На поле бранном тишина; Огни между шатрами;
Друзья, здесь светит нам луна, Здесь кров небес над нами, 5 Наполним кубок круговой! Дружнее! руку в руку!
Запьём вином кровавый бой И с падшими разлуку.
Кто любит видеть в чашах дно, 10 Тот бодро ищет боя…
О всемогущее вино, Веселие героя!
Воины
Кто любит видеть в чашах дно, Тот бодро ищет боя… 15 О всемогущее вино, Веселие героя!
Певец
Сей кубок чадам древних лет! Вам слава, наши деды!
Друзья, уже могущих нет; 20 Уж нет вождей победы;
Их домы вихорь разметал; Их гро́бы срыли плуги;
И пламень ржавчины сожрал Их шлемы и кольчуги; 25 Но дух отцов воскрес в сынах; Их поприще пред нами…
Мы там найдём их славный прах С их славными делами.
Смотрите, в грозной красоте, 30 Воздушными полками,
Их тени мчатся в высоте Над нашими шатрами…
О Святослав, бич древних лет, Се твой полёт орлиный. 35 «Погибнем! мёртвым срама нет!»[1] — Гремит перед дружиной.
И ты, неверных страх, Донской, С четой двух соименных,[2]
Летишь погибельной грозой 40 На рать иноплеменных.
И ты, наш Пётр, в толпе вождей. Внимайте клич: Полтава![3]
Орды пришельца, снедь мечей, И мир взывает: слава! 45 Давно ль, о хищник, пожирал Ты взором наши грады?
Беги! твой конь и всадник пал: Твой след — костей громады;
Беги! и стыд и страх сокрой 50 В лесу с твоим сарматом;
Отчизны враг сопутник твой; Злодей владыке братом.
Но кто сей рьяный великан, Сей витязь полуночи? 55 Друзья, на спящий вражий стан Вперил он страшны очи;
Его завидя в облаках, Шумящим, смутным роем
На снежных Альпов высотах 60 Взлетели тени с воем;
Бледнеет галл, дрожит сармат В шатрах от гневных взоров.
О горе! горе, супостат! То грозный наш Суворов.[4]
65 Хвала вам, чада прежних лет, Хвала вам, чада славы!
Дружиной смелой вам вослед Бежим на пир кровавый;
Да мчится ваш победный строй 70 Пред нашими орлами;
Да сеет, нам предтеча в бой, Погибель над врагами;
Наполним кубок! меч во длань! Внимай нам, вечный мститель! 75 За гибель — гибель, брань — за брань, И казнь тебе, губитель!
Воины
Наполним кубок! меч во длань! Внимай нам, вечный мститель!
За гибель — гибель, брань — за брань, 80 И казнь тебе, губитель!
Певец
Отчизне кубок сей, друзья![5] Страна, где мы впервые
Вкусили сладость бытия, Поля, холмы родные, 85 Родного неба милый свет, Знакомые потоки,
Златые игры первых лет И первых лет уроки,
Что вашу прелесть заменит? 90 О родина святая,
Какое сердце не дрожит, Тебя благословляя?
Там всё — там родших милый дом; Там наши жёны, чада; 95 О нас их слёзы пред Творцом; Мы жизни их ограда;
Там девы — прелесть наших дней, И сонм друзей бесценный,
И царский трон, и прах царей, 100 И предков прах священный.
За них, друзья, всю нашу кровь! На вражьи грянем силы;
Да в чадах к родине любовь Зажгут отцов могилы.
Воины
105 За них, за них всю нашу кровь! На вражьи грянем силы;
Да в чадах к родине любовь Зажгут отцов могилы.
Певец
Тебе сей кубок, русский царь! 110 Цвети твоя держава;
Священный трон твой нам алтарь; Пред ним обет наш: слава.
Не изменим; мы от отцов Прияли верность с кровью; 115 О царь, здесь сонм твоих сынов, К тебе горим любовью;
Наш каждый ратник славянин; Все долгу здесь послушны;
Бежит предатель сих дружин, 120 И чужд им малодушный.
Воины
Не изменим; мы от отцов Прияли верность с кровью;
О царь, здесь сонм твоих сынов, К тебе горим любовью.
Певец
125 Сей кубок ратным и вождям! В шатрах, на поле чести,
И жизнь и смерть — всё пополам; Там дружество без лести,
Решимость, правда, простота, 130 И нравов непритворство,
И смелость — бранных красота, И твёрдость, и покорство.
Друзья, мы чужды низких уз; К венцам стезёю правой! 135 Опасность — твёрдый наш союз; Одной пылаем славой.
Тот наш, кто первый в бой летит На гибель супостата,
Кто слабость падшего щадит 140 И грозно мстит за брата;
Он взором жизнь даёт полкам; Он махом мощной длани
Их мчит во сретенье врагам, В средину шумной брани; 145 Ему веселье битвы глас, Спокоен под громами:
Он свой последний видит час Бесстрашными очами.
Хвала тебе, наш бодрый вождь,[6] 150 Герой под сединами!
Как юный ратник, вихрь, и дождь, И труд он делит с нами.
О сколь с израненным челом Пред строем он прекрасен! 155 И сколь он хладен пред врагом И сколь врагу ужасен!
О диво! се орёл пронзил Над ним небес равнины…[7]
Могущий вождь главу склонил; 160 Ура! кричат дружины.
Лети ко прадедам, орёл, Пророком славной мести!
Мы твёрды: вождь наш перешёл Путь гибели и чести; 165 С ним опыт, сын труда и лет; Он бодр и с сединою;
Ему знаком победы след… Доверенность к герою!
Нет, други, нет! не предана 170 Москва на расхищенье;
Там стены!.. в россах вся она; Мы здесь — и Бог наш мщенье.
Хвала сподвижникам-вождям![8] Ермолов, витязь юный, 175 Ты ратным брат, ты жизнь полкам, И страх твои перуны.
Раевский, слава наших дней, Хвала! перед рядами
Он первый грудь против мечей 180 С отважными сынами.
Наш Милорадович, хвала! Где он промчался с бранью,
Там, мнится, смерть сама прошла С губительною дланью.
185 Наш Витгенштеин, вождь герой, Петрополя спаситель,
Хвала!.. Он щит стране родной, Он хищных истребитель.
О сколь величественный вид, 190 Когда перед рядами,
Один, склонясь на твёрдый щит, Он грозными очами
Блюдёт противников полки, Им гибель устрояет 195 И вдруг… движением руки Их сонмы рассыпает.
Хвала тебе, славян любовь, Наш Коновницын смелый!..
Ничто ему толпы врагов, 200 Ничто мечи и стрелы;
Пред ним, за ним перун гремит, И пышет пламень боя…
Он весел, он на гибель зрит С спокойствием героя; 205 Себя забыл… одним врагам Готовит истребленье;
Пример и ратным и вождям И смелым удивленье.
Хвала, наш Вихорь-атаман; 210 Вождь невредимых, Платов!
Твой очарованный аркан Гроза для супостатов.
Орлом шумишь по облакам, По полю волком рыщешь, 215 Летаешь страхом в тыл врагам, Бедой им в уши свищешь;
Они лишь к лесу — ожил лес, Деревья сыплют стрелы;
Они лишь к мосту — мост исчез; 220 Лишь к селам — пышут селы.
Хвала, наш Нестор-Бенингсон! И вождь и муж совета,
Блюдёт врагов не дремля он, Как змей орёл с полёта. 225 Хвала, наш Остерман-герой, В час битвы ратник смелый!
И Тормасов, летящий в бой. Как юноша весёлый!
И Багговут, среди громов, 230 Средь копий безмятежный!
И Дохтуров, гроза врагов, К победе вождь надежный!
Наш твёрдый Воронцов, хвала! О други, сколь смутилась 235 Вся рать славян, когда стрела В бесстрашного вонзилась;
Когда полмёртв, окровавлён, С потухшими очами,
Он на щите был изнесён 240 За ратный строй друзьями.
Смотрите… язвой роковой К постеле пригвожденный,
Он страждет, братскою толпой Увечных окруженный.
245 Ему возглавье — бранный щит; Незыблемый в мученье,
Он с ясным взором говорит: «Друзья, бедам презренье!»
И в их сердцах героя речь 250 Веселье пробуждает,
И, оживясь, до полы меч Рука их обнажает.
Спеши ж, о витязь наш! воспрянь; Уж ангел истребленья 255 Горе́ подъял ужасну длань, И близок час отмщенья.
Хвала, Щербатов, вождь младой! Среди грозы военной,
Друзья, он сетует душой 260 О трате незабвенной.
О витязь, ободрись… она Твой спутник невидимый,
И ею свыше знамена Дружин твоих хранимы. 265 Любви и скорби оживить Твои для мщенья силы:
Рази дерзнувших возмутить Покой её могилы.
Хвала наш Пален, чести сын! 270 Как бурею носимый,
Везде впреди своих дружин Разит, неотразимый.
Наш смелый Строгонов, хвала! Он жаждет чистой славы; 275 Она из мира увлекла Его на путь кровавый…
О храбрых сонм, хвала и честь! Свершайте истребленье,
Отчизна к вам взывает: месть! 280 Вселенная: спасенье!
Хвала бестрепетных вождям![9] На конях окрыленных
По долам скачут, по горам Вослед врагов смятенных; 285 Днем мчатся строй на строй; в ночи Страшат, как привиденья;
Блистают смертью их мечи; От стрел их нет спасенья;
По всем рассыпаны путям, 290 Невидимы и зримы;
Сломили здесь, сражают там И всюду невредимы.
Наш Фигнер старцем в стан врагов Идёт во мраке ночи; 295 Как тень прокрался вкруг шатров, Всё зрели быстры очи…
И стан ещё в глубоком сне, День светлый не проглянул —
А он уж, витязь, на коне. 300 Уже с дружиной грянул.
Сеславин — где ни пролетит С крылатыми полками:
Там брошен в прах и меч, и щит, И устлан путь врагами.
305 Давыдов, пламенный боец, Он вихрем в бой кровавый;
Он в мире сча́стливый певец Вина, любви и славы.
Кудашев скоком через ров 310 И лётом на стремнину;
Бросает взглядом Чернышёв На меч и гром дружину;
Орлов отважностью орёл; И мчит грозу ударов 315 Сквозь дым и огнь, по грудам тел, В среду врагов Кайсаров.
Воины
Вожди славян, хвала и честь! Свершайте истребленье,
Отчизна к вам взывает: месть! 320 Вселенная: спасенье!
Певец
Друзья, кипящий кубок сей Вождям, сраженным в бое.
Уже не при́дут в сонм друзей, Не станут в ратном строе, 325 Уж для врага их грозный лик Не будет вестник мщенья,
И не помчит их мощный клик Дружину в пыл сраженья;
Их празден меч, безмолвен щит, 330 Их ратники унылы;
И сир могучих конь стоит Близ тихой их могилы.
Где Кульнев наш, рушитель сил, Свирепый пламень брани? 335 Он пал — главу на щит склонил И стиснул меч во длани
Где жизнь судьба ему дала, Там брань его сразила;[10]
Где колыбель его была, 340 Там днесь его могила.
И тих его последний час: С молитвою священной
О милой матери угас Герой наш незабвенный.
345 А ты, Кутайсов, вождь младой…[11] Где прелести? где младость?
Увы! он видом и душой Прекрасен был, как радость;
В броне ли, грозный, выступал — 350 Бросали смерть перуны;
Во струны ль арфы ударял — Одушевлялись струны…
О горе! верный конь бежит Окровавлен из боя; 355 На нём его разбитый щит… И нет на нём героя.
И где же твой, о витязь, прах? Какою взят могилой?..
Пойдёт прекрасная в слезах 360 Искать, где пепел милый…
Там чище ранняя роса, Там зелень ароматней,
И сладостней цветов краса, И светлый день приятней, 365 И тихий дух твой прилетит Из та́инственной сени;
И трепет сердца возвестит Ей близость дружней тени.
И ты… и ты, Багратион? 370 Вотще друзей молитвы,
Вотще их плач… во гробе он, Добыча лютой битвы.
Ещё дружин надежда в нём;[12] Всё мнит: с одра восстанет; 375 И робко шепчет враг с врагом: «Увы нам! скоро грянет».
А он… навеки взор смежил, Решитель бранных споров,
Он в область храбрых воспарил, 380 К тебе, отец Суворов.[13]
И честь вам, падшие друзья! Ликуйте в горней сени;
Там ваша верная семья — Вождей минувших тени, 385 Хвала вам будет оживлять И поздних лет беседы.
«От них учитесь умирать!» — Так скажут внукам деды;
При вашем имени вскипит 390 В вожде ретивом пламя;
Он на твердыню с ним взлетит И водрузит там знамя.
Воины
При вашем имени вскипит В вожде ретивом пламя; 395 Он на твердыню с ним взлетит И водрузит там знамя.
Певец
Сей кубок мщенью! други, в строй! И к небу грозны длани!
Сразить иль пасть! наш роковой 400 Обет пред богом брани.
Вотще, о враг, из тьмы племён Ты зиждешь ополченья:
Они бегут твоих знамён И жаждут низложенья. 405 Сокровищ нет у нас в домах; Там стрелы и кольчуги;
Мы села — в пепел; грады — в прах; В мечи — серпы и плуги.
Злодей! он лестью приманил 410 К Москве свои дружины;
Он низким миром нам грозил С кремлёвския вершины.
«Пойду по стогнам с торжеством! Пойду… и всё восплещет! 415 И в прах падут с своим царём!..» Пришёл… и сам трепещет;
Подвигло мщение Москву: Вспылала пред врагами
И грянулась на их главу 420 Губящими стена́ми.
Веди ж своих царей-рабов С их стаей в область хлада;
Пробей тропу среди снегов Во сретение глада… 425 Зима, союзник наш, гряди! Им заперт путь возвратный;
Пустыни в пепле позади; Пред ними сонмы ратны.
Отведай, хищник, что сильней: 430 Дух алчности иль мщенье?
Пришлец, мы в родине своей; За правых Провиденье!
Воины
Отведай, хищник, что сильней: Дух алчности иль мщенье? 435 Пришлец, мы в родине своей; За правых Провиденье!
Певец
Святому братству сей фиал От верных братий круга!
Блажен, кому Создатель дал 440 Усладу жизни, друга;
С ним счастье вдвое; в скорбный час Он сердцу утешенье;
Он наша совесть; он для нас Второе Провиденье. 445 О! будь же, други, святость уз Закон наш под шатрами;
Написан кровью наш союз: И жить и пасть друзьями.
Воины
О! будь же, други, святость уз 450 Закон наш под шатрами;
Написан кровью наш союз: И жить и пасть друзьями.
Певец
Любви сей полный кубок в дар! Среди борьбы кровавой, 455 Друзья, святой питайте жар: Любовь одно со славой.
Кому здесь жребий уделён Знать тайну страсти милой,
Кто сердцем сердцу обручён: 460 Тот смело, с бодрой силой
На всё великое летит; Нет страха; нет преграды;
Чего-чего не совершит Для сладостной награды?
465 Ах! мысль о той, кто всё для нас, Нам спутник неизменный;
Везде знакомый слышим глас, Зрим образ незабвенный! Она на бранных знаменах, 470 Она в пылу сраженья;
И в шуме стана и в мечтах Весёлых сновиденья.
Отведай, враг, исторгнуть щит, Рукою данный милой; 475 Святой обет на нём горит: Твоя и за могилой!
О сладость тайныя мечты! Там, там за синей далью
Твой ангел, дева красоты; 480 Одна с своей печалью,
Грустит, о друге слёзы льёт; Душа её в молитве,
Боится вести, вести ждёт: «Увы! не пал ли в битве?» 485 И мыслит: «Скоро ль, дружний глас, Твои мне слышать звуки?
Лети, лети, свиданья час, Сменить тоску разлуки».
Друзья! блаженнейшая часть: 490 Любезных быть спасеньем.
Когда ж предел наш в битве пасть — Погибнем с наслажденьем;
Святое имя призовем В минуты смертной муки; 495 Кем мы дышали в мире сем, С той нет и там разлуки:
Туда душа перенесёт Любовь и образ милой…
О други, смерть не всё возьмёт; 500 Есть жизнь и за могилой.
Воины
В тот мир душа перенесёт Любовь и образ милой…
О други, смерть не всё возьмёт; Есть жизнь и за могилой.
Певец
505 Сей кубок чистым музам в дар! Друзья, они в героя
Вливают бодрость, славы жар, И месть, и жажду боя.
Гремят их лиры — стар и млад 510 Оделись в бранны латы:
Ничто им стрел свистящих град, Ничто твердынь раскаты.
Певцы — сотрудники вождям; Их песни — жизнь победам, 515 И внуки, внемля их струнам, В слезах дивятся дедам.
О, радость древних лет, Боян![14] Ты, арфой ополченный,
Летал пред строями славян, 520 И гимн гремел священный;
Петру возник среди снегов Певец — податель славы;[15]
Честь Задунайскому — Петров;[16] О камские дубравы, 525 Гордитесь, ваш Державин сын! Готовь свои перуны,
Суворов, чудо-исполин, — Державин грянет в струны.[17]
О старец! да услышим твой 530 Днесь голос лебединый;
Не тщетной славы пред тобой, Но мщения дружины;
Простерли не к добычам длань, Бегут не за венками — 535 Их подвиг свят: то правых брань С злодейскими ордами.
Пришло разрушить их мечам Племён порабощенье;
Самим губителя рабам 540 Победы их спасенье.
Так, братья, чадам муз хвала!.. Но я, певец ваш юный…
Увы! почто судьба дала Незвучные мне струны? 545 Доселе тихим лишь полям Моя играла лира…
Вдруг жребий выпал: к знаменам! Прости, и сладость мира,
И отчий край, и круг друзей, 550 И труд уединенный,
И всё… я там, где стук мечей, Где ужасы военны.
Но буду ль ваши петь дела И хищных истребленье? 555 Быть может, ждёт меня стрела И мне удел — паденье,
Но что ж… навеки ль смертный час Мой след изгладит в мире?
Останется привычный глас 560 В осиротевшей лире.
Пускай губителя во прах Низринет месть кровава —
Родится жизнь в её струнах, И звучно грянут: слава!
Воины
565 Хвала возвышенным певцам! Их песни — жизнь победам;
И внуки, внемля их струнам, В слезах дивятся дедам.
Певец
Подымем чашу!.. Богу сил! 570 О братья, на колена!
Он искони благословил Славянские знамена.
Бессильным щит Его закон И гибнущим спаситель; 575 Всегда союзник правых Он И гордых истребитель.
О братья, взоры к небесам! Там жизни сей награда!
Оттоль Отец незримый нам 580 Гласит: мужайтесь, чада!
Бессмертье, тихий, светлый брег; Наш путь — к нему стремленье.
Покойся, кто свой кончил бег! Вы, странники, терпенье! 585 Блажен, кого постигнул бой! Пусть долго, с жизнью хилой,
Старик трепещущей ногой Влачится над могилой;
Сын брани мигом ношу в прах 590 С могучих плеч свергает
И, бодр, на молнийных крылах В мир лучший улетает.
А мы?.. Доверенность к Творцу! Что б ни было — Незримый 595 Ведёт нас к лучшему концу Стезёй непостижимой.
Ему, друзья, отважно вслед! Прочь, низкое! прочь, злоба!
Дух бодрый на дороге бед, 600 До самой двери гроба;
В высокой доле — простота; Нежадность — в наслажденье;
В союзе с ровным — правота; В могуществе — смиренье.
605 Обетам — вечность; чести — честь; Покорность — правой власти;
Для дружбы — всё, что в мире есть; Любви — весь пламень страсти;
Утеха — скорби; просьбе — дань, 610 Погибели—спасенье;
Могущему пороку — брань; Бессильному — презренье;
Неправде — грозный правды глас; Заслуге — воздаянье; 615 Спокойствие — в последний час; При гробе — упованье.
О! будь же, русский Бог, нам щит! Прострёшь Твою десницу —
И мститель-гром Твой раздробит 620 Коня и колесницу.
Как воск перед лицом огня, Растает враг пред нами…
О страх карающего дня! Бродя окрест очами, 625 Речет пришлец: «Врагов я зрел; И мнил: земли им мало;
И взор их гибелью горел; Протёк — врагов не стало!»
Воины
Речет пришлец: «Врагов я зрел; 630 И мнил: земли им мало;
И взор их гибелью горел; Протёк — врагов не стало!»
Певец
Но светлых облаков гряда Уж утро возвещает; 635 Уже восточная звезда Над хо́лмами играет;
Редеет сумрак; сквозь туман Прогля́нули равнины,
И дальний лес, и тихий стан, 640 И спящие дружины.
О други, скоро!.. день грядёт… Недвижны рати бурны…
Но… Рок уж жребии берёт Из та́инственной урны.
645 О новый день, когда твой свет Исчезнет за холмами,
Сколь многих взор наш не найдёт Меж нашими рядами!..
И он блеснул!.. Чу!.. вестовой 650 Перун по хо́лмам грянул;
Внимайте: в поле шум глухой! Смотрите: стан воспрянул!
И кони ржут, грызя бразды; И строй сомкнулся с строем; 655 И вождь летит перед ряды; И пышет ратник боем.
Друзья, прощанью кубок сей! И смело в бой кровавый
Под вихорь стрел, на ряд мечей, 660 За смертью иль за славой…
О вы, которых и вдали Боготворим сердцами,
Вам, вам все блага на земли! Щит промысла над вами!.. 665 Всевышний Царь, благослови! А вы, друзья, лобзанье
В завет: здесь верныя любви, Там сладкого свиданья!
Воины
Всевышний Царь, благослови! 670 А вы, друзья, лобзанье
В завет: здесь верныя любви, Там сладкого свиданья!
Сентябрь — начало октября 1812
Примечания
Написано в сентябре — начале (до 6) октября 1812 г. Напечатано впервые в журнале «Вестник Европы», 1812, № 23 и 24, с подзаголовком: «Писано после отдачи Москвы перед сражением при Тарутине». Вскоре же «Певец во стане» стал выходить отдельными изданиями, каждый раз с некоторыми изменениями в тексте, вызываемыми ходом военных действий: характеристики одних военачальников расширялись, других сокращались; вводились новые имена, а некоторые были исключены. Окончательная редакция «Певца во стане» установилась к изданию «Стихотворений Василия Жуковского», ч. I, СПб., 1815. Ко второму, отдельному изданию «Певца во стане» (вышедшему в мае 1813 г.) Жуковский совместно с Д. В. Дашковым (1784—1839) известным в свое время карамзинистом, а позднее членом «Арзамаса» — сделали примечания, частью подписанные Жуковским, частью — Дашковым, впоследствии сохраненные во всех прижизненных изданиях. В этих примечаниях сообщалось, что «автор писал эти стихи после отдачи Москвы, перед сражением при Тарутине, находясь в Московском ополчении».
Приводим в несколько сокращенном виде эти примечания.
↑Погибнем! мертвым срама нет! — «Древние летописи сохранили нам краткую, но сильную речь великого князя Святослава Игоревича к его воинам на походе против греков. «Не посрамим земли русския, — сказал он, — ляжем зде костьми, мертвии бо срама не имут!» Воины, одушевленные словами и примером вождя, устремились на многочисленного неприятеля и одержали победу».
↑И ты, неверных страх, Донской, С четой двух соименных… — «Великий князь Димитрий Иоаннович, избавитель России от постыдного рабства. Со времени несчастного сражения при Калке (1223) татары господствовали над князьями российскими, свергая их по произволению с престола и налагая тяжкие дани. Димитрий отмстил за сии поругания и, предводительствуя сам соединенными русскими силами, истребил на берегу Дона несметное воинство Мамая. Он положил первое основание могуществу России, утвержденному потом великою четою соименных (Иоаннами III и IV) и вознесенному на высочайшую степень Петром и августейшими его преемниками».
↑Внимайте клич: Полтава! — «Сражение при Полтаве решило навсегда участь России. Обыкновенные последствия войны суть всеобщее опустошение и грабительства; но сей знаменитый день был виною благополучия многих миллионов, увенчав труды, подъятые Великим Петром для преобразования своего отечества. Дерзкий Карл, ворвавшийся в пределы российские с непобедимым войском, едва мог спастися бегством с немногими спутниками, в числе коих был изменник Мазепа, названный здесь братом владыки (Карла XII)».
↑О горе! горе, супостат! То грозный наш, Суворов! — «Кому из современников наших неизвестны подвиги российского Аннибала, преодолевшего самую природу на вершинах альпийских? Потомство будет с удивлением читать в летописях беспристрастной истории дела Вождя победы, грозы оттоманов и сарматов, избавителя Италии. Он скончал славные дни свои; но дух его еще предводит полками нашими и вливает новое мужество в сердца воинов».
↑Отчизне кубок сей, друзья! — «Воздав должную хвалу почившим, героям, певец посвящает сей кубок любви к отечеству, столь славно ознаменовавшей народ российский, при нашествии свирепогo неприятеля».
↑Хвала тебе, наш бодрый вождь! — «Имя князя Смоленского, спасителя России, пребудет всегда незабвенным для истинных патриотов. В то печальное время, когда враги гнездились в древней столице, угрожая разрушить последний оплот вольности Европы, мудрый вождь не унывал духом и готовил достойную казнь гордыне их. С быстротою молнии перелетел он от берегов Москвы до Эльбы, расточив сонмища иноплеменных и устлав путь свой бесчисленными их трупами. Орлиный взор его измерял уже берега Рейна, когда жестокая смерть, которой он столько раз подвергал себя во брани, сразила его на одре болезни, посреди блистательного поприща. Но благодарное отечество, почтившее героя доверенностью своею, сохранит навеки память его вместе с бессмертною памятию Пожарского; а мужественные воины, сражавшиеся под его знаменами, с гордостию некогда скажут юным товарищам и детям своим: «И мы были его сподвижниками, и мы мстили за Москву, обращенную в попел неистовою злобою!» — Титул князя Смоленского М. И. Кутузов получил за сражение при Бородине.
↑О диво! се орел пронзил Над ним небес равнины! — «У древних парящий орел почитаем был предвестником победы; знамение сие не обмануло и нас на достопамятном Бородинском поле. Когда российский вождь устроивал полки свои, орел пролетел над ним при радостных кликах воинов и был верным предтечею погибели врагов наших».
↑Хвала сподвижникам-вождям! — Далее перечисляются виднейшие участники Бородинского сражения. Ермолов А. П. (1772—1861) командовал левым флангом русской армии. Раевский Н. И. (1771—1829) командовал важнейшим пунктом русской армии «Курганной» батареей. По некоторым рассказам современников, он в бою под Дашковкой повел в атаку перед войсками двух своих сыновей. Милорадович М. А. (1770—1825) — ученик Суворова, был одним из деятельных участников Бородинского сражения. Витгенштейн П. X. (1768—1842) — командовал корпусом, прикрывавшим пути к Петербургу от французов, поэтому он назван «Петрополя спаситель». Коновницын П. П. (1766—1822) — один из ближайших помощников Кутузова, принявший в Бородинском сражения командование над войсками после ранения Багратиона. Платов М. И. (1751—1818) — атаман донских казаков, совершивший в Бородинском сражении кавалерийский рейд в тыл левого фланга французов. Бенингсон, вернее — Беннигсен Л. Л. (1745—1826) — начальник штаба Кутузова, названный поэтом Нестором (именем старейшего вождя греков в Троянской войне, описываемой в «Илиаде» Гомера) потому, что по возрасту был старше других военачальников, участвовавших в Отечественной войне 1812 года. Остерман, граф Остерман-Толстой А. И. (1770—1857), Тормасов А. П. (1752—1819), Багговут К. Ф. (1761—1812), Дохтуров Д. С. (1756—1816), Пален П. П. (1777—1864) — генералы, участники Бородинского сражения. К строкам, где упоминается Багговут, в примечаниях Жуковского и Дашкова сказано: «Стихи сии сочинены прежде Тарутинского сражения. Багговут был первою его жертвою (6 октября 1812)». Воронцов М. С. (1782—1856) — генерал, раненный пулей в Бородинском сражении. Щербатов А. Г. (1777—1848) — генерал, незадолго до сражения лишившийся жены. Строганов П. А. (1774—1817) — государственный деятель, добровольно вступивший в армию в 1812 г.
↑Хвала, бестрепетных вождям! — В примечаниях Жуковского и Дашкова говорится: «Вождями бестрепетных названы здесь партизаны, которые в прошедшую войну, особенно в кампанию 1812 г., много способствовали к истреблению неприятеля». — В следующих двух строфах поэт воздает хвалу виднейшим начальникам партизанских отрядов: Фигнеру А. С. (1787—1813), Сеславину А. И. (1780—1858), Давыдову Д. В. (1784—1839) — известному поэту, Кудашеву Н. Д. (ум. 1813), Чернышеву А. И. (1785—1857). Далее называется Орлов-Денисов В. В. (1775—1844) — казачий генерал, отличившийся в бою при Тарутине; Кайсаров П. С. (1783—1844) — генерал штаба Кутузова, или его брат А. С. (1782—1813) — товарищ Жуковского по Университетскому благородному пансиону, профессор Дерптского университета, добровольно вступивший в армию.
↑Где жизнь судьба ему дала, Там брань его сразила. — К этим строкам сделано примечание: «Кульнев убит в 30 верстах от местечка Люцина, где жила его мать и где провел он свое младенчество». Кульнев Я. П. (1763—1812) — кавалерийский генерал, убитый французами в бою под селом Клястицы.
↑А ты, Кутайсов, вождь младой! — В примечаниях сказано: «Кутайсов убит под Бородином. В нем погибла одна из блистательнейших надежд нашей армии, С великими дарованиями воина соединял он ум приятный и прекрасный характер нравственный. Он любил словесность и в свободное время писал стихи, После Бородинского сражения увидели его лошадь, обагренную кровию, бегущую без седока, и долго не могли отыскать его тела». Кутайсов А. П. (1784—1812) — командовал артиллерией в Бородинском сражении.
↑Еще дружин надежда в нем! — «Багратион умер от раны, полученной в сражении под Бородином. Армия несколько времени надеялась на его выздоровление, но судьба решила иначе».
↑Он в область храбрых воспарил, К тебе, отец Суворов! — «По мифологии северных народов, витязи, сраженные во бранях, переселялись в Валгаллу, к отцу своему Одену. Стихотворец заменил здесь баснословного Одена бессмертным Суворовым».
↑О радость древних лет, Боян! — «Автор соглашается здесь со мнением некоторых писателей, приемлющих Бояна за великого стихотворца, который процветал во мрачные времена истории нашей и, подобно греческому Тиртею, возбуждал песнями своими мужество славянских воинов».
↑Петру возник среди снегов Певец — податель славы… — Подразумевается М. В. Ломоносов, воспевавший в своих одах Петра I.
↑Честь Задунайскому — Петров… — Одописец В. П. Петров (1736—1799) прославлял победы над турками фельдмаршала П. А. Румянцева-Задунайского.
↑Державин грянет в струны. — Г. Р. Державин посвятил ряд стихотворений военному гению Суворова.
