Очарованный инок (Лонгфелло)

Очарованный инок
автор Генри Уодсворт Лонгфелло, переводчик неизвестен
Оригинал: язык неизвестен, опубл.: 1866. — Источник: az.lib.ru • Перевод И. А. Бунина (1908).

 Генри Лонгфелло

 Очарованный инок


 Однажды утром,
 По вековому сумрачному лесу,
 Из древних, серых стен монастыря,
 С задумчиво поникшей головою
 И тихою молитвой на устах
 Шел инок Феликс.

 Был жаркий день.
 Был зноен летний воздух, и зеленый
 Тенистый лес
 Уподоблялся мирной
 Обители безгрешных. Золотые
 Лежали мхи среди деревьев, ветви
 Как бы творили знаменье креста,
 Качаясь и шепча свои молитвы,
 И разливался сладкий, нежный запах
 Лесных цветов и виноградных лоз,
 Тянувшихся из чащи к свету солнца.
 Исполнено все было красоты;
 Но инок Феликс
 Был погружен в глубокое раздумье:
 Его глаза
 Покоились на книге Августина,
 Где он прочел
 О дивном и незримом божьем граде
 В далекой и неведомой стране.
 "Всем сердцем верю
 В твои деянья, господи! - сказал он, -
 Но не могу постигнуть их". - И вдруг
 В лесу раздался голос, - дивный голос
 Какой-то птицы, райски белоснежной,
 Упавшей точно с неба и запевшей
 Столь сладостно, столь звучно, что казалось,
 Запели в небе струны золотые
 Несметных арф. И Феликс
 Забыл святую книгу
 И долго, долго
 Шел и внимал той птице, восхищенный,
 Доколе не увидел, как во сне,
 Небесного убежища блаженных,
 Доколе не узрел
 Сонм ангелов, ходящих в божьем граде
 По золотым, по звучным плитам улиц.
 Он искушен был дерзкой
 Мечтой поймать таинственную птицу,
 Но птица по холмам и по долам
 Все далее и далее летела -
 И Феликс, вместо сладостного пенья,
 Услышал наконец
 Далекий звон обители, зовущий
 К полуденной молитве, и поспешно
 В обитель возвратился. Что ж он видит?
 Он узнает знакомые места,
 Шпиц колокольни, пасмурные стены
 Из серого гранита, кельи, вышки,
 Но, вглядываясь в братию, не может
 Найти в толпе
 Ни одного знакомого! Повсюду
 Чужие, неприветливые лица,
 И новые для слуха голоса
 Поют псалмы под голоса органа!
 И всем чужой,
 Меж старыми дубовыми скамьями,
 Остановился Феликс, и монахи
 Рассматривали тоже с удивленьем
 Его лицо. "Я вот уж сорок лет
 Живу в святой обители, - промолвил
 Один из них, - но этого лица
 За сорок лет я никогда не видел".
 Похолодев от страха, Феликс робко
 Сказал в ответ: "Окончив Первый час.
 Я нынче утром вышел за ворота
 И долго шел, влекомый сладким пеньем
 Какой-то белоснежной дивной птицы.
 Пока вдали
 Не услыхал полуденного звона.
 Я был как бы во сне:
 Часы мне показались кратким мигом".
 "Часы!" - сказал монах,
 Сидевший за дубовой темной партой
 Под северной стеною. "Не часы,
 А целые года!" - сказал он. Это был
 Старейший между всеми. Он столетье
 Провел в лесу, в святом служенье богу,
 Он вспомнил голос Феликса, всмотрелся
 В его лицо и медленно промолвил:
 "Сто лет назад,
 Когда я был послушником, был в этой
 Обители, хранимой богом, инок.
 Весьма ему угодный и носивший
 Святое имя: Феликс. Это Феликс!"

 И вынесли на свет
 Из пыльного скрипториума книгу,
 Огромную, оправленную медью,
 И темной кожей дикого медведя,
 В которой отмечались имена
 Всех иноков, здесь живших и умерших.
 И там прочли
 Все сказанное старцем: что столетье
 Тому назад, в такой-то день и месяц,
 Ушел из врат обители брат Феликс
 И под ее благословенный кров
 Уж больше не вернулся - слыл умершим.
 И, прочитав,
 Признали, что ему,
 Плененному бессмертной райской песнью,
 Век показался истинно мгновеньем.

 ''1908''