Л. Н. Андреев. Полное собрание сочинений и писем в двадцати трех томах
Том первый
М., «Наука», 2007
ОН, ОНА И ВОДКА править
Кто беспокойному сердцу ответит?
Море любви ему в вечности светит,
Он любил ее, но она его не любила… А может, и любила, но странно как-то вышло все это.
Говорили, что его и не стоило любить, но едва ли это правда. Он не был ни слишком умным, ни слишком глупым человеком, т. е. был как раз создан для любви. И действительно, всю почти жизнь он служил ей, как иные служили мамоне, а иные Богу. Только и служил он так же несуразно, как и жил.
У него не хватало винта. В голове ли, или в ином месте, но не хватало. Это было крайне неудобно. Все у него шаталось, скрипело, падало и одно мешало другому. Были у него таланты, но лишь станет он их разрабатывать, ум говорит:
— А ни к чему все это.
К черту таланты. Начну развивать ум, ан таланты наружу лезут и такой производят в уме кавардак, что не то он ученый, не то художник чистого искусства, не то просто черт знает что. Знакомые, родственники и друзья сперва возлагали на него надежды, потом стали удивляться, а под конец махнули рукой. А был ли он виноват, что мать-природа приготовила его, как молодая кухарка кушанье готовит: и мяса вдосталь, и корешков — совсем бы хорошо, да посолить позабыла!
Долго жил он таким образом и все больше развинчивался, пока совсем невмоготу стало. Ничему он не верит, ни на что не надеется, а себя ненавидит. Ненавидит также и презирает людей -как это вообще свойственно натурам талантливым, но плохо выпеченным. Встретит в сухую погоду добродушного человека в калошах и с зонтиком: — «Наверно пошляк!» — думает он и дня два чувствует тоску. И одолела его хандра, такая свирепая хандра, что, будь он англичанином, он зарезался бы. Но он был чисто русским и потому купил бутылку водки. Стал ею резаться; резался, резался — скучно стало. Да и друзья, родственники и знакомые, а больше всего незнакомые начали возмущаться: сидит человек и пьет!
Попробовал он служить мамоне — бросил. Затем поочередно бросал науку, литературу и искусство, пока нечего стало бросать.
Дядя сказал ему, что остается еще служение человечеству, но он меланхолически ответил:
— Давно заброшено, и так далеко, что и я дальше не заброшу.
Пил он, пил водку — надоело. Яблони цвели; воздух благоухал; луна светила, природа требовала жизни и любви, и в каждом темном уголку сидела парочка.
— На то я и царь природы, чтобы стоять выше ее слабостей, — сказал он и решил зарезаться. Вынул бритву и…
— А впрочем, постой! Иногда полезно следовать своим слабостям. В общем женщина — зло природы, но в частности любовь двигает горы. Должна же быть хоть одна женщина, которую стоит любить. Эта женщина спасет меня.
Начал он искать женщину. Она сейчас же нашлась. С великим изумлением и радостью он воскликнул:
— Сударыня, да я вас искал!
Она ответила:
— Очень приятно.
Любовь началась, продолжалась и благополучно кончилась. Жития ее было 3 месяца.
Он купил новую бутылку, уселся на своих развалинах и стал пить, сказавши:
— Нет, не та…
Сидел он и пил, пока не стало скучно.
— Пойти разве еще поискать? — подумал он. Отправился и опять тотчас же нашел. Это была удивительная женщина. Она могла любить трех сразу. Когда он узнал об этой способности, он сказал:
— Сударыня, прощайте.
Она ответила:
— Сударь, до свидания.
Водка, потом третья женщина. Эта была еще удивительнее. Она не могла любить ни одного, но так как в ее года принято любить, то она с успехом подражала. Но в одном случае у нее не хватило образца, и он догадался, что то была не любовь, а подражание. Он вежливо раскланялся, а она, не понимая, в чем дело, обиделась.
Общественное мнение также обиделось, не понимая, в чем дело, и назвало его человеком вредным и опасным.
— Нет, к черту женщин! — сказал он себе, сидя в трактире за полбутылкой водки и слушая, как машина нажаривала попурри из «Жизни за Царя». Ему хотелось поговорить, но не с кем было. Как и у всякого, у него были задушевные друзья, но однажды он заметил, что, когда он говорит о себе, друзья засыпают, а когда они о себе — он засыпает.
— К черту женщин! К черту Платона с его сказкой о двух половинках! Как и вера, любовь — отрицание разума. Да здравствует Шопенгауэр!..
Рюмку водки и бутерброд!
Но к черту женщин он не послал. Они подобны подсолнухам; раз станешь лущить (грызть), потом трудно отстать. Да и к тому, чем хуже встречались ему женщины, тем более росла в нем вера, что есть та, которая нужна ему.
И вот начал он менять их, одна за другой, чередуя с рюмкой водки и бутербродом. Довольно долго это продолжалось.
Общественное мнение возмутилось окончательно. Несколько знакомых перестали кланяться; проснулись двое друзей и потребовали назад свою дружбу.
Но и он также возмутился. Его жертвы утешались весьма скоро, а у него после каждой любви душа бывала в таких лохмотьях, как будто ее собаки изорвали. Под конец уж и зарастать перестала. Поэтому он вздохнул и даже, кажется, плюнул, вынул бритву, тщательно поправил ее на ремне и… Но тут… удивительные шутки шутит иногда судьба.
…То было в лесу, в зеленом веселом лесу. Ярко светило солнце, ласково шелестели вершинами деревья; одуряющие испарения подымались от нагретой земли. И в ореоле солнечных лучей, в блеске и свете яркого дня явилась пред ним она — та, которую он искал, та, для которой безумною силой забилось его больное, измученное сердце. Лились, трепетали звуки чарующей песни, и заслушались их и голубое спокойное небо, и веселый зеленый лес…
Странное то было существо. Поэт старых времен затруднился бы охарактеризовать ее. Ни ангелом, ни демоном нельзя было ее назвать — но было в ней и черта немножко, и немножко ангела, и нельзя было разобрать, где кончался один и начинался другой. Наивна она была как ребенок, жестока, как могут только быть жестоки дети, и ласкова, как только может быть ласкова женщина. У нее было доброе сердце, но если бы перед ней умирал человек и, умирая, корчил смешные рожи, она захлебнулась бы от смеха. Плакала и смеялась бы.
Почему она была та, которую он искал, он сам не знал. Он даже другой представлял себе искомую женщину, и все-таки был уверен, что это она. Все в ней нравилось ему, не было ни одного темного пятнышка. Раньше другая напишет в письме «крепко» через «е», он не знает, куда деваться от досады. А если б она написала «крѣпсо» через «ѳ», он и это нашел бы восхитительным. Ему нравилось даже, как она сморкалась.
Неважно, как они познакомились и что, познакомившись, говорили. Важно, что через три дня он заявил ей, что он ее искал, нашел и любит.
Она спросила:
— Правда?
Так как ночь была темная, он не имел возможности поклясться луной и звездами и ответил:
— Правда.
Затем она сказала, что любит, а он удивился и спросил: правда? и услышал ответ: правда. Значит, не было сомнений в том, что они любят друг друга.
На один короткий миг ее ручка обожгла своим прикосновением его руку и выскользнула из нее, как мечта, как сон. И не знал он, было ли то правдой, или лес и ночь своим чарующим дыханием усыпили его. Они были полны призраками, эта ночь и лес. Кругом слышался легкий неуловимый шелест; лицо задевали чьи-то легкие и ласковые крылья; чье-то горячее дыхание колебало листья. Все жило и любило и радовалось; действительность была сном, и сон действительностью.
И много дней провел он в этом сне, ибо не было никого, кто ущипнул бы его за нос и разбудил. Но не нужно думать, что он только смеялся во сне. Ему случалось плакать и очень горько. Однажды он омочил таким образом три платка. Дело в том, что чертенок в ней нет-нет да и выскочит.
Раз как-то она три дня скрывалась от него, и когда встретились, сделала вид, что почти незнакома с ним, и назвала его другим именем. В другой раз была очень ласкова; воспользовавшись этим, он стал рассказывать ей про свое горе. И только что он дошел до самого интересного места, она рассмеялась, и смеялась так долго и весело, что он чуть не заплакал. Как в том, так и в другом случае причины объяснить отказалась. Бывал он и на седьмом небе и даже выше. Он поцеловал ее, и она ему ответила. И была такая тихая, кроткая, совсем неузнаваемая. Загадочно смотрели ее глазки, и не мог прочесть он в них своей гибели.
Наоборот, он думал, что спасен. Он видел впереди другую жизнь, полную счастья, света и любви. Он почувствовал, что у него явились неведомые силы, и решил, что винтик нашелся.
Не тут-то было. Он забыл про общественное мнение, но оно про него не забыло. «Он такой, и она такая! Нет! нет!»
У нее были родители и, как свойственно родителям, слушались голоса общественного мнения. Она же была покорная дочь. Поэтому она сказала:
— Прощайте и простите.
Он растерялся и ответил:
— Прощайте.
Орган нажаривал попурри из «Жизни за Царя». Он сидел, пил водку и соображал: она ли не та, или он не тот. И долго соображал он это и не мог сообразить. Шли дни, недели, а он сидел и соображал. Кончилось дело тем, что он увидел чертика, такого зелененького и маленького: сидит и язык ему показывает.
Когда кончилась возня с чертями, у него несколько просветлело в голове.
— Она знала, что она для меня, — и простилась со мной. Значит, она не та. Забудем ее. Глупо стрелять из пушки по воробьям.
Но он не забыл ее. Он тысячи раз вспоминал дни своего счастья и мало-помалу отделил ее прежнюю от ее настоящей. О настоящей он не думал. То была другая женщина, чуждая, непонятная ему. А прежняя стала для него полубогом. В мечтах о ней находил счастье. И он знал, что это мечта. Он понимал, что, подойди он к ней поближе, разлетится мечта как дым, увидит он грубо намалеванную картину и краски и полотно.
Но мечта ли то была? Он видел ее, живую ее. Вон сидит она, облокотившись на стол, поднимает глаза от книги и задумчивым, невидящим взором смотрит вдаль. «Быть может, наши взоры встретились», — думал он и удивился своей глупости.
«Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман», — сказал Пушкин и взлез на памятник.
Так он жил и мечтал о ней, и когда его слишком тянуло к ней, он говорил себе:
— Разве ты не знаешь, что ее нет?
Он был молод, и жизнь взяла свое. Он встретил красивую девушку, увлекся ею и женился, думая: «авось проживу как-нибудь, дотяну до конца. Может, жена заставит забыть мечту, может, помимо любви найдется винтик».
Расчет не оправдался. По-прежнему чего-то не хватало у него и он коптил небо и хандрил. По-прежнему мечта владела им и заставляла временами ненавидеть жену. А та была женщина кроткая, простая, любила его бесхитростно и больше занималась его носками, чем его душевным состоянием. Прошел год. Он жил в другом городе и ничего не слыхал о своей мечте.
В один вечер приехал из того города его друг, тот самый, который засыпал всегда при его рассказах. Между прочим, в невинности сердца говорит:
— А она, знаешь ли, сильно убивалась о тебе.
— Пустое!..
— Нет, не пустое. Я и сам говорил о ней, и другие передавали; страх что такое было. Заболела даже.
— Это когда же было? — спросил он, улыбаясь, но бледный.
— А когда ты чертей ловил и потом из города уехал. Потом друг попросил водки, и они напились. Жена плакала. Через день друг уехал.
Вот тут-то и началось самое скверное. Она любит! Значит… Нет, это невозможно, это слишком ужасно! Значит, не мечта она, значит, мог быть он счастлив, и жить, и любить, а он… Пропало, пропало все!
Любовь проснулась в нем с небывалой силой. Он ходил дни и ночи и думал о ней. Это походило на сумасшествие. Она теряла формы, реальность. Она сливалась с воздухом, она проникала в тело, она была во всякой вещи, которую он видел. Он уже не представлял себе ее лица, улыбки. Представление о ней, что представление чего-то бесформенного, ужасного, что надвигалось на него, опутывало, присасывалось, как осьминог, давило, как кошмар.
И вот он написал ей. Рассказал о своих мучениях и спрашивал, вправду ли мучилась и она. Ответ получился скоро:
«Да, я любила вас сильно, как никого не полюблю никогда. Мне запретили видеться с вами; я не хотела, я не могла ослушаться, дорожа спокойствием и здоровьем близких. Не дешево досталось мне это. Вы уехали, женились потом — я успокоилась и -простите — стала забывать о вас. Напрасно расшевелили вы это прошлое, оно не может вернуться. Вы женаты, я люблю другого. Забудьте о моем существовании».
Он даже смеялся, прочтя письмо.
«Так вот как, забудьте! Когда заживо погребенный, придя в себя, борется со смертью, напрягает легкие, чтобы захватить хоть каплю воздуха, разрывает ногтями грудь, грызет пальцы, не понимая, не сознавая ничего, весь обратившись в одно смертное желание, в одну мысль: воздуху, воздуху! — ты советуешь ему забыть о воздухе. Пойми, что ты необходима, необходима мне… я гибну без тебя…»
И он заплакал и стал вправду царапать грудь и рвать волосы. Когда образовалась порядочная плешь, он успокоился и стал хладнокровно соображать. Курьезные то были соображения.
«Я не могу без нее жить и должен убить себя. Но я убью себя, а она будет жить и любить другого. Другого!..»
(Вырвано несколько волос.)
«Нет… Пока ты не полюбишь, не полюбила другого, я могу спокойно сравнительно жить вдали от тебя, но если другой…»
(Еще несколько вырвано.)
«Я убью и тебя. Ты отдана мне судьбой, и в могилу унесу я тебя. Забыть… она любит другого… Нет, нет. А жена? Тьфу, жена!»
И вот, обдумавши хладнокровно, он решил убить ее и себя. Обыкновенно у него решение не переживало и одного дня, но на этот раз устояло. Любовь двигает и горы.
Откуда-то у него взялась хитрость и изворотливость. Он успешно обманул ничего не подозревавшую жену и уехал в город, где жила «она». Там он пил водку и искал случая. Видел между прочим и «его», другого. Волос на голове почти не осталось.
Наконец…
…Он поднялся на цыпочки и заглянул в окно, в ее окно. Оно было завешено изнутри, и он ничего не увидел; но вот под пальцами подалась рама.
«Не заперто!»
Вот он на подоконнике. Брехнула собака. Он разом отдернул занавеску и увидел ее. Она спала, тихо и безмятежно, как ребенок. Алели ее чистые щеки и полуоткрытые уста, под глубокою тенью ресниц, казалось, блистали задумчивые, не лгущие глазки. Спутавшиеся кольцами волосы рассыпались по девственно вздымавшейся груди.
Он осторожно прыгнул в комнату и подошел к ней. Наклонясь над изголовьем, он устремил тяжелый, неподвижный взор на ее лицо. Под влиянием взгляда она зашевелилась, вздохнула и открыла глаза.
— Ты!., — тихо прошептала она и снова заснула, тихо и безмятежно, как ребенок.
А он выпрямился, провел рукой по лбу, недоумевающим взором обвел комнату, взглянул на револьвер, на нее… и тихо пошел к открытому окну. Там он еще раз взглянул на нее и выпрыгнул.
Пролетели года. Он пил водку, однажды пьяный подрался с мастеровыми, был сильно избит и через два дня умер. Жена раньше куда-то ушла от него. А она жила еще дома, была счастлива и имела многочисленное потомство. Старший сын ее учился в гимназии — хороший, говорят, малый.
КОММЕНТАРИИ править
Источник текста — OB. 1895. 9 сент. (№ 240). С. 1. Подпись: Л. А. Автограф неизвестен.
В своем письме из Москвы к орловским родственникам и друзьям С.Д. и Н. Д. Пановым от 15 сентября 1895 г. Андреев, среди прочих сообщений, упоминает о своих первых литературных опытах: «Много пишу. Один рассказик был помещен в „Орлов<ском> Вест<нике>“ за 9 сентября. В рассказике больше опечаток, чем достоинств» (Фатов. С. 96). По утверждению H.H. Фатова, «поверенным Л. Н-ча в сношениях с редакцией был его товарищ, теперь доктор, тогда студент, Ив. Ник. Севастьянов. Он справлялся о судьбе рассказа. В редакции ему сказали, что, хотя рассказ и напечатали, но больше не советовали присылать, так как рассказ слаб» (Там же. С. 98).
Прототипом героини рассказа является орловская гимназистка Надежда Александровна Антонова (1877—1947), с которой Андреева познакомил ее брат Яков Александрович, товарищ Андреева по орловской гимназии. Судя по дневниковым записям, знакомство состоялось летом 1894 г.: «Со знакомством с Надей начинается перелом. Острые страдания, жестокая операция, которую произвели над моим сердцем, возможность полного счастья, следовательно, вера в жизнь -пробудили во мне жажду этой жизни, расшевелили погруженный в спячку ум — я стал жить. 22 июня 1894 года — это второй день моего рождения» (Дн9. Л. 16-16об.). Об автобиографической основе (предложение руки и сердца и полученный им отказ) рассказа говорит сам его автор, утверждая позже в дневнике, что он «есть сплошная выдержка из дневника» (Дн9. Л. 102 об. Речь идет об утраченном дневнике за 1894—1896 гг.). Несмотря на отказ, Андреев продолжает ухаживания. Так, летом 1896 г. он приезжал на станцию Нарышкино (по Риго-Орловской железной дороге), где мать Антоновой снимала дачу. После окончания Николаевской женской гимназии Антонова с матерью перебралась на жительство в Москву, где поступила на медицинские курсы. Встречи с Андреевым, который в это время учился на юридическом факультете Московского университета, возобновились. Отношениям с H.A. Антоновой посвящена большая часть андреевского дневника за 1897—1899 гг. В сентябре 1897 г. Антонова вторично ответила отказом на его предложение, а в сентябре 1899 г. вышла замуж за чиновника городской управы, впоследствии актера А. Н. Фохта (об отношениях с Антоновой см.: Письма Леонида Андреева к H.A. Чукмалдиной / Публ. В. Н. Чувакова // Российский архив. История Отечества в свидетельствах и документах XVII—XX вв. Новая серия. М.: Рос. фонд культуры, 2001. [Вып. XI]. С. 488—499; Воспоминания Т. Фохт-Ларионовой // Там же. С. 646—648).
Автобиографическая основа рассказа подтверждается записью в дневнике 1897 г. в связи с очередным кризисом в отношениях Андреева и Антоновой: «Как это ни дико, но только теперь начал я узнавать Н<адежду> А<лександровну>. Еще несколько таких свиданий, и я могу отпраздновать девятый день по кончине своего исконного врага, воспетого в трижды идиотском „Он, она и водка“» (Дн9. Л. 101).
С. 28. Друг, друг ~ желанный покой!.. (эпиграф) — Источник эпиграфа не установлен. Этот же эпиграф (с небольшими вариациями) Андреев предпосылает фактически всем своим дневникам гимназического и студенческого периода; эти же строки фигурируют и в пьесе «Анфиса» (Д. 4).
…как иные служили мамоне, а иные Богу. — Мамона (греч. Шаблон:Lang\) — богатство. Ср.: «Не можете служить Богу и маммоне» (Лк 16, 13).
Встретит в сухую погоду добродушного человека в калошах и с зонтиком… — Впоследствии на эту тему Андреевым был написан фельетон «Люди теневой стороны» (впервые, под заглавием «Москва. Мелочи жизни» (К. 1901. 30 декабря (№ 360)).
С. 29. …сидя в трактире за полбутылкой водки… — Полбутылка — особая водочная расфасовка, бутылка объемом около 307 мл (стандартная водочная бутылка того времени вмещала 615 мл, см.: Похлебкин В. В. История водки. М., 1991. С. 196; Он же. Кушать подано! Репертуар кушаний и напитков в русской классической драматургии с конца XVIII до начала XX столетия. М., 1993. С. 278).
«Жизнь за Царя» — опера М. И. Глинки (1836). В советское время ставилась под названием «Иван Сусанин».
С. 30. К черту Платона с его сказкой о двух половинках! — Платон (427—347 гг. до н. э.) др.-греч. философ-идеалист. Имеется в виду миф об андрогине, изложенный в его диалоге «Пир». Зевс разделил это существо пополам, на мужчину и женщину. С тех пор каждый стремится найти соответствующую ему половинку.
Как и вера, любовь — отрицание разума. Да здравствует Шопенгауэр!.. — Артур Шопенгауэр (1788—1860) — немецкий философ-идеалист, оказавший значительное воздействие на становление мировоззрения Андреева. Его гимназические дневники заполнены выписками из сочинений, отдельными цитатами и упоминаниями имени философа. В дневниковой записи от 15 марта 1890 г. (Дн1. Л. 4об.-5) содержится сюд высказываний, объединенных под рубрикой «Шопенгауэр о любви» и представляющих собой цитаты из статей «Жизнь рода» и «Метафизика любви» из второго тома трактата «Мир как воля и представление» (вышел под заглавием: Шопенгауер. Инстинкт и художественная наклонность. <…> 2-е изд. СПб.: Изд. книгопродавца В. И. Губинского, 1886. Т. 2. (Б-ка европейских писателей и мыслителей под ред. В. В. Чуйко)).
С. 32. «Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман» — неточная цитата из стихотворения A.C. Пушкина «Герой» (1831). В оригинале: «Тьмы низких истин мне дороже / Нас возвышающий обман».
1 В перечень общих сокращений не входят стандартные сокращения, используемые в библиографических описаниях, и т. п.
Б.д. — без даты
Б.п. — без подписи
незач. вар. — незачеркнутый вариант
незаверш. правка — незавершенная правка
не уст. — неустановленное
ОТ — основной текст
Сост. — составитель
стк. — строка
АГ ИМЛИ — Архив A.M. Горького Института мировой литературы им. AM. Горького РАН (Москва).
ИРЛИ — Институт русской литературы РАН (Пушкинский Дом). Рукописный отдел (С.-Петербург).
ООГЛМТ — Орловский объединенный государственный литературный музей И. С. Тургенева. Отдел рукописей.
РАЛ — Русский архив в Лидсе (Leeds Russian Archive) (Великобритания).
РГАЛИ — Российский государственный архив литературы и искусства (Москва).
РГБ — Российская государственная библиотека. Отдел рукописей (Москва).
Hoover — Стэнфордский университет. Гуверовский институт (Стэнфорд, Калифорния, США). Коллекция Б. И. Николаевского (№ 88).
Автобиогр. — Леонид Андреев (Автобиографические материалы) // Русская литература XX века (1890—1910) / Под ред. проф. С. А. Венгерова. М.: Изд. т-ва «Мир», 1915. Ч. 2. С. 241—250.
Баранов 1907 — Баранов И. П. Леонид Андреев как художник-психолог и мыслитель. Киев: Изд. кн. магазина СИ. Иванова, 1907.
БВед — газета «Биржевые ведомости» (С.-Петербург).
БиблА1 — Леонид Николаевич Андреев: Библиография. М., 1995. Вып. 1: Сочинения и письма / Сост. В. Н. Чуваков.
БиблА2 — Леонид Николаевич Андреев: Библиография. М., 1998. Вып. 2: Литература (1900—1919) / Сост. В. Н. Чуваков.
БиблА2а — Леонид Николаевич Андреев: Библиография. М., 2002. Вып. 2а: Аннотированный каталог собрания рецензий Славянской библиотеки Хельсинкского университета / Сост. М. В. Козьменко.
Библиотека Л. Н. Толстого — Библиотека Льва Николаевича в Ясной Поляне: Библиографическое описание. М., 1972. [Вып.] I. Книги на русском языке: А-Л.
Боцяновский 1903 — Боцяновский В. Ф. Леонид Андреев: Критико-биографический этюд с портретом и факсимиле автора. М.: Изд. т-ва «Литература и наука», 1903.
Геккер 1903 — Геккер Н. Леонид Андреев и его произведения. С приложением автобиографического очерка. Одесса, 1903.
Горнфельд 1908 — Горнфельд А. Г. Книги и люди. Литературные беседы. Кн. I. СПб.: Жизнь, 1908.
Горький. Письма — Горький М. Поли. собр. соч. Письма: В 24 т. М.: Наука, 1997—.
Дн1 — Андреев Л. Н. Дневник. 12.03.1890-30.06.1890; 21.09.1898 (РАЛ. МБ. 606/Е.1).
Дн2— Андреев Л. Н. Дневник. 03.07.1890-18.02.1891 (РАЛ. MS.606/E.2).
Дн3 — Андреев Л. Н. Дневник. 27.02.1891-13.04.1891; 05.10.1891; 26.09.1892 (РАЛ. MS.606/ Е.З).
Дн4 — Андреев ЛЛ. Дневник. 15.05.1891-17.08.1891 (РАЛ. MS.606/ E.4).
Дн5 — Андреев Л. Дневник 1891—1892 гг. [03.09.1891-05.02.1892] / Публ. Н. П. Генераловой // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1991 г. СПб., 1994. С. 81-142.
Дн6 — «Дневник» Леонида Андреева [26.02.1892-20.09.1892] / Публ. H Л. Генераловой //Литературный архив: Материалы по истории русской литературы и общественной мысли. СПб., 1994. С. 247—294.
Дн7 — Андреев Л. Н. Дневник. 26.09.1892-04.01.1893 (РАЛ. MS.606/E.6).
Дн8 — Андреев Л. Н. Дневник. 05.03.1893-09.09.1893 (РАЛ. MS.606/E.7).
Дн9 — Андреев Л. Н. Дневник. 27.03.1897-23.04.1901; 01.01.1903; 09.10.1907 (РГАЛИ. Ф. 3290. Сдаточная опись. Ед.хр. 8).
Жураковский 1903а — Жураковский Е. Реально-бытовые рассказы Леонида Андреева // Отдых. 1903. № 3. С. 109—116.
Жураковский 19036 — Жураковский Е. Реализм, символизм и мистификация жизни у Л. Андреева: (Реферат, читанный в Московском художественном кружке) // Жураковский Е. Симптомы литературной эволюции. Т. 1. М., 1903. С. 13-50.
Зн — Андреев Л. Н. Рассказы. СПб.: Издание т-ва «Знание», 1902—1907. T. 1—4.
Иезуитова 1967 — Иезуитова ЛЛ. Творчество Леонида Андреева (1892—1904): Дис…. канд. филол. наук. Л., 1976.
Иезуитова 1976 — Иезуитова Л. А. Творчество Леонида Андреева (1892—1906). Л., 1976.
Иезуитова 1995 — К 125-летию со дня рождения Леонида Николаевича Андреева: Неизвестные тексты. Перепечатки забытого. Биографические материалы / Публ. Л. А. Иезуитовой // Филологические записки. Воронеж, 1995. Вып. 5. С. 192—208.
Измайлов 1911 — Измайлов А. Леонид Андреев // Измайлов А. Литературный Олимп: Сб. воспоминаний о русских писателях. М., 1911. С. 235—293.
К — газета «Курьер» (Москва).
Кауфман — Кауфман А. Андреев в жизни и своих произведениях // Вестник литературы. 192(Х № 9 (20). С. 2-4.
Коган 1910 — Коган П. Леонид Андреев // Коган П. Очерки по истории новейшей русской литературы. Т. 3. Современники. Вып. 2. М.: Заря, 1910. С. 3-59.
Колтоновская 1901 — Колтоновская Е. Из жизни литературы. Рассказы Леонида Андреева // Образование. 1901. № 12. Отд. 2. С. 19-30.
Кранихфельд 1902 — Кранихфельд В. Журнальные заметки. Леонид Андреев и его критики // Образование. 1902. № 10. Отд. 3. С. 47-69.
Краснов 1902 — Краснов Пл. К. Случевский «Песни из уголка»; Л. Андреев. Рассказы // Литературные вечера: (Прилож. к журн. «Новый мир»). 1902. № 2. С. 122—127.
ЛА5 — Литературный архив: Материалы по истории литературы и общественного движения / Под ред. К. Д. Муратовой. М.; Л.: АН СССР, 1960.
ЛН72 — Горький и Леонид Андреев: Неизданная переписка. М.: Наука, 1965 (Литературное наследство. Т. 72).
МиИ2000 — Леонид Андреев. Материалы и исследования. М.: Наследие, 2000.
Михайловский 1901 — Михайловский Н. К. Рассказы Леонида Андреева. Страх смерти и страх жизни // Русское богатство. 1901. № 11. Отд. 2. С. 58-74.
Неведомский 1903 — Неведомский М. [Миклашевский М. П.] О современном художестве. Л. Андреев // Мир Божий. 1903. № 4. Отд. 1. С. 1-42.
HБ — журнал «Народное благо» (Москва).
HP — Андреев Л. Я. Новые рассказы. СПб., 1902.
Пр — Андреев Л.Н: Собр. соч.: [В 13 т.]. СПб.: Просвещение, 1911—1913.
OB — газета «Орловский вестник».
ПССМ — Андреев Л. Н.-- Полн. собр. соч.: [В 8 т.]. СПб.: Изд-е т-ва А. Ф. Маркс, 1913.
Реквием — Реквием: Сб. памяти Леонида Андреева / Под ред. Д. Л. Андреева и В. Е. Беклемишевой; с предисл. ВЛ. Невского М.: Федерация, 1930.
РЛ1962 — Письма Л. Н. Андреева к A.A. Измайлову / Публ. В. Гречнева // Рус. литература. 1962. № 3. С. 193—201.
Родионова — Родионова Т. С. Московская газета «Курьер». М., 1999.
СРНГ — Словарь русских народных говоров. М.; Л., 1965— . Вып. 1— .
Т11 — РГАЛИ. Ф. 11. Оп., 4. Ед.хр. 3. + РАЛ. MS.606/ В.11; 17 (1897 — начало осени 1898).
1 Т1-Т8 — рабочие тетради Л. Н. Андреева. Обоснование датировок тетрадей см. с. 693.
Т2 — РГАЛИ. Ф. 11. Оп. 4. Ед.хр. 4. (Осень 1898., до 15 нояб.).
ТЗ — РГБ. Ф. 178. Карт. 7572. Ед.хр. 1 (7 дек. 1898 — 28 янв. 1899).
T4 — РГАЛИ. Ф. 11. Оп. 4. Едлр. 1 (18 июня — 16 авг. 1899).
Т5 — РГАЛИ. Ф. 11. Оп. 4. Ед.хр. 2 (конец августа — до 15 окт. 1899).
Т6 — РАЛ. MS.606/ А.2 (15-28 окт. 1899).
77— РАЛ. MS.606/ A.3 (10-19 нояб. 1899).
Т8 — РАЛ. MS.606/ A.4 (14 нояб. 1899 — 24 февр. 1900).
Урусов — Урусов Н. Д., кн. Бессильные люди в изображении Леонида Андреева: (Критический очерк). СПб.: Типогр. «Общественная польза», 1903.
Фатов — Фатов H.H. Молодые годы Леонида Андреева: По неизданным письмам, воспоминаниям и документам. Мл Земля и фабрика, 1924.
Чуносов 1901 — Чуносов [Ясинский И. И.]. Невысказанное: Л. Андреев. Рассказы. СПб., 1901 // Ежемесячные сочинения. СПб., 1901. № 12. С. 377—384.
Шулятиков 1901 — Шулятиков В. Критические этюды. «Одинокие и таинственные люди»: Рассказы Леонида Андреева // Курьер. 1901. 8 окт. (№ 278). С. 3.
S.O.S. — Андреев Л. S.O.S.: Дневник (1914—1919). Письма (1917—1919). Статьи и интервью (1919). Воспоминания современников (1918—1919) / Под ред. и со вступит. Р. Дэвиса и Б. Хеллмана. М; СПб., 1994.