Литературное наследство Сибири, том 5
Новосибирск, Западно-Сибирское книжное издательство, 1980.
О ГЕЙНЕ
правитьСейчас в деревне на родине я прочел о семейной жизни Генриха Гейне и его отношениях к жене. Я прочел это извлечение из недавно опубликованной переписки с большим интересом, так как Гейне был мой любимый поэт, а о его сердечных привязанностях я мало имел понятия.
О Гейне составилось представление как о человеке, который был очень легкомыслен, ветрен, имел множество романов и неспособен был к сильным привязанностям и постоянству. Я не верил этому, потому что в каждом куплете и в каждой искорке его поэзии проявлялось больше истинного чувства, чем в целой истории буржуазного брака со всеми оттенками буржуазного довольства. Гейне глубоко понимал страдания любви, весь яд ее и всю больную слабость; он знал, что сильная любовь смертельна и что ничего на свете нет, чего бы не сделал для нее человек. Есть многое, что в глазах людей стоит выше этой любви, благо тому, людей, стоить выше этой любви, благо тому, кто миновал подводные камни и у кого не было роковой сильной прикованности; но это не дает основания отрицать ее, и каждый подвергается риску разбить здесь свою жизнь. Кто умел так выражать оттенки этого чувства, как Гейне, всю страсть пылающей души, всю негу, небесное счастье и весь ад страданий, кто выразил столько стонов в этой поэзии и носил такое большое горе, какое только могло уместиться в душе человека, тот не мог не понимать и не изведать этого чувства. Конечно, он встречался в жизни со всякими женщинами, будившими в нем влечения — от самых тонких, нежных поэтических симпатичных чувств до самых грубых и животных. Но это зависело от тех, с кем он встречался. Во всяком случае, в душе поэта вы видите способность привязываться с нежностью и доверием ребенка, любить сильно, пламенно и отдать лучшие порывы своего сердца, все сокровища своего чувства, все свои дарования, перлы поэзии, блеск своего гения тому, кого любил он. Для оценки душенных качеств безразлично, кого он любил и был ли предмет достоин любви: может быть, там предмет не заслуживал общего внимания; конечно, нужно помнить, что любовь есть дело субъективное, руководствующееся своими законами, и симпатия пробуждается не по анализу качеств и преимуществ — иначе в любви была бы конкуренция, и при нескольких действительно обладающих качествами, достойных людях были бы масса несчастных и обиженных. Не важно для оценки человека, кого он любил, а нужно знать умел ли любить и как любил. Если человек действительно не играл этим чувством, но отдал все лучшее, отдавал свою жизнь, был бесконечно предан другому человеку, за что мы будем судить его? Любовь вела к самопожертвованию. Затем, надо посмотреть в игу душу, как отражалась эта любовь. Если это было небо, в котором отражались во всем блеске светила небесные, все лучшие краски мира, все оттенки звуков, все рулады чувства, тихо замирающие и восторженные, если выразилось здесь все богатство поэтической натуры, вне вздохи человеческой души и блеск гения — эта любовь и ее звуки во имя мировой красоты, вторая отразилась в ней, возбуждают сочувствие
Гейне под конец женился. Кто такая была Матильда Мира? Была ли она похожа на эти грациозные, поэтические, чудные образы, которые создала поэзия Гейне? Была ли это нежная фиалка, чудная Маргарита, бледная задумчивая красавица, с загадочной улыбкой, которая грезилась ему в его волшебных снах? Была ли это величественная Абунда и Диана, царица и королева с гордой осанкой с красотой Венеры Милосской.
Матильда Мира была малообразованная француженка, ограниченная, вспыльчивая, не понимавшая ни капельки души поэта и ценившая его талант, поскольку он давал денег. Гейне, конечно, лучше, чем кто-либо, и испытал характер Матильды, он не преувеличивал ее достоинства, он знал ее недостатки, попытался он развить любимую женщину, дать ей образование, он отдал ее в пансион, но скоро разочаровался так как субъект для развития оказался безнадежный. И тем не менее он любила, ее, в ее натуре и беспечном характере он находил утешение. Он полюбил ее своим чудным обширным сердцем, которое обнимало и вмещало мир. Волны моря ласкают иногда пустынную и каменистую скалу. Отдав ей все сердце, всю свою привязанность, он знал, что она не ценит его так высоко. С своим юмором он сравнивал себя с ее любимым попугаем[1]. Для него, конечно, было безразлично, понимала ли любимая женщина его величие, но он дорожил одним — что она любить его, как человека. В самом деле, кроме славы, уважения и всего, что окружает великих людей, часто нужна бывает нежная женская теплота чувства и женская ласка, исцеляющая и облегчающая часто от большого горя и неприятностей жизни. Гейне выпал жребий (но дело слепого случая) полюбить Матильду и привязаться к женщине, потому что сердце поэта и человека нуждалось в любви и было ею переполнено. Растрескавшаяся, палимая зноем сухая земля довольна и каплей влаги, которая на нее падает. За то, что эта женщина разделила с ним жизнь, дала ему тепло и ласку, он любил ее безмерно всею силою чувства, не роптал на свой жребий неравенства в браке, но благословлял ее в своих письмах за ту скудную лепту любви, к какой способно было и это пустое существо.
Где были красавицы, умные, обворожительные и понимавшие талант поэта, женщины?
Они исчезли пред концом жизни. Они остались в смутных грезах и снах, носившихся над смертным ложем поэта, когда он лежал больной, разбитый параличом, страдающий. Но около него была скромная и недалекая Матильда.
Это была живая француженка, беспечный смех которой был контрастом с физическими страданиями человека с закрытыми, неподнимающимися веками, с глубокою скорбью в душе, с потухающей жизнью, но с печатью гения на челе, который бросал своя молнии из потухающих глаз олимпийца. Проза жизни заставила поэта довольствоваться малым. Требование человеческого духа, мечты, воображение уносят его в чуждую, идеальную даль, но действительность ставит мыслителя, мечтателя, поэта в самую будничную обстановку. Скромна была обстановка мозга с громадными требованиями в последние минуты жизни. Многие красивые, гордые и недоступные героини его романа может быть оставили неизгладимые раны и страдания, они поиграли чувством поэта, но гордились его поклонением и ушли искать новых поклонников, но Мира осталась верна Гейне до предсмертного часа, она благословила его в последний путь и пролила слезу над ним. Зачем нам судить ее способности? В ней было несомненно то женское сердце, которое было необходимо для жизни человека, и она поддерживала эти капли жизни до конца, не понимая даже, что она поддерживает догорающий факел гения. За это в воспоминаниях о популярном поэте имя Матильды Мира стало рядом с жизнью поэта. Она своим присутствием облегчала страдания гения. Легкомысленная и недалекая, она уделяла ему свое внимание и дала ему радость, каких не дали более гениальные и блестящие женщины.
У других писателей и поэтов также были любимые женщины, но они часто менее дорожили людьми, которые отдавали им жизнь. Себялюбивые, щекотливые и гордые своей красотой, они разбивали эти сердца и жизни, способные любить весь мир, искавшие гармонию, счастье в жизни, но нашедшие величайшие мучения и погибшие одинокими жертвами и страдальцами, не нашедшими отзыва.
«Восточное обозрение», 1897, № 54. Подзаголовок: «Из писем H. М. Ядринцева». Когда и кому отправлено письмо, установить не удалось.
- ↑ Гейне знал свойства женской привязанности: они выразят больше сожаления попугаю или разбитым крынкам сметаны, но равнодушно относятся к разбитому сердцу.