Объ основныхъ понятіяхъ психологіи и физіологіи. Н. Страхова. Спб., 1886 г. Цѣна 1 р. 50 к. Статьи, вошедшія въ этотъ сборникъ, были напечатаны въ разныхъ повременныхъ изданіяхъ. Г. Страховъ имѣетъ въ виду изложить — «яснѣе и полнѣе, чѣмъ это обыкновенно дѣлается» — нѣсколько «очень простыхъ истинъ», которыми овладѣлъ г. Страховъ еще на студентской скамьѣ. Такая ранняя философская зрѣлость можетъ возбуждать маленькое недовѣріе; внимательное же чтеніе книги ученаго автора значительно увеличиваетъ размѣры этого недовѣрія. Многое не такъ ясно и просто, какъ это кажется самому г. Страхову. Онъ доказываетъ многое изъ того, что доказывать нѣтъ надобности, и считаетъ опровергнутыми такіе взгляды и положенія, которые подтверждаются каждымъ новымъ успѣхомъ точнаго знанія. «Такъ какъ (читаемъ мы на стр. 20) всѣ душевныя явленія намъ принадлежатъ или съ нами совершаются, то мы говоримъ обыкновенно, что они существуютъ внутри насъ, въ насъ; мы составляемъ изъ нихъ, такимъ образомъ, особую сферу, нашъ внутренній міръ. Всѣ остальныя явленія будутъ тогда составлять внѣшній міръ, отличный отъ насъ». Это не подлежитъ, конечно, сомнѣнію, хотя г. Страховъ и настаиваетъ на томъ, что «черта сомнѣнія неизбѣжно остается характеристическою чертой психологическихъ изслѣдованій, или, такъ сказать, психологическаго настроенія (?) ума». Дальше мы встрѣчаемъ утвержденіе, что «все то, что можетъ быть подвержено сомнѣнію, что можно представить себѣ являющимся во снѣ, составляетъ внѣшній міръ. Все остальное, что одинаково существуетъ и во снѣ, и въ бодрственномъ состояніи, принадлежитъ нашему внутреннему міру». Этотъ пріемъ (Декарта), по мнѣнію г. Страхова, совершенно строгъ и достаточенъ, чтобъ отличить душу отъ тѣла. Мы, наоборотъ, не видимъ тутъ ни строгости, ни достаточности. Какъ объясняется въ такомъ случаѣ раздвоеніе сознанія? Къ этому добавимъ, что на стр. 14 самъ г. Страховъ говоритъ слѣдующее: «И такъ, всему тому, что мы находимъ существующимъ и истиннымъ, когда вполнѣ бодрствуемъ и дѣйствуемъ всѣми силами нашего разума и сознанія, мы можемъ приписать не больше существенности и истины, какъ и тому, что видимъ во снѣ».
На стр. 42 мы встрѣчаемъ такое, очень странное утвержденіе: «Безъ всякаго внѣшняго вліянія или внутренняго повода, я могу испытать сильнѣйшее чувство и видѣть передъ собою цѣлый міръ яркихъ образовъ». Откуда же явятся эти чувства и образы? Изъ ничего? Внѣ причинной связи, внѣ зависимости отъ совокупности предшествующихъ внѣшнихъ вліяній и внутреннихъ поводовъ? Но, вѣдь, даже бредъ сумасшедшаго опредѣляется сложнымъ взаимнодѣйствіемъ этихъ вліяній и поводовъ.
На стр. 81 г. Страховъ говоритъ, что «волѣ дано избирать между данными дѣйствіями или воздерживаться отъ нихъ». Дѣйствія наши опредѣляются, конечно, нашими мыслями и нашими чувствами. Но въ такомъ случаѣ какъ согласить это утвержденіе г. Страхова съ тѣмъ, что сказано имъ на стр. 46: наши мысли и чувства приходятъ къ намъ помимо нашей воли и «даже противъ нашего усиленнаго желанія»? Впрочемъ, г. Страховъ вполнѣ присоединяется къ мнѣнію Шопенгауэра, что при предположеніи свободы воли каждое человѣческое дѣйствіе было бы необъяснимымъ чудомъ, именно — дѣйствіемъ безъ причины".