Миклухо-Маклай Н. Н. Собрание сочинений в шести томах.
Том 5. Письма. Документы и материалы
М.: Наука, 1996.
…Я нашел г. Маклая, благодаря указаниям одного из членов Географического общества, по данному мне адресу, в одном из домов в конце Васильевского острова. Я застал его за составлением подробной программы его чтений1. В небольшой, скромно меблированной, тускло освещенной комнате, с полузавешанными темной материей окнами, за столом, заваленным книгами, рукописями, рисунками, чертежами и т. п., сидел г. Маклай. Одного взгляда на путешественника довольно было, чтобы заключить, что предо мной находится хотя молодой годами, но рано состарившийся, разбитый болезнью организм. Желтовато-бледное лицо его, обрамленное небольшою, белокурою, слегка рыжеватою бородою, носило на себе отпечаток испытанного годами, страданий и других неудач жизни. В пепельных волосах на голове г. Маклая виднелись многие скороспелые седые волосы. Не было сомнения, что и худые щеки, и тусклый взор, и впалая грудь, и едва слышный голос, и частое хватание за бок достались путешественнику как вечные, неудалимые знаки, которые наложили на него испытанные им лишения и болезни. После обычных приветствий я высказал желание узнать о дальнейших намерениях путешественника.
«Я слышал, — начал г. Маклай, — что русская публика интересовалась и моею судьбою, и моими странствованиями по Австралии, предпринятыми мною с научной целью. Вернувшись не более как на месяц в Россию, я счел нравственным долгом обратиться к посредничеству Географического общества, чтобы оно доставило мне возможность показать моим соотечественникам, что я сделал для науки за 12 лет моего путешествия, что не ради просто любознательности я покинул дорогую для меня Россию. Я желал быть чем-нибудь полезным и обществу, и науке, я выбрал для своих исследований страну мало известную, и пусть судит публика, по моим чтениям — этим сокращенным конспектам моих будущих трудов, насколько интересны и новы для нее и для науки мои исследования и наблюдения. Поверьте, они не легко давались мне…» При этих словах, как бы в их доказательство, судороги искривили симпатичное лицо г. Маклая, голова его опрокинулась на спинку кресла, рука ухватилась за больной бок… «Печень, печень», — простонал г. Маклай и замолк на несколько минут.
На мой вопрос о том, когда издаст г. Миклухо-Маклай свое сочинение — отчет о результатах своих путешествий, — он отвечал: «Пока готового у меня ничего нет. У меня есть только заметки, наброски пером и карандашом, писанные мною, как вы видите (и он подал мне одну из своих бесчисленных записных книжек), на разных языках и даже на местных наречиях. Разобраться в этих записках только я могу… они представляют собою пока как бы „Оглавление“ — программу того, что я хочу издать. Средства мои не позволяют мне сделать это на свой счет. Как русский я хотел бы сперва в России найти возможность продать издание моих трудов — и вот для чего: отправляясь в путешествие, я задолжал одному купцу 500 фунтов стерлингов; за 12 лет моего путешествия эта сумма с процентами на нее возросла до 1200 фунт. стерл.2 Как честный человек, я должен уплатить свой долг. На эту уплату я и ассигную сумму, в которую ценю свое будущее сочинение. Если русское правительство согласится на мои условия, я попрошу его также обеспечить меня еще на два года, которые я посвящу обработке моих заметок, приведением их в систему и т. д. Иначе мне придется для добывания средств к жизни вновь заниматься медицинской практикой… Вы знаете, конечно, что в борьбе с нуждою трудно работается… Если в России я не найду материальной поддержки, то я, поневоле, должен буду обратиться к Англии3. Мое сочинение будет специально научного характера: не ради „беллетристики“ скитался я среди диких, по таким местностям, где никогда не ходил еще „белый человек“, подвергал не раз свою жизнь опасности… Я не тратил напрасно своего времени… Я знаю, что русские ученые не считают меня „своим“, они, кажется, сомневаются в моих знаниях. Правда, они имеют на это некоторое право: по обстоятельствам, я не получил в России высшего образования… в Германии я пять лет изучал медицину: я — доктор; что я не дилетант в науке, вот мои свидетели — и г. Миклуха-Маклай показал на книги, лежавшие на столе. — Эти книги, — продолжал путешественник, и тусклый взор его оживился, тихая, прерывистая речь стала раздаваться громче и плавнее, — …эти книги — прочтите хоть названия их: „О мозге рыб“ (мозгом животных, людей и рыб преимущественно занимается г. Маклай)4, „О племенах Новой Гвинеи“5 и т. д. Это сочинения, написанные мною на немецком языке, частью во время моей бытности в Германии, частью напечатанные в Батавии, свидетельствуют о роде моих занятий. Русская печать, относившаяся ко мне, как мне передавали, благосклонно, русское общество, интересовавшееся моею судьбою, по моим чтениям пусть судят меня как человека науки… Я не привез в Россию своих коллекций, они остались в Австралии, куда я в конце октября вновь думаю отправиться: меня туда влекут основанная мною „биологическая станция“6, будущие работы, для которых коллекции мои служат наглядным дополнением и без которых (коллекций) я не в состоянии приняться за свои работы. Эти коллекции тоже — „программа“, и без нее как без рук. Коллекции и рисунки, вот все, что более или менее приведено мною в порядок… А рисунков немало. Да вот, взгляните на часть их, чтобы судить о целом» <…>.
Печат. по: Нов. и Бирж. газ. 1882. 29 сент. (11 окт.). Отсюда: Газета Гатцука, 9(21) окт.
Примечание 1 подготовлено Б. Н. Путиловым, остальные — Д. Д. Тумаркиным.
1 О «Чтениях» см. в т. 2 наст. изд. с. 403—449 и 513—523. В день публикации интервью состоялась первая лекция («чтение») Миклухо-Маклая.
2 См. об этом в письме № 282.
3 См. об этом примеч. 1 к письму № 309.
4 Имеется в виду книга «Материалы по сравнительной анатомии позвоночных» (о мозге рыб), опубл. на нем. яз. в Лейпциге в 1870 г.
5 Вероятно, речь идет об отдельном оттиске большой статьи «Этнологические заметки о папуасах Берега Маклая на Новой Гвинее», опубликованной в 1875—1876 гг. на нем. яз. в NTNI.
6 См. раздел «Зоологическая станция в Сиднее» в т. 4 наст. изд. 7 Псевдоним Н. Р. раскрыть не удалось.