О гибели А. С. Грибоедова / Публ., [вступ. ст. и примеч.] И. С. Сидорова // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 1992. — С. 91—97. — [Т.] II—III.
Сидоров И. С. [Вступительная статья: Письма М. М. Бакунина] // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 1992. — С. 91—92. — [Т.] II—III.
Письма М. М. Бакунина
правитьТрагедия в Тегеране разыгралась 30 января 1829 г.[1]. Когда и как узнали об этом в Петербурге и Москве? Согласно опубликованным документам[2], российский консул в Тебризе А. К. Амбургер узнал об этом через неделю и 8 февраля направил в Тифлис рапорт главноуправляющему Кавказской областью И. Ф. Паскевичу и донесение министру иностранных дел К. В. Нессельроде. Одновременно с этими посланиями Паскевич получил 22 февраля известие и от находившегося в Тифлисе персидского чиновника Мирзы-Салеха, который, в частности, предоставил ему выписку из письма генерал-губернатора Тегерана к наследному принцу Аббасу-Мирзе от 30 января с описанием произошедших там событий. 23 февраля Паскевич отправил письмо Нессельроде, приложив донесение Амбургера и материалы, полученные от Мирзы-Салеха.
Петербургский почт-директор К. Я. Булгаков в письме к брату А. Я. Булгакову в Москву от 15 марта[3] писал, что накануне были получены сведения о тегеранской трагедии[4]. Немедленно со всеми материалами был ознакомлен император Николай I. К 15 марта была выработана позиция правительства, сообщенная Паскевичу в послании Нессельроде от 16 марта: «При сем горестном событии его величеству отрадна была бы уверенность, что шах персидский и наследник престола чужды гнусному и бесчеловечному умыслу и что сие происшествие должно приписать опрометчивым порывам усердия покойного Грибоедова, не соображавшего поведение свое с грубыми обычаями и понятиями черни тегеранской, а с другой стороны, известному фанатизму и необузданности сей самой черни, которая одна вынудила шаха и в 1826 г. начать с нами войну»[5]. Тогда же, вероятно, был согласован и характер публикации в газетах.
Сообщение это появилось 16 марта на французском языке в «Journal de Saint-Pe?tersbourg» под рубрикой «Внутренние известия. Санкт-Петербург, 15 марта» со ссылкой на некие письма, полученные из Тегерана. От кого и кем были получены эти письма, не указывалось. Заметка содержала краткий рассказ о разгроме посольства и гибели почти всех его сотрудников (без каких-либо указаний на возможные причины или повод) и показывала непричастность к этому персидских властей. 18 марта это же сообщение появилось в «St. Petersburgische Zeitung» в переводе на немецкий язык и в «Санкт-Петербургских Ведомостях» в переводе на русский язык. 19 марта в собственном переводе на русский язык его опубликовала «Северная Пчела», а «Русский Инвалид» дал перепечатку из «Санкт-Петербургских Ведомостей». Заметим, что не во всех газетах эта заметка была напечатана на первой полосе. Так, в «Северной Пчеле» она оказалась на второй полосе (между объявлением монаршего благоволения астраханскому губернатору за поставку армии 1000 верблюдов и сообщением о прошедших публичных испытаниях в частном пансионе пастора фон Муральта), а в «Русском Инвалиде» — на третьей полосе.
В Москву официальное сообщение попало 20 или 21 марта с газетой «Journal de Saint-Pêtersbourg»[6]. Но «Московские Ведомости», очевидно, дожидались прибытия «Санкт-Петербургских Ведомостей», чтобы перепечатать заметку оттуда. Эта петербургская газета пришла в Москву, вероятно, 22 марта, когда очередной номер «Московских Ведомостей» (№ 24 от 23 марта) был уже сверстан. Поэтому срочно было набрано и на отдельном листке напечатано «Прибавление к № 24 Московских Ведомостей 1829 года», которое рассылалось вместе с газетой. Однако московские слухи значительно опередили газеты. Можно с большой уверенностью утверждать, что первые известия о гибели Грибоедова проникли в Москву 15 марта[7] и, следовательно, никак не могли происходить из Петербурга, а к моменту получения петербургских газет и выхода «Московских Ведомостей» по частным каналам в Москву уже проникли подробности, которых не было в газетном сообщении, но которые содержались в бумагах, доставленных из Тифлиса. Судя по содержанию публикуемого ниже письма от 26 марта, эти подробности восходят к уже упоминавшемуся письму К. Я. Булгакова от 15 марта.
Автор публикуемых писем — Михаил Михайлович Бакунин (1764—1847), генерал-майор в отставке, бывший петербургский гражданский губернатор (1808—1816), сенатор, уволенный со службы в 1827 г. С начала 1820-х годов он жил с семьей в Москве. Адресованы письма его жене Варваре Ивановне, урожденной Голеншцевой-Кутузовой (1773—1840), уехавшей навестить замужнюю дочь Любовь Михайловну Головину (1801—1830?), которая жила с мужем в деревне и уже в присутствии матери 25 февраля родила сына.
Письма ваши от 3 марта получили. Благодарю Господа, что вы все здоровы и что Любинька хотела встать с постели. Не рано ли? Но, конечно, не позволили бы вы. Не успел еще отправить Крестика — заказал и, надеюсь, готов будет к будущей почте.
Препровождаю записку от тетушки Кат<Ерины> Але<ксандровны>1. Вы, конечно, также ее поздравите2. Я ее поздравлял. Она, между прочим, и тем довольна, что — немец3; говорит, что немец и с маленьким состоянием проживет хорошо, а русский и большее промотает, и что, как сему немцу под сорок лет, то постоянно будет любить жену. Немец, говорят, не богат, но действительно не только что немец, <но> и достойный человек.
Вар<вара> Апо<ллоновна>, которую я довольно часто навещаю, больна: одной ноге стало лучше, на другой открылися раны. Не скоро, как кажется, выздоровит, хотя почти всякий день ездит Высоцкий4.
Ни политических, ни внутренних известий, заслуживающих большого внимания, нету. Забыл, французскому послу по приезде его, в день самого представления, пожалован Андреевский орден5. Должно полагать, что привез приятные известия и что дворы весьма дружны и согласны.
Пронесся слух, но дай Бог, чтоб не справедливый, что Грибоедов умер в Тигране и жена его осталась беременною, за которою и поехал отець6. Сии подробности вынуждают верить, но каких подробностей не рассказывали о Загряцком, убитом перед фрунтом полковником!
От Ванички7 давно не получаю писем, надеюсь на днях отправить к нему рублей 500.
Препровождаю к вам письмо от вашей крестницы, а маленькой шапочки в большом ящике не рассудил отправить, успеете и сами сие сделать.
Жду уведомления о крестинах. Боюсь только, чтоб от гостей Любинька не устала. Правда, вы там, но приглашенные на празднество не всегда сговорчивы и рассудительны.
В день письма моего перед сим8 была здесь метель, а к вечеру — мороз, и доходил до 15 градусов. С тех пор и на солнце только что на крышах несколько притает. Дороги по всему городу хорошие, зимние. Всякую ночь — 10 градусов морозу, а днем — от 4 до 5 гр.
От дурака Хвощинского9, который не отвечал ни на мое, ни <на> Ива<на Пав<ловича>10 письмо, есть побочные известия, что он, дурак, все просится, чтоб скакать в Москву, но его не отпускают — некому командовать батальон<ом>. Поджидают, каковы между тем свидания Ав<дотьи> Па<вловны>11 с имярек. Ей уже пускали пиявочную кровь, а она с горя только что жиреет.
Поцалуй за меня и благослови Любиньку, Василья Ивановича12 и чадо их. Как счастливо для меня будет сие самому сделать! Пашиньку и Катиньку13 цалую и благословляю.
Ручки и ножки твои цалую.
Письмо твое, мой друг сердечный, от 10 получил. Благодарю Господа, что вы здоровы и утешены приездом Вас<илия> Мих<айловича>14. Ежели вы получаете «Московские ведомости», то уже знаете, что Ваничке дан Аннинский крестик с бантиком 3 сте<пени>15. Желательно бы было, чтоб был переведен в гвардию, но — да устроит Господь судьбу их по благости своей!
Превозносится человек часто к гибели своей. Пример сему — Грибоедов. Он не от болезни умер, а насильственной смертию. Точных подробностей еще не знают; вернейшие кажутся, что в дороге люди его поссорились с Персиянами, он вступился за своих и запальчивые Персияне его закололи и многих из бывших с ним. Полное Шах дает удовлетворение, но они уже не воскреснут. Каково для матери и сестры Грибоедова! Жена его осталась беременною.
Последнее мое письмо писал в горестном духе к тебе, мой друг16. Разлука в наши лета горька для меня, и от сего много на ум приходит и не розового цвета. Здесь также после крутой зимы третий день, как открылась весна, но полагать должно, что, несмотря на постоянную оттепель, неделю переездят. Но должны быть опасны реки и ручьи, и потому рад, что вы не пустились в дорогу. Не знаю еще, что угодно будет устроить постоянного с нами Богу, но полагаю необходимым, чтоб на возвратном пути побывать тебе в Спаске17. Там много идет на разлад. Может быть, Господь поможет и мне туда приехать хотя на короткое время.
Препровождаю письмо от тетушки18. На будущей тяжелой почте отправлена будет ее и наша посылка.
Благодарю Василья Ивановича и Любиньку за их приписки. Обнять их и сына их будет для меня большим утешением в сем мире.
Поцалуй за меня, мой друг, Вас<илия> Мих<айловича> и благослови его. Уведомь, какие его намерения на щет продолжения службы его. Всего бы лучше — жениться, успокоить себя и на" утешить.
Здесь начинают поговаривать об мире, но, кажется, дело несбыточное без одной еще кампании.
И детей, и внука цалую и благословляю.
Ручки и ножки твои цалую.
Получили письма ваши, мой друг, от 13. Что от нас не получили на прошлой почте, <так> на последующей, конечно, получили два. Пишем всякую почту, но как в продолжительном пути письма должны проходить через разные мытарства, то подвергаются задержкам, а по теперешней поре и дорогам — и необходимой остановке. Из «Московских ведомостей»19 вы должны уже знать о несчастной участи Грибоедова и свиты его в Тегеране. Остался в живых секретарь Мальцов и три еще человека, и те, полагать должно, изранены. Сие дело не имеет никакого сношения с политикою и последовало от необдуманной надменности, кажется, с нашей стороны и зверства и фанатизма — с другой. Говорят, что требовано было возвращения двух увезенных грузинок, которые невольно приведены были в магометанство. Говорят, что и шах был согласен, и находились уже в доме посланника, но муллы подбили народ. Верного — только убивство, а подробности еще гадательные.
Сказывали мне, что есть уже в Тифлисских газетах, что турки в 20. 000 и с большою артиллериею обложили Ахалцих, который защищал один батальон Шериванцев, что они две недели отражали превосходного неприятеля, что подоспел к ним на помощь полковник Бурцов с 3000, что турок разбили на голову, взяли много в плен и всю артиллерию. Начало славное и сделает и для сей кампании впечатление на неприятеля20.
Пишут из П<етер>бу<рга>, что Государь Император с Императрицею и наследником после праздника вскоре поедут в Варшаву. Полагать должно, что там или на границах будет свидание с Королем Прусским — отцом и дедушкою21.
Я получил маленькую коллекцию семян от Фишера чрез Баркова22, третья часть оных завтра к вам отправлены будут.
Об дураке-женихе — ни слуху, ни духу. За неустрашимость его в Персии пожалован кавалером 3ст Владимира23. Думаю, что дурак сбирается сюда к фоминой <неделе> и рассудил, что зачем трудиться отвечать.
Посылаю письмо от Ванички, которое очень долго ехало. Я еще Хомякова не видал. Что узнаю от него, уведомлю24.
Детей и внука цалую и крещу.
Ножки и ручки твои цалую.
Примечания
правитьПубликуется по автографам, хранящимся в ЦГАОР (ф. 825, оп. 1, ед. хр. 48, лл. 220—223, 226—231).
1 Екатерина Александровна Бибикова, урожденная Чебышева (1766—1833), вдова генерал-майора Гаврилы Ильича Бибикова (1747—1803), родного дяди В. И. Бакуниной
2 Речь идет о предстоящей свадьбе Екатерины Павловны Бибиковой (род. ок. 1810), любимой внучки Е. А. Бибиковой.
3 Жених Е. П. Бибиковой — генерал-майор барон Иван Петрович Оффенберг (1792—1870).
4 Доктор медицины и хирургии Григорий Яковлевич Высотский (1781—1849).
5 Сообщение об этом — в «Московских Ведомостях» № 21 от 13 марта 1829 г. Французский посол — герцог Мортемар.
6 Отвечая на это письмо, В. И. Бакунина писала мужу 27 марта: «Благодарю за письмо и новости. Жаль Грибоедова, ежели правда. Новое, миллионное доказательство непостоянства счастья в подлунном мире! Все удалось, честолюбие, сердечная склонность удовлетворены… и тут надобно со всем этим расстаться. Тяжело, я думаю, было, ежели это чувствовал» (ЦГАОР, ф. 825, оп. 1, ед. хр. 23, л. 56).
7 Иван Михайлович Бакунин (1802—1874), сын М. М. и В. И. Бакуниных; в это время — штабс-ротмистр, адъютант князя В. Г. Мадатова, командовавшего 3-й гусарской дивизией на Балканском театре русско-турецкой войны 1828—1829 гг.
8 Предыдущее письмо М. М. Бакунина было написано и отправлено 12 марта (ЦГАОР, ф. 825, оп. 1, ед. хр. 48, лл. 216—219).
9 Павел Ксаверьевич Хвощинский (1792—1852), старый знакомый семьи Бакуниных, обучавший когда-то их младших дочерей арифметике; участник Отечественной войны 1812 г., член Союза Благоденствия; в это время — флигель-адъютант, полковник лейб-гвардии Московского полка, командир батальона в Отдельном Кавказском корпусе. По его просьбе Бакунины хлопотали в Москве об устройстве его свадьбы.
10 Иван Павлович Голенищев-Кутузов, племянник В. И. Бакуниной, сын П. И. Голенищева-Кутузова (1767—1829), литератора, попечителя Московского университета (1810—1816).
11 Авдотья Павловна Голенищева-Кутузова (1795—1863), сестра И. П. Голенищева-Кутузова, впоследствии — жена поэта-декабриста Ф. Н. Глинки.
12 Василий Иванович Головин, зять Бакуниных, муж Любови Михайловны, гвардии поручик в отставке.
13 Прасковья Михайловна (1812—1882) и Екатерина Михайловна (1813—1894) Бакунины, младшие дочери М. М. и В. И. Бакуниных.
14 Василий Михайлович Бакунин (1795—1863), сын М. М. и В. И. Бакуниных; участник Отечественной войны 1812 г., член Союза Благоденствия; автор водевилей, ставившихся на московской сцене в начале 1820-х годов; в это время — полковник, командир эскадрона драгунского герцога Вюртембергского полка.
15 Указ от 14 февраля 1829 г., опубликованный в «Московских Ведомостях» № 23 от 20 марта 1829 г.
16 Имеется в виду письмо от 19 марта (ЦГАОР, ф. 825, оп. 1, ед. хр. 48, лл. 224—225), в котором М. М. Бакунин сетовал на откладывавшееся возвращение В. И. Бакуниной в Москву.
17 Имение Бакуниных в Новосильском уезде.
18 См. примеч. 1.
19 Вероятно, не ко всем экземплярам «Московских Ведомостей» от 23 марта, рассылавшимся в провинцию, было приложено «Прибавление…» с сообщением о событиях в Тегеране, так как В. И. Бакунина в ответ на это письмо писала мужу 10 апреля: «Мы уж в газетах читали об его (И. М. Бакунина) кресте, но об Грибоедове в Noх, нами полученных, еще нет. Что бедная мать его? Неужели и теперь не верит? Легко станется, что и с ума сойдет. Хорошо, что сестра вышла замуж, — есть другие привязанности в утешение» (ЦГАОР, ф. 825, оп. 1, ед. хр. 23, л. 46 об.).
20 В «Московских Ведомостях» сообщение об этом появилось на следующий день — 27 марта (№ 25) под рубрикой «Из Тифлиса, Марта 7».
21 Поездка царского семейства действительно состоялась в конце апреля, но никаких предварительных сообщений в газетах не было. Вероятно, М. М. Бакунин узнал об этом из письма кого-то из петербургских знакомых, возможно, того же Д. Н. Баркова, который упоминается ниже в этом же письме (см. примеч. 22).
22 Дмитрий Николаевич Барков (1796 — после 1855), давний знакомый семьи Бакуниных; театральный критик и переводчик, член общества «Зеленая лампа»; в это время — камер-юнкер, столоначальник департамента внешней торговли.
23 Речь идет о П. К. Хвощинском (см. примеч. 9), которому был пожалован орден согласно Указу от 8 февраля 1829 г., опубликованному в «Московских Ведомостях» № 23 от 20 марта 1829 г.
24 Речь идет о письме И. М. Бакунина от 20 февраля 1829 г., в котором он писал, в частности: «Пишу к вам через моего товарища Хомякова, которого просил лично вам доставить мое письмо и рассказать про наше бытье-житье. Он отпущен к родным и в Москве пробудет недолго». (ЦГАОР, ф. 825, оп. 1, ед. хр. 17, л. 55). Алексей Степанович Хомяков (1804—1860), впоследствии — известный писатель и общественный деятель.
Аничкова М. Мемуарная запись / Публ., [вступ. ст. и примеч.] С. Г. Блинова, С. Д. Воронина, В. М. Мельникова, А. Л. Налепина, М. Д. Филина // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 1992. — С. 96—97. — [Т.] II—III.
http://feb-web.ru/feb/rosarc/ra2/ra2-0962.htm
Публикуемый рассказ о гибели А. С. Грибоедова записан супругой Николая Андрияновича Аничкова (1809—1892), видного дипломата дореволюционной России, с его слов. Осведомленность последнего не вызывает сомнений. С 1834 г. Аничков служил в Азиатском департаменте Министерства иностранных дел. Затем был генеральным консулом в Тавризе, главою русской миссии в Тегеране, чрезвычайным посланником и полномочным министром при Дворе шаха персидского. За годы заграничной службы ему не раз приходилось сталкиваться с очевидцами (и участниками?) катастрофы 1829 г. Об этих встречах и беседах дипломат поведал жене. Разумеется, к свидетельствам, исходящим из шахского окружения, должно относиться весьма настороженно: они вряд ли искренни. Определенную сдержанность надо проявить и к записи М. Аничковой, которая, судя по всему, не принадлежала к числу высокообразованных особ. Возможны и аберрации памяти. Тем не менее сведения, ею сообщаемые, иногда подтверждаются другими источниками.
Думается, что мемуарная запись заслуживает быть включенной в корпус документов, анализирующих обстоятельства давней тегеранской трагедии. Трагедии, многие аспекты которой не выяснены и поныне.
Когда бывало Грибоедов приходил к Шаху1 на ауденцию[8], то садился, то вставал как сумасшедший, ходил по комнате, не садился и произносил бранныя слова, самовольно вскакивал с места и прохаживался по комнате, бранился2. Персидский Шах[9] смотря на поведение Грибоедова очень сердился на него и говорил, что нужно наказать русскаго посланника Грибоедова. Грибоедов часто прохаживаясь по комнате плевал на пол и бормотал. По словам же Мелик Касим Мирзы, Шах приходил в Андерун (женская половина Шахских жен) и говорил что нужно пугнуть Грибоедова. Но никак он не думал, что все это кончится так печально для Грибоедова. Грибоедов велел казакам стрелять в народ; как лишь убили однаго персиянина, разумеется фанатизм взбударажился и народ подняв убитаго понес по городу и потом к Муллам, которые не долго думая разрешили народу разгромить Русскую миссию. Когда народ хлынул на Русскую миссию, всех убили и даже стены разнесли, остался жив один секретарь Мальцев3, которого курьер Миссии4 завернул в персидский ковер и поставил в чулан, что бы народ его не видал5. Курьер этот несчастный получил 14 ран, ему пожаловало наше правительство, кажется, офицерский чин и орден, который и надел себе на шее. Но богатый Мальцев по своей скупости ничего не дал бедному и семейному курьеру. В[10] 1878 году мой муж видел Мальцева в Нице, и ему сказал, что его спаситель курьер до сих пор, кажется, жив и живет в большой бедности. Мальцев только покачал головою.
| 22 апреля 1890 года. | М. Аничкова. |
Post. S. Эти подробности никому не известны.
Примечания
правитьПубликуется по автографу, хранящемуся в ЦГАЛИ (ф. 136, оп. 1, ед. хр. 52).
1 То есть к Фет-Али-шаху (1762—1834).
2 О «тегеранском» Грибоедове, как о «господине в высшей степени раздражительного характера», отзывались и другие современники. Так, граф И. О. Симонич писал, что «мой несчастный друг, покойный Грибоедов, в отношении к шаху принял надменный тон, доходивший до безрассудства» (А. С. Грибоедов в воспоминаниях современников. М., «Федерация», 1929, с. 206). О «настойчивости» Грибоедова сообщал барон К. К. Боде (А. С. Грибоедов в воспоминаниях современников. М., 1980, с. 201) и т. д.
3 Мальцев (Мальцов) Иван Сергеевич (1807—1880), первый секретарь русской миссии в Персии.
4 Не исключено, что имеется в виду Амбарцум (Ибрагим-бек), уцелевший курьер миссии. Его рассказ о гибели Грибоедова, записанный неким Г. А., впоследствии был опубликован в «Русской Старине», 1901, октябрь, с. 66—68.
5 По другим сведениям, Мальцев спасся от гибели в частном доме неподалеку от штурмуемого посольства.
- ↑ Все даты приводятся по старому стилю.
- ↑ Кавказский Сборник, т. 30, Тифлис, 1910.
- ↑ Русский Архив, 1903, № 10, с. 327.
- ↑ Судя по переписке Паскевича и Нессельроде за этот период, фельдъегерь от Тифлиса до Петербурга добирался 17—20 дней и, следовательно, доставил депешу Паскевича не ранее 12 марта, скорее всего 13 или 14 марта.
- ↑ Кавказский сборник, т. 30, Тифлис, 1910, с. 171.
- ↑ См. письмо А. Я. Булгакова к К. Я. Булгакову от 21 марта 1829 г. // Русский Архив, 1901, кн. III, с. 298.
- ↑ А. Я. Булгаков в письме к брату от 15 марта (см.: Русский Архив, 1901, кн. III, с. 297) еще не упоминает об этих известиях, а в публикуемом ниже письме М. М. Бакунина, написанном утром 16 марта, они уже присутствуют.
- ↑ Далее зачеркнуто: не.
- ↑ Далее зачеркнуто: очень.
- ↑ Далее зачеркнуто: Нице 78.