АНДРЕЙ СИРОТИНИН
правитьОкончил историко-филогический факультет Московского университета. Согласно биографическому справочнику Брокгауза и Ефрона, состоял с 1890 года преподавателем древних языков в петровской гимназии. Тогда же издал «Жизнеописание К. А. Рылеева» («Русский Архив», 1890, № 6) и дополнение к нему в ст. «Рылеев и Немцевич» (1898, № 1), «Очерк развития русского сценического искусства» («Артист», 1891, № 16 и 18, и 1893, № 26). Автор множества статей по истории русского театра. В XIX веке переводил с древнегреческого и латыни («Стихотворения Феокрита», 1890, комедия Теренция «Формион», 1900). С начала ХХ века Сиротинин от занятий античностью отошел и всецело посвятил себя поэзии западных славян — от Балтийского моря до Адриатического; он переводил поэтов Польши, Чехии, Словакии и балканских народов; для многих авторов (и даже для народов) он по сей день остается не только лучшим, но и чуть ли не единственным переводчиком, — таковы его переложения из верхнелужицкой и нижнелужицкой литератур, переводы из поэзии кашубов — народа, населяющего земли вокруг Гданьска (по-немецки — Данцига), — о самом существовании этого народа у нас знают разве что из романа Гюнтера Грасса «Жестяной барабан» (и по одноименному фильму Фолькера Шлёндорфа). Итогом этих занятия стала книга: Андрей Сиротинин. С родных полей: Не свои стихи. Пг., 1916 (к переводам в антологии присоединены собственные стихотворения Сиротинина, а также обширный научный аппарат). Более поздняя судьба Сиротинина почти не прослеживается, лишь отдельные письма, хранящиеся в РГАЛИ, говорят о том, что в двадцатые годы он был еще жив.
ЯН ХИЕРОНИМ ДЕРДОВСКИЙ
правитьКАШУБСКИЙ ГИМН
Там, где с гор Карпатских Висла
В море польское плывет,
Польский наш язык и вера,
Польский дух наш не умрет.
Никогда не умрет
Наш кашубский народ.
Одолеть кто б нас мог?
С Богом — мы; с нами — Бог!
Бой мы с немцами кровавый
Веки целые вели.
Песни вольные гремели
По лицу родной земли.
Никогда не умрет
Наш кашубский народ.
Одолеть кто б нас мог?
С Богом — мы; с нами — Бог!
Край наш весь залил пожаром
Крестоносец, но в ответ
Мы насильника цепами
Молотили двести лет.
Никогда не умрет
Наш кашубский народ.
Одолеть кто б нас мог?
С Богом — мы; с нами — Бог!
Польский наш король Ягелло
Нас позвал на бранный пир,
И на рыцарских мы шеях
Написали немцу мир.
Никогда не умрет
Наш кашубский народ.
Одолеть кто б нас мог?
С Богом — мы; с нами — Бог!
Шведы с легкими ладьями
Налетели вдруг на нас,
Но мы шапками из Пуцка
Забросали их как раз.
Никогда не умрет
Наш кашубский народ.
Одолеть кто б нас мог?
С Богом — мы; с нами — Бог!
Знамя крестное святое,
Топоры, коса и сеть —
С вами можем в самом пекле
Нос мы черту утереть.
Никогда не умрет
Наш кашубский народ.
Одолеть кто б нас мог?
С Богом — мы; с нами — Бог!
Станислав святой наш Костка —
Сын поморской он земли.
Не допустит он, чтоб немцы
Над кашубом верх взяли.
Никогда не умрет
Наш кашубский народ.
Одолеть кто б нас мог?
С Богом — мы; с нами — Бог!
Плачет мать над сыновьями,
Плачет девица краса.
Плач напрасный! Бог над нами,
А в руках у нас коса.
Никогда не умрет
Наш кашубский народ.
Одолеть кто б нас мог?
С Богом — мы; с нами — Бог!
АЛЕКСАНДР МАЙКОВСКИЙ
правитьКАШУБСКО-ПОМОРСКИЙ ЯЗЫК
Отец твой пал, сражаясь против вражьей рати.
Под Белого Орла хоругвию широкой
Твой брат на подвиги пустился в свет далекий
И позабыл о бедном, горемычном брате.
Как гусь, ты у порожних яслей побирался,
Чужие люди выгнали тебя из хаты
И забросали грязью твой убор богатый.
Могилу вырыть каждый для тебя старался.
А ты, бедняга мой, в сиротской горькой доле
Ты молча полем шел, где наливался колос,
И даже высказать не мог своей ты боли:
Стыдился при людях подать свой голос.
И взяли бедные тебя под кров свой стрехи,
Чтоб с ними ты делил их горе и утехи.
ЯН КОЛЛАР
правитьСЛАВЯНСКИЕ ПОЭТЫ
В славянском раю под беседкой одною
Певцы собралися всей дружной семьею,
Сыны вдохновения, гордость славян,
Люмир, и Ломницкий, и вещий Баян.
Как брата, Гундулича Забой встречает,
С Завишей беседует Качич, Красицкий;
Воронича сербский епископ Мушицкий,
Державина лаврами Вэнжик венчает.
Все вместе, все дружбою связаны братской,
Там Голый и Грушкович, Здарад, Жуковский,
Водник, Ломоносов и Ян Кохановский.
Там Бунина Анна с Эльжбетой Дружбацкой.
И славят, забывши о злобе людской,
Их райские струны: согласье, покой!
ЙОСЕФ СВАТОПЛУК МАХАР
правитьКРЫМСКИЕ ЦИКАДЫ
Ярким сверкающим утром в темной лозе виноградной,
Ветви склонившей к дороге, нынче я слышал впервые
Кованый, звонкий, в воздухе синем дрожащий голос
Южной цикады.
Точно бы маленький этот зверек декламировать вздумал
Однообразным своим голоском гекзаметра строчки.
Звонко начнет без цезур их выкрикивать, а на четвертой
Смолкнет внезапно.
В давние годы шел по античному этому краю
Ярким сверкающим утром юный поэт из Эллады
И декламировал, глядя на синеву светлого Понта,
Песнь Одиссеи.
Маленький песни обломок, три с половиною строчки
Чутко схватила в лозе виноградной праматерь-цикада, —
И вперегонку теперь в один голос его вы трещите,
Крыма цикады.
СВЕТОЗАР ГУРБАН-ВАЯНСКИЙ
правитьДРАКОН
Король печалью сокрушен глубокой:
В его владеньях свил гнездо дракон;
Что день, он дани требует жестокой —
Шесть юношей, шесть дев! Со всех сторон
Король созвал богатырей! Напрасно:
От змея стон идет в стране несчастной.
Едва успеет мать младенца-сына
Взрастить и грудью выкормить своей,
Уж сыщик тут и тоном властелина
Кричит: «Давай дитя; есть хочет змей».
А змей лежит, зияя пастью жадной,
И гибнут дети в пасти беспощадной.
К нам в горы гад забрался из долины,
А сыщикам у нас здесь нет числа,
А палачей — их знает Бог единый.
Лишь матери хранят своих детей от зла.
Молись, о, мать, да благостью обильный
Ребенка сохранит тебе Господь всесильный.
А если обречен он в жертву гаду,
То знай, о, мать: твою святую грудь
Народ слезами оросит в награду
И скажет он: благословенна будь!
Господь оценит глубь твоих страданий,
Тебя восславят хоры ликований.
А палачам скажу я без боязни,
Я, слабый Музы сын: уж близок час
Суровой, вечной, неизбежной казни:
Она падет, губители, на вас!
Уж Попельвар готовит не бледнея
Свой меч на пасть зияющую змея!
Вы мыслите, что это ложь пустая?
Что наши чаянья — обман один?
Смотрите: разгораясь и сверкая
Пылает цепь заоблачных вершин.
Восток объят уж заревом пожара.
В приход мы верим Попельвара!
ЯКУБ БАРТ-ЧИШИНСКИЙ
правитьОтчего — поглядишь ли направо иль влево —
Столько красного мака в зеленом там жите?
Отчего на скалах эти красные нити?
Отчего под Будишином плачет так Спрева?
Отчего, что ни вечер, в горах видят очи:
Медлит скрыться за тучи щит солнца кровавый?
Отчего стоном вихорь несется дубравой
И о чем так горюет в лесу птица ночи?
Это в маке кровь сербов загубленных рдеет,
Это в жилах утесов она цепенеет,
А в ночи стоном вихря идет по равнине.
Оттого и моей нету края кручине,
Оттого эти красные нити извилин,
Оттого так горюет и тужит там филин.
МОЕЙ ПЕСНЕ
Иди, о песня, по родному краю.
Где гибнут, ободряй; где спят, буди,
И пусть тебя какие я не знаю
Там беды ждут, ты все иди, иди!
Живой росой на сербов ты пролейся,
В них крепость мышц и твердость духа влей,
Могучим пламенем в груди развейся,
Сердца любовью жаркою согрей!
Молю, колена пред тобой склоняя:
Иди, нам зорю лучших дней вещая,
Иди, как ангел Божий, торжествуя,
И чудо сотвори: влей в мертвых силы
И, камень отваливши от могилы,
Воскликни: край проснулся! Аллилуйя!
МАТО КОСЫК
правитьТОСКА
Где-то птичка щебечет вдали над рекой,
А мне на душу жгучею веет тоской.
Тебе, птичка моя, этой думы печальной
Не прогнать! По отчизне тоскую я дальной.
Все в огне золотом здесь горят небеса,
Но чужда и нема для меня их краса.
Где ты, жаворон сербский, теперь распеваешь,
Где ты пахарю звонкие трели роняешь?
Где ты, мой соловей, милый гость наших Блот,
Что поешь о любви там у лужицких вод?
Ваших трелей, изгнанник, я слушать не буду,
Да и сам скоро петь на чужбине забуду…
Оригинал здесь