II
правитьНарты легко неслись на север, к фактории. Солнце било в спину. Изредка покрикивая на упряжку, мужчина оборачивался и смотрел на горизонт. На вторых нартах, в крепко стянутом брезентовом чехле, лежали шкуры песцов, лисиц. Снаружи чехла были видны только их хвосты.
— Скоро, Саша?
— Скоро. Смотри, нет ли дыма.
Лена посмотрела на горизонт. Лицо ее оживилось. У нее было отличное зрение. Потрогав рукой щеки (привычка), она свистнула задумчиво: — Чумы кто-то ставит.
— Где?.. Тебе все мерещится.
— Верно! — сказала Лена, и Саша увидел, что она права.
— Тем лучше, — сказал он, передал жене хорей и закурил папиросу.
Потом они ехали с сопки на сопку, из низины в низину, но дым из мокоданов был так же далек и заманчив.
— Проклятые, — сказала Лена, — я очень хочу есть. Сейчас Ислантий на фактории уже пьет чай.
Они долго еще ехали. Чумы были все еще далеко. И только когда солнце покатилось по ниточке горизонта и снова поплыло к зениту, они подъехали к чуму Халиманко.
Хозяин вышел навстречу им. Он разводил руками от удовольствия и лепетал торопливо:
— Давно ждал тебя, Александр Степанович. В чум давай проходи. Кому-кому, а русским я всегда рад. Справедливый народ. Чарку выпей — с холоду. Халиманко улыбался. Лена, сердито посмотрев на Сашу, вошла в чум.
Две молодые жены приветливо кивнули гостье и еще быстрее засуетились у костра. Забурлила вода в чайниках. Запахло свежим мясом и кислым ржаным хлебом.
Потом гости и хозяин сели на латы, откинув капюшоны малиц. Женщины молча подавали кушанья. Хозяин достал вина, но гости отказались выпить. — Я и позабыл, — сказал Халиманко, — что коммунистам пить нельзя.
— Мы не за этим сюда приехали.
Халиманко нахмурился и замолчал.
— Пушнина есть? — спросил Саша.
— Как не быть! Есть.
— Сдаешь?
— Да надо сдать чего ли… Сэрня!
Женщина проворно выскочила из чума. Через полчаса она вернулась, дрожа от холода, и в руках ее была связка песцовых шкур. — Гляди маленько.
Саша тщательно осмотрел песцов и сказал цену.
— Бери. Товаров брать не буду.
Саша отсчитал деньги. Вежливый хозяин не стал их пересчитывать. Он вышел из чума и на морозе тщательно проверил хрустящие червонцы.
Потом он вернулся обратно и приказал постелить гостям шкуры, а сам уехал в стада проверить работу пастухов.
Вернулся он уже поздно, но гости все еще не спали. Тая тревогу в голосе, он спросил:
— Слухи ходят — пароходы к фактории приедут. Город строить думают.
— Будет город, — сказал Саша. — Через год ты не узнаешь факторию, флюорит нашли там. Хорошо тогда в тундре будет.
— В тундре всегда было хорошо.
— Как для кого, — сдержанно улыбнулась Лена.
Саша строго посмотрел на нее.
— Было и плохо кой-кому, — сказал Саша, — но будет хорошо. Не скоро, а будет.
Халиманко ушел за занавеску к своим женам и скоро захрапел басовито. Слабо тлели угольки в костре. Курил Саша. Лена закрыла глаза и крепко заснула.
