Прехорошенькая дама повисла на пуговице моего пиджака и мелодично прощебетала:
— Пойдите к хироманту!
— Чего-о?
— Я говорю вам, — идите к хироманту! Этот оккультизм — такая прелесть. И вам просто нужно пойти к хироманту! Эти хироманты в Константинополе такие замечательные!
— Ни за что не пойду, — увесисто возразил я. — Ноги моей не будет… или вернее — руки моей не будет у хироманта.
— Ну, а если я вас поцелую — пойдете?
Когда какой-либо вопрос переносится на серьезную деловую почву, он начинает меня сразу интересовать.
— Солидное предложение, — задумчиво сказал я. — А когда пойти?
— Сегодня же. Сейчас.
— Аванс будет?
Фирма оказалась солидная, не стесняющаяся затратами.
Пошел.
Римские патриции, которым надоедало жить, перед тем как принять яд, пробовали его на своих рабах.
Если раб умирал легко и безболезненно — патриций спокойно следовал его примеру.
Я решил поступить по этому испытанному принципу: посмотреть сначала, как гадают другому, а потом уже и самому шагнуть за таинственную завесу будущего.
Около русского посольства всегда толчется масса праздной публики.
Я подошел к воротам посольства, облюбовал молодого человека в военной шинели без погон, подошел, попросил прикурить и прямо приступил к делу.
— Бывали вы когда-нибудь у хироманта? — спросил я.
— Не бывал. А что?
— Вы сейчас ничего не делаете?
— Буквально ничего. Третий месяц ищу работы.
— Так пойдем к хироманту. Это будет стоить две лиры.
— Что вы, милый! Две лиры!! Откуда я их возьму? У меня нет и пятнадцати пиастров!
— Чудак вы! Не вы будете платить, а я вам заплачу за беспокойство две лиры. Только при условии: чтоб я присутствовал при гадании!
Молодой человек зарумянился, неизвестно почему помялся, оглядел свои руки, вздохнул и сказал:
— Ну, что ж… Пойдем.
Хиромант принял нас очень любезно.
— Хиромантия, — приветливо заявил он, — очень точная наука. Это не то, что какие-нибудь там бобы или кофейная гуща. Садитесь.
На столе лежал человеческий череп.
Я приблизился, бесцельно потыкал пальцем в пустую глазницу и рассеянно спросил:
— Ваш череп?
— Конечно, мой. А то чей же.
— Очень симпатичное лицо. Обаятельная улыбка. Скажите, он вам служит для практических целей или просто как изящная безделушка?
— Помилуйте! Это череп одного халдейского мага из Мемфиса.
— А вы говорите — ваш. Впрочем, дело не в этом. Погадайте-ка сему молодому человеку.
Мой новый знакомый застенчиво протянул хироманту правую руку, но тот отстранил ее и сказал:
— Левую.
— Да разве не все равно, что правая, что левая?
— Отнюдь. Исключительно по левой руке. Итак, вот передо мной ваша левая рука… Ну, что ж я вам скажу?.. Вам 52 года.
— Будет. (Мягко возразил мой «патрицианский раб»). — Пока только 24.
— Вы ошибаетесь. Вот эта линия показывает, что вам уже немного за пятьдесят… Затем проживете вы до… до… Чорт знает, что такое?!
— А что? — заинтересовался я.
— Никогда я не видел более удивительной руки и более замечательной судьбы. Знаете ли, до каких пор вы доживете, судя по этой совершенно бесспорной линии?!
— Ну?
— До двухсот сорока лет!!
— Порядочно! — завистливо крякнул я.
— Не ошибаетесь ли вы? — медовым голосом заметил обладатель удивительной руки.
— Я голову готов прозакладывать!
Он наклонился над рукой еще ниже.
— Нет, эти линии!!! Что-то из ряду вон выходящее!!! Вот смотрите — сюда и сюда. В недалеком прошлом вы занимали последовательно два королевских престола: один около 30 лет, другой около сорока.
— Позвольте, — робко возразила коронованная особа. — 40 и 30 лет — это уже 70. А вы говорили, что мне и всего-то 52.
— Я не знаю, ничего не знаю, — в отчаянии кричал хиромант, хватаясь за голову. — Это первый случай в моей пятнадцатилетней практике! Ваша проклятая рука меня с ума сведет!!
Он рухнул в кресло, и голова его бессильно упала на стол рядом с халдейским черепом.
— А что случилось? — участливо спросил я.
— Да то и случилось, — со стоном вскричал хиромант, — что когда этот господин сидел на первом троне, то он был умерщвлен заговорщиками!! Тут сам чорт не разберет! Умерщвлен, а сидит. Разговаривает!!! Привели вы мне клиента — нечего сказать!!
— Были вы умерщвлены на первом троне? — строго спросил я.
— Ей-богу, нет. Видите ли… Я служил капитаном в Марковском полку, а что же касается престола…
— Да ведь эта линия — вот она! — в бешенстве вскричал хиромант, тыча карандашом в мирную капитанскую ладонь. — Вот один престол, вот другой престол! А это вот что? Что это? Ясно: умерщвлен чужими руками!
— Да вы не волнуйтесь, — примирительно сказал я. — Вы же сами сказали, что его величество проживет 240 лет. Чего же тут тревожиться по пустякам? Вы лучше поглядите, когда и отчего он умрет по-настоящему, так сказать — начисто.
— Отчего он умрет?.. Позвольте-ка вашу руку…
Хиромант ястребиным взором впился в капитанскую ладонь, и снова испуг ясно отразился на его лице.
— Ну, что? — нетерпеливо спросил я.
— Я так и думал, что будет какая-нибудь гадость, — в отчаянии застонал хиромант.
— Именно?
— Вы знаете, от чего он умрет? От родов.
Мы на минуту оцепенели.
— Не ошибаетесь ли вы? Если принять во внимание его пол, а также тот преклонный возраст, который…
— «Который, который»!! Ничего не который! Я не мальчишка, чтобы меня дурачить, а вы не мальчишка, чтобы я мог вам врать. Я честно говорю только то, что вижу, а вижу я такое, что и этого молодого человека, и меня надо отправить в сумасшедший дом!! Это сам дьявол написал на вашей ладони эти антихристовы письмена!
— Ну, уж и дьявол, — смущенно пробормотал молодой человек. — Это считается одной из самых солидных фирм: Кнаус и Генкельман, Берлин, Фридрихштрассе, 345.
Мы оба выпучили на него глаза.
— Господа, не сердитесь на меня… Но ведь я же вам давал сначала правую руку, а вы не захотели. А левая, конечно… Я и сам не знаю, что они на ней вытиснули…
— Кто-о? — взревел хиромант.
— Опять же Кнаус и Генкельман, Берлин, Фридрихштрассе, 345. Видите ли, когда мне под Первозвановкой оторвало кисть левой руки, то мой дядя, который жил в Берлине, как представитель фабрики искусственных конеч…
Череп халдейского мудреца полетел мимо моего плеча и, кляцнув зубами, зацепился челюстью за шинель капитана. За черепом полетели две восковых свечи и какая-то древняя книга, обтянутая свиной кожей.
— Бежим, — шепнул я капитану. — А то он так озверел, что убить может.
Бежали, схватившись за руки, по узкому грязному переулку. Отдышались.
— Легко отделались, — одобрительно засмеялся я. — Скажите, кой чорт поддел вас не признаться сразу, что ваша левая лапа резиновая, как калоша «Проводник»?
— Да я, собственно, боялся потерять две лиры. Вы знаете, когда пять дней подряд питаешься одними бубликами… А теперь я, конечно, и сам понимаю, что ухнули мои две лирочки!
— Ну, нет! — великодушно сказал я. — Вам, ваше величество, еще 215 лет жить осталось, так уж денежки-то ой-ой как нужны. Получайте.
Встретил даму. Ту самую.
— Ну что, были?
— Конечно, был. Аванс отработал честно.
— Ну, что же? — с лихорадочным любопытством спросила она. — Что же он вам сказал?
— А вы верите всему, что они предсказывают? — лукаво спросил я.
— Ну конечно.
— Так он сказал, что с вас причитается еще целый ворох поцелуев.
До чего женщины суеверны, до чего доверчивы.
