О криминальном судопроизводстве в Англии
правитьВ Англии не судьи, определенные королем, рассматривают вероятность или основательность доноса в уголовном преступлении. Британская конституция не дозволяет, чтобы сия важная и ужасная должность была отравляема всегда одними и теми же лицами и сделалась бы преимуществом некоторых служителей короны. Избранные из того самого звания, в коем числится обвиняемый — люди, приобретшие всеобщее уважение и только на время одного заседания определяемые, суть единственные судьи, которым закон поручает разбирательство и жребий обвиняемого. Наученные примером Рима свободного и Рима порабощенного, англичане чувствовали, сколь выгодно раздроблять и сопрягать разные части судебных должностей так, чтобы одна служила всегда уздою другой.
В каждом графстве есть несколько так называемых мирных судей. Должность их состоит в том, чтобы принять жалобу или донос, собрать доказательства преступления, задержать обвиняемого для допроса; наконец взять его под стражу до первого заседания, ежели преступление важное; или, если оно обыкновенное, то брать поручительство, что обвиняемый верно явится в суд.
Заседания суть собрания судей, бываемые всякие три месяца в каждом графстве и каждые шесть недель в столице. Во всяком из сих заседаний судья, который под именем шерифа председательствует в суде графства, назначает сперва большое собрание присяжных. Должность сих присяжных оканчивается с заседанием, для коего они назначены: их переменяют через каждые три месяца. Шерифы определяются погодно. Сие собрание должно состоять не менее, как из 19, и не более, как из 24 особ, людей почтеннейших всего графства. Должность их есть рассматривать доказательства, предоставляемые на каждый донос, поступивший в сие заседание.
Ежели сочтут донос основательным и законным менее двенадцати присяжных, то оного числа к утверждению доноса недостаточно, и потому обвиняемый немедленно освобождается; но если точно 12 человек, или более, из сих избранных присяжных находят доказательства достаточными, то обвиняемый объявляется состоящим под судом и задерживается на все время судопроизводства, или отдается на поруки, как выше сего сказано.
Все эти обряды суть токмо предварительные распоряжения закона, дабы невинный не был подвержен опасностям и ужасу напрасного судопроизводства. Для правильности доноса надобно, чтобы по крайней мере двенадцать человек, испытанной честности, единогласно и безо всякого принуждения нашли его основательным; он не имеет никакой силы и действий, пока не утвердят его сии присяжные.
Как скоро донос признан основательным, то обвиняемому объявляют, чтобы он приготовил оправдания свои, и назначают день, в который решительно определен будет его жребий. Тогда обвиняемый является в судилище, где заседает несколько обыкновенных судей, называемых мирными, кои, так сказать, суть блюстители закона, но в разбирательстве дела ни мало не участвуют. Разбирательство принадлежит совершенно другому собранию граждан, называемому малым собранием присяжных, коих тот же шериф назначил для сего заседания. Оно состоит из 12 человек одного звания с обвиняемым, избранных в том же графстве, где учинено преступление, и каждый из них должен иметь во владении землю, приносящую доходу 10 фунтов стерлингов. Единогласное решение сих 12 присяжных определяет истину или неправду доноса и обвинения, выводит истину и существо преступления, к которому мирные судьи должны токмо подвести законы.
Сии 12 граждан, коим вверяется самая важнейшая часть суда, не одним, так сказать, шерифом назначаются; дабы обвиняемый мог также иметь некоторое участие в выборе судей своих, то закон повелевает, чтобы их назначалось 48, а не менее, из коих те 12 должны быть выбраны; обвиняемому же предоставляется право под разными видами их от выбора удалять. Иногда он может отринуть все собрание, и всегда имеет право исключать из них немалую часть, или только по законным причинам, или только по своему производству: может отринуть все собрание, если имеет справедливые причины считать шерифа, оное составившего, подозрительным; имеет право по законным причинам исключать всех тех, кои не имеют предписанных законом качеств, или которые имеют тайную вражду, явную ссору, связи родства, дружбу с доносителем или с истцом. Наконец он может во всяком случае исключать немалую часть сих присяжных по своему произволу; ибо закон предоставляет ему невозбранное исключение двадцати присяжных, не обязывая его объявлять никаких причин. Законодатель, дозволяя обвиняемому сей последний род исключения, не только хотел избавить несчастного от ужаса, вселяемого отвращением от судьи, но он предвидел и то, что по стечению обстоятельств иной присяжный может быть подозрителен для обвиняемого без убедительных законных причин, и что в сем случае обвиняемый будет конечно иметь судью своим неприятелем, желав удалить его от суда; следственно единым способом к его охранению было то, чтобы дать ему право невозбранно отвергать присяжного, которого бы он не мог исключить по законным причинам.
Самое наилучшее в сей части английского законодательства есть точно то, что наиболее несогласно с судопроизводством уголовных дел многих других европейских народов; во многих судилищах, учрежденных в Европе для решения дел криминальных, особенно же в оскорблении величества, таинственная завеса закрывает все действия судопроизводства. Страшное молчание оставляет родственников и приятелей обвиняемого в ужасном неведении об его участи и в невозможности подать ему помощь; насильственно лишают его употребления естественных прав, без стыда, без угрызения совести жертвуют гражданскою свободою ложному понятию о спокойствии общественном, которое в английских правлениях не иное что есть, как мнимая безопасность властелина[1]. Слабые способы, предлагаемые обвиняемому в других преступлениях, не имеющих места для сего рода обвиняемых, коим в Англии закон дает другие и сильнейшие средства к защищению.
Несчастный, обвиняемый в заговоре против короля или против государства, не токмо не лишается в Англии тех пособий, кои закон дает ему в обыкновенных преступлениях, но имеет их еще более для своей безопасности. В других преступлениях он исключает невозбранно 20 присяжных: в преступлении же сего рода может исключать до 35; в других преступлениях не может принудить свидетелей явиться в суд для его защиты, а в сем случае законы подают ему все средства к принуждению; в других преступлениях одного только защитника, а в сем избирает двух; в других преступлениях он не знает имени присяжных до самого того дня, когда суд должен быть открыт, а в сем случае закон повелевает, чтобы ему сообщены были их имена, звания и жилище за 10 дней до собрания, дабы он имел время размыслить о удалении кого из них от суда. В сие же самое время должно ему дать при двух свидетелях копию со всех документов, кои доноситель представил в его обвинение, и список свидетелей, кои против него назначаются[2].
Обратимся к обыкновенному судопроизводству криминальному в Англии. Когда, по исключении или удалении судей, собрание присяжных составлено, то начинают собирать все относящиеся до сего дела сведения; обе стороны представляют свои доказательства в присутствии присяжных и мирных судей; выслушивают свидетелей; обвиняемый спорит с обвинителем и со свидетелями; слушают его или стряпчего оправдания; а потом один из судей начинает говорить, кратко повторяет все, что с обеих сторон было изъяснено и объявляет присяжным свое мнение, не о истине преступления, но токмо о законе. После сего присяжные уходят в особливую комнату; ее должно запереть; им не дают ни пить, ни есть, ни огня, пока они не скажут единогласно, справедливо ли обвинение или лживо. Тогда судьи, по примеру римского претора, объявляют только невинность или вину обвиняемого.
Человеколюбие английского законодательства простирается еще далее. Предвидя, что решение двенадцати присяжных может быть несправедливо, основано на обмане, подлоге или каком-нибудь противозаконном умысле, английские законодавцы открыли еще степень безопасности невинному и положили следующее: когда присяжные оправдают обвиняемого, то он уже не должен ничего опасаться, хотя бы и открылось после, что решение их было несправедливо; но ежели они объявили подсудимого виновным, и после откроется ясно несправедливость решения, то остается еще средство охранять невинность обвиняемого: хотя он и не имеет уже права объявлять себя недовольным судом, но судья может отослать дело в вышнее место, называемое судилище королевства, которое, находя первое решение несправедливым, приказывает назначить новых присяжных для рассмотрения и решения дела вновь.
Таков есть в Англии обыкновенный порядок юстиции по делам уголовным; такова есть должность ее судей. Помыслив о сем прекрасном распределении судебных должностей, всякий представит себе, какою безопасностью наслаждается невинность в сем государстве. Надобно быть собранию по крайней мере двадцати четырех граждан, чтобы осудить обвиняемого, и не более двенадцати, чтобы оправдать его. Довольно одного честного человека между 12 присяжными, чтобы защитить невинного против вероломства прочих.
О криминальном судопроизводстве в Англии: (Сообщено из Петербурга) / Перевод с французскаго [Н. М. Карамзина] // Вестн. Европы. — 1803. — Ч. 8, N 5. — С. 61-71.
- ↑ Во многих землях государи, украшавшиеся человеколюбием и истинною мудростью, обращали власть свою на истребление памятников невежества и тиранства. Инквизиции, тайные судилища, пытки и другие исчадия адской политики во многих государствах уничтожены. Но Россия паче прочих может хвалиться истреблением сих зол. Две императрицы, прославившие Россию и имена свои кротким и мудрым царствованием, поставляются примером человеколюбия в законодательстве. Елизавета отменила смертную казнь. Екатерина II отменила пытку и Провидение, милующее Россию, возвело на престол Александра, утверждающего личную граждан в России безопасность силою закона. В самые первые дни царствования cвоего уничтожил Тайную экспедицию, истребив следы сего судилища исторжением последних жертв оного из заклепов ужаса. (Манифест. 2 апреля 1801 года об уничтожении Тайной экспедиции и Указ 15 сентября того же года о учреждении комиссии для пересмотра прежних дел уголовных).
- ↑ La selence de la Legistation par Mr. le Chevaller Gaetano Filangierl. Tom. 3.