О пребывании двух императоров в Эрфурте
правитьНаконец великие участники Эрфуртского конгресса прибыли в сей город, в котором, может быть, со времени Ганзы ни разу не было такого стечения народа. 26 сентября, для встречи Наполеона, приготовлены были на самой Эрфуртской границе триумфальные ворота с простою надписью: Победителю; но император не захотел принять такой почести, и ворота были сломаны. В воскресенье, 26 сентября, накануне того дня, в который ожидали наверное прибытия Наполеона, 5000 человек пехоты и конницы вступили парадным маршем в город — заняли назначенные для них квартиры. На другой день в понедельник, 26 сентября и рано поутру, все сии войска вытянулись фрунтом от губернаторского дома до Цириальбурга; на самой границе расставили вестовые пушки; все чиновники и знатнейшие городские жители вышли на большую дорогу, по которой надлежало ехать императору, ожидаемому к полдню. По обеим сторонам дороги толпилось бесчисленное множество зрителей — но ожидание их осталось тщетно. В десять часов прискакал курьер, который объявил, что император прибудет не прежде, как на другой день поутру. Все разошлись, для того чтобы на другой день собраться на то же место и в том же порядке. С наступлением утра дорога опять покрылась бесчисленною толпою народа, и в 9 часов утра выстрелила первая вестовая пушка, на которую отвечали пальбою со всех городских бастионов и звоном колоколов на всех колокольнях. Чиновники не успели приветствовать императора на границе: карета его промчалась мимо их как молния — за нею скакала конная гражданская гвардия. У городских ворот стояли депутаты Эрфурта, которые поднесли императору городские ключи и печатный приветственный лист, а в губернаторском доме встретил его и саксонский король, с некоторыми принцами и вельможами, при шумных восклицаниях толпы народной. Конная и пешая гвардия, окружавшая дом, скрыла от глаз наших Наполеона. В 12 часов увидели у крыльца его оседланную лошадь; скоро явился он сам и в провожании своего мамелюка Рустана, один, окруженный бесчисленным множеством народа, с открытою головою, поехал по главным улицам города в дом короля саксонского.
Все войска пошли из города к Веймару для встречи императора Александра; за ними последовал Налолеон, окруженный многочисленною свитою — он прошел пешком ко фрунту полков, расставленных по дороге; потом сел на лошадь и поехал на встречу к российскому императору. Александр, увидев Наполеона, вышел из кареты, Наполеон сошел с лошади. — Они приблизились друг к другу и обнялись; потом поехали верхами к Эрфурту, при громе пушек, при восклицаниях народа, окруженные чиновниками и предшествуемые полками гвардии. Наполеон проводил Александра в назначенный для него дом; сошедши с коней, оба императора обнялись опять, и через полчаса поехали вместе, верхами, в сопровождении великого князя Константина и многих чиновников, в жилище императора Наполеона.
Вы видите, сколько предметов, достойных любопытства, имел я случай заметить в продолжение одного дня. По счастью, в самой ужасной тесноте народа, мне удавалось всегда находить такое место, с которого я мог все видеть без всякого помешательства. Карета Наполеона в день его прибытия промчалась мимо меня как очарованная колесница Оберона: едва успел я заметить, что в ней находился вместе с императором г. Коленкур. Прежде нежели я оглянулся, карета была уже далеко, и мимо меня неслась наподобие вихря кавалерия, провожавшая императора. Против воли, теснимый народною толпою, побежал я к Наполеонову дворцу; но скоро однако оставил такое место, где беспрестанно был подвержен опасности попасть под карету, или под ноги лошадям, и задохнуться от страшного стеснения любопытных. К тому же, на этом месте ничего не было видно: император занят был первыми представлениями, и находился во внутренности дворца. Я пошел бродить по улицам: площадь представляла великолепное зрелище; она уставлена была войсками, конницею и пехотою; везде блистало оружие, все было оживлено и шумело. Никто не знал, для чего сии войска были собраны; солдаты думали, что будет парад, и народ, поверив сему слуху, бросился на площадь; но я, увидевши оседланную лошадь императора, и узнав от одного из жандармов, что он поедет к саксонскому королю, остался ожидать его на улице, поблизости губернаторского дома. В самом деле мне удалось выбрать самое лучшее место: улица была совершенно пуста; я прохаживался по ней взад и вперед; вдруг слышу громозвучное vivat! и вижу самого императора, медленно едущего верхом прямо ко мне. Впереди ехал шталмейстер, за ним сам император, и по бокам его два пешие жандарма с обнаженными саблями, а позади все чиновники, между которыми заметил я Вертье и Дюрока. Император ехал так тихо, что я, идучи по стороне с ним рядом, мог очень свободно рассматривать его лицо: на нем царствовало глубокое, непроницаемое спокойствие; он отличался от всех генералов своих простотою одежды; и кто бы, смотря на него, подумал, что видит перед собой того человека, который приводит в движение целый свет, и потрясая отдаленный Юг, в то же время соединяется теснейшим дружественным союзом с могучим владыкою Севера! Иногда разговаривал он с жандармами; а иногда, отделясь от своих провожатых, ехал стороною улицы и кланялся дружески тем, которые с почтением снимали перед ним шляпу.
После обеда удалось мне опять найти выгодное место, с которого я мог видеть обоих императоров, при въезде их в Эрфурт. Наполеон имел на себе орден Андрея Первозванного, а император Александр знаки Почетного Легиона; оба разговаривали дружески. Александр был очень весел; он с улыбкою смотрел на толпу теснящегося перед ним народа; кланялся дамам, сидевшим перед открытыми окнами, и казалось более принимал участия в том, что происходило перед глазами его, нежели Наполеон, который не переменял важного своего спокойствия, и был как будто недосягам для всех впечатлений внешних.
Ввечеру весь город был иллюминован. Дом Фран-Масонской ложи отличался всеми наружными украшениями. На многих домах сияли надписи; одна из них замечательна по многим отношениям: (А Napoleon faute dargent nous faisons de nos coeurs presant — не имея денег, дарим Наполеону сердца).
Я живу теперь в совершенном вихре, брожу по улицам, и почти на каждом шагу встречаю какое-нибудь замечательное для меня зрелище. Вместе с зарею начинается на всех улицах стук карет. Вчера, в восемь часов поутру, видел я всеми любимого саксонского короля; он ехал к обедне, которую всякий день, в одно время, слушает в церкви Святого Лаврентия. Ему сопутствовали граф Марколин и несколько камергеров. Кто может не уважать сего доброго монарха, сего благородного характером человека? Он имеет сердце, исполненное всех истинно высоких чувств: набожность его непритворная; каждый день со слезами истинного умиления молится он перед алтарем Бога, и призывает Его к себе и к своим подданным на помощь. Оба императора показывают ему отличные знаки уважения; он всегда обедает за их столом, вместе с герцогом и наследным принцем Веймарскими.
Вы желаете знать что-нибудь о самом конгрессе? Но, любезный друг, кто может приподнять сей таинственный покров? Будем желать и надеяться лучшего.
На следующей почте напишу более. Кареты едут в театр: спешу видеть Расинова Британника.
[Тургенев Н. И.] О пребывании двух императоров [Александра I и Наполеона I] в Эрфурте: (Записки очевидца) // Вестн. Европы. — 1808. — Ч. 42, N 23. — С. 231-237.