Какъ въ физическомъ, такъ и въ духовномъ мірѣ все мрачное и невѣдомое принадлежитъ къ области воображенія. Гдѣ чего не видимъ, тамъ стараемся постигать силою разума. Страхъ, которой не что есть иное какъ воображеніе, встревоженное мыслію объ опасности, населяетъ привидѣніями мѣста совершенно необитаемыя: гдѣ царствуетъ тишина, молчаніе и вѣчный мракъ, тамъ оно творитъ движеніе, шумъ, цвѣтъ и видъ; въ обвороженныхъ глазахъ его всякой предметъ измѣняется и увеличивается; тогда самое чувство осязанія теряетъ свою вѣрность, приобрѣтенную навыкомъ, и вмѣсто того чтобы исправить погрѣшности чувства зрѣнія, подтверждаетъ оныя. Сіе чудесное впечатлѣніе мрака на душу нашу и на чувство не останавливается, на тѣхъ, которые непосредственно его получаютъ; оно заразительно, и сообщается другимъ силою слова. Безъ ужаса не можно слушать, когда говорятъ о мѣстахъ, куда не проникаетъ дневной свѣтъ, не льзя не содрогаться при повѣствованіи о происшествіяхъ, которыя тамъ случились. Обыкновенно мы расположены вѣрить всему тому, что разсказываютъ объ оныхъ чрезвычайнаго, и намъ былобы досадно слышать, когда стали бы увѣрять, что во мракѣ дѣла идутъ тѣмъ же чередомъ какъ и при солнечномъ сіяніи. Вотъ по чему господа Сочинители романовъ избираютъ пещеры и подземелья театромъ описываемыхъ ими происшествій. Искусство сіе, надобно сказать, не чуждо и самымъ даже нянюшкамъ: онѣ также разсказываютъ малымъ дѣтямъ сказки о разбойникахъ и мертвецахъ, ибо какъ ночь дозволяетъ послѣднимъ выходить изъ вѣчныхъ жилищъ своихъ, такъ первые подѣ благодѣтельнымъ ея покровомъ удачнѣе отправляютъ свое ремесло; и няни предпочтительнѣе избираютъ ночныя происшествія, именно потому что онѣ производятъ болѣе дѣйствія надъ маленькими ихъ слушателями. Сіи размышленія почти изъяснили мнѣ, для чего я надѣялся найти себѣ много удовольствія, когда прочиталъ заглавіе книги: Путешествіе въ катакомбы. Если мы тѣмъ болѣе стараемся узнать предметъ, чѣмъ онъ скрытнѣе, чѣмъ таинственнѣе; то сколь живое любопытство, должно возбуждать описаніе катакомбъ, сихъ подземныхъ мѣстъ, куда не проникаютъ лучи свѣта! Одни человѣческіе трупы обитаютъ въ семъ жилищѣ мрака! Какое любопытство смѣшанное съ ужасомъ возбуждается въ отважномъ странникѣ, дерзающемъ посѣщать сіи мѣста въ сопровожденіи неизвѣстнаго вожатаго, которому ничто тамъ непрепятствуетъ покуситься на злодѣйство! Онъ идетъ съ факеломъ въ рукахъ, которой весьма легко можетъ погаснуть; подъ ногами его пропасти, а надъ головою сводъ, готовый своимъ паденіемъ или раздавить безразсуднаго, или навсегда заключить въ сихъ, мѣстахъ ужасныхъ. А для чего идетъ онъ по многочисленнымъ путямъ, которые изрыты въ семъ лавиринѳѣ? для того чтобы выкопать остатки произведеніи, природы или искусства, чтобы разобрать варварская надписи почти изглаженныя временемъ, снять или описать изображенія почти стертыя и которыя не рѣдко столь же оскорбляютъ правила искусства сколько и здравыя понятія о вѣрѣ; и изъ столь многихъ опасностей, безпокойствъ и розысканій бѣдный странникъ не извлекаетъ другой выгоды кромѣ той что иногда посчастливится ему объяснить происшествія древнихъ временъ, столь же тайныя, какъ и сіи мѣста!
Катакомбы сначала были пещеры, вырытыя Римлянами во времена республики подъ верхнимъ слоемъ земли, для извлеченія волканическаго песку, которой они употребляли на строеніе вмѣсто обмазки и цемента. Сіи пещеры сперва были дѣлаемы внѣ Рима, когда онъ заключался еще въ тѣсныхъ предѣлахъ: по распространеніи города, многія очутились уже внутри; вмѣсто ихъ вырыты далѣе отъ города новыя, при умноженіи зданій, онѣ подавались еще къ полю. Пуцоланъ по естественной слипчивости частей держится самъ собою, и катакомбы въ нѣкоторыхъ только мѣстахъ подкрѣплены искусствомъ вѣроятно тамъ) гдѣ прорыто до чернозему. Впрочемъ чтобы своды не обрушились, улицы сдѣланы тѣсныя и ширина ихъ вообще простирается отъ трехъ до четтырехъ футовъ, а вышина гораздо больше. Сіи улицы или галлереи сообщаются однѣ съ другими множествомъ перекрестковъ, а отдушины, сдѣланныя разстояніемъ въ трехъ стахъ или болѣе шаговъ одна отъ другой, доставляютъ внутрь свѣжій воздухъ. Кромѣ перекрестковъ, встрѣчаются большія пространства, называемыя cubicula или комнаты, коихъ стѣны, покрытыя слоями гипса, въ нѣкоторыхъ мѣстахъ расписаны алфреско. Въ галлереяхъ по правую и по лѣвую сторону сдѣланы ямы одна подлѣ другой; глубина ихъ равна длинѣ человѣческаго тѣла; отверстіе узко и закрыто наглухо черепицею. Сіи ямы служили для погребенія мертвыхъ; въ самомъ дѣлѣ находятъ въ нихъ по пяти и по шести труповъ, одинъ на другой наваленныхъ. Въ нѣкоторыхъ частяхъ катакомбъ улицы въ два и даже въ три етажа; изъ одного етажа переходятъ въ другой чрезъ отверстія (foramina), которыя ведутъ съ поверхности земли въ первой етажъ. Катакомбы раздѣлены на множество различныхъ и особенныхъ кдадбищъ, каждое называется по имени того святаго, которой сперва освятилъ его сводимъ погребеніемъ. Думать надобно, что нѣкоторыя смежныя кладбища имѣютъ между собою сообщеніе: Однако трудно подлинно въ етомъ удостовѣриться. Одна духовная особа увѣряла Сочинителя Путешествія въ катакомбы, будто во многихъ мѣстахъ сіи подземелья идутъ подъ рѣкою Тибромъ, и будто можно ходить въ пещеры на одномъ берегѣ, а выходить на другомъ, слѣдуя по улицѣ, которая сначала опускается, наконецъ поднимается вверхъ. Нашъ путешественникѣ желая въ томъ удостовѣриться собственнымъ опытомъ, сходилъ въ кладбище, находящееся близь Тибра, и надѣялся при помощи компаса достигнуть сихъ переходовъ подѣ рѣкою; однакожъ онъ принужденъ былъ отказаться отъ своего предприятія.
Катакомбы уже были описаны въ 1632 году Антоніемъ Бозіо, уроженцомъ Медіоланскимъ, повѣреннымъ Малтійскаго ордена въ Римѣ. Книга его издана была съ рисунками, подѣ заглавіемъ: Roma fotterranea т. е. Римъ подземельный. Етотъ Бозіо лѣтѣ болѣе двадцати почти безвыходно жилъ въ катакомбахъ; онъ бралъ туда на недѣлю пищи, и выходилъ только за съѣстными припасами. Пользуясь благосклонностію Римскаго правительства и довѣренностію частныхъ людей, во владѣніи коихъ находились отверстія (foramina), и при помощи вѣрныхъ учениковъ своихъ, которые ходили съ нимъ въ подземельяхъ и записывали его наблюденія, онъ проникъ; сколько позволяло мѣсто, во всѣ извѣстныя кладбища, и сверхъ того открылъ еще новыя; тѣ и другія были имъ осмотрѣны и описаны съ такою ревностію, съ такимъ вниманіемъ и точностію, которыя въ особенности принадлежатъ однимъ только антикваріямъ. Послѣ него катакомбы совершенно были оставлены; большая часть отверстій (foramina) завалились и сдѣлались непроходимы и даже непримѣтны. Любители древностей покушались, и донынѣ покушаются посѣщать нѣкоторыя улицы верхняго кладбища Св. Севастіяна; сіи мѣста отъ частыхъ посѣщеній лишились уже приманчивости, свойственной убѣжищамъ таинственнымъ и уединеннымъ; многое изъ нихъ похищено, что только могло возбудить любопытство въ охотникахъ до памятниковъ исторіи, вѣры и художествѣ.
Наслѣдникѣ ревности Бозіевой, сочинитель Путешествія въ катакомбы, разсматривалъ кладбища. Изысканія сего ученаго хотя были недостаточны; но ему посчастливилось найти новыя катакомбы, укрывшіяся отъ прозорливости Бозіо. Разсѣлины, сдѣлавшіяся 1803 года въ садахъ Виллы Памфили, показали сіи новыя подземелья и въ то же время обнаружили многія ведущія къ нимъ дороги. Нашъ Путешественникъ сходилъ туда спустя два года послѣ открытія; Гробницы стояли въ цѣлости; привѣски (ex voto), надписи, вазы для благовоній и лустеральной воды были на своихъ мѣстахъ. Скелеты представляли различные феномены; многіе изъ нихъ покрыты были сталактитами; другіе, по видимому, сохранили всю невредимость и совершенную твердость частей. Проводникъ нашего Путешественника хотѣлъ приподнять одинъ скелетъ; но онѣ какъ бы нѣкіимъ очарованіемъ исчезъ въ облакѣ бѣлесоватой пыли, скоро разлѣтевшейся въ воздухѣ; сіе явленіе можно бы легко почесть сверхъестественнымъ, еслибъ въ рукахъ Проводника не осталось одиннадцати зубовъ, свидѣтельствовавшихъ, о существенности скелета.
Въ Путешествіи самомъ должно питать подробное описаніе всего того, что сіи новыя катакомбы представили любопытнаго Сочинителю. Тамъ же видѣть можно, какія заключенія, болѣе или менѣе вѣроятныя, онъ вывелъ изъ своихъ наблюденій относительно къ исторіи сихъ подземныхъ улицѣ. Чтожъ до меня касается, то я скажу, согласно со мнѣніемъ Бозіо, что сіи подземелья не были исключительно мѣстомъ погребенія первыхъ Хрістіанъ; что вѣроятно древніе Римляне тамъ погребали мертвыхъ еще прежде обыкновенія сожигать тѣла умершихъ, что послѣ того они безъ сомнѣнія хоронили тамъ невольниковъ и самыхъ гражданъ, коихъ имущество не позволяло соорудить костра; и что около половины втораго вѣка въ семъ мѣстѣ погребаемы были люди богатые и свободные, однакожъ не Христіане, какъ свидѣтельствуетъ и надписи и нѣкоторыя изображенія, соотвѣтствующія толкамъ о Многобожіи. Тотъ же писатель думаетъ, что мнѣніе, будто Хрістіане. имѣли нѣкогда свое пребываніе въ катакомбахъ, вовсе несправедливо; ибо сіи подземелья, будучи столь же извѣстны язычникамъ какъ и Хрістіанамъ, не могли укрывать отъ преслѣдованія; притомъ же Христіане не только не избѣгаяи4 мученіи, но даже охотно подвергались онымъ. Если они прятались въ катакомбахъ, то конечно не во время гоненій на Христіанство, а для свободнаго отправленія обрядовъ вѣры, которая еще неимѣла на земли храмовъ. Я здѣсь не намѣренъ входить въ изслѣдованіе о справедливости сихъ мнѣній, ни о занимательности какую онѣ заслуживаютъ, ни о познаніяхъ какихъ онѣ требуютъ; также не возьму стороны Сочинителя Путешествія и многихъ другихъ писателей, коихъ изображеніе видѣло въ катакомбахъ мѣста, будто бы нѣкогда обитаемыя. Хрістіанами первенствующей церкви, а въ скелетахъ, коими наполнены сіи подземелья, мощи святыхъ мучениковъ; кажется, что почтенное пристрастіе сихъ писателей заставило даже нѣкоторыхъ изъ нихъ прибѣгнуть къ маленькой клеветѣ на Императоровъ Римскихъ; которые нетерпѣли христіанства. Сочинитель Путешествій приводитъ въ доказательство двѣ надписи извѣстныя, и по другимъ книгамъ, и которыя свидѣтельствуютъ о двухъ мученицахъ, пострадавшихъ въ царствованіе Антонина и Адріана: въ обѣихъ сихъ надписяхъ примѣтны очевидные знаки подложности; такимъ образомъ неискусствомъ клеветника освобождается память сихъ знаменитыхъ Государей отъ обвиненія, которое въ другомъ случаѣ могло бы показаться достовѣрнымъ, не смотря на противныя свидѣтельства исторіи.
Надписи найденныя Сочинителемъ Путешествія въ катакомбахъ Памфильскихъ, объясняютъ истины другаго рода, которыя вѣроятно займутъ любителей филологическихъ изысканій. Извѣстно, что между учеными древнее произношеніе Латинскаго языка было предметомъ безконечныхъ изслѣдованій. Сія трудная матерія нѣкоторымъ образомъ изъясняется надписями, находящимися въ катакомбахъ. Надписи, помѣщенныя въ подземельяхъ, куда безъ сомнѣнія не проникалъ ни взоръ ученыхъ критиковъ Римскихъ; ни бдительность начальниковъ надъ строеніями; не имѣютъ того изящества, той исправности въ слогѣ и въ правописаніи, коими отличаются надписи публичныхъ памятниковъ. Онѣ вѣроятно сдѣланы неискусными работниками Римскими, или Греческими, коимъ чужды были правила Латинскаго языка. Какъ правописаніе и произношеніе языка не всегда между собою согласны; то сіи самыя орѳографическія погрѣшности могутъ быть приняты за средство изъяснить подлинное произношеніе Римлянъ. Во многихъ надписяхъ вмѣсто V поставлено B; симъ, по видимому, доказать можно, что V произносилось почти какъ В. По сей причинѣ написано bixit, вмѣсто vixit; vіbus; viba, или bivus, biva и даже bibus и biba, вмѣсто vivus и viva; Bincentius, вмѣсто Vincentius и пр. Нѣкоторыя надписи подтверждаютъ старыя догадки, или возрождаютъ новыя о произношеніи другихъ буквъ. Есть буквы Латинскія, написанныя погречески, которыя могутъ доказать, какимъ образомъ выговаривали Римляне U и С. Невѣжество работниковъ не только искажало правописаніе въ словахъ, но даже уродовало самыя слова перемѣною склоненія и рода; въ нѣкоторыхъ надписяхъ поставлено filïbus, вмѣсто filiis, и sepulchrum hunc, вмѣсто hoc sepulchrum. Вѣроятно, что тѣ, кои сдѣлали изъ sepulchrum существительное мужескаго рода, говорили и писали въ именительномъ падежѣ sepulcher.
Люди, занимающійся исторіею живописи, могутъ найти любопытный свѣденія въ упоминаемой книгѣ; въ первые вѣки Хрістіанства живопись, изгнанная изъ Греціи иконоборцами, укрылась въ катакомбахъ Италіи, какъ въ единственномъ убѣжищѣ, гдѣ могла спастись отъ свирѣпствъ, воспоминаніе коихъ ее ужасало. Авторъ нашъ утверждаетъ, что изображенія на извести въ катакомбахъ должны быть по большей части работы Греческихъ монаховъ, которые въ концѣ IV столѣтія наиболѣе упражнялись въ живописи. На стѣнахъ изображены происшествія изъ Ветхаго и Новаго Завѣта. Удивительно, что Орфей написанъ подлѣ Адама, Моисея, Іоны, Даніила и проч. Однакожъ Св. Юстинъ въ Своемъ Увѣщаніи къ язычникамъ оправдываетъ сіе странное соединеніе, увѣряя, что Орфей прочитавъ пять книгъ Моисеевыхъ, отрекся отъ политеизма, и что онъ послѣ этого проповѣдывалъ единственно истиннаго Бога.
Безъ сомнѣнія искусство унизилось подъ кистію Греческихъ монаховъ, которые оставили прекрасный климатѣ своего, отечества для мрачныхъ катакомбѣ. Они едва сохранили только слабую искру генія Апеллесовъ и Протогеновъ; однакожъ разборчивой глазъ знатока въ сихъ изображеніяхъ, хотя не весьма удачно начертанныхъ, находитъ нѣкоторые признаки того прекраснаго и благороднаго рисунка, которой художниками древней Греціи доведенъ былъ до послѣдней степени изящества и совершенства. Сіи самыя формы, сіи самыя черты были представлены кистію Рафаеля, которой сходилъ въ катакомбы снимать рисунки — Рафаель, достойный самъ быть изобрѣтателемъ, изобразилъ начертанія древнія во всей чистотѣ ихъ и благородствѣ. Слѣдственно, не смотря на великія перемѣны политическія, не смотря на распри за вѣру, на отдаленныя переселенія, на опустошенія, произведенныя временемъ и людьми, непрерывная цѣпь соединяетъ двѣ прекрасныя. епохи. Живописи — вѣкъ Перикла съ вѣкомъ Пары Льва X.
О римских катакомбах: Из иностр. журн.: [Обзор кн. «Voyage dans les catacombes de Rome» А. Ф. Арто де Монтора] / [Пер.] И. С. [Снегирева] // Вестн. Европы. — 1812. — Ч. 65, № 17. — С. 25—37.