Папа (Дорошевич)
| Папа |
| Источник: Дорошевич В. М. Собрание сочинений. Том V. По Европе. — М.: Товарищество И. Д. Сытина, 1905. — С. 227. |
«Профессор Лаппони с минуты на минуту ожидает агонии».Из телеграмм.
«Здоровье папы вполне удовлетворительно».Тоже из телеграмм.
«У папы начали пухнуть ноги. Один из кардиналов сказал, что это начало конца».Опять-таки из телеграмм.
«Папа возобновляет приём поклонников».Снова из телеграмм.
I
правитьОдно близкое к Ватикану лицо говорило мне:
— Папа погаснет, как гаснет свеча, в которой больше нечему гореть. Однажды из комнаты папы долго не раздастся утреннего звонка. Войдут в спальню и найдут папу бездыханным.
Как старики, папа капризен.
Он не желает, чтоб камердинер дежурил рядом с его спальней.
Дежурный камердинер спит, вернее, всю ночь не спит, — в комнате, находящейся как раз под папской спальней.
Как старики, папа спит мало и плохо.
Он просыпается страшно рано, почти с зарёю. В 7 часов утра папа уже завтракает.
И каждое раннее утро Ватикан с замиранием ждёт:
— Раздастся ли папский звонок?
Время тянется медленно и тревожно.
Но в комнате камердинера дребезжит электрический звонок.
И Ватикан принимается за обычную жизнь.
— Не сегодня.
Когда это случится?
На это лучший ответ дал сам папа год тому назад, принимая французских паломников:
— Когда человек прожил 90 лет, — он не может знать, есть ли у него завтрашний день?
Папа поражает всех своей феноменальной памятью.
Принимая этой весной короля Эдуарда VII, он рассказал старику-королю, как был, тогда ещё епископом, с посольством в Лондоне.
— Вы были тогда прелестным ребёнком. Вам было в это время?
— Четыре года.
У папы есть «подруга детства».
Синьора Анна Морони Туски, 101 года.
Она родилась в 1802 году в городе Кори и воспитывалась в монастыре «Buon Consilio[1]», где настоятельницей была тётка Джакомо Печчи. Маленького Джакомо, двух, трёх, четырёх лет, часто привозили гостить к тётке, и воспитанницы с ним играли.
Теперь они, конечно, все умерли.
Осталась одна Анна Морони Туски.
Столетняя старуха, «игравшая с папой», разумеется, достопримечательность маленького городка.
Кто-то из окружающих папу узнал об этом и рассказал Леону XIII.
— Существует женщина, которая носила на руках ваше святейшество и помнит вас ещё ребёнком.
Папа сейчас же вспомнил Анну и пожелал её видеть.
Столетнюю подругу детства привезли в Рим и представили папе.
— Это вас я звал маленькой мамой? — спросил папа.
И девяностотрёхлетний старик с столетней старухой провели добрый час, разговаривая о детстве.
На прощанье папа её поцеловал и в 101-й день рождения послал ей особое благословение.
Анна Туски, сама сохранившая отличную память была поражена:
— До каких мельчайших подробностей святой отец помнит всё, что происходило 90 лет тому назад!
Но с папой случаются такие неприятные происшествия.
В прошлом году, во время приёма паломников, он вдруг обратился к кардиналу, министру двора, maestro di camera[2], и спросил:
— Что это за люди?
— Это поклонники из Моравии, святой отец.
— Зачем же они здесь?
— Чтоб засвидетельствовать своё благоговение главе церкви, ваше святейшество.
— А! Очень хорошо! — сказал папа и стал декламировать стихи из «Энеиды».
Гораций — любимый поэт папы, и он помнит наизусть целые страницы, заученные ещё в юности.
Но, увидав однажды князя Роспильози, папа с удивлением спросил:
— Кто это такой?
— Командир благородной гвардии вашего святейшества.
Папа был удивлён ещё больше.
— Он? А я думал, что гвардией командует Альтьери!
Князь Альтьери умер за несколько недель перед этим, и папа сам послал ему посмертное отпущение грехов, in articulo mortis[3]…
Явление, не редкое у древних стариков.
94-летний папа отлично помнит, что происходило давным-давно, и не помнит того, что было неделю тому назад.
Подлежит большому сомнению даже, знает ли папа, что происходит теперь в мире.
И, например, к папскому отзыву о белградской трагедии:
— Это удивительно напоминает историю императора Коммода!
Позволительно отнестись с большим сомнением.
Такой блестящий классик, как папа Леон XIII мог бы привести более «непогрешимое сравнение».
Коммод — «зверь и шут». Выступавший на арене цирка, где гладиаторы должны были ему поддаваться. Один из кровожаднейших тиранов, спортсмен, искавший славы первого гладиатора. Что общего между ним и влюблённым, потерявшим от любви голову, юношей, несчастным сербским королём?
Монета слишком грубой чеканки, — позволительно заподозрить её подлинность.
Личность папы отделена от мира так, как не отделена личность ни одного монарха.
Все эти телеграммы:
— Ждут агонии.
— Здоровье папы превосходно.
Только догадки и предположения.
Единственно, по чему можно судить о состоянии здоровья папы, это приезды и отъезды папских племянников.
Среди них есть уж «сами дедушки». И когда папа хочет видеть их, он говорит:
— Позовите детей.
Входят старики.
Когда родственники папы вдруг начинают съезжаться в Рим, — предполагают:
— В здоровье папы наступило, вероятно, ухудшение.
Когда они разъезжаются из Рима по своим замкам, говорят:
— Опасность миновала.
Как и у простых, но богатых смертных, самое верное судить о положении больного по «движенью» наследников.
Это единственный и вероятный показатель.
Профессор Лаппони на все вопросы о здоровье его августейшего больного отвечает категорически:
— Святой отец пользуется здоровьем удивительным…
Но дипломатически добавляет:
— Для его возраста.
Дальше в тайны Ватикана проникнуть нет возможности.
Каждое утро в десять часов придворные папские кареты приезжают за дежурными в этот день камергерами.
Камергерскую карету, въезжающую в Ватикан, можно узнать по тому, что у неё наполовину спущены окна.
Заметив по этому признаку камергерскую карету, швейцарская гвардия Ватикана, одетая в средневековые костюмы, рисунки для которых делал Микеланджело, отдаёт честь.
Карета въезжает во внутренний двор, — двор «Святого Дамаска», и камергеры входят в папские покои, находящиеся во втором этаже.
Но камергер не имеет права переступить порога той залы, в которой он назначен дежурить.
Ходить по всем залам и проникать во всякое время до передней личных покоев папы может только один человек, — секретный камергер.
В личные покои папы входят только по его звонку.
Папа не любит показываться ни одному человеку, когда чувствует хоть малейшее нездоровье, и «запросто» его видят только два человека: доктор и камердинер.
Доктор отвечает десять лет одной и той же фразой.
Камердинер нем, как рыба.
В Риме существует легенда, которая очень распространена и держится очень упорно.
Будто папский престол занимает уже третий Лев XIII.
Будто настоящий Лев XIII давно уже скончался. Но, так как кардиналы не могут прийти к соглашению, кого избрать папой, то они и продолжают править именем Льва XIII.
Лев XIII, будто бы, тайно похоронен, и его заменили очень похожим на покойного стариком. Но и этот старик, будто бы, помер, и его снова заменили другим.
Легенда, конечно, вздор. Но в ней не совсем безосновательна, быть может, одна фраза:
— Кардиналы правят именем Льва XIII.
От Льва XIII, быть может, осталось только имя.
Трудно, конечно, узнать, каков теперь папа в последние годы.
Но по некоторым признакам можно судить.
Ещё два года тому назад журналы Ватикана беспрестанно сообщали, что сказал папа на таком-то, таком-то приёме.
В этих рассказах рисовался очень добродушный старичок, с улыбкой и шуткой на устах.
Принимая епископов, съехавшихся с разных концов света, он говорил:
— Вот мы можем, не выходя из нашего Ватикана, совершить путешествие вокруг света.
И, выслушав от одного епископа о католических церквах в Африке, обращался к другому:
— Теперь совершим, не боясь морских бурь, переезд в Америку. Введите нас в вашу страну.
Отчёты об этих добродушных беседах прекратились.
Можно предполагать, что прекратились и самые беседы.
Ватикан, бережно передающий «urbi et orbi[4]» каждое слово папы, становится всё скупее и скупее на известия.
Сведения о папе или очень кратки:
— Папа заплакал, узнав о проекте закона о разводе в Италии.
Или очень сомнительны, как сравнение короля Александра с императором Коммодом.
Существуют два папы.
Один, для которого нет времени.
Он отличается феноменальным здоровьем. Он с утра, очень раннего утра, до 9 часов вечера занят делами, знает всё и откликается на каждое событие в мире. Его голос звучит так, что когда он даёт благословение, — голос 94-летнего старца наполняет самый большой храм в мире, собор святого Петра, и «слышен во всех уголках храма».
Это — «папа легенды».
И тот, кто был в соборе святого Петра во время юбилея, когда папа давал благословение, знает, сколько в этой легенде пылкой фантазии.
Другой папа, не «старец», как в легендах, а 94-летний старик.
Он очень подвержен простуде, и когда у него, такого древнего старика, начинается насморк, — уже дрожат за его жизнь.
94 года — болезнь, при которой страшно всякое осложнение.
Этот папа, маленький, даже крошечный, высохший, сгорбившийся старичок. Белые одежды ещё сильней подчёркивают восковую прозрачную желтизну его лица и рук.
На портретах у него очень живые, то, что называется «быстрые», даже «пронзительные» глаза. Но это — ретушь, и даже не особенно искусная.
Папу рисуют не иначе, как с улыбкой, но это «улыбка старости». Чем ближе человек к другому миру, тем он сильнее смеётся. Словно над жизнью. Череп уже хохочет. У старика беззубый рот складывается в морщины, похожие на добродушную, снисходительную, слегка насмешливую улыбку. Это уже невольная улыбка.
Когда вы видите папу, вас охватывает страх.
Вам кажется, что на троне сидит одетый в белые одежды покойник.
Это в первую минуту.
Затем вы замечаете, как трясётся его слегка отвисшая нижняя челюсть. И это говорит о жизни.
Когда папе представляются паломники, пришедшие в Рим поклониться святому отцу и принести свою лепту в «динарий святого Петра», широкие белые одежды сидящего на троне папы задрапированы так, что папа кажется стоящим на коленях.
Этим скрадывается и рост и то, как сгорбило папу время святого отца.
Перед поклонниками — опустившийся на колени, молитвенно склонённый старец. Трясущаяся нижняя челюсть имеет вид, будто папа шепчет молитву.
И поклонники, переживающие во время этого приёма сильнейшее волнение, рассказывают потом о великой минуте их жизни:
— Я видел (чаще видела) папу. Он стоял на коленях и молился за грешный мир.
Такой же молитвенно коленопреклонённой кажется фигура папы, когда его проносят над головами толпы в храме святого Петра.
Папа не может писать и ничего не читает.
Свои латинские стихи он сочиняет про себя и затем диктует их строфами в 10—20 строк.
Те ответы, с которыми он обращается к приветствующей коленопреклонённой толпе паломников, и которые чаще всего читает стоящий около трона кардинал, пишутся секретарями, исправляются кардиналами. Затем читаются папе, и он вносит в них свои исправления устно.
Когда папе надо подписать грамоту или, как по просьбе короля Эдуарда VII, фотографию, ему ставят на стол особый деревянный станок, на который папа кладёт руку. Станок не даёт трястись руке, и папа дрожащими пальцами очень медленно подписывает буквы своего имени.
Буквы, не имеющие, конечно, ничего общего с тем ровным, словно печатным, почерком, каким писал кардинал Джакомо Печчи.
Во время приёмов руки палы покоятся на ручках трона, и их старческого дрожания не видно.
Когда же папа протягивает свою ласковую и ласкающую руку к тем драгоценностям, произведениям искусства, которые поклонники приносят в дар ему, к насыпанному на блюде золоту и пачкам банковых билетов, которые приносятся в «динарий святого Петра», дрожание руки видно сильно.
И умилённые поклонники и поклонницы всю жизнь потом вспоминают:
— Наш дар был принят хорошо. Руки святого отца дрожали от радости, когда он касался нашего благочестивого дара, а лицо его было озарено светлой улыбкой.
В этих же выражениях описывают приёмы паломников и ватиканские газеты, неизменно и радостно добавляющие в конце странно как-то звучащую фразу:
— Вчерашний приём дал превосходные результаты для «динария святого Петра». Итоги выразились в стольких-то десятках тысяч франков, на столько-то выше среднего за этот год.
Эти приёмы паломников, которыми и пополняется «динарий святого Петра», особенно утомляют папу.
Но они необходимы, потому что дела Ватикана всегда и хронически очень плохи.
Очень часто назначенные после общего приёма поклонников особые аудиенции частным лицам отменяются.
Папа лишается чувств.
Профессору Лаппони, — папа не любит лекарств, — стоит большого труда убедить своего пациента принять несколько капель возбуждающего лекарства. Папе растирают конечности, чтоб возбудить жизнедеятельность.
Личные покои папы не велики. Маленькая спальня, отделанная в «папский» красный цвет. Над постелью большая картина — Мадонна. Два стула, два кресла, письменный стол и аналой. Обедает папа в библиотеке.
Около помещается капелла.
Проснувшись и позвонив камердинера Чендра — его самое доверенное лицо, папа одевается с его помощью и служит мессу.
Прежде к торжественной службе, к мессе, совершаемой папой, приглашались лица из «чёрной» римской знати, окружающей Ватикан.
В последнее время не допускается никто. Не имеют доступа даже ближайшие родственники папы.
Можно догадываться, как слаб папа, и как трудно ему совершать даже краткую мессу. Но видеть, — этого не видит никто, кроме вечно и пред всеми молчащего камердинера Чендра.
В семь часов папе подают завтрак. Молоко, шоколад, два яйца всмятку, бисквиты, хлеб и масло. Папа «трогает» из этого то, что ему нравится.
Именно «трогает», потому что он почти ничего не ест.
Обед уносят снова почти нетронутым.
Пришлось устроить целую особую систему калориферов, чтобы постоянно сохранять в комнатах папы известную температуру. И теперь из этой теплицы папа выходит очень редко.
Он очень любил поездки по бесконечным ватиканским садам.
Любил смотреть на панораму Рима, которая развёртывается с пригорков этих садов. Любил ласкать ручных газелей, которые живут около грота, представляющего собой точную копию грота в Лурде. Очень интересовался своим «хозяйством». У папы в ватиканских садах обширный виноградник. Около 3000 литров вина. Из этого вина папа дарит обыкновенно тем из окружающих и рассылает тем из монастырей, которым хочет проявить своё особое благоволение.
Но за последнее время эти поездки по садам прекратились.
Малейшая перемена воздуха грозит опасностью 94-летнему старцу.
Так, — возьмём ватиканское сравнение, — «мерцает этот светильник, в котором осталось лишь несколько капель масла».
Таков папа, не «папа легенд», распространяемых ватиканскими легендами, а тот настоящий, «реальный» папа, «именем которого правят католическим миром».
II
правитьКогда 20-го февраля 1878 года на конклаве избрание склонилось на сторону кардинала Джакомо Печчи, он со слезами обратился к своему соседу-кардиналу:
— Вы хотите избрать второго Адриана V?!
Папа Адриан V царствовал один месяц.
28-го апреля 1903 года папа Лев XIII, кроме своей «главной и неизлечимой болезни», 94 лет, страдающий «болезнью века», любовью к юбилеям, праздновал ещё один юбилей.
В этот день он:
— Annos Petri superavit.
«Превзошёл годы Петра».
Апостол Пётр, по преданию, стоял во главе церкви 25 лет 2 месяца и 8 дней.
Среди пап 3 царствовали по одному месяцу, 6 пап и того меньше. Один папа, Бонифаций XI, царствовал 15 дней. А святой Этьен был папой всего три дня.
Лев XIII и его предшественник Пий IX только двое «превзошли годы Петра».
Долголетие папы вовсе не является достоинством в глазах Ватикана.
Прежде в самой формуле возведения в папское достоинство, торжественно произносимой при короновании, заключалось пожелание и пророчество.
— Non videbis annos Petri.
«Ты не увидишь лет Петра».
Только папа Бенедикт XIV исключил из посвящения эту мало поощряющую фразу.
Кардиналы, и среди них «papabili[5]», т. е. имеющие шансы быть избранными в папы, находятся в том возрасте, когда нет времени долго ждать.
И чересчур продолжительный «понтификат» разрушает много честолюбивых надежд.
При продолжительном «понтификате» в Ватикане не происходит никакого «движения».
Все лучшие, самые почётные и самые выгодные должности заняты родственниками папы.
Родственники «papabili[5]’ей» ждут, живут «в тени», стареют, теряют надежды.
Из окружающих папу, кроме его семьи, слишком затянувшийся «понтификат» никому не может нравиться.
Отсюда те легенды, которые окружают Ватикан. Легенды о папах, которых в прежние времена, будто бы, умерщвляли, если они жили слишком долго. Сколько в этих старых легендах правды, — знают, конечно, только ватиканские архивы.
Лев XIII не только один из долголетнейших пап, — он старейший из кардиналов. И единственный епископ римско-католической церкви, посвящённый ещё папой Григорием XVII.
Говорят, что папа Пий IX, посвящая его в кардиналы, предсказал ему папство.
После торжественной формулы:
— Accipe galerum rubrum.[6]
Он сказал новому кардиналу:
— Приветствую в вашем лице моего будущего преемника.
Тем не менее, в папы Лев XIII был избран с трудом.
Как старейший из кардиналов Джакомо Печчи носил звание кардинала-камергера при папе Пии IX.
Когда папа умирает, на обязанности «кардинала-камергера» лежит созвать конклав.
Таким образом, кардинал Джакомо Печчи сам и подготовлял конклав, который должен был избрать его папой.
У него было два сильных соперника: кардинал Биллио, которого прочили в папы «непримиримые», консервативная ватиканская партия, итальянские кардиналы и кардинал Франки, за которого были «иностранные кардиналы».
У того и у другого был всего один недостаток.
И тот и другой пользовались цветущим здоровьем и были сравнительно «молоды».
И тот и другой обещали «долгий понтификат».
И тот и другой, будучи избраны в папы, грозили разрушить все честолюбивые надежды стариков-кардиналов.
Ни при том ни при другом ни одному из кардиналов не было надежды дожить до нового конклава.
Выбор остановился на 70-летнем старике-кардинале Джакомо Печчи.
Когда за несколько дней до конклава кардиналы Бартолини, ди-Пьетро и Ника отправились в палаццо Фальконьери, где жил кардинал Печчи, предложить ему понтификат, старик-кардинал ответил «решительным отказом»:
— Я не чувствую за собой ни достаточного авторитета ни достаточной святости, чтобы занять такой пост. А главное, у меня нет для этого сил. Я стар, слаб и болен.
Бартолини, ди-Пьетро и Нико настаивали.
Кардинал Печчи подумал и отвечал «ещё решительнее»:
— Нет. В таких трудных обстоятельствах, какие переживает теперь церковь, принять на себя «понтификат»! Это было бы для меня смертью. Я больной старик, я едва дышу.
Семья кардинала Печчи только и говорила:
— Дядя Джакомо становится очень-очень плох. Он стареется страшно быстро.
Во дворцах «чёрной знати» главным предметом разговоров было:
— Крайне плохое состояние здоровья кардинала Печчи!
При таких условиях был избран папа Лев XIII.
При первой баллотировке голоса разделились. При второй за кардинала Печчи из 60 голосов было подано 42.
Кардинал Печчи заплакал и объявил, что он:
— Склоняется пред божественной волей.
И на поздравления кардиналов с лёгким укором качал головой и говорил:
— Вы хотели иметь на папском престоле второго Адриана V! Вы хотели второго Адриана V!
Если у кардиналов, действительно, было такое желание, и если вопрос о здоровье играл большую, и именно такую роль в выборе папы, то «князья церкви» упустили из вида только одно. Но существенное и главное.
Чрезвычайную мнительность кардинала Джакомо Печчи.
Папа Лев XIII не любит лечиться и смеётся над своим доктором, но он постоянно ожидает близкой кончины.
За время своего, — одного из самых долгих, — «понтификата» он не перестаёт повторять почти ежедневно:
— Теперь уж скоро, скоро!..
И только иногда у папы прорываются фразы, в роде той, какую он сказал на своём 25-летнем юбилее:
— Когда мы будем справлять наш тридцатилетний юбилей…
Но чаще от него слышат о близости кончины…
Когда пять лет тому назад 89-летний папа выдержал трудную операцию, и по выздоровлении его впервые вынесли в ватиканские сады, — он, улыбаясь, обратился к окружавшей его «знатной гвардии», «кавалерам плаща и шпаги», камергерам простым и «тайным»:
— На этот раз я должен был умереть. Но Господу не угодно было этого. Но теперь уж несомненно, что мой час скоро пробьёт. И скоро я обременю делами нового первосвященника.
В Ватикане и во дворцах «чёрной знати» папу Льва XIII зовут «человеком, который долго говорит о смерти».
Первое, что сделал Лев XIII, вступив на папский престол, — это он сам урегулировал всё, что относилось к будущему конклаву.
— Он уже не далёк!
И с тех пор «превзошёл дни Петра».
Папа пережил сто сорок пять кардиналов.
Среди них многие были «papabili[5]».
И всех этих кандидатов на папский престол Лев XIII благословил на тот свет, послав им посмертное отпущение грехов, — in articulo mortis[3].
Всех кардиналов в римской церкви 70.
Папа Лев XIII посвятил 144 кардинала.
За время его понтификата «святая коллегия» обновилась два раза.
И папа мог с улыбкой сказать, как он это сделал, «святой коллегии»:
— Non vos me eligistis, sed ego elegi vos!
«Не вы меня избрали, а я избрал вас».
Так долгий понтификат совершенно нарушает основное правило «республики церкви», где папа есть «лицо, избранное кардиналами».
Два раза сменилась «святая коллегия», — папа по отношению к кардиналам не есть уже «избранное лицо».
Самое существенное отношение между папой и «священной коллегией» нарушено.
Среди кардиналов остался всего на всё один, посвящённый не папой Львом XIII, — кардинал Орелья ди-Сан-Стефано.
Это единственный теперь в римской церкви кардинал, посвящённый папой Пием IX.
Как старейший из кардиналов, он — «кардинал-камергер». На его обязанности будет созвать и приготовить конклав.
В 1878 году кардинал Орелья ди-Сан-Стефано, «непримиримый», был самым ярым противником избрания в папы кардинала Джакомо Печчи.
Временное управление церковью папа Лев XIII передаст в руки своему давнишнему и постоянному противнику.
Кардинал Орелья будет организовывать будущие выборы и, конечно, всё влияние, которое при этом возможно, употребит на то, чтобы обеспечить избрание кандидату, представляющему собой полную противоположность папе Льву XIII.
В этом и заключается одна из главных опасностей для кардинала Рамполла, который считается «alter ego[7]» папы Льва XIII.
И достигнуть того, чтобы в папы был избран кардинал, полная противоположность по взглядам Льву XIII, не представляет особой трудности.
Как долголетие папы Льва XIII умиляет всех, кроме Ватикана, так и царствование его считается «блестящим» во всём мире, кроме Ватикана.
Можно определить так:
Папа Лев XIII пользуется симпатиями всего мира, за исключением крошечного уголка земли. Но этот уголок земли — Ватикан.
Ватикан определяет понтификат Льва XIII так:
— Это было время возвеличения папы, но упадка католичества.
Папу при его торжественных появлениях пред народом «верные» приветствуют кликами:
— Evviva papa il re!
«Да здравствует папа-король».
Папа совмещает в себе две особы.
Владыку светского и духовного. Монарха и «наместника Христа».
«Королевство» папы с 1870 года состоит из одного дома и сада. Правда, этот дом — Ватикан. Правда, домашней церковью при этом доме числится собор святого Петра. А сады Ватикана — целое большое имение. Но всё-таки это только «дом и сад». Кроме дома и сада, папе принадлежит ещё в Риме собор San-Giovanno in Laterano[8], — «всем церквам глава и мать». Вот и вся теперешняя «папская область», владения монарха-папы.
Как духовный владыка, — «в его владениях никогда не заходит солнце».
Царствование монарха Льва XIII было блестящим.
Он принял от «великого, но побеждённого» Пия IX престол «разорённым». Папа после поражения «объединённой Италией» был не монарх, а «ватиканский пленник». Никто почти в Европе не признавал его более монархом. При дворе его не было посольств почти ни от одного государства.
25-летний понтификат Льва XIII — ряд блестящих дипломатических побед. Папский двор окружают блестящие посольства. Многие державы уже имеют особых послов при дворе папы. Он заключает договоры с правительствами. Двор святого Дамаска видит коронованных особ, делающих визиты папе. Австрийский император, католик, не может сделать визита своему союзнику, королю Италии, потому что папа требует, чтобы первый визит был сделан ему. Король Англии «непримиримо протестантской страны» делает визит папе-монарху, визит, хоть и «несколько инкогнито»: едет по Риму в простой карете, без королевской пышности. Но только что он переступает «границы папских владений», как этот визит к «почтенному старцу» превращается в визит коронованной особе. Эдуарда VII встречают с королевскими почестями, папа принимает его как монарх монарха. Они беседуют, сидя под балдахином на тронах. Германский император рискует вызвать досаду в хозяевах итальянцах и, будучи у них в гостях, делает визит папе даже с большею пышностью и торжеством, чем делаются обыкновенно визиты монархам.
Сравните две картины.
Умирает папа Пий IX. На престол восходит Лев XIII. Министр Криспи через местную полицию даёт знать в Ватикан, что «если не будет официально дано знать о готовящихся, по слухам, в Ватикане торжествах, то особого наряда войск и полиции назначено не будет».
Тяжко заболевает папа Лев XIII, и король Италии, по слухам, намерен, в случае печального исхода, отложить свою поездку в Париж.
Как монарх, папа, за время «долгого понтификата», поднялся на страшную высоту.
«Долгий понтификат, — как говорят в Ватикане, — вызолотил папский престол».
Лев XIII, вступивший на «одинокий престол», оставляет своему преемнику великолепное положение среди «прочих правительств».
Но власть папы — власть духовная. Её главное основание — не дружеские отношения с правительствами, а владычество над народом.
Римская церковь даже формулу создала, которую любит повторять при ссоре с каким-нибудь правительством:
— Правительства проходят, — церковь остаётся.
За время «долгого понтификата» Льва XIII католичеству пришлось пережить много и тяжких ударов.
«Старшая дочь церкви» — Франция, изгоняет конгрегации и даже грозит расторжением конкордата. И это вызывает маленькие, сравнительно, беспорядки, а не общее народное возбуждение. Там, здесь происходят уличные, только уличные беспорядки. Но страна но народ в общем спокойны.
Франция уже отошла от католичества.
«Преданнейшая дочь церкви» — Испания. В Испании, — кто поверил бы, в самой Испании! — патер боится показаться на улицу и должен переодеваться в штатское платье. Боится кого? Народа. Духовные процессии приходится охранять войсками. От кого? От народа.
«Ближайшая дочь церкви» — Италия. Во время величайших церковных торжеств кем полны церкви? Женщинами. Антиклерикальные демонстрации кого собирают? Чуть не поголовно всё население города.
Латинская вера теряет латинские страны.
Она теряет свою главную власть — власть над народом. При этом плохое утешение — добрые отношения с правительствами, которые, по словам самой же католической церкви, «проходят».
Не было бы бедою, если б палата и правительство Франции решили изгнать конгрегации. Но беда, что против этого не протестует народ.
Плохое утешение, что король Испании пишет папе собственноручное письмо с поздравлением и посылает такое пышное посольство, на какое способна только Испания, когда страна его принимает антиклерикальные меры.
Очень лестно, что «враждебный» король Италии каждый час осведомляется о состоянии здоровья папы, но каждая демонстрация во всей Италии обязательно кончается криками:
— Долой сутаны!
Под зданием католичества трещат основы в то время, как блестяще украшается его фронтон.
Ватикан, который далеко не в восторге от «долгого понтификата», упрекает папу Льва XIII в честолюбии, доходящем до той границы, где уже начинается тщеславие, и говорит, что самое дело католической веры при нём упало сильно.
«— Святой отец приказал собрать все вырезки из газет, описывавших его юбилей, и с удовольствием слушал, как их читал кардинал Рамполла».
Это известие Osservatore Romano[9] читается Ватиканом без особого восторга, если десятью строками ниже напечатана телеграмма:
«Во Франции решено окончательно изъять образование из рук духовенства».
Насколько виноват в этом упадке католичества папа Лев XIII и насколько дух века?
Льву XIII пришлось встретиться в католических странах с таким врагом, которого не знали предшествующие папы. С социализмом..
На знамени Ватикана появился новый девиз:
— Борьба с социализмом.
Двумя противниками встали лицом к лицу старый, закалённый в боях, — исполин-католичество и новорождённый социализм.
Каковы их силы?
Социалистские журналы писали:
— Это юный Давид, который поднялся на Голиафа.
Католические журналы им советовали:
— Вспомните лучше историю Авессалома, поднявшегося на Давида.
Лев XIII, чтоб обезвредить новое движение, решил взять его в свои руки.
Ватикан «непримиримый», консервативный Ватикан нахмурился:
— Не наше дело мешаться в экономические реформы.
Папа издал две энциклики. Смысл обеих был один:
— У папы ищите разрешение вопроса об экономической справедливости.
Он обращался и к «хозяевам» и к «работникам».
Буржуазия с интересом читала его энциклики, но никаких реформ «по энцикликам» не вводила. Число просто социалистских обществ в Западной Европе росло тысячами, тогда как новые «католическо-социальные» общества едва-едва вырастали и прозябали единичными исключениями.
Ватикан «непримиримый» и консервативный торжествовал:
— Что? Мы не говорили? Эти «новшества» нам не принесут ничего, кроме вреда.
Интересная черта.
Против долгих понтификатов выставляется довод:
— Папа, уже избранный стариком, да ещё провластвовав много лет, в конце концов делается «человеком другого времени». Анахронизмом. Век уже переживает его. Он не годится для нового времени.
Против Льва XIII выставляется обвинение:
— Он слишком увлекается новшествами последнего времени.
94-летний старик оказывается слишком передовым человеком для «истинного католицизма».
Как бы то ни было, «блестящая» жизнь Льва XIII была в сущности временем, полным глубокой печали.
Кардиналом он был свидетелем падения светской власти папы. Папой — свидетелем упадка духовного владычества.
И история решит вопрос:
— Кто был виноват в этом?
Дряхлость папы или дряхлость католичества?
Примечания
править- ↑ лат.
- ↑ итал.
- ↑ а б лат. in articulo mortis — в минуту кончины.
- ↑ лат. urbi et orbi — городу и небесам.
- ↑ а б в лат.
- ↑ лат. Accipe galerum rubrum. — Прими красное галеро. Галеро — широкополая шляпа с кисточками по бокам. Красное галеро — аттрибут кардинала римско-католической церкви (прим. редактора).
- ↑ лат. Alter ego — второе «я».
- ↑ итал.
- ↑ итал.