Обрыв (Гончаров)/Часть III/Глава XXII
ХХII
Весь день все просидели, как мокрые куры, рано разошлись и легли спать. В десять часов вечера все умолкло в доме. Между тем дождь перестал, Райский надел пальто, пошел пройтись около дома. Ворота были заперты, на улице стояла непроходимая грязь, и Райский пошел в сад.
Было тихо, кусты и деревья едва шевелились, с них капал дождь. Райский обошел раза три сад и прошел через огород, чтоб посмотреть, что делается в поле и на Волге.
Темнота. На горизонте скопились удалявшиеся облака, и только высоко над головой слабо мерцали кое-где звезды. Он вслушивался в эту тишину и всматривался в темноту, ничего не слыша и не видя.
Направо туман; левее черным пятном лежала деревня, дальше безразличной массой стлались поля. Он дохнул в себя раза два сырого воздуха и чихнул,
Вдруг он услышал, что в старом доме отворяется окно. Он взглянул вверх, но окно, которое отворилось, выходило не к саду, а в поле, и он поспешил в беседку из акаций, перепрыгнул через забор и попал в лужу, но остался на месте, не шевелясь.
- Это вы? - спросил шепотом кто-то из окна нижнего этажа, - конечно, Вера, потому что в старом доме никого, кроме ее, не было.
У Райского затряслись колени, однако он невнятным шепотом отвечал: "Я".
- Сегодня я не могла выйти - дождик шел целый день; завтра приходите туда же в десять часов... Уйдите скорее, кто-то идет!
Окно тихо затворилось. Райский все стоял.
"Куда "туда же"! - спрашивал он мучительно себя, проклиная чьи-то шаги, помешавшие услышать продолжение разговора. - Боже! так это правда: тайна есть (а он все не верил) - письмо на синей бумаге - не сон! Свидания! Вот она, таинственная "Ночь"! А мне проповедовала о нравственности!"
Он пошел навстречу maman.
- Кто тут! - громко закричал голос, и с этим вопросом идущий навстречу начал колотить что есть мочи в доску.
- Ну тебя к черту! - с досадой сказал Райский, отталкивая Савелья, который торопливо подошел к нему. - Давно ли ты стал дом стеречь?
- Барыня приказали, - отвечал Савелий, - мошенники в здешних местах есть... беглые... тоже из бурлаков ходят шалить...
- Врешь все! - с досадой продолжал Райский, - ты подглядываешь за Мариной: это... скверно, - хотел он сказать, но не договорил и пошел.
- Позвольте о Марине слово молвить! - остановил его Савелий.
- Ну?
- Нельзя ли ее в полицию отправить?
- Ты с ума сошел, - сказал Райский, уходя. Савелий за ним.
- Сделайте божескую милость, - говорил он, хоть в Сибирь сошлите ее!
Райский погружен был в свой новый "вопрос" о разговоре Веры из окна и продолжал идти.
- Или хоша в рабочий дом - на всю жисть... - говорил Савелий, не отставая от него.
- За что? - спросил вдруг Райский, остановившись.
- Да опять того... почтальон ходит все... Плетьми бы приказали ее высечь...
- Тебя! - сказал Райский, - чтоб ты не дрался...
- Воля ваша!
- Да не подсматривал! это... скверно... - сквозь зубы проговорил он, взглянув на окно Веры.
Он ушел, а Савелий неистово застучал в доску.
Райский почти не спал целую ночь и на другой день явился в кабинет бабушки с сухими и горячими глазами. День был ясный. Все собрались к чаю. Вера весело поздоровалась с ним. Он лихорадочно пожал ей руку и пристально поглядел ей в глаза. Она - ничего, ясна и покойна...
- Как ты кокетливо одета сегодня! - сказал он.
- Вы находите простенькую палевую блузу кокетливой?
- А пунцовая лента, а прическа, с длинной, небрежно брошенной прядью волос на плечо, а пояс с этим изящным бантом, ботинки, прошитые пунцовым шелком! У тебя бездна вкуса, Вера, я восхищаюсь!
- Очень рада, что нравлюсь вам; только вы как-то странно восхищаетесь. Скажите, отчего?
- Хорошо, скажу, пойдем гулять.
- Когда?
- В десять часов.
Она быстро и подозрительно взглянула на него. Он заметил этот взгляд.
"Напрасно я сказал так определительно - в десять часов, - подумал он, - надо бы было сказать часов в десять... Она догадалась...
- Хорошо, пойдемте! - согласилась она, подумавши, - теперь еще рано, нет десяти часов.
Она села в угол и молчала, избегая его взглядов и не отвечая на вопросы. В исходе десятого она взяла рабочую корзинку, зонтик и сделала ему знак идти за собой.
Они шли молча по аллее от дома, свернули в другую, прошли сад, наконец остановились у обрыва. Тут была лавка. Они сели.
- Вера! - начал он, едва превозмогая смущение, - я нечаянно, кажется, узнал часть твоего секрета...
- Да, кажется! - холодно сказала она, - вчера вы подслушали мои слова...
- Нечаянно, клянусь тебе честью...
- Верю, - перебила она, взглянув на него мельком, - ну что же?
- Ничего... Итак... ты любишь кого-то! Сомнения исчезли и... Но кто же он?
- Не скажу, не спрашивайте! - сухо сказала она.
Он вздохнул.
- Сам знаю, что глупо спрашивать, а хочется знать. Кажется, я бы... Ах, Вера, Вера, - кто же даст тебе больше счастья, нежели я? Почему же ты ему веришь, а мне нет? Ты меня судила так холодно, так строго, а кто тебе сказал, что тот, кого ты любишь, даст тебе счастья больше, нежели на полгода? Почему ты веришь?
- Потому что люблю!
- Любишь! - с жалостью сказал он, - боже мой, какой счастливец! И чем он заплатит тебе за громадность счастья, которое ты даешь? Ты любишь, друг мой, будь осторожна: кому ты веришь?..
- Пока еще самой себе...
- Кого ты любишь?
- Кого?.. - повторила она, глядя на него пристально бесцветным, загадочным "русалочным" взглядом. - Да вас...
У него захватило было дух.
Внизу в роще раздался в это время выстрел.
Она быстро встала со скамьи.
- А это что: это... он? - спросил Райский, меняясь в лице.
- Мне пора - десять часов! - сказала она, видимо встревоженная, стараясь не глядеть на Райского.
Она подошла к обрыву, он ступил шаг за ней. Она сделала ему знак рукой, чтоб он остался.
- Что значит этот выстрел? - спросил он с испугом.
- Меня зовет...
- Кто?
- Автор синего письма... Ни шагу за мной! - шепнула она ему сильно, - если не хотите, чтоб я...
- Вера!
- Ни шагу - никогда! - повторила она, спускаясь с обрыва, - или я оставлю дом навсегда!
Она скользнула в кусты.
- Вера, Вера! Берегись! - кричал он в отчаянии и стал слушать.
Он слышал только, как раза два под ее торопливыми шагами затрещали сухие ветки, потом настала тишина.
- Боже мой! - в отчаянной зависти вскрикнул он. - Кто он, кто этот счастливец?..
"Люблю вас!" говорит она. Меня! Что, если правда... А выстрел? - шептал он в ужасе, - а автор синего письма? Что за тайна! кто это?.."