт с американским газетным магнатом Херстом, едва не приведший к судебному разбирательству и ряд других эпизодов (см.: Горький. Письма. Т. 2—5).

² Горький полагал неудобным использование типографии Красина, в ущерб имевшихся у издательства «Знания» многолетних договоренностей со своими деловыми партнерами — петербургскими типографиями.

³ См. примеч. 10 к п. 6.

⁴ Взаимоотношения Горького и К. П. Пятницкого были сложными, однако в период 1905—1907 гг. еще можно говорить о благополучном деловом партнерстве и дружеском взаимопонимании. Оценка Пятницкого, данная Горьким в письме к нему от 17 (30) августа 1906 г., особенно созвучна характеристике из комментируемого письма: «Знаете что? Ваш главный недостаток, источник Ваших больших мук — Ваше достоинство, добросовестность. Вы фанатически справедливы к людям, а это всегда приводит к тому, что человек начинает относиться несправедливо к себе и забивает себя в угол. Перед кем можно посторониться и ради кого? Я оставлю все это. Ибо уверен — не дойдет Вам до сердца, — Вы не допустите» (Горький. Письма. Т. 5. С. 205—206). Так же охарактеризовал писатель Пятницкого и в письме Е. П. Пешковой от 24 января (6 февраля) 1907 г.: «К. П. — повторяю — лучший человек из всех, кого знаю я. Ты можешь говорить с ним, как сама с собой. Удивительно честный он» (Там же. Т. 6. С. 10).

⁵ Горький, очевидно, имеет в виду согласие К. П. Пятницкого выпускать в издательстве «Знание» серию «Дешевая библиотека» (см. примеч. 10 к п. 6). Это начинание осуществлялось по инициативе ЦК РСДРП(б) при активном участии Горького и, как принято считать, на его средства (см.: Пятницкий К. П. Договор между ЦК большевиков и товариществом «Знание» // АГ. МоГ 11-8-10). 15 ноября 1905 г. объявление о выпуске «партийной социал-демократической литературы» в серии «Дешевая библиотека» поместила большевистская газета «Новая жизнь» (№ 13). Непосредственное участие в редактировании этой серии приняли В. И. Ленин, Л. Б. Красин, П. П. Румянцев, В. В. Боровский, М. С. Ольминский, А. В. Луначарский и др. Серия считалась партийным изданием (см.: Горький. Письма. Т. 5. С. 403).

8.

Печатается по А (АГ. КГ-од-1-14-7), впервые.

Год установлен по содержанию (см. примеч. 1).

¹ 9 марта 1908 г. Красина арестовали в Финляндии и передали в распоряжение начальника С.-Петербургского Охранного Отделения для привлечения в качестве обвиняемого по делу о С.-Петербургском Комитете РСДРП. Однако привлечение его к формальному дознанию в порядке 1035 статьи Уст. Угол. Судопроизводства не состоялось ввиду отсутствия улик. Освободившись из тюрьмы, Красин выехал за границу по делам ЦК РСДРП и заграничного БЦ (Большевистского Центра). Красин находился в тюрьме с 9 марта 1908 г. по 9 апреля 1908 г. Из Петербурга через Гельсингфорс выехал в Берлин около 14 мая 1908 г. (Большевики. С. 289—290).

² На V съезде РСДРП в Лондоне (1907) Красин был избран кандидатом в члены ЦК РСДРП, а также вошел в финансовую комиссию ЦК и в Большевистский центр; кроме того его избрали казначеем фракции, в должности которого он пробыл до августа 1908 г. Поэтому, Красин должен был участвовать в собраниях БЦ в Женеве, и позже — в начавшихся там же, в Женеве, 24 августа 1908 г. пленарных заседаниях ЦК РСДРП. В Париж Красин ездил на «третейский суд», устроенный им 16 мая 1908 г. для разрешения спора о наследстве Н. Шмита (см. примеч. 3 наст. п.).

³ Имеются в виду подробности судебного разбирательства по делу о наследстве Николая Павловича Шмита, 23-летнего фабриканта, владельца лучшей в России московской мебельной фабрики, расположенной на Нижней Прудовой улице в районе Пресни. Н. П. Шмит был сыном дочери Викулы Елисеевича Морозова, членом династии Морозовых, племянником Саввы Морозова, который и познакомил Горького с Н. Шмитом. Через Горького Шмит начал помогать большевикам: давал деньги на газету «Новая жизнь» и оружие. Полиция называла фабрику Шмита «чертовым гнездом». После декабрьского вооруженного восстания, в котором активное участие принимал сам Шмит и вооруженные им отряды фабричных рабочих, он был арестован. А. И. Рыков, познакомившийся с семьей Шмитов в 1905—1906 годах, описал события вооруженного восстания в своих воспоминаниях, опубликованных в 1918 г.: «Шмит <…> все состояние передал партии. Он был одной из самых интересных фигур того времени <…>. Он, начиная с 1905 года, все время оказывал всяческое содействие нашей партии <…> Благодаря участию, главным образом, рабочих его фабрики, произошли во время декабрьского восстания 1905 г. известные события на Пресне <…>. И до сих пор остается невыясненным вопрос, покончил ли он жизнь самоубийством в Бутырской тюрьме или же был убит наемным убийцей. В последние дни в тюрьме, до отправления меня этапом в Архангельскую губернию, ему было предложено освобождение на поруки, но через пять дней после этого предложения он был найден мертвым в одной из башен Бутырской тюрьмы» (Известия, 1918. 2 октября). Н. К. Крупская писала, что Шмита «зарезали» в тюрьме, но «перед смертью он сумел передать на волю, что завещает свое имущество большевикам».

По свидетельству Горького и М. А. Михайлова, незадолго до ареста, около середины декабря 1905 г., Н. П. Шмит высказал намерение передать свое состояние большевикам (АГ. КГ-од-1-22-2 и 3). В. Валентинов писал: «Шмит никаким физическим пыткам не подвергался. Охранка никогда бы не посмела применить к нему, члену фамилии Морозовых, приемов, ставших вещью нормальной и обычной в практике ГПУ и НКВД. Жандармский офицер из Московского охранного отделения, ведавший делом Шмита, „обработал“ его другим способом <…>. Он вел с ним „сердечные“ разговоры как бы тайком, без всякой протокольной записи <…>. Обстановка, в которой проходили „сердечные беседы“, походила более на отдельный кабинет ресторана (стол с различными яствами и напитками), чем на камеру допроса. Наивный, не умеющий лгать Шмит <…> однажды назвал фамилии рабочих, получивших через него оружие, назвал и других лиц, говорил о Савве Морозове и его субсидиях революции» (Малознакомый Ленин. Париж, 1972. С. 109--ПО). Ю. Фельштинский считает, что «такой Шмит большевикам был не просто бесполезен, но и опасен. Как и Морозова, Шмита убили, а оставшееся после него завещание принесло в кассу большевиков куда больше, чем морозовское. За эти деньги, однако, пришлось побороться, и сам факт этой борьбы также говорит в пользу версии об убийстве Шмита» (Фельштинский. С. 42).

Борьба за наследство Шмита проводилась в два этапа. Прежде всего, надо было решить вопрос с прямыми наследниками состояния Н. Шмита. У него были две сестры (совершеннолетняя Екатерина и несовершеннолетняя Елизавета) и 15-летний брат. Чтобы получить наследство, Ленину и Красину нужно было добиться отказа всех троих наследников от денег. Это было достигнуто при помощи большевиков В. К. Таратуты («Виктор») и Н. А. Андриканиса. Таратута, бежавший из ссылки через Кавказ, появился в Москве в ноябре 1905 г. и стал секретарем Московской организации большевиков, заведующим партийной кассой и издательством. Вероятно, желание завещать свое состояние партии Н. Шмит высказывал неоднократно и до декабрьских событий, поскольку Таратута тут же начал ухаживать за младшей сестрой Шмита — Елизаветой, как потом оказалось, с явной целью подстраховать получение наследства Большевистским центром. Личность Таратуты загадочна. Начиная с 1906 г. про него ходили слухи, что он — сотрудник Охранки. Однако это не было точно установлено. Карьера Таратуты стремительно шла вверх: «Весной 1907 г., по распоряжению Ленина, на партийном съезде в Лондоне, Таратуту избрали членом Большевистского центра и кандидатом в общепартийный ЦК.

Особое покровительство Ленина диктовалось именно тем обстоятельством, что через Таратуту Ленин планировал получить наследство Шмита. Впервые за историю социал-демократической партии кандидатом в ЦК избирался человек, заподозренный в связях с полицией. Понятно, что кандидатура Таратуты вызывала возражения, но Ленин сумел настоять на своем» (Там же. С. 43). Примерно в это же время Ленин в разговоре с Н. А. Рожковым по поводу Таратуты дал ему такую характеристику: «Тем-то и хорош, что ни перед чем не остановится. Вот, вы, скажите прямо, <…> могли бы за деньги пойти на содержание к богатой купчихе? Нет? И я не пошел бы, не мог бы себя пересилить. А Виктор пошел… Это человек незаменимый», и далее — «Партия — не пансион для благородных девиц». «Иной мерзавец может быть для нас именно тем и полезен, что он — мерзавец» (Войтинский В. Годы побед и поражений. Берлин, 1924. Т. 2. С. 103). Таким образом, Елизавета Шмит была «под присмотром».

О том, как удалось заставить отказаться от наследства младшего брата Шмита, рассказал С. П. Шестернин, старый социал-демократ из Иваново-Вознесенска, участвовавший в деле получения наследства Шмита и вывоза денег за границу. По его воспоминаниям, на первой же встрече представителей БЦ (Ленина, Красина и Таратуты) с братом Шмита и его адвокатами весной 1907 г. в Выборге Таратута «резким металлическим голосом» заявил: «Кто будет задерживать деньги, того мы устраним». Ленин «дернул Таратуту за рукав», а среди петербургских адвокатов молодого Шмита «произошло какое-то замешательство». Через несколько дней после этой встречи адвокаты сообщили, что брат Шмита от своих прав на наследство отказывается в пользу двух своих сестер (Шестернин С. П. Реализация наследства Н. П. Шмита и мои встречи с Лениным // Старый большевик. 1933. Т. 5 (8). С. 153). Оставалась одна старшая сестра Екатерина. На ней, в 1907 г. по поручению партии, женился молодой социал-демократ, помощник присяжного поверенного Андриканис и, таким образом, включился в хлопоты по «реализации» наследства. Однако, оказавшись в Париже, Андриканис раздумал отдать в партийную кассу принадлежавшие ему по закону деньги. Тогда Таратута пригрозил убить обеих сестер и самого Андриканиса, если тот не отдаст деньги большевикам. Андриканис обратился в ЦК. Был назначен для разбирательства «третейский суд». В январе 1908 г. Богданов просил Горького выступить судьей в суде. Горький отказался (см.: Горький. Письма. Т. 6, п. 193 и примеч.).

⁴ Согласно записи от 26 июня 1908 г. в дневнике гостившего на Капри писателя С. С. Кондурушкина, Красин появился у Горького вечером этого дня: «…Вечером приехал какой-то соц<иал>-демократ Леонид Борис<ович> (Николаевич?)» (ЛИ. Т. 95. С. 989).

9.

Печатается по А (АГ. КГ-од-1-14-8), впервые.

Год установлен по содержанию.

¹ Красин должен был возвратиться в Женеву к 24 августа 1908 г., так как начинались пленарные заседания ЦК РСДРП.

² Представить себе «безмятежное житие» на Капри дает возможность дневник писателя С. Кондурушкина: «Горький устроил рыбную ловлю. Уехали на целый день. Рыбаки закинули для нас с утра 10 переметов, — корзины для раков. Поехала вся дом<ашняя> прислуга. В гроте завтракали и обедали. На переметы попалась молодая акула, звезды, кораллы. Последние — мне. <…> Ночью ловили тотров. Тихое море. Горы точно застывшие фонтаны воды. Дивная ночь» (ЛИ. Т. 95. С. 990). Однако, главной причиной визита Красина на Капри были обстоятельства, связанные с делом о наследстве Н. П. Шмита. Впоследствии, в течение 1908 г. Красин не раз навещал Горького и Богданова на Капри (Красин Л. Б. Годы подполья. С. 166—168, 246—247; Крупская Н. К Воспоминания о Ленине. М., 1957. С. 149—150; Лядов М. Н. Леонид Борисович Красин / Пролетарская революция. 1926. № 11. С. 11—12).

³ Речь идет о дышащем серой подземном вулкане Сольфотара, расположенном в приморском городке Поццуоли, отдаленном от Неаполя на 15 км. На краю его кратера, несмотря на удушливый запах, местные женщины и ребятишки для забавы туристов пекли и продавали яйца (Быковцева Л. П. Горький в Италии. М., 1979. С. 159).

⁴ После ареста 9 марта 1908 г. и месячного пребывания в Выборгской тюрьме состояние здоровья Красина ухудшилось. Сказалась и напряженная работа. Он чувствовал слабость, жаловался на боли в сердце. О’Коннор по этому поводу пишет: «После всестороннего обследования бернские врачи обнаружили у него болезнь желудка. Они посоветовали ему совершать регулярный моцион и придерживаться вегетарианской диеты. К концу 1908 г., когда в Берлин прибыла его семья, здоровье Красина поправилось» (с. 103).

⁵ Лушникова (урожд. Красина) Софья Борисовна — родная сестра Л. Б. Красина.

⁶ Речь идет о «третейском» партийном суде над Н. А. Андриканисом, помощником присяжного поверенного, членом московской организации РСДРП, мужем старшей сестры Н. П. Шмита — Екатерины, который отказался отдать в партийную кассу большевиков часть принадлежащего его жене наследства фабрикантов Шмитов. «Третейское» разбирательство началось 17 декабря 1907 г. (н. ст.) и продолжалось полгода. Оно должно было возобновиться 31 мая — 1, 4—7 июня (н. ст.) 1908 г. в Париже, так как Андриканис и Екатерина Шмит теперь жили там. Красин как казначей фракций РСДРП имел по поводу «третейского суда» партийное поручение от В. И. Ленина (см. примеч. 3 к п. 8).

Согласно донесениям агента Московского Охранного Отделения (дело № 839 за 1905 г.) от 13 июня 1908 г.: «Об этих (Шмита. — Ред.) деньгах идут нескончаемые споры и раздоры между большевиками и меньшевиками. <…> Происходившее на днях в Париже рассмотрение означенного спора закончилось мирным решением — поделить пополам между Большевистским центром и наследницей часть, причитающуюся по завещанию Екатерине Шмит и составляющую сумму в 170.000 р. Следуемые, таким образом, „большевикам“ с Екатерины Шмит 85 тыс. руб. будут ею отданы „наличными“ в 3 срока: в конце мая — 20 тыс. руб., через полмесяца — 30 тыс. руб. и остальные — в октябре или ноябре месяце <1908 г.»>.

Цифры Красина и даты выплат расходятся со сведениями «охранки», — однако его опасения по поводу учреждения опеки справедливы — младшей сестре, Елизавете Шмит, в это время было 18—19 лет, и она не могла самостоятельно распоряжаться наследством (Большевики. С. 174).

⁷ Малянтович П. H. был «посредником в этом деле, по поручению обеих сторон». Избрали его представители большевистской фракции СДРП для участия в «третейском» партийном суде (Там же. С. 174).

⁸ Н. П. Шмит, умерший в тюрьме, располагал капиталом около 500.000 р. от деда В. Е. Морозова (Там же. С. 174).

⁹ Гражданский брак между Елизаветой Шмит и Таратутой не мог служить основанием для передачи денег невесты в кассу большевиков. Необходимо было вступить в церковный брак с человеком, не находящимся под надзором полиции. Только после этого можно было рассчитывать на пополнение партийной кассы за счет наследства невесты.

¹⁰ Кониц Хенрик (1860—1934), адвокат, член коллегии адвокатов, представитель польской социал-демократической партии. Здесь он упоминается в связи с «третейским судом» по делу о наследстве Н. Шмита, речь может идти о трудностях с финансированием партии, приведших к расколу БЦ. Известно, что после тифлисского «экса» ЦК РСДРП, резко выступавшее против их проведения, начало расследование, которое вновь активизировалось после неудачного размена 500-рублевых купюр, предпринятого Литвиновым (Валлахом). Как вспоминает Богданов, «следствие это велось комиссией, состоявшей из большевика, меньшевика, бундовца, латыша и поляка»: «Подкладка дела была более или менее ясна для всех членов Комиссии; но Баллах взял всю ответственность на себя, и добраться до лиц, поручивших ему дело (размен денег. — Ред.), комиссия не могла, большевик и латыш тормозили работу комиссии, бундовец и меньшевик, по фракционным, как и те, мотивам старались разоблачить дело (экспроприацию и ее организаторов. — Ред.); все зависело от поляка. Но польское „Главное правление“ получало субсидию от БЦ, размером от 250 до 150 руб. в месяц; размеры субсидии колебались в зависимости от соответствия политики польского центра с политикой БЦ» (Неизвестный Богданов. Кн. 2. С. 105—106). Возможно эти обстоятельства и являлись почвой для «штук» Кониса, поскольку меньшевики оспаривали через «третейский суд» деньги Шмита так же, как они оспаривали свою долю от тифлисского «экса» (размен 500-рублевок), проводя следствие через специально созданную Комиссию ЦК. Таким образом большевики могли лишиться двух источников дохода, если ЦК и «третейский» суд признал бы эти источники морально нечистоплотными и осудил бы использование полученных таким способом денег.

¹¹ H. E. Буренин имел в виду Игнатьева Александра Михайловича (1879—1936), участника революционного движения, изобретателя, основоположника русской бионики. Он, впоследствии, и стал «мужем» Елизаветы Шмит.

¹² Герман Федорович — один из псевдонимов H. E. Буренина.

¹³ Речь идет о враче Якове Абрамовиче Житомирском (парт. псевд. «Отцов»; охранная кличка «Обухов», «Ростовцев», «Андрэ» и «Додэ»). Он являлся секретным сотрудником департамента полиции и охранных отделений с 1902 г., работавшим в партии социал-демократов. Жил в Париже. По свидетельству А. А. Богданова, был «специалистом по паспортному делу и транспорту» (Отчет А. А. Богданова о деятельности частной Финансовой группы большевиков // Неизвестный Богданов. Кн. 2. С. 102). Протоколы Московского Охранного Отделения свидетельствуют, что в 1907 г. Житомирский «присутствовал в Лондоне на V съезде РСДРП. В августе 1908 г. участвовал на происходящих в Женеве пленарных заседаниях ЦК РСДРП, а в декабре этого же года — на общерусской конференции РСДРП, проходившей в Париже»: «Ныне <в 1909 г.> Житомирский входит в состав „Заграничного Бюро“, находящегося в Женеве, а также состоит членом недавно сформированной Заграничной Агентуры Центрального Комитета РСДРП» (Большевики. С. 285). Вместе с Житомирским подозревался «Виктор» (Таратута), однако Житомирский был раскрыт, а Таратуте удалось оправдаться.

Вторым провокатором был Берк Батушанский — владелец квартиры, где проводилось одно из собраний по делу (Там же. С. 102—103).

¹⁴ Речь идет о деньгах (100 000 руб.) в крупных купюрах по 500 рублей (из 250 тыс. руб., доставленных С. А. Петросяном-Камо после экспроприации на Эри-ванской площади в Тифлисе 25 июня 1907 г. прямо в штаб-квартиру Большевистского центра в Куоккале (Финляндия)). Номера этих банкнот царское правительство сообщило во все банки. Большевики переправили деньги за рубеж и попытались произвести обмен одновременно в Париже, Женеве, Стокгольме, Мюнхене и др. городах. Однако все явившиеся в банки для размена, были схвачены. Среди арестованных были известные революционеры, в частности M. M. Литвинов, Н. Александров (Н. А. Семашко) и др. В руках у западноевропейской полиции оказалось в общей сложности 50 пятисотрублевых билетов, и иностранная пресса теперь открыто писала о том, что тифлисская экспроприация была организована и осуществлена большевиками. Причина провала размена пятисотрублевок разъяснилась лишь после революции. Среди привлеченных к разработке плана по размену денег, действительно, был большевик Я. А. Житомирский, оказавшийся агентом охранки.

¹⁵ Тихонов (псевд. Серебров) Александр Николаевич — литератор, издательский работник, друг и помощник Горького. В то время — горный инженер, стипендиат Саввы Морозова. Горький познакомился с ним, приблизительно, в 1904 году через С. Т. Морозова, который устроил Тихонова на работу в Москве. Сочувствовал социал-демократическому движению.

¹⁶ Крупская Надежда Константиновна.

¹⁷ Вероятно, имеется в виду Катя Желябужская, дочь М. Ф. Андреевой.

10.

Печатается по А (АГ. КГ-од-1-14-9), впервые.

¹ См. примеч. 10 к п. 9. Имеются в виду дела по наследству Екатерины Шмит.

² См. примеч. 6 к п. 9.

³ В результате судебных разбирательств в России и заседаний «третейского» суда в Париже было достигнуто соглашение о передаче большевикам доли Елизаветы Шмит — полностью, а из доли Екатерины Андриканис — одну треть. В Протоколе передачи части наследства Н. П. Шмита Большевистскому центру от 8 (21) февраля 1909 г. «указывается размер доли Елизаветы Шмит. По закону доля включала восемьдесят три (83) акции т<оварищества> (NN) и приблизительно сорок семь (47) тысяч рублей наличным капиталом». Здесь же пересказываются слова Елизаветы Николаевны: <"…> выполняя наиболее правильно волю покойного брата своего, она считает себя нравственно обязанной передать БЦ переходящее по закону к ней имущество ее брата" (Ленин В. И. Неизвестные документы: 1918—1920. М., 1999. С. 31—32).

⁴ Буренин H. E.

⁵ Речь идет о семейных «тревогах и заботах». Катя и Юра Желябужские все лето жили на Капри.

⁶ В Британском музее до 1965 г. не существовал славянский (или русский) отдел. Обычно музей приглашал на службу отдельных специалистов для консультаций по тому или иному периоду славянской истории и культуры. Так, в 1900—1903 гг. в Британском музее в этом качестве работал Лесли Кэлдрон. Затем, спустя несколько лет, Лоуренс Тэйлор и Роберт Несбиф Бейн (1909—1910). Их сменил Леонард Вэлтон (1910—1919), его — Роберт Хорн (1920) (History of The British Museum (1753—1973), L., 1998). Факт работы Воровского (Орловского) в Британском музее не установлен. Очевидно, речь идет о неудавшемся проекте.

⁷ Воровский Вацлав Вацлавович (литерат. псевдоним — Орловский; другие псевдонимы: Ю. Адамович, Шварц, Фавн, П. Орский, Г. О., 1871—1923), революционер-большевик, литератор, советский дипломат. С апреля 1907 г. жил в Одессе, руководил там работой городской большевистской организации и участвовал как сотрудник и член редакции в некоторых одесских газетах («Южное обозрение», «Одесские новости», «Ясная заря»). Арестован полицией 15 июля 1910 г. в Одессе. О конспиративной партийной деятельности Воровского в 1907—1910 гг. почти ничего не известно.

⁸ Шкловский (псевд. — Дионео) Исаак Владимирович (Вульфович) (1865—1935), писатель, критик, публицист. С лета 1896 г. жил в Англии в качестве лондонского корреспондента газеты «Русские ведомости» и журнала «Русское богатство».

⁹ Литвинов (наст. фам., имя, отчество — Баллах Меер (Макс) Генох Мовшеев (Моисеев)), Максим Максимович (1876—1951), видный большевистский деятель, дипломат.

¹⁰ 4 января 1908 г. Литвинов был задержан в Париже по настоянию Департамента полиции. При обыске у него обнаружили 12 пятисотрублевых кредитных билетов из числа похищенных во время экспроприации в Тифлисе (см. примеч. 15 к п. 9). Русские судебные власти предъявили Литвинову обвинение и потребовали его ареста. Однако, французское правительство лишь выслало Литвинова в Англию, в Лондон, где он и находился в течение десяти лет, ведя борьбу за обеспечение большевистского влияния на русскую эмиграцию в Англии и руководя, по указаниям Ленина, местной группой большевиков (Большевики. С. 279).

¹¹ Горький.

¹² Вероятно, «Гаррисон» — «легальная» фамилия Литвинова для заграничного паспорта.

¹³ Речь идет о партийной комиссии, созданной меньшевистским ЦК РСДРП, которая вела следствие по делу о тифлисской экспроприации и размене 500-рублевых купюр за границей. Деятельность комиссии носила сепаратистский характер и была направлена на раскол БЦ и борьбу за контроль над финансами партии. Литвинов находился под следствием комиссии ЦК (см. примеч. 10 к п. 9).

¹⁴ Буренин H. E.

¹⁵ Малиновская (урожд. Корсак) Наталья Богдановна (1865—1945), жена А. А. Богданова.

¹⁶ Лето 1908 г. Ленин провел в Лондоне, торопясь к осени 1908 г. закончить большую работу по философии «Материализм и эмпириокритицизм» (легально вышла в свет в 1909 г.). В этой книге он резко критиковал «буржуазных фальсификаторов марксизма» (А. А. Богданова, В. А. Базарова и др.) и одновременно «раскрывал ошибки Плеханова в области философии». Над «Материализмом и эмпириокритицизмом» Ленин напряженно работал в лучшей, тогда, библиотеке Британского музея, проштудировав свыше 200 авторов по философии.

¹⁷ Речь идет о предположительном выходе А. А. Богданова из состава редколлегии центрального органа большевиков — газеты «Пролетарий». Конфликт между Лениным и Богдановым обострился в июне 1907 г., на 2-й общероссийской конференции (в Выборге), где Богданов, выступая в качестве докладчика от большинства большевистской фракции конференции (разошедшейся с Лениным), отстаивал тактику бойкота III Государственной думы. Позднее, настаивавшая на тактике бойкота и на иной общей оценке ситуации в стране, часть большевиков образовала обособленную группу «ультиматистов» или «отзовистов» (Красин называет их «бойкотистами»). Ленин же ужесточил и обострил тактику большевиков, провозгласив новый период борьбы партии за власть, вызванный реакцией в России. Богданов, таким образом, оказался в числе оппонентов. Красин в этих вопросах тоже расходился с Лениным и являлся сторонником бойкота выборов во II и III Государственную думу, а в октябре 1908 г. выступал за предъявление ультиматума социал-демократической фракции Думы и даже отзыв ее. В 1909 г., по косвенным данным, Красин участвовал в организации и работе Каприйской партийной школы.

¹⁸ О ком идет речь, установить не удалось.

¹⁹ Кармелла — горничная в доме Горького и М. Ф. Андреевой на Капри.

²⁰ Катальдо — повар в доме Горького на Капри.

²¹ Беттино — вероятно, Бертино Спадаро — житель о. Капри, близкий друг семьи Горького.

²² Луиджи — возможно, один из каприйских рыбаков.

²³ Эмигрировав из России после ареста 9 марта 1908 г. в Куоккале, Красин, выполнив разъездные партийные задания, обосновался в Берлине.