Патриотка (Сырокомля; Пальмин)

Патриотка
автор Владислав Сырокомля, пер. Лиодор Иванович Пальмин
Оригинал: польский, опубл.: 1893. — Источник: «Русская Мысль», кн. II, 1893; az.lib.ru

Когда-то жила встарину молодая

Прелестная дѣва, сердца побѣждая,

Какъ звѣздочка въ небѣ мила.

Что страннаго, если и въ юномъ, и въ старомъ

Любовь загоралась какъ будто пожаромъ

И сердце томительно жгла?

Поэты и люди степенные часто,

Сановники Попеля, можетъ быть, Пяста,

Придворныхъ и витязей рой,

Какъ къ сладкому меду льнутъ мухи порою,

Прелестной нигдѣ не давали покою,

Прельщаясь ея красотой,

И хоромъ кричали: «О, чудная дѣва!

Взгляни ты направо, взгляни ты налѣво:

Рабы мы подъ царствомъ твоимъ!

За ласку твою, изъ-за милаго взгляда

Готовы мы въ воду и въ полымя ада!…

Порадуй хоть словомъ однимъ!

А если же ты (хоть и всѣ мы пылаемъ)

Любви упоительной дѣвственнымъ раемъ

Кого-нибудь взыщешь изъ насъ, —

Блаженство счастливцу, что избранъ тобою,

Другіе-жь несчастной, покорной толпою

Утопятся въ Вислѣ сейчасъ!…»

Точь-въ-точь сумасшедшіе: плачутъ, вздыхаютъ

У дѣвы возлюбленной жизнь отравляютъ,

И вотъ, внѣ себя, смущена,

Кляня всю безумную эту дружину,

Отцу со слезами взмолилась и Сыну,

И Духу Святому она.

Послала ей помощь молитва святая,

На блѣдномъ лицѣ, красотою блистая,

Зардѣлось дыханье огня.

Позвавши поклонниковъ ручкою бѣлой,

Она къ нимъ возвысила голосъ несмѣлый:

«Прошу васъ послушать меня!

Какъ мнѣ не любить васъ? Подумайте сами!

Вы молите всѣ о любви со слезами…

Ужель отказать вамъ? О, нѣтъ!

Вы такъ благородны, пригожи и статны,

Такъ добры и нѣжны, учтивы, пріятны…

Вы рыцарства гордость и цвѣтъ…

Но какъ же любить васъ, паны дорогіе?

Теперь, вамъ извѣстно, татары лихіе

Въ отчизну съ огнемъ и мечомъ

Врываются дикой, ужасной ордою,

И кровь неповинная льется рѣкою…

Рѣзня и пожары кругомъ…

А вы, въ эти дни злополучной годины,

Защитники края роднаго, мужчины,

Заботитесь лишь о пирахъ…

Не мучаясь вовсе народнымъ бездольемъ,

Въ роскошномъ атласѣ и мѣхѣ собольемъ,

Валяетесь въ женскихъ ногахъ…

Любви вамъ? Но кто же любить васъ рѣшится?

Бездушная женщина только прельститься

Способна такимъ женихомъ…

Дать руку и сердце? Что-жь будетъ съ женою?

Вдругъ на домъ татары нахлынутъ толпою,

А мужъ не владѣетъ мечомъ!…

Кто любитъ меня и отвѣта желаетъ,

Пусть мантію сброситъ, коня осѣдлаетъ

И въ битву помчится стрѣлой!

Моихъ жениховъ для побѣды достанетъ,

Пусть на полѣ бранномъ ихъ полчище грянетъ

И доблестно ринется въ бой!

Чѣмъ больше зазубринъ на шлемѣ героя,

Кто въ шрамахъ глубокихъ воротится съ боя,

Хотя изувѣчатъ всего, —

Побѣду бы только стяжалъ надъ врагами, —

Я Богомъ клянусь и клянусь небесами

Любить до могилы его!…»

Хорошенькой ножкою топнула панна.

Восторженнымъ пламенемъ ярко, нежданно

Заискрились очи у ней.

То пламя у всѣхъ отразилось во взорахъ,

Сердца обожателей, вспыхнувъ какъ порохъ,

Забились быстрѣй и быстрѣй.

Ихъ клики раздались и вправо, и влѣво:

«И честь, и хвала тебѣ, чудная дѣва!

Завѣтъ да исполнится твой!»

Всѣ мигомъ ретивыхъ коней осѣдлали,

Накинули брони, оружіе взяли

И въ битву помчались стрѣлой.

Хоть меньше въ нихъ было и силы, и мочи,

Все-жь храбрые бились три дня и три ночи

И тридцать избили полковъ.

Но дорого слава досталась героямъ:

Отъ нихъ на землѣ, окровавленной боемъ,

Остался лишь рядъ мертвецовъ.

Одинъ изо всѣхъ уцѣлѣлъ отъ сраженья;

За павшихъ товарищей, въ ярости мщенья,

Онъ много враговъ поразилъ.

Ихъ полчища трупами въ полѣ упали,

Несмѣтныя рати въ пустыню бѣжали,

А многихъ онъ въ плѣнъ захватилъ,

И плѣнниковъ замокъ построить заставилъ,

Трофеями бранными залу уставилъ,

Которые въ битвѣ забралъ.

Когда же былъ замокъ украшенъ по-пански,

Вина закупилъ два боченка онъ въ Гданскѣ

И меду двѣ бочки досталъ.

Приводитъ онъ сватовъ къ красавицѣ милой:

«Давай же награду! Отвагой и силой

Враговъ истребилъ я дотла!…»

Красавица радостью вся просіяла

И руку героя съ любовью пожала,

А вскорѣ и свадьба была.

Тьма-тьмущая тамъ пировала народа.

И я былъ, — попробовалъ сладкаго меда,

Но мнѣ неудача подчасъ:

И медъ, и вино, что играли въ бокалѣ,

Текли по усамъ, только въ ротъ не попали…

На томъ я и кончу разсказъ.


Л. Пальминъ.