После падения Наполеона I (разбитого при Ватерлоо в 1815 году и сосланного англичанами на остров Св. Елены) во всей Европе чувствовалась страшная усталость от тех войн, которые волновали её почти беспрерывно в течение двадцати лет. Все государства сознавали необходимость отдохнуть и привести в порядок свои внутренние дела. Вследствие этого в Европе довольно долго не было больших войн. Также и Россия до конца жизни Императора Александра I оставалась в мире. Но в первые годы царствования Императора Николая I России опять пришлось почти беспрерывно воевать, сначала с Персией в 1826 г., потом с Турцией в 1828 и 1829 гг. и с польскими мятежниками в 1831 году. Из этой эпохи мы рассмотрим только действия нашей конницы в сражении при Грохове (13 февраля 1831 г.) во время польской войны (черт. 30).
Позиция поляков у Грохова тянулась по обе стороны шоссе из Варшавы в Милосну, примыкая правым флангом к непроходимым Гоцлавским болотам (на берегу Вислы) и имея в центре (севернее вышеупомянутого шоссе) так называемую Ольховую рощу. Далее, между этою рощею и д. Зомбки находились болота. В тот день, правда, они были проходимы, потому что подмёрзли; но пересекавшие их глубокие канавы представляли большие затруднения для конницы. Нужно было обойти их по гребле, допускавшей движение по шести. Позади Ольховой рощи тянулись песчаные холмы. В етырёх верстах за позицией поляков находилось предместье Прага, обнесённое старинными укреплениями, а за ним Висла, отделявшая его от Варшавы. На Висле между Прагою и Варшавою был один только мост, прикрытый предмостным укреплением. Следовательно, на Гроховской позиции только упомянутые выше канавы представляли для конницы существенное препятствие, крайне затруднявшее развёртывание и маневрирование её в близком расстоянии от противника. Но на остальной местности конница могла двигаться беспрепятственно.
Ольховая роща, составлявшая тактический ключ позиции поляков, около двух часов пополудни была наконец взята нашими войсками посл пятичасового упорнейшего боя. Потеряв эту рощу, поляки не могли более держаться на позиции и начали понемногу отступать. Наш главнокомандующий, граф Дибич-Забалканский для довершения поражения поляков приказал выдвинуть на позицию всю артиллерию и затем произвести атаку массою конницы. Этою атакою руководил начальник штаба, граф Толь. Он повл против центра поляков 3-ю кирасирскую дивизию и л.-гв. уланский его высочества полк, которые выстроились следующим образом: впереди 32 конных орудия, левее уступом назад уланы его высочества, правее кирасирский принца Альберта полк; во второй линии кирасирские полки, за правым флангом Новгородский, за левым Стародубовский; наконец, в третьей линии за новгородцами Орденский кирасирский полк. Граф Толь созвал полковых командиров, объяснил им цель атаки и приказал начать наступление по его сигналу, так как для успеха требовалась единовременность удара всей массы конницы. Цель атаки состояла в том, чтобы, подаваясь правым флангом вперёд, отбросить поляков к Гославским болотам и отрезать их от Праги. Толь, заметив, что против левого фланга конной батареи собирается польский батальон, бросается на него с уланами его высочества. Но уланы задержаны канавою. Толь приказывает подвезти орудия и сделать залп. В это время уланы переходят канаву, и Толь снова бросается в атаку, увлекается ею и оставляет кирасир без руководителя, так как с ним поскакал в атаку и начальник 3-й кирасирской дивизии, генерал Каблуков. Между тем с кирасирами происходит следующее. Одна польская батарея начала сильно вредить полку принца Алъберта. Чтобы выйти из такого страдательного положения, командир этого полка, полковник Мейендорф, бросается с ним на батарею. Атака производится подивизионно: впереди подполковник Зон с 1-м дивизионом, за ним Мейендорф со 2-м, далее бригадный командир Грефс с 3-м. Головной уступ опрокидывает всё встречающееся: каре косиньеров (пехотинцев, вооружённых косами) разбегается; каре из 8-го пехотного полка изрублено, несмотря на данный им залп с пятидесяти шагов; польские уланы, бросившиеся на выручку, смяты и обращены в бегство. Мейендорф, следуя со вторым уступом, добивает остатки; Грефс же остался назади для прикрытия батареи, хотя за ними находились ещё три полка. Первый и второй дивизионы полка принца Альберта несутся далее. Перед ними расступаются польские линии. Зон натыкается снова на пехотное каре, рубит его, несётся к Пражским укреплениям, врывается в них. Мейендорф не отстаёт, подполковник Смагин с двадцатью кирасирами доскакивает даже до моста через Вислу. Атака эта произвела страшный беспорядок в польской армии: смятение было общее, всё бросилось бежать к Праге, замёрзшая Висла покрылась массою людей, искавших спасения в Варшаве; туда же ускакал со своею свитою и главнокомандующий польскими войсками, князь Радзивилл; дивизия Шембека, занимавшая правый фланг позиции, атакованная в то же время Ольвиопольским и Сумским гусарскими полками, бросилась назад к болотам Саской-Кемпы. Правый фланг поляков, отрезанный нашею конницею от левого, построился в каре и начал отступать. А между тем Зон и Мейендорф, доскакав с двумя дивизионами до пражских укреплений и увидев, что сзади никто их не поддержал, принуждены возвратиться назад. Но это дело нелёгкое: два польские эскадрона стараются заградить им путь, но неудачно; поляки открывают огонь из ракетной батареи, но также без успеха; кирасиры несутся безостановочно, поляки в изумлении расступаются перед ними; ещё одно усилие, и кирасиры возвращаются к своему полку. Атака их продолжалась 20 минут, пройденное пространство составляло 2,5 версты, а потери, понесённые преимущественно на обратном пути, доходили до 200 убитыми и раненными (следовательно, около половины всего состава двух дивизионов).
Следя за этою блестящею атакою наших кирасир, мы невольно наталкиваемся на вопрос, что бы случилось, если бы вся дивизия их поддержала? Конечно, удар был бы довершен, и поражение поляков было бы полное: им ничего бы не оставалось более, как сдать нам Варшаву. Но вся ошибка заключалась в том, что старшие начальники увлеклись частною атакою и некому было вести кирасирскую дивизию на поддержку геройских усилий Зона и Мейендорфа. Между тем паника у поляков стала проходить; Скржинецкий, один из всех польских генералов, сохранивший присутствие духа, успел восстановить порядок на левом фланге и занял позицию на песчаных холмах влево от шоссе, выдвинув вперёд артиллерию. К тому же стало смеркаться, и Дибич не решился штурмовать в темноте укрепления Праги. Таким образом, атака нашей конницы, распространившая между поляками страшную панику, пропала даром.