Арабы, которыхъ я видѣлъ въ Іудеѣ, въ Египтѣ и въ самой Варваріи, показались мнѣ болѣе высокаго нежели малага роста. Поступь ихъ гордая; они имѣютъ стройный станъ, очень легкій, голова у нихъ овальная, лобъ большой и круглой, носъ орлиной, глаза большія, имѣющія форму миндаля и взглядъ чрезвычайно нѣжной. Естьли они молчатъ, то вы не замѣтите въ нихъ ни малѣйшаго слѣда дикости; но естьли напротивъ начнутъ говорить, то вы услышите грубые и сильные звуки; и увидите зубы длинные; ослѣпительной бѣлизны, имѣвшіе много сходства съ зубами шакалей; различіе между ими и дикарями Американскими состоитъ въ томъ, что послѣдніе имѣютъ дикость во взглядѣ, а выраженіе человѣчества на устахъ.
Женщины Аравійскія выше ростомъ нежели мужчины по пропорціи, наружность ихъ благородна; правильностію своего лица, красотою тѣлесной формы и одеждою напоминаютъ онѣ о статуяхъ жрицъ Греческихъ или Музъ. На горахъ Іудейскихъ встрѣтились мы съ тремя, которыя имѣли на головахъ сосуды съ водой: онѣ напоили нашихъ лошадей. Не дщери ли это Лавана или Мадіанитянъ? Но сіи прекрасныя статуи бываютъ иногда облечены въ рубища; бѣдность, нечистота и страданія безобразятъ нѣсколько сіи прекрасныя формы, смуглость, такъ сказать, скрываетъ отъ васъ правильныя черты лица ихъ; однимъ словомъ: чтобы смотрѣть на этихъ женщинъ съ пріятнымъ чувствомъ, надобно видѣть ихъ въ нѣкоторомъ отдаленіи, довольствоваться цѣлымъ и не входить въ подробности.
Большая часть Арабовъ носятъ тунику, и перевязываютъ ее поясомъ; иногда спускаютъ одинъ рукавъ, и такимъ образомъ являются въ древнемъ нарядѣ; иногда одѣваютъ тѣло покровомъ изъ бѣлой шерсти, который служитъ имъ вмѣсто того, епанчи или покрывала, ибо они то обвиваютъ его вокругъ тѣла, то просто накидываютъ на плечи, то покрываютъ имъ голову. Они обыкновенно ходятъ съ босыми ногами, вооружены копьемъ, киньжаломъ и длиннымъ ружьемъ. Орды путешествуютъ караванами, верблюды и идушъ одинъ за однимъ и передовой верблюдъ всегда привязанъ длинною веревкою изъ пильковой коры къ шеѣ осла, который: есть проводникъ каравана: въ качествъ вождя не имѣетъ онъ никакой ноши и пользуется нѣкоторыми отличіями; верблюды поколѣній богатыхъ украшены бахрамою; перьями, бандеролями.
Кобыламъ, смотря по благородству ихъ происхожденія, оказываютъ большую или меньшую почесть, но обыкновенно обходятся съ ними чрезвычайно жестоко. Лошадей не ставятъ въ тѣнь, а всегда на солнце, привязавъ ихъ за ноги къ четыремъ колушкамъ, вбитымъ въ землю, такъ что имъ не возможно сдвинуться съ мѣста; никогда не снимаютъ съ нихъ седла; поятъ ихъ одинъ только разъ и одинъ разъ въ двадцать четыре часа; онъ съѣдаютъ весьма малое количество ржи. Не подумайте, чтобы лошади отъ такого содержанія изнурялись; напротивъ онъ пріобретаютъ привычку къ терпѣнію, къ умѣренности и чрезвычайно становятся быстры. Часто я удивлялся Арабскому коню, прикованному такимъ образомъ къ разкаленному песку и стоящему неподвижно, съ разбросанною гривою, опустивъ голову къ ногамъ, чтобы занять отъ нихъ нѣсколько тѣни, и поглядывая косвенно дикими глазами на господъ своихъ. Но ты снимаешь съ него оковы, бросаешься на его хребётъ — онъ пѣнится, дрожитъ, разбрасываетъ копытами землю! труба зазвучала; онъ восклицаетъ: впередъ! и ты узнаешь коня, котораго изобразилъ тебѣ Іовъ.
Все, что намъ повѣствуютъ о страсти Арабовъ къ сказкамъ, есть точная правда. Однажды остановились мы не подалеку отъ береговъ Мертваго моря. Была уже ночь; Виѳліемцы наши сидѣли кругомъ своего огня, положивъ подлъ себя ружья. Лошади, привязанныя къ колушкамъ утвержденнымъ въ землю, составляли другой, внѣшній кругъ. Напившись кофе и говоривъ нѣсколько времени всѣ вмѣстѣ, они вдругъ замолкли, выключая одного Шеика. При свѣтѣ огня я видѣлъ его выразительныя тѣлодвиженія, черную бороду, бѣлые сверкающіе зубы, и разныя формы, которыя онъ давалъ одеждѣ своей, разсказывая съ размашкою. Его товарищи слушали чрезвычайно внимательно, всѣ наклонившись впередъ, лицемъ на огонь, иногда возклицали съ видомъ удивленія, иногда съ важностію повторяли слова и жесты разскащика; нѣкоторыя изъ лошадей и муловъ вытягивали надъ головами ихъ свои большія головы, которыя, будучи освѣщены пламенемъ костра, отдѣлялись отъ мрака. Въ отдаленіи шумѣло Мертвое море и кругомъ чернѣлись Іудейскія горы.
Я видѣлъ дикарей ка берегахъ озеръ Американскихъ; и здѣсь представлялись мнѣ дикари, но совершенно отъ первыхъ отличные. Я имѣлъ передъ глазами потомковъ первобытнаго поколѣнія людей, видѣлъ ихъ съ тѣми-же нравами, которые имѣли они во дни Агари и Измаеля; и въ той же пустынѣ, которую самъ Богъ наименовалъ ихъ наслѣдіемъ. Я встрѣчалъ ихъ въ долинъ. Іордана, у подошвы горъ Самарійскихъ; на путяхъ Заронскихъ, въ мѣстахъ, гдѣ нѣкогда раздавался голосъ Навина; въ поляхъ Гомора, еще дымящихся гнѣвомъ Іеговы и освященныхъ потомъ спасительными чудесами Христа-Искупителя.
Арабы отличаются отъ народовъ новаго свѣта болѣе тѣмъ, что они при всей своей грубости имѣютъ какую-то нѣжность нравовъ; чувствуетъ, что они рождены на востокѣ, въ тѣхъ странахъ, которыя произвели всѣ искусства, науки, религіи. Сокрытый на краю Запада, въ отдаленномъ углу вселенныя, Канадецъ обитаетъ въ долинахъ, осѣненныхъ вѣчными лѣсами и орошаемыхъ рѣками великими; Аравіецъ, брошенный, такъ сказать, на большую дорогу міра, между Азіею и Африкою, скитается среди блестящихъ степей востока, гдѣ нѣтъ для него ни воды, ни сѣней древесныхъ. Между поколѣніями Измаиловыхъ потомковъ находите господъ, служителей, домашнихъ животныхъ, словомъ: свободу, подчиненную законамъ; напротивъ въ Америкѣ человѣкъ представляется вамъ одинъ съ своею гордою и жестокою назависимостію. Вмѣсто шерстянаго покрова, на плечахъ его медвѣжья кожа; вмѣсто копья имѣетъ онъ стрѣлы; вмѣсто киньжала дубину; онъ не знаетъ и не захотѣлъ бы вкушать ни финиковъ, ни верблюжьяго молока: онъ требуетъ мяса и крови. У него нѣтъ козьей шерсти, для составленія палатки: вязъ, повалившійся отъ дряхлости, даетъ ему кору для составленія шалаша; ему не нужно обуздывать коня для преслѣдованія дикой лани: онъ самъ настигаетъ на бѣгу оригинала; онъ не произходитъ отъ великихъ и образованныхъ народовъ, имена предковъ его не встрѣчаются въ лѣтописяхъ міра: дряхлые, и понынѣ еще не падшіе дубы, нѣкогда были современниками его прародителей; гробы его отцевъ — памятники природы, а не исторіи — невѣдомые скрываются во глубинѣ лѣсовъ непроходимыхъ. Словомъ: въ Американцѣ видимъ мы дикаря, еще непришедшаго въ состояніе образованности, въ Арабахъ напротивъ все представляетъ намъ образованнаго человѣка, снова пришедшаго въ дикость. В.