Розанов В. В. Собрание сочинений. Юдаизм. — Статьи и очерки 1898—1901 гг.
М.: Республика; СПб.: Росток, 2009.
Турция как в европейской, так и в азиатской своей части представляет такое кружево разнообразно переплетенных интересов, в котором каждая нитка прикасается ко множеству других, концы которых не всегда можно и проследить. Интересы культурные в самом широком смысле, интересы духовные, церковные, национальные, и поверх их всех живая ежедневная экономическая борьба — все входит сюда. Она похожа на банк, где всякий имеет свои вклады. И невозможно которому-нибудь вкладчику пошевелить в нем свою собственность, чтобы сейчас же это не затронуло или не изменило положения и судьбы всех остальных вкладов, не пробудило внимания всех прочих вкладчиков. Такое состояние этого чуткого и впечатлительного инструмента, который мы зовем Оттоманскою Портою, делает всякое к нему касание необыкновенно трудным, требующим внимания, осторожности, предусмотрительности. Возьмем религиозные дела. Мусульманская держава, она держит драгоценнейшие достояния христианского мира в виде Палестины и Иерусалима, где каждый городок, отдельные ворота города, какая-нибудь церковь на месте памятного события — все распадается на кусочки, на камешки, и за каждым камешком стоит особый человек, особая нация, особое исповедание, каждое с особою привилегией) от султана, когда-то давно добытою и дорого стоившею, и которая составляет теперь реальное право, документ на пользование, но пользование обыкновенно смешанное, совместное, и реже — исключительное. Религиозная ревность народов европейских заставляет их дрожать над каждым подобным кусочком, над каждым пунктом выговоренного условия, а правительства европейские, уважая чувства своих народов, с крайнею ревнивостью следят за сохранением уже приобретенных прав. Кроме того, каждое из них напряженно хотело бы расширить эти свои привилегии, из Европы незаметные, а там на месте чувствительные, и малейшее изменение, положим католиков, где-нибудь в Вифлееме, в Назарете, в Иерусалиме, сейчас пробудит и желание лютеран, кальвинистов и других исповедников получить и себе что-нибудь новое. Каждая воздвигнутая вновь школа, каждый вновь построенный странноприимный дом, если они построены римлянами, испанцами, французами, португальцами, вызывают просьбу или даже требование у султана права построить такую же школу или равный дом, на который деньги ассигнуются на Шпрее или Темзе. Государства Европы, страны Европы разобрали каждая свои палестинские интересы. Теперь в Палестине не два сюзерена, католиков и православных, как было еще сравнительно недавно, но множество сюзеренов, почти столько же, сколько государств в Европе. Вот почему мы позволяем себе предполагать, что в недоразумении между Франциею и Портою первая не затронет каких-нибудь таких интересов или вопросов, которые тотчас же вызвали бы внимание и претензию на компенсацию в других местах Европы, какие-нибудь тоже требования о восстановлении равновесия в имеющихся привилегиях на обучение, на богослужение, на пропаганду и проч. Франция, конечно, отлично сознает свои интересы, и с точки зрения этих своих интересов сумеет разобраться, где она собственно действует на Турцию и где действует уже не на Турцию, а на других, на своих соседей по Европе, друзей и недругов. Здесь, повторяем, почва так неуловимо зыбка и интересы так расплывчаты, что делая шаг, никак нельзя быть уверенным, с кем или против кого будешь делать следующий шаг.
НВ. 1901.28 окт. № 9214. Б.п.