VI
правитьДвое суток Савонэ не выходила из комнаты и не разговаривала ни с кем. Ислантию, наконец, это надоело. На третий день он повел ее на склад. Дымчатые шкуры голубых песцов, пушистые хвосты бурых лисиц висели посреди склада. Отсвечивали серебром меха зайцев и нерп.
— Много, — удивилась Савонэ.
— Это ли много! — сказал Ислантий и подвел ее к синей занавеси.
— Вот посмотри.
У Савонэ заблестели глаза. На стеллажах сверкали солнцем медные котелки, зеленые эмалированные кружки, сизым морозом отливающие винчестеры, темные пачки табака. Отрезы сукон — синих, алых и желтых, кипы добротных палаток, полозья для нарт, ящики мыла, белоснежных галет, сахара и плиточного чая.
А за стеклянными витринами переливались яркие шелковые ленты.
Савонэ смотрела счастливыми глазами на все эти сокровища и шептала:
— Какой ты богатый, русский поп!
— Ну вот и работа тебе. Стекло почисти, шкуры потряси.
Он подал ей тряпку и ведро. Она принесла снегу и стала протирать витрины. Ислантий, сидя за книгой сданной пушнины, искоса наблюдал за ней.
— Когда ты, поп, разбогател-то? Знаю — бедно жил.
— Ну вот еще, — сказал Ислантий, — это советской власти товар. Я только сторожу от худых людей.
— Правда. От хороших людей зачем сторожить!
Они продолжали работу, думая каждый о своем.
Потом приехали охотники, наполнили склад новостями.
— Что слышали ваши уши? — спрашивал Ислантий, замечая, как Савонэ спряталась за тюки пушнины в углу склада.
— Много новостей, хозяин. Товарищ Кузнецов где?
— Спит товарищ Кузнецов.
— Скажи ему: Халиманко за Камень побежал, батраки сказывали.
— Пусть бежит.
— Он Савонэ убил. Боится.
— Пусть боится. За Камнем тоже тунсоветы.
— Еще слух слышали. Выучей Семка батраку голову попортил.
— Веселое дело. Судье работа есть. Ну, выбирайте товар.
Охотники забрали муки, охотничьих припасов, по дюжине пачек нюхательного табаку и уехали.
