О путешествии Джона Баррова в Китай
правитьВообще сочинения г-на Баррова в Англии принимаются с отличною похвалою. Его Путешествие в Китай скоро будет напечатано вторым изданием, Публика нетерпеливо ожидает и других сочинений, написанных сим автором, как-то: Путешествия в Южную Америку и Известий о Мадере, Островах Зеленого мыса, Бразилии и Кохинхине, которые он намеревается издать в свете в скором времени. Займем теперь внимание наших читателей некоторыми замечаниями о Китае, как обещано было в одном из прежних номеров Вестника Европы[1].
Книгу, о которой здесь говорится, не должно смешивать с известным переведенным уже на российский язык, Путешествием в Китай и Татарию лорда Макартнея, английского посланника. Сочинение Джона Баррова, находившегося при посольстве в качестве астронома и механика, есть дополнение к упомянутому путешествию; оно переведено на французский и немецкий языки.
Ни один древний писатель не упоминает о Китайской империи, Гомер не говорит о ней ни слова. Кажется, что и Геродот ничего не знал о ней, хотя по соображению можно почитать отца греческой истории современником Конфуция, законодателя китайского. Имеем причины думать, что грекам неизвестно было ниже имя китайцев во время завоевания Персии Александром Македонским. Чему приписать сие обстоятельство? Тому ли, что китайцы не входят ни в какие связи с другими народами? Однако ж, их отвращение от сих связей, как впрочем оно ни велико, не препятствовало бы славе их распространиться в Персии, а потом в самой Греции, если б Китай в то время был такою сильною и благоустроенною империею, какою он есть ныне. От того ли персы не знали о китайцах, что просвещенные индийцы, не позволяя распространяться их завоеваниям на востоке, принуждали их обращать оружие свое к западу? Если это так было, то персы смешивали китайцев с другими народами, обитавшими по берегам восточного океана. Впрочем, это есть одна только догадка, и древность Китая до сих пор ясно не доказана.
Почти все думают, что серы (Seres), один из древнейших народов, суть не иное что, как китайцы. Сие мнение тем доказывается, что серы жили на востоке, и что римляне, получив от них шелк, назвали его sericum. Но шелк, привезенный в Рим, вероятно взят был в Индии или в Персии, и ни по чему нельзя думать, будто купцы ездили в самый Китай; иначе древние писатели знали бы разность между шелком и хлопчатой бумагою, и не принимали бы одного за другое.
Известно, что иудеи прежде всех познакомились с Китаем. Скоро после похода Александрова, они поселили в сей империи колонию, которая и теперь составляет особый класс народа, несмотря на то, что, кроме раввинов, немногие колонисты разумеют по-еврейски. Некоторые из них отрекаются от закона Моисеева и достигают до знатных степеней в государстве.
После иудеев, в Китае поселились жрецы Буддги, известные под именем Фое, около 60-го года по Р. Х. Они пришли в Китай по приглашению одного императора, который посылал от себя вызвать их из области индийской, сопредельной Тибету. Жрецы Буддги успели распространить в Китае свою веру, и теперь известную в сей империи.
В седьмом столетии несколько християн Несторианского исповедания пришли в Китай из Индии. Правительство терпело их не долго; они начали склонять народ к отступлению от веры отечественной, были гонимы, потом истреблены.
В начале тринадцатого века, когда Чингис-хан завоевал Китай, многие християне греческого исповедания вошли в империю с войском победителя, и через несколько времени построили церковь свою в самом Пекине. Покорение Китая монголами под предводительством упомянутого хана, не надлежит считать пагубным для просвещения природных жителей. Кроме християн, в татарском войске находились ученые люди из Балка и Самарканда, которые исправили календарь китайский и астрономию. Привезены инструменты для наблюдения тел небесных; учреждено сообщение между провинциями северными и южными, посредством канала, называемого Императорским, который можно считать одним из лучших произведений ума и рук человеческих, когда-либо сделанных для пользы общества.
В сие время славный венецианский путешественник Марк-Павел посещал Коблай-хана, царствовавшего в Китае под именем Ши-Тсу. Мак-Павел, по возвращении в Европу, первый описал сию империю. В его сочинении все казалось чудесным как в рассуждении пышности, так и по числу жителей, которых он считал миллионами, и от того прослыл Signor Marco Millione.
Татары монгольские через год лишились своих завоеваний; но в 1644-м году они получили их обратно, и до сих пор удержали за собою. В продолжение первого господствования татар, многие арабы магометанского исповедания приехали в Китай, завели там торговлю, и оказали услуги астрономии, в которой и теперь еще китайцы почитаются совершенными невеждами.
В половине шестнадцатого столетия многие католические миссионеры, Иезуитского ордена, отправились на восток. Франциск Ксавиер, причтенный потом к лику святых, приехал на остров Сам-Шиам, лежащий недалеко от берегов китайских, где в 1552-м году умер. По открытии мыса Доброй Надежды, когда нашли легчайший путь в Индию, великое множество иезуитских миссионеров, из ревности к вере и любви к наукам, отправилось в Китай. Они скоро приобрели себе уважение своими дарованиями и услугами; императоры допустили их в общество математиков для пособия в астрономических вычислениях и в механических искусствах. По прибытии в Пекин монахов доминиканских и францисканских, зависть родила вражду между орденами: иезуитов укоряли в том, что они обращаемым в католическую религию дозволяли разные суеверия китайские, как-то почитание мертвых, и тому подобное. Ссора закипела; доминикане и францискане отписали в Европу, и получили от папы буллу, в которой содержалось строгое повеление китайским християнам отказаться от обрядов, противных католическому православию. Тогда император признал нужным употребить власть свою, и запретил проповедывать християнскую веру в Китайской империи. Миссионерам велено выехать за границу; одних заключили в тюрьмы, других казнили смертью. В Пекине остались только те, которые нужны были для астрономии и календаря. Несмотря на строгие запрещения, миссионеры от времени до времени появляются в Китае. Лорд Макартней доставил случай выехать многим миссионерам, и между прочими одному молодому человеку, который в качестве ученика славного французского астронома Лаланда, обратил на себя особливое внимание.
Неосторожное поведение християнских миссионеров в Китае много помешало собрать сведения о внутренности сей империи, о нравах и обычаях жителей. В пространных томах, миссионерами написанных, встречаются темные места, противоречия и увеличения, требующие поправок; без путешествий англичан и голландцев, мы и теперь еще смотрели бы глазами господ миссионеров, то есть имели бы весьма неточное сведение о Китайской империи.
Посольство лорда Макартнея открыло Европе гордость, деспотизм и коварство китайского правительства. Описания, седланные Стантоном[2] и Барровым, содержат в себе подробные известия о множестве достоверных событий; положась на оные, можем составить основательное понятие о необыкновенном народе, которого нравственное образование нимало не соответствует его древности и обширности земель, находящихся в его владении.
Китайцы нигде не заводили своих колоний; ни один народ не обязан им введением полезных искуств и постановлений; ничего не известно об их начале, и все написанное о сем предмете основано на догадках, весьма неверных. Г. Барров по возможности старался объяснить их происхождение — и ничего не доказал. Однородство татар с китайцами подтверждается смежностью их земель; но никакой памятник не оправдывает сей догадки. Может быть, со временем отыщут общее начало азийских народов, которые в продолжение многих веков живут на одном месте, сохраняют старинные свои обычаи и нравы первобытные. Ученые общества занялись сими исследованиями, весьма любопытными для всего человечества, потому что цель их есть генеалогия и история человеческого рода.
Догадки г-на Баррова о путешествиях китайцев в северозападную Америку, о китайской колонии в Бразилии, в земле каффров и других областях, не могут служить основанием для совершенной уверенности и для системы о начале сих народов; зато любопытные наблюдения и замечания, исторические события, благочиние, управление, торговля, политика, искусства суть предметы, которые делают сочинение ученого путешественника книгою приятнейшею и полезнейшею.
Автор не ограничился простым повествованием о происшествиях или обычаях; он показывает ошибки других писателей, оставивших нам сочинения свои о злоупотреблении домашних законов, о многоженстве, о невольничестве женщин, о придворных обыкновениях, об униженном состоянии китайских подданных, о хитрости их и пронырстве, о неуважении личной свободы и гражданской независимости. Судя по тому, в каком невежестве пребывают китайцы, читатель заключает, что авторы много лишнего написали о степени нравственного образования сей нации.
Из всех пороков, дозволяемых китайскими законами, нет ненавистнее детоубийства. Никак нельзя согласить сего гнусного обыкновения с суеверным почитанием стариков и с благоговением, оказываемым памяти умерших предков: то есть одна из тех несообразных противностей, которым примеров множество видим в сей империи.
Г. Барров свидетельствует, что детоубийство некоторым образом ободряется от самого правительства; ибо где государь не старается предупреждать злодеяния, там, можно сказать, сам он покровительствует оным.
Обыкновение дозволяет китайцам бросать всех дочерей своих и третьего сына. Сие нечестивое отриновение исполняется во всей империи, и так обыкновенно в Пекине, что городская полиция имеет обязанности ежедневно по утрам посылать команды с телегами, на которые кладут детей, выброшенных ночью на улицу, нимало не заботясь, кто их родители. Сих младенцев вывозят за город и бросают на живодерни. Католические миссионеры, продолжает автор, считают для себя должностью посещать сии места, и подбирать детей, которые кажутся здоровее и милее; потом совершают над ними таинство крещения.
Нельзя определить с точностью, сколько детей в Китае ежегодно бросают на живодерни и зарывают живых. Авторы пишут о сем различно. Г. Барров замечает, что число сих младенцев ежедневно простирается до двадцати четырех, что составит в год девять тысяч. Вот народ, которого законы, пятьдесят лет тому назад, в Европе почитались образцовыми от слепых затейщиков, и почитались по тому только, что китайцы слывут искусными земледельцами и не имеют никакой религии.
Смотря на поступки и обычаи китайцев, можно в самом деле подумать, что у них никакой религии. Но точно ли в Китае процветает земледелие? Это предрассудок, ясно доказанный г. Барровым, который описывает их земледельческие методы. Как полагать, чтобы земледелие процветало в сей империи, где около рек и каналов живет бесчисленное множество народа, и в воде ищет себе пищи? Путешественники, находившиеся при посольстве, уверяют, что многолюднейшие селения находятся только при каналах, речках и озерах. Если бы внутренние области были возделываемы, то зачем селиться над реками? Сверх того г. Барров находил пространные земли впусте лежащие и покрытые болотами. Весьма естественно думать, что народ ленивый, не одушевленный любовью к независимости и собственности, охотнее живет над водою и занимается рыбною ловлею, нежели возделывает землю.
Кто со вниманием станет читать любопытное сочинение г-на Баррова, отличающееся разборчивою критикою и благоразумною свободою в мыслях, тот увидит, что многие писатели слишком увеличивали население Китая. Нельзя статься, чтобы на 144,222-х квадратных милях помещалось 333 миллиона жителей, потому что в таком случае на каждую милю выходило бы по 2386 человек — а то невозможно.
Успехи в некоторых искусствах и полезные заведения распространились в Китае не прежде эпохи татарского завоевания. Прекрасный канал Императорский есть дело трудолюбия и догадливости победителей. Он облегчает способы сообщения в сей обширной империи. Трудно понять, каким образом прежде доставляемы были товары и съестные припасы из одной провинции в другую; ибо сухопутный перевоз весьма неудобен в сем государстве. Впрочем можно думать, что в такой земле, где одна половина людей возит и носит другую, не заботясь о своем состоянии, руки и плечи заменяли сей недостаток. — Множество каналов служит не для одного только сообщения по торговым связям между жителями; главное назначение их есть облегчать доставление казенных податей, собираемых с жителей натурою, как-то хлебом, сарачинским пшеном, просом, шелком и проч.
Постараемся напечатать в Вестнике еще некоторые любопытные известия о сем народе. Ученые россияне, отправившиеся с посольством в Китай, опишут нам, что пропущено иностранными авторами; между тем станем пользоваться готовым запасом.
О Путешествии Джона Баррова в Китай // Вестн. Европы. — 1805. — Ч. 23, № 22. — С. 121-133.