ПАДЧЕРИЦА.
Жилъ-былъ старикъ со старухой. У него были дѣти разныхъ матерей. Эта старуха не любила падчерицу, изнуряетъ ее и домашней и полевой работой. Стала она старика бранить. «Ну, старый кобель! ты куда хочешь дѣвай своихъ дѣтей. Я ихъ не хочу и видѣть». Старикъ и думаетъ: кудажь мнѣ ихъ дѣть? Отвѣчаетъ ему старуха: «Хоть въ воду мечи, а чтобы не видала я ихъ. А если ихъ не прогонишь, то я съ тобой жить не хочу вмѣстѣ».—Ну, вотъ старичекъ рѣшился дочь свою куда нибудь проводить; собралъ ей сумочку, положилъ ей три рубашки и прочее, что для ней требуется, и сказалъ ей: «ступай моя дочь, куда хочешь».
Несчастная дѣвица вышла за вороты, помолилась на церковь и пошла въ лѣсъ. Входитъ въ такой огромный лѣсъ, въ такой темный. Зашла она въ самую средину; стало ей скучно, такъ какъ не нашла она ни какой дороги въ лѣсу, ни жительства. Пошла она дальше лѣсомъ; вышла на тропинку. Пошла этой тропинкой и видитъ впереди себя домъ. Подходитъ она къ дому и удивляется: кто тутъ живетъ? Взошла она въ домъ; народу никого тамъ не видитъ; ходила, ходила по дому и по всѣмъ комнатамъ; нигдѣ ничего не могла найдти. Захотѣлось ей ѣсть; открыла она простой, сельскій столъ. Вынимаетъ оставшіеся куски хлѣба; поѣла эти кусочки и сама спряталась за печку. Сидитъ за печкой; слышитъ шумъ народа, ржаніе лошадей, лай собакъ. Отъ испуга она задрожала; въѣзжаютъ они на дворъ, и одинъ изъ нихъ бѣжитъ прямо въ избу; за нимъ входятъ всѣ разбойники. Добычу раздѣлили межь собой, что добыли. И закричалъ на нихъ атаманъ: «сбирайте поскорѣе обѣдать». Сунулся ихъ деньщикъ въ столъ, видитъ—оставшіеся куски хлѣба поѣдены; и сказалъ онъ своимъ товарищамъ: «ну, братцы, кто нибудь у насъ есть, либо былъ; были оставшіе куски хлѣба въ столѣ, а теперь ихъ нѣту». Сейчасъ приказалъ атаманъ искать на дворѣ и въ домѣ: нѣтъ ли кого. Дѣвушка испугалась, заплакала. Вдругъ они ее находятъ, выводятъ ее изъ-за печи; сталъ спрашивать ее атаманъ. «Чья ты такая, откуда сюда зашла»? Она ему все разсказала подробно. Атаманъ ее приласкалъ и сказалъ ей: «ну, живи у насъ и будь моя сестра!» Снялъ онъ съ себя крестъ, надѣлъ на нее, а съ нея на себя; и сказалъ товарищамъ: «ну, почитайте эту дѣвицу все одно, какъ меня». Она стала у нихъ жить, рубашки на нихъ стирать, кушанье готовить и комнаты убирать. Атаманъ очень сталъ любить эту дѣвицу, сталъ ее одѣвать довольно чисто, и все какъ родную сестру. Довѣрилъ ей ключи отъ всѣхъ вещей, отъ всего дому.
Въ нѣкоторое время ея отецъ поѣхалъ въ лѣсъ за дровами, и заблудился въ лѣсу; долго ходилъ онъ по лѣсу, вдругъ приходитъ къ этому дому. Довольно обробѣлъ. Однако взошелъ онъ въ домъ, увидалъ эту дѣвицу, не могъ ее признать, что она его дочь; сталъ у ней спрашивать: «кто здѣсь живетъ»? Она стала ему говорить: «любезный мой батюшка! или ты не могъ меня узнать? Я дочь твоя.» Тутъ она ему все разсказала. Собрала она ему пообѣдать; подноситъ ему четыре стакана вина; онъ выпилъ и пообѣдалъ довольно хорошо. Вдругъ въѣзжаютъ разбойники на дворъ, застали его въ избѣ, стали его спрашивать: «зачѣмъ ты, старикъ, сюда попалъ»?—Отвѣчаетъ имъ дѣвица: это мой батюшка; заблудился и пришелъ сюда.—Разбойники стали обѣдать; пригласили и его. Онъ съ ними пообѣдалъ. Вдругъ сталъ атаманъ спрашивать: скоро ли ты поѣдешь домой?—Старикъ отвѣчаетъ: «сейчасъ», говоритъ. Атаманъ и говоритъ: что жь, сестрица, пошли гостинчиковъ въ деревню-то.—«Эхъ, братецъ, я не знаю, что послать». Онъ приказалъ вынуть изъ сундука разные куски, оставшіеся ситцы. «Вотъ, говоритъ, выбирай изъ этихъ кусковъ мачихѣ, сестрѣ, и пошли». Она выбрала и послала. Атаманъ далъ старику 33 р. с. [1] «Только не сказывай никому, что мы здѣсь живемъ, а то и тебѣ не жить, и вся ваша деревня не уцѣлѣетъ.»
Старикъ пріѣзжаетъ домой, отдаетъ гостинцы своей женѣ, дѣтямъ. Этой старухѣ любопытно было узнать, гдѣ ея падчерица живетъ. Но онъ не сказалъ.—Сталъ старикъ черезъ два мѣсяца сбираться къ своей дочери. Сейчасъ эта мачиха и говоритъ: «на̀, отвези ей гостинецъ», подаетъ ему рубашку и лепешекъ крестьянскихъ. Привезъ старикъ, отдалъ. Эта дѣвица очень рада, приняла; атаманъ такимъ же манеромъ приказалъ ситцу послать, а самъ ему далъ 80 р. с. Прибылъ старикъ домой и отдалъ гостинцы.
Вдругъ этому атаману захотѣлось попариться и приказалъ онъ истопить баню. Баню истопили. Онъ говоритъ: «любезная сестрица, ступай попарься ты, а потомъ я пойду попариться». Пошла она париться; взяла эту рубашку, отъ мачихи что̀. Выпарилась и стала надѣвать эту рубашку. Только надѣла и упала мертвая. Атаманъ посылаетъ; что она такъ долго парится? Приходятъ, слышатъ: никто тамъ не говоритъ, не шевелится. Заглянули, а она лежитъ мертвая. Прибѣжали; сказали атаману. Атаманъ побѣжалъ, схватилъ ее и заплакалъ: «неужели тебѣ суждено здѣсь въ банѣ помереть»? Приказалъ онъ ее внесть въ домъ. Съ большаго огорченья и самъ не сталъ париться; приказалъ заложить тройку лошадей, поѣхалъ на хрустальный заводъ; и приказалъ слить гробъ два аршина долиной и аршинъ шириной. И приказалъ сдѣлать золотыя кольца, серебреныя цѣпи, на чемъ повѣсить гробъ. Гробъ приготовили, и кладетъ атаманъ свою названную сестру въ гробъ. И захотѣлось ему этотъ гробъ поставить въ лѣсу на дубу, подъ которымъ часто они гуляли, чай пили. Поставили гробъ на дубъ; прикрѣпили довольно крѣпко, чтобъ вѣтромъ не снесло. Какъ на разбой поѣдутъ, все къ ней заѣзжаютъ; какъ съ разбоя пріѣдутъ, все къ ней заѣзжаютъ.
Не далеко отъ этого лѣсу; верстахъ въ восьми разстояніе, жила помѣщица. У ней былъ сынъ, охотникъ бить дичь. Въ одно время пошелъ онъ стрѣлять дичь; ходилъ день цѣлый и ничего не видалъ. Вздумалось ему идти въ лѣсъ, не попадется ли какая дичина. Ходилъ довольно долго и ни одной не видалъ птицы. Вдругъ приходитъ къ этому дубу и увидалъ хрустальный гробъ и удивляется: зачѣмъ сюда гробъ зашелъ? Думалъ, думалъ; рѣшился домой идти. Дома приказалъ кучеру запрягать лошадь въ телѣгу. Кучеръ запрегъ, и поѣхали въ лѣсъ. Подъѣхали къ дубу, тайкомъ сняли гробъ и увезли домой. Привезли домой; украдучи отъ матери, постановилъ онъ его въ спальню. И опять сталъ продолжать онъ свою охоту. Какъ придетъ съ охоты, сейчасъ въ свою спальню, сидитъ и плачетъ; смотритъ на нее. Мать стала замѣчать, что сынъ выходитъ изъ спальной и глаза заплаканы. Вдругъ въ одно время онъ ушелъ на охоту, мать приказала у дверей замокъ сломать. Взошли туда, и видятъ тамъ хрустальный гробъ и въ томъ гробу дѣвица мертвая, прекрасавица. Стала она разсматривать одёжу и увидала на ней толстую крестьянскую рубашку. Сейчасъ она приказала своей дочери принести тонкую рубашку. Сняли толстую рубашку съ этой дѣвицы, надѣли на нее тонкую. Вдругъ она вскочила: «ахъ, какъ я долго спала!» Онѣ испугались. «Что такое случилось!» Онѣ стали у ней разспрашивать. Она имъ разсказала все подробно; «но, говоритъ, не знаю, какъ сюда въ гробъ попала.» Гробъ этотъ закрыли, какъ былъ; ей подали хлѣба и чашку чаю подкрѣпить ея силы. Стали разсматривать ту толстую рубашку и нашли—тамъ зашиты спящія зелья. Барыня приказала эту рубашку сжечь въ огнѣ. Видятъ: подходитъ время прійдти ихъ сыну; ее оставили въ спальней, а сами оттуда вышли. Приказали накрывать столъ на четыре прибора. Только успѣли накрыть столъ, вдругъ онъ входитъ въ домъ. Видитъ: на столѣ накрыто на четыре прибора; и спрашиваетъ: маменька, или гости у насъ есть?—«Да, говоритъ, есть».—Беретъ его за руку и ведетъ къ нему въ спальню. Взошли въ спальню, увидалъ онъ ее; отъ радости заплакалъ, взялъ ее за руки и сталъ цѣловать. Потомъ пошли обѣдать. Онъ сталъ къ матери приставать, чтобы вѣнчаться на ней. Мать дала позволенье; онъ и женился.
А разбойники узнали, что украли у нихъ гробъ; стали разыскивать по всѣмъ деревнямъ. Разбойники нигдѣ не могли отыскать. Больше искать не стали; а баринъ сталъ жить, да добра наживать.
