МИТРОПОЛИТЪ С.-ПЕТЕРБУРГСКІЙ И ЛАДОЖСКІЙ,
первенствующій членъ Св. Синода.Сынъ священника села Ширингуши, спасскаго уѣзда, тамбовской губерніи, въ мірѣ Александръ Васильевичъ Вадковскій (род. 1846 г.), высокопр. митр. Антоній получилъ въ родной семьѣ первые задатки строгаго религіозно-нравственнаго воспитанія, и затѣмъ, пройдя обычный путь образованія въ мѣстныхъ духовно-учебныхъ заведеніяхъ, двадцатилѣтнимъ юношей, какъ одинъ изъ лучшихъ воспитанниковъ тамбовской духовной семинаріи, поступилъ въ 1866 г. въ число студентовъ казанской духовной академіи, гдѣ и окончилъ курсъ въ 1870 году. Извѣстно, какое это было смутное время, когда впервые народилась та умственная эпидемія отрицанія, которая съ запада охватила всю нашу такъ называемую интеллигенцію, вскружила голову недозрѣлой и легкоувлекающейся всякою новинкою молодежи, жадно прислушивавшейся къ фанатическимъ пророкамъ отрицанія и невѣрія. Эта эпидемія успѣвала отчасти проникать даже и въ наши духовно-учебныя заведенія, въ которыхъ не мало даровитыхъ людей тяжко поплатились за свое увлеченіе цѣлыми годами испытанія и раскаянія: но нѣ съ цѣлію отдаваться моднымъ увлеченіямъ поступилъ въ духовную академію молодой студентъ Вадковскій, а съ цѣлію учиться, чтобы впослѣдствіи достойно послужить церкви и отечеству. Въ такомъ его настроеніи сказалась вся сила тѣхъ религіозно-нравственныхъ задатковъ, которые заложены были въ его душу еще въ родной семьѣ, съ ея благочестивымъ укладомъ, и укрѣплены въ низшемъ и среднемъ учебныхъ заведеніяхъ. Во всеоружіи нравственнаго самоопредѣленія, молодой студентъ остался и въ академіи вѣренъ себѣ, и выдавался среди другихъ студентовъ тѣмъ, что не зарывалъ въ землю данныхъ ему богатыхъ талантовъ, усердно учился и еще усерднѣе посѣщалъ богослуженія, въ которыхъ принималъ дѣятельное участіе чтеніемъ и пѣніемъ. И академія навсегда оставила въ немъ наилучшія воспоминанія, которыя нашли себѣ выраженіе въ собственномъ признаніи Владыки. «Здѣсь, въ академіи, говорилъ впослѣдствіи владыка, положено начало моей духовной самодѣятельности; здѣсь же я получилъ зачатки той нравственной устойчивости, которая поддерживала меня во всѣхъ моихъ несчастіяхъ; здѣсь же сложился окончательно мой внутренній человѣкъ съ извѣстнымъ складомъ міросозерцанія, съ извѣстнымъ воззрѣніемъ на задачи и цѣль человѣческой жизни. Академія, духовная мать моя научила меня находить для себя во всѣхъ превратностяхъ жизни точку опоры въ той области, которая не знаетъ ни смерти, ни разрушенія, ни уничтоженія: въ области духа». Вотъ поистинѣ чѣмъ должна быть духовная академія для каждаго изъ ея воспитанниковъ, и счастливъ тотъ изъ нихъ, кто такъ именно съумѣетъ установить свои отношенія къ академіи, какъ къ своей духовной матери! И казанская академія вполнѣ оцѣнила дарованія и серьезность своего лучшаго воспитанника, и ввѣрила ему каѳедру церковнаго проповѣдничества и его исторіи (1870 г.). Отдавшись со всѣмъ пыломъ юности своему любимому предмету, молодой ученый черезъ годъ получилъ утвержденіе въ степени магистра, а черезъ два года сдѣлался семьяниномъ, и не смотря на крайнюю скудость доцентскаго содержанія, заставившаго его поселиться на глухой окраинѣ города, зажилъ счастливою жизнью скромнаго труженика духовной науки. Кромѣ чтенія лекцій, молодой доцентъ занимался описаніемъ рукописей Соловецкой библіотеки, тогда поступившей въ казанскую академію, печаталъ статьи въ академическомъ журналѣ «Православномъ Собесѣдникѣ», а съ 1874 г. состоялъ и его редакторомъ. За это же время, подъ вліяніемъ охватившаго все русское общество движенія къ освобожденію своихъ братьевъ-болгаръ отъ турецкаго ига, онъ напечаталъ въ журналѣ свое ученое изслѣдованіе: «Константинъ, епископъ болгарскій, и его Учительное Евангеліе». Все повидимому обѣщало ему спокойную профессорскую жизнь, имѣющую свою особую прелесть въ самой скромности своего внѣшняго уклада. Но «отъ Господа направляются стопы человѣка», говоритъ боговдохновенный царь и пророкъ Давидъ, самъ испытавшій множество всякихъ превратностей въ своей жизни. И это вполнѣ оправдалось на судьбѣ молодого доцента.
Когда онъ только-что успѣлъ укрѣпиться въ своемъ служебномъ и семейномъ положеніи и испытать всю сладость семейнаго счастья, благословленнаго Богомъ двумя нѣжными малютками, какъ надъ его головой, точно громъ на безоблачномъ небѣ, разразился страшный ударъ, сразу разбившій такъ любовно устроенный скромный семейный очагъ. Въ 1879 г. скончалась его нѣжно-любимая жена, а чрезъ три года дифтеритъ унесъ въ могилу и обоихъ его дѣтей, на которыхъ онъ только было сосредоточилъ всю силу любви и попечительности своего истерзаннаго горемъ сердца. Поистинѣ только человѣкъ, одѣтый въ несокрушимую броню вѣры въ мудрость неисповѣдимыхъ путей Промысла Божія, могъ выдержать этотъ страшный ударъ судьбы, который сразу разрушилъ все, въ чемъ были смыслъ и счастье жизни скромнаго труженника науки. И тутъ именно и сказалась вся сила внутренней жизни человѣка, который не палъ подъ этимъ ударомъ, а мысленно повторивъ изреченіе знаменитаго библейскаго Іова: «Богъ далъ, Богъ и взялъ», увидѣлъ въ самомъ этомъ ударѣ голосъ Божій, призывавшій его къ иному пути жизни — иночеству, о которомъ онъ когда-то мечталъ, еще будучи мальчикомъ, въ своемъ дѣтскомъ упованіи молившимся о томъ, чтобы Господь привелъ его къ этому состоянію ими же вѣсть судьбами. И вотъ молодой ученый вдовецъ, предъ которымъ сразу погасъ весь свѣтъ его счастливой жизни въ мірѣ, идетъ къ своему архипастырю Высокопр. Палладію, тогдашнему архіепископу казанскому, и изливъ предъ нимъ свое семейное горе, просилъ принять его въ санъ иноческій. Архипастырь, самъ нѣкогда испытавшій подобное же горе, съ радостью принялъ молодого ученаго, даже переселилъ его въ свой архіерейскій домъ, чтобы имѣть его подъ своимъ ближайшимъ попеченіемъ и руководствомъ, и 4 марта 1883 года, въ пятницу на первой недѣлѣ великаго поста, въ своей архіерейской церкви, при многочисленномъ стеченіи народа и въ присутствіи профессоровъ и студентовъ академіи, постригъ его въ монашество подъ именемъ Антонія. Академія отнеслась къ этому шагу своего любимаго сочлена съ восторженнымъ сочувствіемъ и въ своемъ органѣ писала: «Изъ нѣдръ нашей академіи выходитъ не юноша, могущій временно увлечься высокимъ идеаломъ, а зрѣлый мужъ въ полномъ развитіи своихъ духовныхъ силъ. Что убо будетъ отроча сіе? Мы не можемъ знать всѣхъ его убѣжденій, но мы знали его какъ человѣка, христіанина и товарища, и вѣруемъ, что идеалъ монашества найдетъ въ немъ художественное воплощеніе съ своими лучшими и свѣтлыми сторонами». Съ своей стороны и Высокопр. Палладій обратился къ новопостриженному иноку съ восторженною рѣчью, въ которой между прочимъ говорилъ: «Привѣтствую тебя, возлюбленный братъ, привѣтствіемъ святымъ мира и любви. Въ постигшихъ тебя столь неожиданно тяжелыхъ событіяхъ жизни твоей вѣрующее око ума твоего усмотрѣло десницу Божію, приведшую тебя къ тихому и доброму пристанищу, гдѣ наболѣвшая душа твоя можетъ обрѣсти истинный покой подъ благимъ и легкимъ игомъ Христовымъ. Радуюсь духомъ, что въ лицѣ твоемъ повергается къ алтарю Господню человѣкъ науки, несущій съ собою доспѣхи христіанскаго любомудрія и истинности; въ нынѣшнее трудное для церкви время необходимы добрые и искусные дѣятели на нивѣ Божіей»...
Посвященіе въ иноческій санъ какъ бы вновь окрылило скромнаго ученаго подвижника, который, обновившись яко орля, сбросилъ съ себя уныніе, начавшее было закрадываться въ его душу подъ тяжелыми ударами судьбы. Онъ порвалъ съ этимъ зауряднымъ міромъ, который причинилъ ему лишь жестокія сердечныя раны, и бодро пошелъ новой стезей, поведшей его въ область совершенно иныхъ подвиговъ и чаяній. Надѣленный высокими дарованіями ума и сердца, онъ всѣй душой отдался служенію въ иноческомъ санѣ и быстро пошелъ по лѣстницѣ иноческаго служенія. Возведенный 14 ноября 1883 г. въ санъ архимандрита, онъ черезъ годъ назначенъ былъ инспекторомъ родной академіи, а въ августѣ 1885 г. переведенъ на ту же должность въ с.-петербургскую духовную академію, и съ этого момента собственно и начинается его видная административная дѣятельность. Столичная академія представила конечно болѣе простора для примѣненія широкихъ началъ разумно-воспитательной дѣятельности, и ученый инокъ быстро освоился въ совершенно новой для него средѣ и пріобрѣлъ любовь какъ академической корпораціи и студентовъ, къ которымъ онъ сталъ въ чисто-отеческія отношенія, такъ и въ духовномъ и свѣтскомъ обществѣ, съ которымъ по необходимости долженъ былъ соприкоснуться инспекторъ духовной академіи. Черезъ два года, именно 15 апр. 1887 года, архимандритъ Антоній назначенъ былъ ректоромъ академіи, а 1 мая состоялось нареченіе его въ санъ епископа выборгскаго, викарія с.-петербургской митрополіи, и академія, пережившая по случаю новаго устава переходное время и естественно испытавшая въ учебно-воспитательномъ состояніи нѣкоторое колебаніе, радостно привѣтствовала своего новаго ректора, въ полной увѣренности, что онъ твердою и опытною рукою установитъ тѣ научно-воспитательные идеалы, къ которымъ должны быть направляемы питомцы духовныхъ академій, будущіе руководители юношества въ духовно-учебныхъ заведеніяхъ и пастыри православной церкви. Съ такою же радостью привѣтствовали его назначеніе во епископа и столичное духовенство и общество, среди которыхъ о. Антоній, несмотря на кратковременность своего пребыванія въ столицѣ, снискалъ своею мягкостью, привѣтливостью и откровенностью полное благорасположеніе и любовь. Присутствовавшіе при нареченіи его во епископа профессора, студенты и многочисленные почитатели его никогда не забудутъ той рѣчи, которую новонареченный епископъ произнесъ предъ святѣйшимъ соборомъ, излагая въ ней переполнявшія его душу мысли и чувства. «Любиши ли мя? — паси овцы Моя» — былъ текстъ этой рѣчи, и въ ней вполнѣ вылился весь духъ внутренняго настроенія оратора. 3 мая состоялась въ соборѣ Александро-Невской лавры хиротонія, совершенная маститымъ митрополитомъ Исидоромъ въ сослуженіи съ сонмомъ шести іерарховъ, въ числѣ которыхъ были въ Бозѣ почившіе высокопр. митрополиты: кіевскій Іоанникій, петербургскій Палладій, тогда еще архіепископъ казанскій, и преосв. Арсеній, только-что назначенный тогда изъ ректоровъ академіи на рижскую каѳедру, нынѣ архіепископъ казанскій. Вся академія радостно встрѣтила своего ректора въ санѣ архіерейскомъ и студенты массой привѣтствовали его громкимъ «исполла-эти-деспота», лишь только онъ показался изъ лавры во дворѣ академіи, и «славою» проводили его въ академическую церковь, гдѣ было совершено торжественное благодареніе Господу Богу. И эта радость была не напрасна. «Всѣ учившіеся въ академіи съ 1887 по 1892 годъ, — пишетъ одинъ изъ бывшихъ студентовъ этого времени, — хорошо помнятъ, какое это счастливое для академіи было время, когда управлялъ ею преосвященный Антоній: какъ поднялось благородное самосознаніе студенческаго достоинства, какъ академія сдѣлалась извѣстною и близкою высшему петербургскому свѣту и какъ въ ней самой, наконецъ, измѣнилось ея направленіе, изъ отвлеченнаго въ практическое, дѣятельное; кромѣ книжныхъ, замкнутыхъ въ себѣ работниковъ науки, академія стала воспитывать церковныхъ дѣятелей, стремившихся вынести плоды духовной науки изъ стѣнъ академіи въ народъ; подъ крыломъ преосвященнаго ректора образовался кружокъ студентовъ-проповѣдниковъ, которые съ юношескимъ жаромъ понесли народу догматику, апологетику, церковную исторію, всѣ богословскія науки, въ общедоступныхъ внѣбогослужебныхъ бесѣдахъ по церквамъ, общественнымъ заламъ, тюрьмамъ и ночлежнымъ домамъ. Какъ тогда горѣло молодое сердце искреннимъ святымъ стремленіемъ!»
Во время ректорства неослабно продолжалась и учено-литературная дѣятельность владыки. Начавшись съ первыхъ лѣтъ его академической службы, она развивалась постепенно и выразилась въ рядѣ ученыхъ и публицистическихъ статей, которыя помѣщались сначала въ «Православномъ Собесѣдникѣ», затѣмъ въ «Странникѣ», «Православномъ Обозрѣніи», а со времени перехода въ Петербургъ главнымъ образомъ въ «Церковномъ Вѣстникѣ» и «Христіанскомъ Чтеніи», откуда перепечатывались и въ другихъ газетахъ и журналахъ. Учено-литературныя статьи были изданы отдѣльной книгой подъ заглавіемъ: «Къ исторіи христіанской проповѣди, — очерки и изслѣдованія» (два изданія — 1892 и 1895 гг.), а проповѣди и рѣчи, произносившіяся въ разныхъ мѣстахъ и по разнымъ случаямъ, собраны были въ отдѣльную книгу подъ заглавіемъ: «Слова и рѣчи Антонія, епископа выборгскаго, ректора с.-петербургской духовной академіи» (первое изданіе — въ 1890 г.). Во вниманіе къ этой широкой ученой и учительной дѣятельности казанская духовная академія удостоила высокопреосвященнаго Антонія высшей ученой степени — доктора церковной исторіи, въ которой онъ и утвержденъ Св. Синодомъ въ 1895 году, и въ то же время академіи — казанская, московская и петербургская избрали его своимъ почетнымъ членомъ, въ чемъ соревновали съ ними и многія другія общества и учрежденія.
За время же ректорства преосвящен. Антонія въ немъ самомъ окончательно опредѣлился его «чисто академическій» духъ, который и давалъ ему возможность осуществлять его благородный идеалъ главы высшаго духовно-учебнаго заведенія, гдѣ отъ начальника требуется не столько практическое участіе во всѣхъ мелочахъ обыденной академической жизни, сколько умѣнье задавать тонъ всему ходу дѣла въ заведеніи и вливать въ него животворящій духъ жизни. И въ этомъ отношеніи с.-петербургская академія никогда не забудетъ счастливаго времени этого ректорства. А насколько академія умѣла цѣнить такого своего начальника, это показали глубокотрогательные проводы, которые она устроила своему возлюбленному ректору при назначеніи его (24 октября 1892 г.) на новооткрытую каѳедру финляндской епархіи въ санѣ архіепископа. Назначеніе было высокое и для академіи радостное, но эта радость академіи, какъ прекрасно было выражено въ прощальномъ адресѣ отъ профессорской корпораціи, — была «радостью сквозь слезы». «Забвена буди десница наша, говорилось далѣе въ этомъ адресѣ, если мы забудемъ тебя, нашъ добрый владыка, являвшій намъ живой примѣръ добросовѣстнаго отношенія къ дѣлу, умѣвшій совмѣщать точное соблюденіе долга съ простымъ сердечнымъ обращеніемъ со всѣми и старшими и младшими, никогда не отдѣлявшій своихъ личныхъ интересовъ отъ интересовъ заведенія и своихъ сотрудниковъ, ставившій свою похвалу и славу въ участливомъ отношеніи и въ посильномъ содѣйствіи и матеріальнымъ и нравственнымъ нуждамъ всѣхъ и каждаго». Прощальное богослуженіе, за которымъ преосвященный Антоній въ глубокотрогательномъ словѣ излилъ одушевлявшія его чувства по случаю разлуки съ дорогой его сердцу академіей, навсегда останется памятнымъ въ лѣтописяхъ академіи, какъ наглядно показавшее, какая глубокосердечная связь существовала между академіей и ея ректоромъ. Когда преосвященный Антоній по окончаніи литургіи вышелъ на солею и при глубокомъ безмолвіи собранія началъ свою рѣчь словами: «Господь изрекъ о мнѣ волю Свою, призвавъ меня на новое поприще служенія святой Его церкви, и я разстаюсь со всѣми вами», — то слезы неудержимо брызнули изъ глазъ какъ всей многочисленной массы присутствовавшихъ, такъ и самого оратора. Это былъ одинъ изъ тѣхъ глубокопатетическихъ моментовъ, которые навсегда неизгладимо запечатлѣваютъ внутреннее единеніе сердецъ, способное устоять противъ всякихъ превратностей времени, и вся послѣдующая дѣятельность преосвященнаго Антонія была лишь подтвержденіемъ непоколебимости этого глубокаго сердечнаго единенія его съ академіей.
Съ назначеніемъ высокопреосвященнаго Антонія на вновь открытую самостоятельную финляндскую епархію предъ нимъ открылось новое широкое поприще. Эта окраина дотолѣ находилась въ полномъ пренебреженіи по отношению къ ея церковно-религіознымъ нуждамъ. Немногочисленное православное населеніе, разбросанное на огромномъ пространствѣ среди иновѣрнаго лютеранскаго міра, чувствовало свое полное сиротство и безсиліе, и невольно поддавалось давившему его иновѣрному вліянію. Церкви находились въ упадкѣ, церковное хозяйство въ разстройствѣ, православно-просвѣтительной дѣятельности не существовало и православная паства жила какъ бы безъ пастыря, чѣмъ не преминули пользоваться хищные волки, дерзко вторгавшіеся въ православное стадо. Высокопреосвященный Антоній имѣлъ возможность ознакомиться съ такимъ печальнымъ состояніемъ финляндской паствы уже раньше, — въ качествѣ епископа выборгскаго, викарія с.-петербургской митрополіи, и, сдѣлавшись самостоятельнымъ архипастыремъ этой епархіи, онъ съ необычайною энергіей взялся за благоустроеніе ея и — въ нѣсколько лѣтъ эта паства стала неузнаваемой! Своими частыми личными объѣздами обширнаго края архіепископъ финляндскій сразу поднялъ въ немъ православно-русскій духъ, повсюду началось церковное строительство, организовались религіозно-просвѣтительные союзы, повсюду закипѣла церковно-религіозная дѣятельность и православнымъ благовѣстомъ оживились даже и самые глухіе уголки угрюмой Финляндіи, а та часть ея, которая прилегаетъ къ русской границѣ, сплошь на сотни верстъ покрылась православно-русскимъ звономъ. И финляндская епархія глубоко полюбила своего отечески-попечительнаго архипастыря, который, какъ на орлиныхъ крыльяхъ, ежегодно леталъ по ней, повсюду являясь съ словомъ назиданія, ободренія, любви и совѣта, и своимъ личнымъ, всегда благовременнымъ и желаннымъ посѣщеніемъ, высоко поднималъ въ ней духъ русскаго патріотизма и преданности св. православной церкви.
Церковно-административная дѣятельность высокопреосвященнаго Антонія въ качествѣ архіепископа финляндскаго, а также и постояннаго члена Св. Синода, естественно должна была наложить особую печать на характеръ собственно учено-литературной дѣятельности владыки, которая, не прерываясь и за это время, приняла лишь болѣе учительное и практическое направленіе. Съ 1893 года ученая дѣятельность владыки получила особенно важное приложеніе, когда онъ поставленъ былъ во главѣ ученой комиссіи, которой поручено было обсудить старокатолическій вопросъ въ видахъ уясненія возможности соединенія восточной и западной церкви, и выработанные комиссіей отвѣты старокатоликамъ получили европейскую извѣстность, какъ чрезвычайно важный документъ новѣйшей церковной исторіи. Съ этого времени имя высокопр. Антонія получило широкую извѣстность и въ западноевропейскихъ богословскихъ кругахъ, а когда въ 1897 году онъ назначенъ былъ въ качествѣ представителя отъ русской церкви на юбилейныхъ торжествахъ въ Англіи по случаю юбилея королевы Викторіи и совершилъ эту трудную миссію съ блистательнымъ успѣхомъ, то популярность его за границей и особенно въ Англіи возросла до высшей степени, никогда еще не достигавшейся русскими епископами (за исключеніемъ развѣ Филарета московскаго), и высокопреосвященный Антоній возвратился въ Россію съ докторскими дипломами отъ знаменитѣйшихъ очаговъ англійской учености — университетовъ оксфордскаго и кембриджскаго и съ горячими симпатіями отъ многочисленныхъ его английскихъ почитателей, не преминувшихъ выразить чувства своего уваженія къ дорогому гостю Англіи цѣннымъ подаркомъ въ видѣ коллекціи церковныхъ сосудовъ высокохудожественной работы. Финляндская паства съ понятною гордостью слѣдила за этой высокой миссіей своего возлюбленнаго архипастыря, и когда онъ, по возвращеніи изъ Англіи, почти прямо съ поѣзда, отправился для совершенія богослуженія въ любимомъ имъ приходѣ въ Теріокахъ, то мѣстная паства восторженно встрѣтила его и въ лицѣ одного изъ своихъ сочленовъ (проф. А. П. Лопухина) въ привѣтственной рѣчи высказала, что финляндская паства съ восторгомъ слѣдила за исполненіемъ высокой миссіи въ Англіи и глубоко радовалась, видя, какъ въ лицѣ ея архипастыря «православно-русская церковь нашла достойнѣйшаго представителя, который сумѣлъ еще болѣе возвысить въ глазахъ англійскаго, да и всего западно-христіанскаго общества, славу нашей святой церкви». «Имя Ваше, говорилось далѣе въ этой рѣчи, въ послѣднее время не сходило со столбцовъ всей европейской печати, и видя это, мы радовались и благодарили Всевышняго, который благоволилъ чрезъ Васъ показать свѣтъ православія предъ западнымъ человѣчествомъ. И оно оцѣнило это, что и доказало восторженными пріемами и проводами въ Англіи и въ другихъ столицахъ Европы. Въ виду этого Вы являетесь предъ нами въ ореолѣ необычайнаго величія, и мы привѣтствуемъ въ Вашемъ лицѣ теперь не только нашего возлюбленнаго и высокочтимаго архипастыря, но и знаменоносца торжествующаго православія».
Послѣ этого высокопр. Антоній уже высоко стоялъ на свѣщницѣ церковной, и какъ «не можетъ укрыться градъ, стоящій на верху горы», такъ не могъ уже укрываться и архіепископъ финляндскій отъ всенароднаго взора. Не укрылся онъ и отъ взора Царева, и Высочайшимъ указомъ въ знаменательный день Рождества Христова, 1898 года, возведенъ въ санъ митрополита царствующаго града св. Петра, а 9 іюня 1900 г. назначенъ первенствующимъ членомъ Св. Синода.