Николай Семенович Лесков.
Обуянная соль
править
соль потеряет силу, то чем
сделаешь ее соленою? Она уж
ни к чему не годна, как разве
Моя мимолетная беседа в рождественском номере «Петербургской газеты», к удивлению моему, не перестает беспокоить некоторых писателей и других серьезных особ, от которых я и получаю укоризны словесные, письменные и печатные. Я рассказал, как обворованный не захотел искать вора, а мне хотят доказать, что этим дан дурной, «соблазнительный» пример, ибо прощать человеку преступление не должно, а непременно надо виновного судить и наказывать. В одной газете еще сильнее сказано: «следует казнить».
По твердости и решительности тона, каким это высказывается, я должен думать, что требование «казней» исходит от лиц совершенно чистых и безгрешных, которым не страшно поднять и бросить камень в виноватого, и я прежде всего признаю за ними в этом отношении их огромное надо мною преимущество: я не так чист сам, чтобы швырять камень в другого. Мне, может быть, не следовало бы и разъяснять, что ошибочно в этих суждениях, но я это сделаю не для себя, а для молодых писателей, перед которыми не только меня укоряют за «соблазн», но и порицают старый добрый литературный идеал, на место которого рекомендуют принять нечто другое, по моему мнению, нимало не высшее, а, напротив, гораздо низшее и притом совершенно несвойственное духу, в каком следует вести рождественскую беседу.
Я чувствую себя призванным разъяснить, что идеал, которого я держался, вполне разумен и благороден, что простить обидчика гораздо выше, чем сказнить его, и что в рождественском рассказе, — с тех пор как эта литературная форма вошла в употребление, — всегда было принято представлять сюжет, смягчающий сердце, и трактовать этот сюжет в духе Евангелия, а не в духе политической экономии или Устава о предупреждении и пресечении преступлений.
В трех случаях, о которых я писал в рождественском номере, рассказано о двух людях, которые не захотели преследовать судом обидчиков, посягнувших на их собственность, и о третьем, который получил неудовольствия по поводу осуждения вора. Я отнють не порицал тех, кто ищет своих пропаж и предает похитителей судье и истязателю, а я только рассказывал в день Рождества Христова о таких людях, которые были столь милостивы, что не захотели искать и наказывать своего обидчика. И мне кажется, что это нимало не преступно и не соблазнительно, ибо всем известно, что милосердие должно ставить выше отместки и прощение выше наказания. Я думаю, нет нужды называть, кто учил нас этому и сколько есть всем известных характерных текстов на эту тему. И до сих пор это не вызывало ни раздражения, ни спора, ни гнева в литературе. И на театре нам показывали, как купец Гордей Торцов прощал мота и пьяницу Любима, и в исторических рассказах передавали, как известный хлебосол Разумовский посылал дорогой прибор гостю, на которого пало подозрение, что он украл одну ложку с этого прибора… Не полиции о нем заявил, а дослал ему то, что им было недобрано… И множество подобных вещей никогда не почитались за «соблазн» и за «расшатывание порядков жизни», а теперь вдруг такой оборот, что такие же самые движения сердца почитаются за дурное и за вредное!..
Что за искушение!
Идеал и взгляд в нашей литературе нынче, значит, изменились, и изменились они не к лучшему, а к худшему, так как евангельский идеал, к которому до сих пор проникалась уважением литература, без сомнения, выше правды всякого судебника. Стараясь склонять литературу к тому, чтобы она вместо заботы об умягчении сердец прилагала усилие внушать беспощадность к преступнику, есть дело недостойное доброго и рассудительного писателя. Как сделать, чтобы высший христианский идеал прощения привести в согласие с политическою экономиею и Уставом о предупреждении и пресечении, — этого я не знаю и думаю, что это к обязанностям изобразительной литературы нимало и не относится; но я знаю, что литература должна искать высшего, а не низшего, и цели евангельские для нее всегда должны быть дороже целей Устава о предупреждении. Нам дано ясное указание: «Голос вопиет: уравнивайте стези, по которым идет спасение». Спасение же общее для всех «в любви, в прощении обид, в милосердии ко всякому — к своему и к самарянину», а цель и радость в том, что при общем смягчении сердец «мечи будут перекованы на сошники, и мир Божий водворится в сердцах всех людей», и, когда исправится в злобе своей человек, тогда он исправит всю природу до того, что «ягненок будет лежать возле льва, и лев не станет вредить ему». Мы чувствуем, что дело идет к этому, и верим тому, за кем хотим следовать, почитая учение его за самое совершенное и спасительное для человеческого рода.
Если же литература отступит от этого высокого и верного направления и предаст себя на служение целям политической экономии или Уставов о пресечении, то она, несомненно, уклоняется от своего высшего назначения — «чувства добрые в сердцах чтоб пробуждать», и является в низшей роли, «как бы рабынею чуждого господина». И тогда ею уже нельзя осолять гнилость, а она будет то, что «обуянная соль, потерявшая свою соленость, которую остается выбросить вон».
К этому ее, очевидно, и толкают, и ногами на нее топают литературные слепцы, «отцеживающие комара и проглатывающие верблюда». Это может подавать молодым писателям самый дурной и вредный пример, и писатель, прошедший долгий путь жизни, обязан указать на эту опасность — что я и делаю.
Комментарии
правитьНапечатана в «Петербургской газете», 1891, 13 янв. с подписью: Николай Лесков. Впоследствии не перепечатывалась. Статья написана в ответ на обвинения Лескова в проповеди милосердия к преступникам. Эти обвинения последовали за публикацией лесковского рассказа «Под Рождество обидели». «Обуянная соль» была высоко оценена Л. Н. Толстым. 20-21 янв. 1891 г. Толстой писал Лескову: «Ваша защита — прелесть, помогай Вам Бог так учить людей. Какая ясность, сила и мягкость. Спасибо тем, кто вызвал эту статью. Пожалуйста, пришлите мне сколько можно этих номеров. Благодарный вам и любящий вас Л.Т.» (Толстой Л. Н. Переписка с русскими писателями. М., 1962, с. 533).
Соль — добрая вещь… — вариация на тему евангельского текста (Матф., 5, 13).
…беседа в рождественском номере «Петербургской газеты»… — рассказ «Под Рождество обидели (Житейские случаи)» («Петербургская газета», 1890, 25 дек. См. также в кн.: Доброе дело: Сб. повестей и рассказов. М., 1894, с. 171—182. Под заглавием «Под праздник обидели» и с сокращением включен Л.Толстым во 2-й том «Круга чтения» (М., «Посредник», 1906, с. 66-76).
В одной газете еще сильнее сказано: «следует казнить» — См.: Петерсен В. К. Жизнь и фантасмагория. — Новое время, 1891, 7 янв. — За подписью: А-т.
…в рождественском рассказе… — Лесков дает истолкование особого этического назначения жанра рождественского рассказа, который получил распространение в европейской и русской литературе во второй половине XIX в.
…купец Гордей Торцов прощал мота и пьяницу Любима… — речь идет о персонажах пьесы А. Н. Островского «Бедность не порок» (1853).
…известный хлебосол Разумовский… — видимо, граф Алексей Кириллович Разумовский (1748—1822), с 1786 г. — сенатор, с 1810 г. — министр народного просвещения.
…"Голос вопиет: уравнивайте стези, по которым идет спасение«. — Неточная цитата из Библии (Кн. пророка Исайи, 40, 3).
…»мечи будут перекованы на сошники, и мир Божий водворится в сердцах всех людей«. — Неточная цитата из Библии (Кн. пророка Исайи, 2, 4).
…»ягненок будет лежать возле льва, и лев не станет вредить ему". — Неточная цитата из Библии (Кн. пророка Исайи, 11, 6, 25).
…"чувства добрые в сердцах чтоб пробуждать"… — неточная цитата из стихотворения А. С. Пушкина «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…» (1836).
…"обуянная соль, потерявшая свою соленость, которую остается выбросить вон«. — Неточная цитата из Евангелия (Матф., 5, 13).
…»слепцы, «отцеживающие комара и проглатывающие верблюда». — Неточная цитата из Евангелия (Матф., 23, 24).
Издания: Н. С. Лесков. О литературе и искусстве. Л., Издательство Ленинградского университета, 1984
Набор: Адаменко Виталий