Розанов В. В. Собрание сочинений. Признаки времени (Статьи и очерки 1912 г.)
М.: Республика, Алгоритм, 2006.
ОБ АДРЕСЕ «СВ. СИНОДА» СВОЕМУ ОБЕР-ПРОКУРОРУ править
Тактичны или бестактны были речи некоторых депутатов в Г. Думе, обращенные к синодальному обер-прокурору во время обсуждения сметы духовного ведомства, хорошо или недостаточно он эти речи парировал, — совершенно независимо от всего этого представляется чем-то необыкновенно странным чтение адреса от лица Синода, стоя и в синодском помещении, этому почтенному и деятельному государственному сановнику или государственному чиновнику… Ведь слово «адрес» по-славянски, т. е. на языке церкви, — написать нельзя и, по крайней мере, никогда не писалось. Еще немного далее двинется прогресс, и верующие, пожалуй, увидят или в душе своей будут опасаться, что иерархи церкви в монашеских мантиях пройдут с факелами мимо окон дома обер-прокурора, воспевая ему «канту прелюбезну», как выражаются на своем языке семинаристы, или устроят «факел-цуг», как говорят на родине Бисмарка, пастора Штёкера и Шиллера…
Адрес подписывают и адрес «со встречею» читают подчиненные своему начальнику, и вообще служащие низшего иерархического положения высшему лицу. Нельзя представить себе адрес, прочитанный от лица нескольких полковников поручику. Но в общем представлении всего народа русского митрополиты стоят иерархически и, так сказать, «священно» неизмеримо выше обер-прокурора; и «синодальное заседание» ведут они, составляют они: обер-прокурор же лишь в стороне от них, за небольшим служебным столом, соприсутствует им в зале. Но он не садится за одним столом с иерархами, с митрополитами и архиереями: и чем-нибудь обусловлена же эта формальность, которая никогда не нарушалась и чем-нибудь была вызвана. Она вызвана тем, что обер-прокурор Синода — не член Синода: и недостоин им быть. Туда не допущен даже ни один священник, по малости его духовного сана. Не долго были в составе Синода два протопресвитера: но и они исключены. Вл. Карл. Саблер — совершенно вне Синода: он только блюдет за синодальным делопроизводством, дабы в нем не произошло ущерба для государства. Таков смысл и Духовного Регламента, которым весь этот порядок установлен. Он вовсе не идет впереди, как полковник, и никого не «ведет за собою»: потому что за ним церковь, а не полк. И даже странно и оскорбительно сказать и думать: «за ним» церковь. Церковь не «за кем», она — впереди всего и выше всего; глава ее есть Христос. Но к представлению, что Владимир Карлович «впереди» и «ведет», мы приводимся и невольно и неодолимо именно тем, что ему «прочитан», и притом «стоя», — адрес. Что-то аналогичное тому, как «читают» адресы офицеры полковнику, чиновники департамента директору департамента или так «вообще в обществе»… Но «вообще в обществе» еще менее подходит как образец и пример форм для монахов и глав церкви. «Главы церкви» суть конечно, митрополиты и архиепископы. Церковь имеет «возглавление», но только не единоличное; и уже никаким образом этою «главою» над нею не стоит обер-прокурор. Это невозможно ни по существу, ни по представлению народа, ни по закону. Между тем в «адресе», очевидно, «начальнику» иерархи выразили именно это: да так и несомненно, ибо в адресе они благодарят его между прочим за то, что он их «не угнетает». Может быть, он лично и не угнетает, но самый адрес и эта благодарность за то, что лично он не угнетает, говорят так ярко об историческом угнетении, о вековом гнете — как ничто до сих пор. Гнет дошел до того, что потеряны самые формы самоуважения, самый тон самосознания; что человек вдруг заговорил не голосом человека, а (если бы было возможно) голосом рыбы на сковородке: «Вот, — благодарим, теперь меньше подпекает».
И разительно, что до некоторой степени эта рыба сама влезла на сковородку. Прежде всего, чтобы покончить с адресом, коего название на церковном, на славянском языке и изобразить нельзя, и конечно, славянские буквы никогда не начертывали этого звука, и уже это одно показывает всю невозможность и неуместность такового обращения: но разве нельзя было того же самого выразить в речи при случае, косвенно сказать о том же самом в проповеди с амвона, обращенной к народу, и проч., и проч. Теперь, кончив с формою, обратимся к существу: за что благодарят Владимира Карловича иерархи? За то, что он сделал их дело; выполнил их обязанности. Но почему они не выполнили? Почему авторитет и сила света церкви, властное увещательное слово, властное, защитительное слово, — перешло от иерархов к обер-прокурору? Ну, а они что говорили? Ничего: они расторгали браки, чинили разводы, налагали эпитимии, и вот напоследок сочинили адрес или, вернее, им довелось сочинить адрес. «Довелось» и они «довели» себя.. вековою апатичностью, бесстрастностью, водянистостью… И как не вспомнить грозного слова обличения Иоанна Богослова: «О, если бы ты был холоден или горяч; но как ты и не холоден, и не горяч (а только — тепловат), то изблюю тебя из уст своих, — говорит Господь». Как печально и страшно русским людям подумать, что в этих грозных словах наши иерархи за все два века своего чередования читали «мене, текел, фарес», увиденное Валтасаром на стене комнаты. «Взвешено, смерено и решено»: и представляет и выражает церковь теперь обер-прокурор… Они же дремлют, но сквозь дремоту произносят: «Благодарим… За нас, за нас трудился… Не оставляй трудиться и впредь за нас…»
Вот уже «sic transit gloria mundi»[1]… Одежды остались. Титулы. А душа отлетела. И вот слетаются «врание», т. е. вороны… Отчего об этом не подумали иерархи, об этих «слетающихся воронах», когда они читали уничижительные речи о себе в Думе? Не завьется ворон над живым; живого он не смеет клюнуть. А где не живое — как не появиться ворону?
И все раскрыл это адрес. Роковой адрес.
КОММЕНТАРИИ править
НВ. 1912. 15 марта. № 12934.
«О, если бы ты был холоден или горяч…» — Откр. 3, 15-16.
…"мене, текел, фарес"… — Дан. 5, 25-28.
- ↑ «так проходит слава земная» (лат.).