Владимир Азов.
Опровержение
править
В редакцию вошел пожилой представительный господин, одетый с солидным изяществом. Не глядя ни на кого, господин прошел прямо в кабинет, опустился на стул против изумленного редактора и, воздев руки горе, произнес убитым голосом;
— Что вы со мною сделали! Что вы со мною сделали?
— С кем имею удовольствие? — спросил редактор. — И почему вы вошли без доклада?
Господин опустил воздетые к небесам руки и сказал:
— Вы меня очернили! Вы выставили меня каким-то «экспроприатором»! Вы бросили густую тень на мое доброе имя! Да вы читали интервью со мной, которое напечатано в сегодняшнем номере вашей газеты?
Редактор сообразил, с кем имеет дело.
— Конечно, читал, — сказал он, — иначе оно не было бы напечатано. И, признаться, я вас не понимаю. В этом интервью вы высказываетесь, как в высшей степени порядочный человек, просвещенный и гуманный администратор.
— Он не понимает, — простонал посетитель. — Этот человек не понимает… Да как вы посмели печатать обо мне подобные гадости? Кто дал вам право смешать меня с грязью?
— Положительно, это какое-то недоразумение! — воскликнул редактор. — Или вы, или я не умеем читать по печатному! Я сейчас прочту вам это интервью, а вы уж будьте любезны указать мне определенно, что вы нашли в нем для себя обидного.
— Этот человек спрашивает, чем он меня обидел, — трагическим тоном сказал посетитель. — Да я наизусть помню это гнусное интервью. Потрудитесь не читать мне. Я пришел к вам с опровержением: если вы не напечатаете в завтрашнем же номере моего опровержения, — я не знаю, что я с вами сделаю! Я на все способен! Боже мой, так гнусно оболгать человека, взвести на человека такую напраслину, так втоптать человека в грязь!
— Потрудитесь, однако, указать, чем именно вы оскорблены, — сухо сказал редактор. — Мне кажется, мы даром тратим время.
— Вы написали про меня, — сказал посетитель, поднимаясь, — что я не считаю евреев вредными паразитами, заслуживающими истребления?
— Да, это напечатано, — ответил редактор, — и это убеждение делает вам честь. Что поделаешь! По нынешним временам и прописные истины отрицаются. Нынче и элементарная гуманность в цене. Приходится хвалить человека за то только, что он не погромщик.
— Ну, разве это не подло с вашей стороны?
— Как подло?! Да вы почитайте-ка «Новое Время», не говоря уже о «Русском Знамени». Ведь там прямо, без околичностей, призывают к избиениям! Я понимаю вашу щепетильность. Я понимаю, что вам неприятно и неловко, когда вас хвалят только за то, что вы не дикий зверь. Я понимаю, что вас не особенно прельщает такая роль — рака на безрыбье — но войдите же и в наше положение! Как не отметить светлого явления, редкого исключения!
— Этот человек ничего не понимает! — воскликнул посетитель. — Но дальше! Дальше! Не написали ли вы про меня, что я высказываюсь против травли инородцев и признаю равноправными гражданами России евреев, поляков и латышей?
— Совершенно верно, — ответил редактор, — это у нас напечатано. Еще раз извиняюсь перед вами и повторяю вам те же соображения. В наше время приходится гладить человека по головке за то только, что он не принадлежит к шайке бандитов. Помилуйте, каждый день мы слышим и читаем исступленные вопли и угрозы по адресу инородцев. Как же было не отметить и не подчеркнуть ваш взгляд на этот вопрос, банальный взгляд, элементарный взгляд, но указывающий на известное гражданское мужество. Конечно, вам, как человеку щепетильному и действительно гуманному, наши похвалы показались бестактными. Но что же делать? Вы послушайте, что говорят и делают другие! Ведь как не протестуйте, вы — белый ворон, черный лебедь…
— Я черный ворон! — закричал посетитель. — Я белый лебедь! И я требую, чтобы вы напечатали мое опровержение! Вы не имеете права чернить людей!
— Какое опровержение? — спросил редактор.
Посетитель достал из кармана лист бумаги и подал его редактору.
«М. г., г. редактор! — начал читать редактор. — В опровержение сообщенных вашим сотрудником обо мне сведений прошу вас напечатать крупным шрифтом и на видном месте, что я вовсе не просвещенный человек, как позволил себе измыслить ваш сотрудник; гуманностью, как это облыжно у вас про меня напечатано, никогда не занимался и терпимостью, как инсинуирует ваша газета, никогда не отличался. Об еврейском вопросе я думаю, что евреев надо бить так же, как и прочих инородцев. Напечатанные же у вас обо мне гнусности я объясняю себе желанием вашей газеты очернить меня в глазах товарища председателя местного отдела „союза русского народа“ и тем в корне подорвать мою служебную карьеру. Предупреждаю, что всякого, который позволить себе отозваться обо мне как о человеке гуманном, просвещенном и терпимом, я привлеку к судебной ответственности за клевету и диффамацию».
— Хорошо! — сказал редактор, уподобляясь чеховскому банщику. — Извините, что мы подумали, что у вас в голове есть идеи…
Отдел «Гиперболы»
Влад. Азов. Цветные стекла. Сатирические рассказы. Библиотека «Сатирикона». СПб.: Издание М. Г. Корнфельда. Типография журнала «Сатирикон» М. Г. Корнфельда, 1911.