Когда закрылся дворянский съезд, Аристид Безземельный остался не у дел.
На съезде прекрасно было: речи говорили, ура кричали (более экспансивные кричали: „бей!"), а потом гурьбой к „Медведю" ехали.
И, таким образом, патриотический зуд, который обуревал дворянина Аристида, находил себе спокойное широкое русло. И плыл он по этому руслу без мыслей, тревог и сомнений.
Теперь же Аристид очутился за бортом патриотизма. Хотя, гуляя по улицам, он изредка покрикивал: ура! но эти возгласы бесследно тонули в уличном гаме.
В конце концов, решил он отправиться за советом к известному журналисту и патриоту Александру Негодяеву.
Негодяев встретил его восторженно.
— Послужить отечеству? Похвально! Вы могли бы, например, продавши землю...
Безземельный смахнул слезу.
— Увы!
— А-а... Ну, вы могли бы, заложивши дом, отдать деньги на нашу газету, которая...
— Увы!..
Помолчали.
— Всё—увы?
— Всё.
— Гм.! Скверно... Что же вам нужно?
— Совет. Как послужить отечеству.
— Видите ли, раньше в таких случаях рекомендовали закладывать жен и детей...
Аристид оживился.
— Это идея. Хорошо я могу заложить! Я... уже привык закладывать.
— Сомнительная это вещь... Много ли дадут под них?
— Это под дворянское то дитя?! Под мою жену, которая в институте еще на выпускном балу с губернатором танцевала? Буду просить наивысшей оценки.
— Попытайтесь.
На другой день Аристид Безземельный с утра явился в Крестьянский банк сопровождаемый женой и двумя дочерьми...
Подойдя к секретарю, он протянул брачное свидетельство и сказал:
— Купчая. Хочу получить ссуду под залог!
— Сколько десятин?
— Десятин нет. Могу заложить попудно или от штуки. Вот их.
— Этих?
— Этих.
Секретарь почесал затылок.
— Нельзя. Движимость не берем.
— Да почему-же? Вы посмотрите: залог-то каков!
— Все едино. Будь еще недвижимость! Впрочем, можете обратиться в ломбард.
Безземельный вздохнул, застегнулся и обратился к жене и дочерям:
— Ну, вы... движимость! Пойдемте!
Направились в ломбард.
По дороге жена пилила Аристида за его бесчеловечное решение, а дочери ахали и возмущались. Старшая, Липочка сказала, что отец совсем из ума выжил.
— Толкуй там! А Минин? А Пожарский? Чем я хуже?..
Ломбардный оценщик отказал наотрез.
— Барышни не настоящие.
— Что-о-о?!
— Конечно... Волосы и прочее крашены. Фальсификации не берем.
— А... супруга?
— Молью трачены... Многоподержаны! Простите, дать ничего не можем.
Безземельный отошел от окошечка и чуть не заплакал от досады.
— Порядки! Отечеству послужить не дают... Придется—к частным залогодателям...
Он подошел к молодому человеку, закуривавшему папиросу, и без предисловий спросил:
— Не возьмете ли в залог дворянских жен и детей? А?
Молодой человек затянулся папиросой и полюбопытствовал:
— А на что оне мне?
— Как на что?! Вы их рассмотрите лучше...
— Да они некрасивые!
— Они? Эх, молодой человек! Правда, жена немного, того... но зато дочки! Да будь я на вашем месте... Липочка, повернись в профиль. А ты стань в три четверти, а? Каковы? Настоящая лепная работа.
— Нет! Не надо.
— Господи! Ведь я же не дорого с вас возьму... Зато как старшая поёт—прелесть. Настоящая Цукки! А жена по французски говорит, по немецки, по телефону! А? Не надо?
— Нет.
— Вы поймите, что они дворянки! Нас теперь всего 135 тысяч. Пользуйтесь случаем пока не вымерли! Редкость! Ведь ежели даже в банке со спиртом замариновать...
Чувствуя, что он, кажется, хватил через чур, Аристид перешел на другое:
— А Валерочка, представьте окончила Пастеровский институт... Ей Богу!
Помолчали. Было грустно.
Казалось, будто кто то жестокой рукой хочет разрушить старое дворянское гнездо.
— Знаете, молодой человек, вы мне очень нравитесь... Эх! Где наша не пропадала. Вот что... забирайте их даром!
— Да на что они мне? Куда я их дену?!
Безземельный обиделся.
— Это, простите, даже странно... Я по дружбе! Другой бы ног не чуял от радости... Куда же вы?.. Постойте!
Аристид поймал молодого человека за фалду и отвел его в угол. Там он, молча, полез в карман и вынул тощий бумажник.
— Вот... сто рублей! Забирайте их—в придачу даю!!
— Ну, почему вы мне их так навязываете!
Безземельный заплакал.
— Ах, Господи!.. Откровенно говоря, я бы полжизни отдал, чтобы оне сквозь землю провалились! Вы не поверите... Дуры, прожорливы, вздорны, дармоедки.. Одного мяса семь фунтов съедают. Меня—живьем сели! Я и хотел из патриотизма... Послушайте! Я вам, кроме ста рублей, дам портсигар серебрянный, сердоликовую печатку и дюжину неприличных открыток, а? Куда же вы? Сумасшедший! Ей Богу удрал!!..
Теперь Аристид сидит безвыходно дома и пишет проект „об основании дворянского банка для выдачи ссуд на предмет залога жен и детей".
И, говорят, пройдет!
