Розанов В. В. Собрание сочинений. Признаки времени (Статьи и очерки 1912 г.)
М.: Республика, Алгоритм, 2006.
ПАМЯТИ АЛ. ИВ. КОСОРОТОВА править
К покончившему так ужасно с жизнью А. И. Косоротову идет вполне этот стих:
Блажен незлобивый поэт…
Я знал его — несколько — перед самым выступлением в литературу: именно, он принес мне на прочтение огромный роман из гимназической жизни под названием «Вавилонское столпотворение». Помню его таким молодым, всего «в цвету», всего в надеждах. Мне казалась страшна литературная дорога, но он парировал все предупреждения. Помню его афоризм: «Петербург — холодный город, но деловой, и мне нравится этим. Здесь всякий поддержит тебя, если увидит, что и ты можешь быть ему полезен». Я качал головой с недоверием и говорил, что благоразумнее иметь заработок на службе, — и уже обеспеченным отдавать силы вдохновениям. Но он со своим пониманием «практических законов взаимных услуг» ринулся в литературу, не имея ничего другого. Но как, однако, жить, существовать литературою? Для этого надо непрерывно писать и чтобы это написанное непрерывно печатали. Уже первое требует не вспышки дарования, но непрерывного его горения, без усталости и истощения. А второе и совершенно от нас не зависит, а зависит от какого-то неопределенного и зыбкого «нравится». Подите, разберитесь в этом «нравится». Можно бы написать целый том об этом «нравится» и «не нравится», можно бы и следовало бы изучить законы этого «нравится» и решительно необозримые мотивы, тут вплетенные. Идти против «нравится» почти ни у кого не хватает сил, а постигнуть законы «нравится» ни у кого нет мудрости. Поэтому тут царит какой-то случай и удача, «непредвиденное» и «Провидение». Погибнуть, как и вынуть «200 000 выигрыш», равно возможно. Но первый — редок; и «пустых билетов» — непрерывная лента. И около каждого такого пустого билета горе, несчастие, разбитая жизнь, унизительная нужда и, как самое страшное и последнее, самоубийство. Помню, пугаясь «пустого билета», я 13 лет оставался в глухой провинции, не решаясь «довериться литературе» и приехать в Москву или Петербург. В глуши я исполняю «маленькую службу» и ей нужен, но в Петербурге или Москве кому я нужен? Народу так много везде.
У А. И. Косоротова не было непрерывного горения, а вспышки таланта могли дать лишь то немногое, на что невозможно существовать. Он узнал нужду. Нужда родила раздражение и угнетенность: а какие же это спутники таланта, попутчики писателей? Они грызут и умерщвляют. Здесь мог бы, при щедрости, помочь «Литературный фонд», он на это и существует, для этого были ему подарены капиталы. Но он, как Фамусов-«эс-дек», помогает только «своим».
Ну, как не порадеть родному человечку… т. е. «родному» по единомыслию, исповеданию и платформе. Косоротову, как говорили на панихиде во Владимирской церкви, было отказано «фондом» даже в пособии на лечение в санатории Халила. Не мог же Косоротов, русский писатель с достоинством, целовать ручки у евреев, стоящих традиционно и много лет у денежных ящиков наших литературно-вспомогательных касс.
Деятельность угасала, крылья не поднимались, сочувствия и внимания — нигде, ожиданий или надежд — никаких. И этот редкостно-мягкий и редкостно-деликатный человек поднял на себя ужасную руку. Мне хочется о нем сказать следующее, главное: зная его не близко, но все-таки… я ни одного раза не слышал от него ни одного злого слова о людях, и злоба вообще была совершенно исключена из его натуры. Злоба и даже раздражение: он горько уходил в себя — когда бывала неудача, но не метал в ответ неудач брызгов ярости, гнева, даже простого упрека. Именно я не видал его никогда жже упрекающим, а он уходил только в себя: зловещий признак в смысле симптома к самоубийству. Так он уходил, уходил… до крючка и веревки. Ужасно! Теперь все поздно говорить. Крупного таланта он не имел: но он имел зато несколько талантов: драматурга, беллетриста, публициста, художественного критика, наконец живописца (прекраснейший портрет его Терпигорева-Атавы — на редкость характерен и удачен). Но все это заливалось прекраснейшею душою, наивной, доверчивой, «в мечтах» всегда и совершенно лишенною способности вредить, лгать, приноровляться, «практичничать». Немножко бы удачи: и как он расцвел бы. Но черная собака неудач хватала его за ноги: и он преждевременно отцвел.
Погиб незлобивый поэт.
Все-таки мы будем его помнить. Он был такой добряк, что ей-ей это принесет ему удовольствие «на том свете». Будем, господа, помнить черноволосого, красного лицом, запыхавшегося и что-то нецелесообразно объясняющего Александра Ивановича! Мы так мало его любили. А он так любил нас всех. У всех есть немного вины перед ним. Гибель его бесконечно грустна…
КОММЕНТАРИИ править
НВ. 1912. 17 апр. № 12965.
Блажен незлобивый поэт… — из одноименного стихотворения Н. А. Некрасова (1852).
…роман из гимназической жизни под названием «Вавилонское столпотворение» — Косоротов А. И. Вавилонское столпотворение. История одной гимназии. СПб., 1900. В сентябре — октябре 1899 г. эта повесть (а не роман) публиковалась в петербургской газете «Свет».
«Литературный фонд»… — неофициальное название «Общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым», учрежденного в Петербурге в 1859 г.
…как Фамусов… помогает только «своим». — Речь идет о персонаже комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума» (1824); Розанов далее цитирует слова Фамусова из действия 2, явл. 5 этой комедии.