Переводы (Клычков)

Переводы
автор Сергей Антонович Клычков
Опубл.: 1937. Источник: az.lib.ru • Переводы из Акакия Церетели, Важа Пшавелы, Георгия Леонидзе

Сергей Клычков

Переводы

Оригинал здесь — http://www.vekperevoda.com/1887/klychkov.htm

АКАКИЙ ЦЕРЕТЕЛИ

(1840—1915)

*  *  *

Я в желчь и боль мешаю слезы

И в горький уксус горный мед,

И вот

Зависимо от дозы

Душа то плачет, то поет…

Равно на розу

И терновник

Садится с песней соловей:

Так я ль причина, я ль виновник

Столь сладкой горечи своей?

СЕРДЦЕ ПОЭТА

В бурю, в ненастье,

В горе,

В напасти

Сердце поэта — как море…

Полны

Раздора,

Волны,

Как горы,

Высятся в диком просторе…

В гуле и реве,

С тучами вровень

Гребнями волны свисают…

В бешеной качке

Лодку рыбачки

Так и бросает, так и бросает…

В сердце кручина

Глубже пучины:

Лучше в волненье такое

Стать

На причале,

Ждать

Без печали

Сладкого часа покоя.

Жди терпеливо

В час непогоды:

После угрюмой невзгоды

Плавны, красивы

Воды прилива —

Счастья глубокие воды…

Можно без весел

Плыть над пучиной,

Даже и парус не нужен…

Кто ж это бросил,

Кто в нее кинул

Столько веселых жемчужин?..

*  *  *

Я подверну колки потуже,

Чтоб в струнах был высокий строй:

Пусть правде мой чонгури служит

Своею звонкой чистотой…

Чтоб в гармоническом созвучьи

На струнах трепетала жизнь,

И вместе с радостью певучей

Страданья жгучие слились…

Чтоб строй магнитного двугласья

Из сердца каждого исторг

И жажду братского участья,

И гордый подвига восторг…

Чтоб у несчастных, угнетенных

Обсохли слезы на глазах,

А угнетатель, слыша стон их,

Познал раскаянье и страх…

С моим чонгури бить баклуши

Не буду я в таком строю…

Меня ты только чувством слушай,

А чувством я-то уж спою…

И пусть ни встать, ни сесть на месте,

Пускай отнимется рука,

Когда струна на лжи и лести

Соскочит с крепкого колка.

ВАЖА ПШАВЕЛА

(1861—1915)

КТО МОЛОДЕЦ?

Кто молодец у нас, друзья и братцы?

Кого мы назовем, чтоб по нему

Другим не стыдно

Было поравняться

И не было б обидно никому?

Чей гордый стан и стройную

Осанку

Своей чеканкой

Украшает меч?

Кто средь врагов

Всегда готов достойно

Слугою нашей родины полечь?

В крови мечи и острые кинжалы,

Недвижны в алом

Озере пловцы:

Лежат

Бойцы,

Кружат

Щитов осколки,

Коней за чёлки

Тянут мертвецы…

Глаза — в глаза… сердца, как копья, крепки…

Ломает копья в щепки

Смерть-карга,

Накидывая саваны на шлемы

Рукой знакомой

Старого врага.

Кто, ястребом витая пред судьбою,

Погонит смерть со смехом

Пред собой,

В доспехах

Первым кинется для боя,

И, всех поздней, последним кончит бой?

И кто ж,

Когда идет дележ

Добычи,

Без устали сражается с врагом,

Обходит войско спящее, в обычай

Заботясь о себе и о другом.

И кто в большом и малом

Без посула —

Слуга аулу,

Хоть и не в долгу?

Кому под кровлей сакли одеялом

И ложем служит ненависть врагу?

Кто силу, что всегда сечет

Солому,

С умом

И без обиды укорит?

И кто воздаст почет,

Хвалу другому

И о себе самом

Не говорит?

Кто в Хевсуретии, как солнце с неба,

Несет тепло такой же голытьбе,

Отдал кусок, сам не имея хлеба,

Одно оставив имя по себе…

Так за кого ж мы здравицу подымем

И за кого вдвойне —

Душе в помин?

Кто поцелуй один

Своей любимой

Принял, как дар за раны на войне?

Кто это ложу

Предпочел могилу,

Носилку тоже

Принял за коня,

А бурку — за плиту, а слезы милой —

За мерку рассыпного ячменя?

Кому плач женщин смехом показался,

Кто в мир иной влетел с мечом

В руках,

На скакуне

С лучом,

Вплетенным в гриву,

Над кем счастливым

В облаках

В предсмертный час его раздался

Орлиный грозный клекот в вышине?

Кого царь Грузии Ираклий старый

С собой посадит

Рядом

Сядет

Сам?

Кому, светя улыбкой и нарядом,

Прильнет Тамара

К неживым устам?

Так вот кого мы вспоминаем хором!

Соасем не вас: бродяги, трусы вы!

На брюхо вы — коровы-ненажоры

И ишаки с ушей до головы!

Едва ли в праздности вы пригодитесь

На что-нибудь хорошее кому,

И если б был такой меж вами витязь

Вы лопнули б от зависти к нему!

В могилу смерть столкнет вас из презренья,

И настучитесь вы на том свету,

У горнего,

У зорнего

Селенья

Впервые разглядевши высоту!

ГЕОРГИЙ ЛЕОНИДЗЕ

(1899—1966)

*  *  *

Стихам и чонгури

Нужно ль поклоненье:

Есть Данта в хевсуре

Любом отраженье!

И в слабом порханье

Беспомощной птицы

Есть пыл, трепетанье

Далекой зарницы.

С высокого пика

Снег, тая, струится

И в пеньи Бесика

С ручьем не сравнится…

И искрятся светом

В падении камни —

И сердцу ль при этом

Дивиться всегда мне?

ПАМЯТИ ВАЖА ПШАВЕЛА

Ты — герой

И в горних сенях

Ты к горе пришел горой…

Сохранив в своих коленях,

Как и в струнах, горный строй…

Обессиленный цепями,

Вновь стоишь ты среди нас…

Держишь облако, как знамя,

Щуря выколотый глаз.

И когда мы гроб открыли,

Где царили

Тлен и смерть,

Распластав над нами крылья,

Семь орлов вспарили

В твердь…

Незадаром ждали песни

Скалы с облачной межи —

Снова,

Как листва, воскреснет

Слово

Певчее Важи…

Мелкий щебень, теплый гравий

Растолкает в грудь тебя,

Снова кости ты расправишь

В пене горного ручья.

Смертью скованные длани

Схватит дикий можжевель,

И в лице твоем проглянет

Снова розовый апрель.

Вон высоко

И далеко

Гор тигриная семья,

И над нею слышен клекот —

Песня трубная твоя.

И когда одно лишь слово

С высоты обвал стряхнет,

В камнях тур круглоголовый

Новым рогом прорастет…

Это слово, нет, не слово:

Это — крупный частый град!

Это звон

Знамен

Багровых,

Это блеск и водопад!

Нас оно, как дождь, взрастило,

Нам скрепило

Костяки,

Дало сердцу радость, силу

Влило

В мускулы руки.

Это слово было

Криком,

Этародина — тюрьмой…

Но, сойдя в цепях в могилу,

Ты под знаменем великим

Возвращаешься домой.

СТАРЫЕ ПОЭТЫ

Я болен любовью

К поэтам старинным,

Их Грузия с кровью

Своею слила…

Они распевали в саду соловьином,

Писали стихи над лукою седла.

И пели они, как дожди, как буруны,

Как тысячи птиц под немой

Высотой,

И были легки и упруги

Их струны,

И хриплой натуги

Не ведал их строй.

В пожары ль, в сраженья ли, в мор ли великий

Все так же по силе

Их песня свежа…

Вот Гурамишвили,

Веселый Бесики,

Вот Шота и тогровокожий Важа.

Стихи их, как полые воды…

Как реки,

Они оросили родную страну…

Они в озареньи

На годы,

На веки,

Забвенья

Не зная, у смерти в плену.

Мы слышим из черной

Могилы их трели,

Их клекот нагорный —

Уже неживых…

Навек они птицами в звездах

Засели

На гнездах, Сплетенных из струн золотых.