I
Меньше года прошло с XIV-го конгресса; и, оглядываясь назад невольно удивляешься, как быстро и точно сбылись наши предсказания. Прошу поверить: удивляешься не нашей прозорливости, а слепоте, или невежеству, или просто бесшабашному легкомыслию оппонентов, с которыми, по воле небес, приходится иметь нам дело. Прозорливости мы никакой не проявили: в каждом учебнике сказано, что большую колонизацию без политических конфессий вести немыслимо, и каждый беспристрастный наблюдатель Палестины, от министра Эммери до любого толкового туриста, говорил то же самое, что мы. Но оппоненты наши кричали «ура» и не хотели знать ни учебники, ни житейского опыта, ни — в особенности — «мертвящей логики».
Теперь мы читаем, что на лондонском съезде А. С. д-р Стивен Уайз из Америки воскликнул: "Какая разница в настроении между последним конгрессом и этим собранием. " Очень рады, если есть разница: это значит, что и слепые иногда прозревают.
XIV-й конгресс собрался под впечатлением одной основной иллюзии: будто в Палестину идёт «большая иммиграция». Нам выпала на долю тяжёлая роль разочаровать почтенных делегатов. Не каждый приезжий, даже если он лично хочет остаться в стране навсегда, есть «иммигрант» в настоящем, объективном смысле этого слова. Если условия страны помешают ему найти для себя экономическую точку приложения, то он окажется в конце концов невольным «туристом», а не иммигрантом. И так как условия Палестины теперь положительно мешают экономическому внедрению крупного потока иммигрантов, то таких невольных «туристов» чрезвычайно много; и вместо большой иммиграции перед нами большая «инфляция» человеческого материала, точь в точь похожая на денежную инфляцию: денежных знаков полный сундук, а денег мало.
Нам, конечно, не поверили. Долго не хотели верить. Ещё зимою, здесь, в Париже, ce charmant illetre г. Коркос напечатал где-то статейку, в которой был такой довод против ревизионистской критики: «вы утверждаете, буд-то Палестина при нынешних условиях не может поглощать 40 тысяч иммигрантов в год; а вот за последний год поглотила же Палестина 40 тысяч приезжих!» "Извольте спорить с политико-экономом, для которого факт приезда и экономическое «поглощение» — одно и то же. И ведь этот мыслитель типичен для всего официального сионизма.
Кончилось это тем, что сам шеф импрессионистской школы, Х. Е. Вейцман, поехал в Палестину, присмотрелся, воспринял очередное "впечатление " и чистосердечно поведал Тель-Авиву, что дело с большой иммиграцией плохо.
II
Одно замечание мимоходом. По отчёту, который я читал в Америке, Х. Е. Вейцман сказал в Тель-Авиве, что «большая иммиграция» 1924-25 года была для критиков экзекутивы «ударом в самое сердце». Если его слова переданы верно (и, зная уровень, на коем стоит политическое мышление этой экзекутивы, я боюсь, что верно) — то это песня старая и, простите, пошлая. Когда-то ее пели против сионистов ассимиляторы: утверждали, будто благополучие евреев в западной Европе для сионистов «удар в сердце», ибо оно, мол, опровергает всю его критику голуса; и что поэтому сионисты «радуются погромам». Ораторы Джойнта и теперь уверяют, что если крымская колонизация удастся и евреи там не будут издыхать с голоду, то для сионистов (включая официальных: они особенно имеют в виду г. Липского) это будет «ударом в сердце»; ибо сионисты, мол, желают, чтобы крымские поселенцы пухли от недоедания, — а если ещё случится погром, то вот когда эти сионисты будут ликовать. Так разговаривали и разговаривают площадные трибуны ассимиляции с сионистами, т. е. с людьми, для которых любовь и жалость к еврейскому народу стоит впереди всякой другой любви. Теперь экзекутива сионистской организации переняла у них фразеологию, и кажется, весь ход мысли. Стыдно. Возьмите, господа, щётку, мыло и полотенце, и приведите себя в порядок — иначе с вами и разговаривать будет неудобно.
III
По вопросу о причине, почему Палестина теперь не может поглощать той цифры иммигрантов, которая необходима для постепенного образования еврейского большинства, тоже наблюдаются признаки просветления. Как метлой, смело всю болтовню о том, что «поглощение» иммигрантов не нуждается в помощи реформ. Связь политики с колонизацией была за этот год продемонстрирована жизнью черезчур явно. Зима принесла закрытие шелковой фабрики Дельфинера: один из богатейших предпринимателей Палестины черным по белому заявил, что без поддержки таможенной политики даже он при всем своём опыте и всех своих капиталах, не может поставить дело на ноги. Это произошло ровно через три месяца после того, как президент организации, в ответ на наше требование покровительственных тарифов, с венской трибуны уверял XIV-ый конгресс, что можно создать индустрию и без таможенного протекционизма. Прошло ещё несколько месяцев — и творцам малокровного меморандума, представленного Лиге Наций от имени Ваад га-Леумми, разрешено (или предложено?) было выставить, в деликатной форме, требование о пересмотре тарифа с покровительственной точки зрения.
В земельном вопросе тоже права оказалась Кассандра. На XIV-м конгрессе ревизионисткая критика заявила, что мысль о выкупе земли на началах свободной купли-продажи есть нелепая фантазия. Х. Е. Вейцман дал на это ответ, по уровню своей, как выражались когда-то наши публицисты, «научности» достойный пера вышеупомянутого г. Коркоса: смешал вопрос о земельной реформе с вопросом о раздаче государственных земель, заявил — что годной для хлебопашества необработанной земли в Палестине вообще почти не осталось, и т. д. Существо же ответа звучало: единственное средство — покупать дунамы на рынке; так было, так будет. Прошло несколько месяцев — и оказалось, что покупать больше нельзя; что перед лицом дико-абсурдного положения, когда мы вынуждены платить за дунам в десять и в двадцать раз больше его истинной ценности, забамтовало даже то еврейское легкомыслие, которое у нас принято величать еврейским оптимизмом. «Выкуп земли» застрял на мёртвой точке.представитель американского Национального Фонда, г. Розенблат, потерял терпение и напечатал в официальной «Нью Палестайн» откровенную статью, в которой имелось следующее признание: «Цены на землю в Палестине растут быстрее, чем мы успеваем собрать деньги; так что в результате создаётся нелепое положение, при котором, чем больше денег мы соберём на земельные покупки, тем дальше мы будем от идеала Национального Фонда… Каждый новый иммигрант помогает этому росту цен. За последние месяцы эти цены не очень поднялись — потому что иммиграции уменьшилась; но пусть приедет в будущем году 50 тысяч иммигрантов — и цены на землю взлетят за пределы досягаемости.» Ту же самую жалобу — если всмотреться через увеличительное стекло — мы находим и в представлениях экзекутивы последнему съезду мандатной комиссии. Она выражена в такой микроскопической форме, что впечатления на комиссаров произвести не могла; но она все-таки выражена — т. е. экзекутива официально признала, что слова ее главного оратора на XIV-м конгрессе о покупках, как основном пути к разрешению нашей земельной проблемы, были непродуманной, неосведомленной и безответственной декламацией.
IV
В той же декламации на XIV-м конгрессе прозвучал ещё один знакомый мотив: «еврейский отряд не нужен». Через несколько месяцев Ваад Леумми принял резолюцию с требованием создать «еврейскую вооруженную единицу». Об этой резолюции в «Рассвете» много писалось, и мне тоже ещё придётся писать о ней подробно, так что здесь я остановлюсь не на ее содержании, а только на впечатлении, которое она произвела на массового сиониста — по крайней мере там, где я мог его наблюдать в то время, т. е. в Америке. Для массового сиониста Ваад — Леумми — выборное представительство тех именно евреев, которым придётся заплатить жизнью и имуществом, если в нужный момент у ишува не окажется защиты. Эти выборные знают, что говорят; и если они так говорят в самой Палестине, где их слышат и вражеские уши, значит необходимость действительно очень велика. Так рассуждает массовый сионист; и никакие софизмы не могут заслонить простой ясности этого рассуждения.
Кассандра оказалась права по всей линии: в вопросе об иммиграции, об индустрии, о земле и о безопасности. В результате Палестина переживает экономические затруднения, которым не видно и на горизонте конца. Ссылаться на обеднение Польши значит опять говорить от невежества. За время «иммиграционного» подъёма в Палестину влилось три или четыре миллиона фунтов частного капитала. Это в два раза больше, чем средний годовой бюджет палестинского правительства. Для Палестины эта сумма колоссальная. Если бы цены на землю были разумные, а промышленность пользовалась бы охраной, то эти деньги вошли бы в здоровую индустрию и здоровое земледелие; и тогда польский кризис подорвал бы только приток новых денег, но не помешал бы доходности старых, уже вложенных в предприятия. Но политические условия Палестины оказались таковы, что деньги, вливаемые в кассу ишува, в большинстве своём уплывают, как вода из решета, или в арабские кубышки, или заграницу, на покрытие чудовищного семимиллионного импорта; и в результате ишув каждый год нуждается в подвозе новых денег, как будто старых и не бывало.
Ещё бессмысленнее другой утешительный довод: «кризис коснулся вовсе не ишува, а только городов». Какой процент иммигрантов последнего времени поселился вне городов? Цифра эта точно известна: после войны прибыли в Палестину 100 тысяч евреев, а сельское население наше за это время возросло на 12 тысяч. Значит 88 процентов новой иммиграции осели в городах. Иными словами, кризис «городов» есть кризис всей новой иммиграции. Что и требовалось доказать.
"Значит, нужно собрать побольше денег ", решают наши политико-экономы: и поэтому с осени опять начинается безобразная свистопляска вокруг Еврейского Агентства. Что "расширение " Агентства, если оно произойдёт, никаких новых денег, кроме грошей, не даст — в этом клялись мне все члены американской сионистской бюрократии: а им виднее. Но сейчас я не об этом пишу. Новые деньги? Сколько хотите? Три, четыре миллиона в год? Чем это поможет? Почему миллионы 27 года принесут больше длительной пользы, чем те же миллионы 24-го? Те ушли в прорву, обусловленную палестинским режимом; режим не изменился, прорва осталась та же — при чем тут деньги?
Господи праведный, какая тупость, какое провальное недомыслие, какое бессовестное упрямство…
V
На Кассандру очень сердятся. Она «мешает успеху сборов». Она говорит: «прорва» — а гвир такой-то услышит и заявит: «на прорву я ни копейки не дам». Она «подрывает авторитет законно-избранных вождей». Она говорит: «недомыслие, невежество, упрямство» — а потом, смотришь, это будет перепечатано в «Морнинг Пост». Она, наконец, «радуется кризису» (ведь иммиграция была для неё «ударом в сердце»), и ещё больше «рада была бы погрому» — и т. д.
Чему наши сердца рады и о чем горюют — в этом мы, помня свой сионистский стаж, ни перед деятелями сего духовного полета, ни перед их челядью объясняться не будем. Но относительно сборов, авторитета и прочих неприкосновенных ценностей да будет известно вот что, раз, навсегда и непреложно.
Денежные сборы наши очень важны. Но строить их на лжи нельзя; и этого мы, конечно, не дозволим. Да и незачем их строить на лжи: совершенно ясно, что Керен-Гайесод будет расти тем лучше, чем твёрже будет у масс убеждение, что люди, его собирающие, никогда не скрывают правды. Но мы идём дальше. Даже, если бы мы на минуту приняли жалкую гипотезу, будто для успеха сборов надо скрывать правду, то и тогда мы твердо и бесповоротно предпочли бы — правду и какой угодно провал сборов. Ничего тут с нами поделать не удастся. Такова уж наша концепция сионизма. Весь сионизм построен на правде; каждая деталь его, каждое звено его держится правдой, т. е. чистотой и ясностью народного сознания. Это сознание — единственный источник нашей политической, пионерской и финансовой силы. Поэтому его чистота неизмеримо важнее цифры доходов в тот или иной год.
«Авторитет законно-избранных (?) Вождей» мы, вероятно, и в самом деле подрываем; кажется, уже значительно подорвали, и будем продолжать. Считаем долгом каждого добросовестного сиониста принять участие в этой полезной гигиенической работе. Если этот «авторитет» не подорвать, то сионистское дело в ближайшем будущем будет передано в руки ассимиляторам; сионистская организация будет парализована; сионистское движение потеряет свой дух, смысл и пафос; иммиграция будет колебаться между спорадической инфляцией и периодической безработицей; ишув будет строиться на основе лимонадной индустрии и пособий; и, если от костров, горящих повсюду на арабском востоке, шальной ветер забросит искру в Палестину: у нас не окажется пожарной команды. Слишком дорогая цена за «авторитет». Чем скорее он будет ликвидирован, тем лучше.