Новая Зеландия (Циммерман)/РМ 1884 (ДО)
| Новая Зеландія |
| Опубл.: 1884. Источникъ: az.lib.ru со ссылкой на журналъ «Русская мысль», 1884, книга VII, с. 231—255. |
НОВАЯ ЗЕЛАНДІЯ.
правитьСловно громадная стальная плита разстилалось передъ нами темно-синее море, когда, приближаясь къ берегамъ Новой Зеландіи, пароходъ нашъ огибалъ сѣверную оконечность острова. Морская поверхность до того спокойна, что, за исключеніемъ длиннаго струистаго слѣда малахитоваго цвѣта, оставляемаго за собою рулемъ, на ней не видать даже хотя бы легкой зыби; это въ полномъ смыслѣ слова — Тихій океанъ. Издавая отрывистый крикъ, бѣлыя чайки стаей вьются вслѣдъ за нами. Альбатросъ мощными крыльями спокойно разсѣкаетъ воздухъ, то отставая отъ парохода, то опережая его. Вотъ слѣва показались три сѣрыя зубчатыя, мохомъ покрытыя скалы, высоко торча надъ морскою гладью: это такъ называемые три короля (Three Kings); а справа на покрытой лѣсомъ горѣ бѣлѣетъ башня маяка. Своротивъ въ югу, пароходъ, на шестыя сутки по выходѣ изъ Сиднея, проплылъ всю ночь въ виду восточнаго берега острова и на утро, пробравшись между островами и рифами, вошелъ въ просторный заливъ, въ глубинѣ котораго показались раскинутыя по холмамъ и въ долинѣ строенія Окланда.
Высадившись на берегъ, я только что успѣлъ занять номеръ въ гостинницѣ, какъ поспѣшилъ опять къ пристани, куда стекались густыя толпы народа. Ожидали, какъ я узналъ, прибытія на пароходѣ короля туземнаго племени, Таваіо, впервые рѣшившагося выѣхать изъ своихъ, недоступныхъ еще для англичанъ, владѣній, съ тѣмъ, чтобы взглянуть на англійскій городъ, возникшій на мѣстѣ, гдѣ не такъ еще давно, даже на памяти самого короля, вмѣсто европейскихъ домовъ стояли одни только разсыпанныя по пустынному берегу низкія хижины его подданныхъ. Ожидаемый пароходъ причалилъ и Таваіо вышелъ на пристань въ сопровожденіи многочисленной свиты, состоявшей изъ его родственниковъ и вождей.
Это сборище особъ съ суровыми каштановаго цвѣта лицами, большею частью татуированными, одѣтыхъ по-туземному въ ткани изъ новозеландскаго льна, внушало уваженіе своимъ осанистымъ, воинственнымъ видомъ. Лицо выступавшаго во главѣ свиты короля было до того истатуировано, что трудно было разобрать сразу, какой его натуральный цвѣтъ. Дугообразныя извилины синеватаго оттѣнка переходили со лба къ носу и, спускаясь по щекамъ, заканчивались на безволосомъ подбородкѣ причудливыми завитками. Усы съ сильною просѣдью изобличали въ немъ человѣка пожилыхъ лѣтъ. Плечи его были облечены въ свѣтлыя ткани, съ правильными черными и краевыми узорами, перехваченныя поясомъ и ниспадавшія до колѣнъ. Посѣдѣвшую голову его покрывала бѣлая шляпа съ черною лентой, украшенная павлиньими перьями. Въ правой рукѣ онъ держалъ словно выточенную изъ чернаго дерева палку вродѣ жезла.
Городовой голова въ сопровожденіи мѣстныхъ административныхъ личностей поджидалъ короля, и когда послѣдній вышелъ на пристань, то, пожавъ ему руку, голова привѣтствовалъ его отъ имени горожанъ Окленда. Въ отвѣть на это, Таваіо, видимо сильно возбужденный представшей ему обстановкою и торжественной встрѣчею, звучнымъ голосомъ произнесъ рѣчь на родномъ языкѣ. Она въ тотъ же день появилась въ газетахъ въ переводѣ. Передаемъ ее здѣсь, избѣгая повтореніи однихъ и тѣхъ же словъ, къ чему обыкновенно прибѣгаютъ туземные ораторы въ патетическихъ мѣстахъ:
"Почтимъ памятью павшихъ въ бояхъ, — тѣхъ, что перешли въ вѣчность, — сказалъ король, — имъ да будетъ первый привѣтъ мой; второй — землѣ нашихъ предковъ, а третій — всѣмъ вамъ, собравшимся здѣсь.
"Отецъ мой! Вотъ твоя земля Темаки и я, наконецъ, прибылъ сюда. О Темаки излюбленный край маори! сыны твои съ изумленіемъ озираютъ тебя, прекрасный край, покинутый отшедшими отцами!
"Теперь я здѣсь передъ вами, одинъ изъ оставшихся въ живыхъ правнуковъ великой моей праматери Танготонго!
"Привѣтствую тебя, народъ европейскій, васъ, жителей Окланда! Привѣтствую начальниковъ города и васъ, людей промысла и труда; мужей, женъ, дѣтей, — всѣмъ, всѣмъ мой привѣтъ.
"Вотъ онъ Оклендъ! При видѣ его мои чувства просятся наружу! Я пришелъ къ тебѣ съ миромъ, народъ европейскій. Но подожди немного, дай пройти знойной порѣ.
«Я пришелъ и видѣлъ васъ, граждане, и вы видѣли меня! Мой мирный привѣтъ вамъ!»
По приглашенію городскаго головы, Таваіо и вожди его прошли по подмосткамъ пристани, съ тѣмъ, чтобы сѣсть въ приготовленные для нихъ экипажи. Раздавшись по обѣ стороны торжественно выступавшихъ туземцевъ, публика встрѣчала короля громкими дружными возгласами. Улицы были разукрашены пестрыми флагами до самаго дома, гдѣ остановился Таваіо.
Послѣ полудня король опять показался на главной улицѣ вмѣстѣ съ городскимъ головою и нѣкоторыми изъ вождей. Но на этотъ разъ онъ облекся въ европейское платье, вовсе, впрочемъ, неприставшее къ ею татуированной физіономіи. Проходя по тротуару, онъ осматривалъ выставленныя въ окнахъ магазиновъ галантерейныя произведенія, какъ бы любуясь затѣйливыми игрушками чуждой ему цивилизаціи. Публика вездѣ почтительно разступалась передъ нимъ, воздавая ему должную дань уваженія.
Такое политичное отношеніе здѣшнихъ англичанъ къ королю воинственныхъ маори становятся весьма понятнымъ, когда прослѣдишь за всѣми подробностями той борьбы, какую въ теченіе сорока лѣтъ пришлось вести англійскимъ войскамъ съ туземными племенами бывшихъ людоѣдовъ. Ни одно изъ племенъ Тихаго океана не оказывало такого сильнаго отпора европейскимъ пришельцамъ. Маори рѣшительно ни одной пяди земли не уступали безъ боя. Они не разъ обращали въ постыдное бѣгство опытныя войска, присылаемыя сюда изъ Европы. Несмотря на то, что послѣднія не только пользовались лучшимъ оружіемъ, нежели маори, но превосходили ихъ даже числомъ, туземцамъ не разъ удавалось разрушать до тла селенія и города колонистовъ, и та же участь угрожала даже Окланду. Въ 1845 году сильный отрядъ враждебныхъ маори, только что испепеливъ одно изъ западныхъ селеній, двинулся уже къ городу, готовясь и его также сравнять съ землею. Горожане стали уже выбираться, съ тѣмъ, чтобы спастись въ Сидней. Но, къ счастью ихъ, одинъ изъ задаренныхъ англичанами вождей спасъ Окландъ отъ неминуемой гибели, явившись въ самый критическій моментъ съ своими воинами въ его окрестностяхъ и заставивъ тѣмъ отступить враждебныхъ маори. Право, кажется, что, несмотря на игольчатыя ружья и нарѣзныя пушки, англичанамъ едва ли удалось бы удержаться на островѣ, еслибъ вожди разбросанныхъ по нему племенъ дѣйствовали единодушнѣе, дружнѣе. На бѣду доблестныхъ маори, ихъ семья оказалась также не безъ урода, и въ ихъ средѣ нашлись измѣнники и предатели, соблазнившіеся щедро расточаемыми англійскими подачками. Одинъ изъ враждебныхъ вождей возъимѣлъ благую мысль избрать изъ среды туземцевъ короля и подчинить ему, по крайней мѣрѣ, нѣкоторыя изъ ближайшихъ сосѣднихъ племенъ. Англичане, съ своей стороны, объявили такое избраніе преступнымъ мятежомъ, опираясь на мнимомъ трактатѣ, въ силу котораго признавалась власть англійской королевы надъ островомъ. Несмотря на то, съ 1854 года установилась туземная королевская власть, признаваемая нѣсколькими племенами, занимающими небольшую часть сѣвернаго острова по долинѣ рѣки Вайкато. Но и тутъ даже король считается скорѣе какъ бы подставнымъ лицомъ, имѣющимъ нѣкоторое значеніе только въ случаѣ затруднительныхъ столкновеній съ англичанами. Каждое изъ племенъ управляется независимо отъ него своимъ непосредственнымъ вождемъ. Нѣкоторые изъ этихъ начальниковъ пользуются обширною популярностью, какъ, напримѣръ, одинъ изъ наиболѣе вліятельныхъ теперь вождей, по имени Ривей. Но съ нимъ мы встрѣтимся въ другомъ мѣстѣ. Здѣсь прибавимъ еще только, что въ области Вайкато, гдѣ царствуетъ король Таваіо, въ настоящее время считается всего около 10,000 туземцевъ. Несмотря на ихъ малочисленность и на крайнее истощеніе вслѣдствіе войны, окончившейся миромъ лѣтъ десять тому назадъ, англичане до сихъ поръ все еще не могутъ окончательно подчинить себѣ этотъ западный уголокъ острова. Они не покушаются даже проложить тамъ столь для нихъ желательную желѣзную дорогу: маори въ лицѣ своего короля до сихъ поръ рѣшительно отклоняли всякія подобныя попытки колонистовъ. По этому поводу еще года полтора тому назадъ туземцы грозили взяться за оружіе и напасть на поселенія англичанъ; такъ что послѣдніе поневолѣ вынуждены были отказаться отъ проложенія проектированнаго уже рельсоваго пути.
Потому-то пріѣздъ короля Таваіо въ Оклендъ съ мирными заявленіями такъ и обрадовалъ теперь колонистовъ. Не даромъ они принимаютъ его съ большими почестями. Городской голова устроилъ для дорогихъ гостей обѣдъ, причемъ, конечно, не обошлось безъ взаимныхъ тостовъ и спичей. Таваіо, между прочимъ, сказалъ, обращаясь какъ къ англичанамъ, такъ и къ своимъ соплеменникамъ:
«Велики были бѣдствія войны между расами въ нашемъ краѣ; но теперь забудемъ о нихъ: да будутъ они изгнаны изъ нашей памяти! Вотъ мое первое слово великой важности. Другое слово мое да будетъ — любовь. Зачѣмъ мы станемъ съуживать основу любви? Вѣдь, она по природѣ широка и неограниченна… Любовь есть великая основа жизни, — это звено, связующее всѣ земныя племена. Пусть они будутъ связаны другъ съ другомъ узами любви и дружбы! Это мое послѣднее слово».
Къ такимъ заявленнымъ въ общихъ выраженіяхъ любвеобильнымъ предложеніямъ одинъ изъ вождей добавилъ отъ себя слѣдующія слова:
«Кто приведетъ къ благому концу наши распри? Кто возстановитъ дружескія отношенія, предлагаемыя королемъ? Можетъ быть, Таваіо одинъ хочетъ вынести на своихъ плечахъ высказанную имъ дружелюбную связь между европейцами и маори?…» Обратившись затѣмъ къ присутствующимъ администраторамъ, онъ прибавилъ: «Не давайте же отнынѣ возникать причинамъ нашихъ распрей; старайтесь вести дѣла по правдѣ на благо всѣмъ соучастникамъ».
Мѣстные администраторы, не возражая прямо на этотъ какъ бы брошенный имъ мимоходомъ намекъ, съ свойственною англичанамъ изворотливостью обошли главный вопросъ, провозгласивъ тостъ въ честь Таваіо. Они хорошо поняли, на какія причины распрей намекалъ вождь. Это — все тотъ же старый и вѣчно возобновляющійся вопросъ о землѣ. Маори не признаютъ правъ личной собственности на землю; у нихъ испоконъ вѣка господствовало общинное землевладѣніе, и каждый изъ нихъ пользуется лишь плодами съ воздѣлываемаго имъ участка. При такихъ порядкахъ отчужденіе земель отдѣльнымъ личностямъ, разумѣется, немыслимо. Маори не препятствовали англичанамъ селиться на островѣ и дружелюбно относились къ миссіонерамъ, пока европейцы или пинеа, какъ называютъ ихъ туземцы, воздѣлывали участки на основаніи господствующихъ въ краѣ общинныхъ началъ. Но правительство Великобританію, не принимая въ уваженіе искони существующей здѣсь системы землевладѣнія, задумало навязать туземцамъ свои уставы личной собственности со всѣми сопровождающими ихъ процедурами касательно введенія лица во владѣніе землею. Съ этою цѣлью еще въ 1840 году въ мѣстечкѣ Вайтанго правительствомъ было собрано нѣсколько десятковъ туземныхъ вождей. Одаривъ ихъ столь для нихъ дорогимъ огнестрѣльнымъ оружіемъ, также шерстяными одѣялами, замѣнившими для дикарей прежнія ихъ ткани изъ новозеландскаго льна, опоивъ даже нѣкоторыхъ водкой, англичане легко уговорили ихъ подписать мало понятный для маори договоръ. Этотъ такъ называемый трактатъ Вайтанго и послужилъ главнѣйшимъ источникомъ всѣхъ распрей и кровопролитной борьбы между колонистами и туземцами. Въ силу его маори какъ бы признали за англійскою королевою верховную власть надъ Новою Зеландіею. Задаренные вожди не понимали, конечно, какое значеніе можетъ имѣть признаніе верховной власти живущей гдѣ-то далеко за морями королевы. Вѣдь, даже и избранный ими впослѣдствіи туземный король, хотя и пользуется почетомъ, но не властенъ нарушить ни одно изъ ихъ обычныхъ соціальныхъ учрежденій. Вожди, сверхъ того, не имѣли даже никакого права признавать за кѣмъ бы то ни было власть надъ всею страною, тѣмъ болѣе, что далеко не всѣ они присутствовали при заключеніи пресловутаго договора. Англичане, напротивъ того, придали условіямъ послѣдняго иное значеніе и объясняли его, конечно, по своему. Особенно важно для нихъ постановленіе касательно отчужденія земель въ личную собственность, съ чѣмъ маори никакъ не могли примириться. Европейцы или пакеа говорили имъ: «Земля дана вамъ Богомъ не для того, чтобы она лежала втунѣ; въ священномъ писаніи даже сказано, чтобы человѣкъ воздѣлывалъ землю, да приноситъ она плодъ сторицею».
— Такъ, — отвѣчали, въ свою очередь, маори, — но въ священномъ писаніи нигдѣ не сказано, чтобы мы продавали вамъ нашу землю.
Кровопролитная, многолѣтняя борьба, возникшая отъ такого разногласія двухъ расъ въ понятіяхъ о земельной собственности, по справедливости, можетъ быть названа борьбою между общиннымъ и личнымъ землевладѣніемъ. Не подлежитъ никакому сомнѣнію, что, въ концѣ концовъ, побѣда останется за послѣднимъ, тѣмъ еще болѣе, что мѣстное правительство, заручившись сказаннымъ договоромъ, признало за нѣкоторыми изъ вліятельныхъ вождей право собственности на обширные участки, входившіе въ прежнее время въ составъ собственнаго владѣнія цѣлаго племени. Сдѣлавшись, такимъ образомъ, какъ бы крупными помѣщиками, эти вожди изъ личныхъ корыстныхъ видовъ, вопреки интересамъ своихъ соплеменниковъ, всегда поддерживали какъ верховную власть королевы, такъ и притязанія колонистовъ на обладаніе участками.
Понятно, что при неукротимомъ нравѣ воинственныя племена маори менѣе всѣхъ другихъ расъ Тихаго океана поддаются вліянію англичанъ: христіанство туго къ нимъ прививается; людоѣдство, правда, прекратилось въ настоящее время окончательно; однако, до сихъ поръ лишь немногіе изъ туземцевъ владѣютъ англійскимъ языкомъ, и то только молодые маори, часто посѣщающіе городъ. Въ Окландѣ они сходятся обыкновенно по утрамъ, особенно въ базарные дня, собираясь на площадкѣ передъ таможней у самой пристани. Маори, какъ мужчины, такъ и женщины, приносятъ сюда изъ окрестныхъ деревень персики и бананы, предлагая ихъ въ продажу. Встрѣчаясь другъ съ другомъ, они, въ знакъ привѣта, прикасаются другъ къ другу носами. Издали кажется, будто они цѣлуются, и только всмотрѣвшись, можно замѣтить, что они, такъ сказать, носуютъ другъ друга. Приходящіе сюда маори одѣты обыкновенно по-европейски, и нѣкоторые изъ болѣе достаточныхъ, щеголяя нарядами, выступаютъ настоящими джентльменами. Молодые маори не татуируются почти вовсе, только женщины почему-то продолжаютъ все еще безобразить себя татуировкой вокругъ губъ и на подбородкѣ. Какъ мужчины, такъ и женщины статнымъ ростомъ, выразительными чертами каштановаго цвѣта лица, густыми, какъ смоль черными кудрявыми волосами, при бойкомъ, словно соколиномъ взглядѣ, производятъ вообще пріятное впечатлѣніе: передъ вами человѣкъ, вполнѣ сознающій свое достоинство. И женщины не менѣе мужчинъ отличаются такими качествами, что рѣдко встрѣчается у дикихъ племенъ вообще, у которыхъ, напротивъ того, женщины находятся обыкновенно въ забитомъ, приниженномъ состояніи.
Начиная отъ пристани, внутрь острова по долинѣ между довольно высокими холмами тянется главная, такъ называемая Королевская улица (Queen-street). Когда я прошелъ по ней въ первый разъ, то мнѣ показалось, будто городъ кончается недалеко на поднимающихся справа и слѣва возвышенностяхъ. И только взобравшись по довольно крутой мостовой наверхъ, я убѣдился, что онъ раскинулся гораздо далѣе по холмистой мѣстности, перерѣзанной мѣстами глубокими обширными оврагами, на днѣ которыхъ также стоятъ стройные ряды жилищъ: переходя по перекинутому черезъ такой оврагъ мосту, вы видите подъ нимъ поперечную улицу, по обѣ стороны которой тянутся дома, пристроенные задами вплоть къ крутымъ бокамъ оврага. Никакъ не ожидаешь, чтобы городъ, возникшій всего лѣтъ сорокъ тому назадъ изъ незначительнаго поселенія, могъ такъ широко и прекрасно устроиться, тѣмъ болѣе, что объ Окландѣ не разносилась по свѣту такая слава, какъ о Мельбурнѣ. Въ Новую Зеландію поселенцы не привлекались баснословно богатыми золотыми пріисками, благодаря которымъ тамъ быстро разросся австралійскій городъ. Хотя Новая Зеландія и не лишена золотыхъ рудниковъ, но, во всякомъ случаѣ, развитіе ея основано на болѣе твердыхъ нормальныхъ началахъ земледѣлія и скотоводства. Что же касается, впрочемъ, наружной обстановки и вообще бытоваго склада здѣшнихъ колонистовъ, то они ничѣмъ не отличаются отъ австралійцевъ. Во-первыхъ, самые отели ведутся здѣсь по тому же австралійскому типу. Мало того, даже цѣны въ нихъ тѣ же, что и въ городахъ Австраліи, а именно, въ первоклассной гостинницѣ рѣшительно вездѣ приходится платить въ сутки по 10 шиллинговъ за все, про все, т.-е. за номеръ и полное содержаніе, включая сюда даже ванну, всегда готовую къ услугамъ постояльцевъ. Сравнительно съ цѣнами въ Америкѣ оказывается, что въ Новой Зеландіи вдвое дешевле, благодаря именно дешевизнѣ мяса и всякихъ съѣстныхъ припасовъ.
Постройки въ городѣ тоже воздвигаются по англійскому образцу, но здѣсь такого рода строенія болѣе, чѣмъ въ Австраліи, отвѣчаютъ климатическимъ условіямъ, такъ какъ Новая Зеландія лежитъ далѣе отъ тропической полосы и пользуется болѣе умѣреннымъ климатомъ. Надо замѣтить, что хотя Новая Зеландія и входитъ въ составъ пятой части свѣта, но считать ее составною частью Австраліи было бы такъ же ошибочно, какъ если бы мы, напримѣръ, Канарскіе острова, сочли составною частью Европы. Удаленная какъ отъ материка Австраліи, такъ и отъ остальнаго островнаго міра въ Южномъ океанѣ. Новая Зеландія, состоящая изъ двухъ большихъ острововъ и третьяго маленькаго, занимающихъ вмѣстѣ пространство, почти равное Италіи съ островомъ Сициліею, составляетъ, можно сказать, міръ самъ по себѣ, міръ самостоятельный, вполнѣ своеобразный, во всѣхъ отношеніяхъ рѣзко противуположный континенту Австраліи. Послѣдній, какъ извѣстно, характеризуется по преимуществу маловодными, выжженными солнцемъ равнинами и вообще незначительнымъ подъемомъ поверхности надъ морскимъ уровнемъ. Новая Зеландія, напротивъ того, изобилуетъ высокими горами; многія изъ нихъ покрыты даже вѣчнымъ снѣгомъ и ледниками. Въ вулканахъ ея не совсѣмъ еще потухла вулканическая дѣятельность. Подъ вліяніемъ влажнаго климата, поверхность земли покрывается здоровою растительностью, отличающеюся преобладаніемъ многообразныхъ породъ папоротниковъ. Такія физическія противуположности обѣихъ странъ необходимо должны были отразиться также на туземныхъ обитателяхъ. И дѣйствительно, племя маори не имѣетъ ничего общаго съ австралійскими туземцами, которые скорѣе походятъ на африканскихъ негровъ. Какъ въ тѣлесномъ, такъ и въ духовномъ отношеніи маори превосходятъ не только негровъ, но даже остальныя племена, разсѣянныя но островамъ Тихаго океана. Если поэтому, какъ надо предполагать, физическія условія также выгодно отразятся и на будущее потомство переселенцевъ, то нельзя сомнѣваться въ томъ, что превосходство въ развитіи вообще окажется на сторонѣ новозеландцевъ.
И въ самомъ дѣлѣ, здѣшніе колонисты и теперь уже проявляютъ болѣе энергическую дѣятельность, нежели ихъ собратья въ Австраліи. Въ городѣ то и дѣло приходится видѣть вновь возникающія постройки; прежніе деревянные дома, не успѣвъ еще обветшать, замѣняются уже новыми каменными; по холмамъ открываются новые сады и скверы, — вообще, здѣшній народъ показался мнѣ болѣе живымъ и подвижнымъ. Замѣчу, между прочимъ, что здѣсь мнѣ вовсе, не приходилось встрѣчать нищихъ, которыхъ не мало попадается на улицахъ Сиднея. Не слѣдуетъ также упускать изъ вида, что въ Новую Зеландію никогда не ввозились конвикты, положившіе, можно сказать, починъ колонизаціи въ Австраліи. Здѣсь, напротивъ молодыя колоніи изумительно быстрымъ развитіемъ своимъ одолжены исключительно энергіи свободныхъ переселенцевъ. Поэтому мы отнюдь не сочтемъ заносчивыми заявленія здѣшнихъ колонистовъ, называющихъ свой край будущею Великобританіею Тихаго океана. Для насъ не подлежитъ, по крайней мѣрѣ, сомнѣнію, что едва возникшія поселенія въ Новой Зеландіи въ не очень дальнемъ будущемъ превзойдутъ развитіемъ своихъ предшественницъ на континентѣ Австраліи.
Оригинальными и, вмѣстѣ съ тѣмъ, цѣлесообразными показались мнѣ весьма простыя, впрочемъ, мѣры, какія приняты здѣсь обществомъ страхованія отъ огня. Вслѣдствіе холмовъ и овраговъ, по которымъ выстроился городъ, пожарнымъ командамъ иной разъ весьма трудно скоро поспѣть съ громоздкими экипажами на мѣсто пожарища. Для того, чтобы огонь захватить по возможности въ самомъ началѣ, въ разныхъ мѣстахъ города на перекресткахъ вывѣшены на стѣнахъ высокія лѣстницы, багры и топоры, а на приставленномъ тутъ же столбѣ повѣшенъ колоколъ. По звонку послѣдняго сосѣдніе жители, состоящіе отчасти волонтерами при пожарной командѣ, спѣшатъ къ угрожаемому мѣсту. Еще до прибытія трубы и бочекъ съ водою они принимаютъ надлежащія мѣры, чтобы вынести изъ загорѣвшихся домовъ пожитки и, по возможности, остановить распространеніе пламени. Благодаря такому простому распоряженію, нерѣдко удавалось потушить пожаръ еще до появленія на мѣсто самой команды.
Бродя по улицамъ города, я съ удивленіемъ остановился передъ невысокой каменной оградою, за которой раскинулось обширное кладбище. Въ Сиднеѣ мнѣ также случилось видѣть старое кладбище среди города; но тамъ въ немъ не хоронятъ болѣе покойниковъ съ тѣхъ поръ, какъ городъ, расширяясь, подошелъ къ нему своими постройками, и кладбище въ настоящее время перенесено на новое мѣсто за городскою чертою. Здѣсь же, въ Оклендѣ, напротивъ того, до сихъ поръ продолжаютъ хоронить среди самаго города. Кладбище это спускается къ глубокому оврагу, по другую сторону котораго, не въ дальнемъ отъ него разстояніи, возвышается прекрасное и обширное зданіе городской больницы. Остальныя три стороны раскинутаго на обширной площади кладбища окружены домами и даже лавками, въ которыхъ продаются не только готовое платье, мебель и всякая домашняя утварь, но даже мясо и другіе съѣстные припасы. Здѣшніе медики увѣряютъ, впрочемъ, что такое близкое сосѣдство могилъ нисколько не вредитъ городу въ санитарномъ отношеніи, приписывая это отчасти находящемуся здѣсь глубокому оврагу, на днѣ котораго сочится узенькій потокъ.
Мимо этого кладбища проходитъ дорога въ одно изъ здѣшнихъ предмѣстій, раскинувшееся вокругъ потухшаго вулкана у самаго подножія его. Взобравшись разъ на вершину горы, я увидѣлъ подъ собою кратеръ вродѣ обширной и глубокой котловины, поросшей травою. На самомъ днѣ кратера паслись лошади и коровы. Стоило только взглянуть сверху на окрестную мѣстность и убѣдиться, что вся она изобилуетъ подобными не очень высокими, впрочемъ, конусообразными горами съ потухшими кратерами, а по равнинамъ и долинамъ между ними валяются поросшіе травой осколки лавы и камни, выброшенные изъ жерлъ дѣйствовавшихъ нѣкогда вулкановъ. Весь край еще такъ мало заселенъ и воздѣланъ, что слѣды бывшихъ изверженій представляются здѣсь, можно сказать, въ своемъ первобытномъ видѣ. Когда я обратился лицомъ къ востоку, то передо мною развернулся выстроенный тоже на вулканической, оврагами изобилующей почвѣ, городъ съ его предмѣстьями и прекрасною гаванью; а на противуположной сторонѣ, на западномъ горизонтѣ, также синѣла водная гладь другаго залива. Дѣло въ томъ, что Окландъ лежитъ какъ разъ на перешейкѣ, образованномъ двумя глубоко врѣзавшимися въ землю бухтами. Ширина перешейка въ этомъ мѣстѣ не болѣе семи или восьми верстъ. Горожане имѣютъ въ виду современемъ прорыть здѣсь каналъ, такъ что городъ въ такомъ случаѣ будетъ пользоваться двумя хорошими гаванями: одною на восточной, другою на противуположной сторонѣ перешейка. Тамъ, на берегу западнаго залива, и въ настоящее время уже находится мѣстечко Онеюнга, къ которому я и отправился однажды по проложенной туда дорогѣ.
Какъ ни мало заселенъ край, но попадавшіяся мнѣ по пути фермы съ ихъ пшеничными полями и пастбищами выказывали явное довольство здѣшняго сельскаго населенія. Вулканическая почва служитъ здѣсь источникомъ чрезвычайнаго плодородія. Благодаря, притомъ, обилію влаги, растительность вообще отличается свѣжестью и сочностью. Тѣ же самые эйкалипты, изсохшая, рѣдкая листва которыхъ въ лѣсахъ Австраліи придаетъ имъ такой унылый видъ, распускаются здѣсь густолиственными тѣнистыми деревами съ ярко-зелеными листьями. Изъ хвойныхъ породъ чаще всего попадается прекрасная араукарія или, какъ называютъ ее здѣшніе поселенцы, ворфолькская пихта, съ ея симметрично расположенными вѣтвями и густо-зеленымъ хвоемъ.
Въ гавани при мѣстечкѣ Онеюнга пристаютъ пароходы, плавающіе вдоль западнаго поморья острова. Возвращаясь оттуда въ Окландъ по другой дорогѣ, я увидѣлъ небольшой скромный памятникъ. Онъ обратилъ на себя мое вниманіе надписью на пьедесталѣ, въ которой сказано, что памятникъ воздвигнутъ въ честь майора, павшаго въ битвѣ съ «мятежными» маори. Поэтому оказывается, что вторгшіеся въ край англичане, захвативъ здѣшнія земли, считаютъ отстаивающихъ свои очаги туземцевъ простыми мятежниками; а долголѣтнюю борьбу съ ними тѣ же чужеземные пришельцы называютъ въ своихъ газетныхъ статьяхъ не войною, а усмиреніемъ мятежа. Все это, конечно, какъ-то плохо вяжется съ пріемомъ короля Таваіо въ Окландѣ и съ мирными переговорами, какіе ведутся въ настоящее время съ тѣми же мятежными маори.
Въ Окландѣ я случайно познакомился съ нѣмцемъ, переселившимся сюда изъ Россіи лѣтъ пятнадцать тому назадъ и открывшимъ здѣсь оптовую торговлю сѣменами. Онъ обѣщалъ мнѣ показать здѣшній первобытный лѣсъ или бушъ, какъ называютъ его колонисты, и для этого въ воскресенье заѣхалъ за мной въ легкомъ боггэ. Проѣхавъ верстъ около пятнадцати отъ города, мы очутились въ холмистой мѣстности и стали взбираться по крутому скату на лѣсистую вершину горы. Тамъ, наконецъ, остановились мы передъ одиноко стоявшимъ среди пустыннаго бора строеніемъ. Въ послѣднемъ, какъ оказалось, открыта была народная школа для дѣтей поселившихся по сосѣдству фермеровъ. Самъ учитель встрѣтилъ насъ на крыльцѣ и пригласилъ къ себѣ въ комнату. Училище само по себѣ не представляло, впрочемъ, ничего особенно интереснаго: въ немъ обучали въ двухъ классахъ чтенію, письму и счету по заведенному въ англійскихъ школахъ методу. Узнавъ о настоящей цѣли нашей поѣздки, хозяинъ тотчасъ же предложилъ свои услуги, съ тѣмъ, чтобы ознакомить насъ съ лѣсною растительностью.
Позади дома на площадкѣ увидѣли мы мощныя даммары, извѣстныя у колонистовъ подъ именемъ пихты-каури. Шишки на этомъ, съ виду суровомъ деревѣ, съ его темно-зеленой мелкой листвою, немногимъ менѣе еловыхъ. О громадныхъ размѣрахъ пихты можно судить уже по тому, что, по словамъ учителя, изъ досокъ сколоченная школа его, правда небольшая, вся выстроена изъ одного дерева: доски на стѣны, полъ и потолокъ, балки и прочій лѣсной матеріалъ, — все выпилено изъ ствола одной даммары. Говорятъ, будто она только и водится въ сѣверной части острова; но и тутъ ее уже такъ безпощадно истребляли, что въ настоящее время эта пихта считается рѣдкостью. За то на мѣстахъ, гдѣ прежде росла даммара цѣлыми рощами, теперь въ почвѣ находятъ много остатковъ смолы. На живомъ деревѣ этой смолы не видать; она, подобно ископаемому янтарю, скрывается подъ корнями погибшей пихты на глубинѣ двухъ-трехъ футовъ. Туземцы хорошо знаютъ мѣста, изобилующія смолою, и добываютъ ее въ большомъ количествѣ, доставляя этотъ товаръ оптовыхъ торговцамъ въ Оклендѣ. Какъ отличный матеріалъ для составленія лаковъ, она подъ именемъ смолы-каури (Kauri Gum) составляетъ весьма важный для города предметъ торговли, тѣмъ болѣе, что этотъ продуктъ находится въ одной только къ Окленду прилегающей области. О количествѣ добываемой смолы можно судить по тому, что въ годъ ее вывозится до пяти тысячъ бочекъ, цѣнностью въ полтораста тысячъ фунтовъ стерлинговъ. Нѣкоторые большіе, болѣе чистые куски смолы отбираются здѣшними токарями, выдѣлывающими изъ нихъ разнаго рода бездѣлушки для кабинетныхъ украшеній. Полупрозрачная смола желтоватаго цвѣта, съ зеленоватымъ оттѣнкомъ, напоминаетъ собою янтарь, но она не такъ тверда и легче растапливается.
Лѣсъ, въ который мы стали проникать вслѣдъ за нашимъ вожакомъ, отличается чрезвычайнымъ разнообразіемъ растительныхъ формъ: здѣсь какъ будто собрались представители растительнаго царства изъ разныхъ частей свѣта. Въ тѣни густолиственныхъ породъ распустили свои громадныя перья-листья древовидные папоротники; рядомъ съ хвойнымъ деревомъ раскинула въ видѣ пышнаго султана свою верхушку пальма арека (Areka sapiila), и все это переплетено разнаго рода вьющимися стеблями; а среди нихъ торчитъ сажени на двѣ отъ почвы странное, съ виду безлиственное, съ горизонтальными голыми отростками, вродѣ шпагъ, копейное дерево (Lance-wood), прозванное такъ поселенцами оттого, что они изъ прямого легкаго ствола его изготовляли себѣ во время оно длинныя копья. Однако, среди пышной растительности не видать никакихъ слѣдовъ животной жизни. Нашъ хозяинъ увѣрялъ, что млекопитающихъ въ лѣсахъ вовсе нѣтъ; изрѣдка лишь залетаютъ сюда мелкія пташки. И неудивительно: этотъ лѣсъ ничто иное, какъ остатокъ бывшихъ прежде первобытныхъ дебрей въ краѣ, гдѣ не такъ еще давно водились хотя мелкія четвероногія животные и довольно крупныя птицы. Съ уничтоженіемъ окрестныхъ лѣсовъ, исчезли, конечно, и обитавшія въ нихъ животныя. За то завезенные сюда изъ Австраліи воробьи распложаются здѣсь такъ же быстро, какъ и тамъ.
Вообще въ Новой Зеландіи совершается тотъ же процессъ постепеннаго истребленія туземной флоры и фауны, что и на материкѣ Австраліи. Учитель сообщилъ мнѣ интересную въ этомъ отношеніи пѣснь туземцевъ, въ англійскомъ переводѣ, конечно. Сами маори, какъ видно по этому произведенію народной поэзіи, теперь уже предчувствуютъ окончательную гибель своей расы. Приводя здѣсь пѣснь въ подстрочномъ переводѣ, напомнимъ, что именемъ пакеа туземцы называютъ вообще европейскихъ пришельцевъ.
Какъ муха пакеа изгнала муху маори,
Какъ злаки пакеа сгубили злаки маори,
Какъ крыса пакеа убила крысу маори,
Какъ клеверъ пакеа выжилъ травы маори,
Такъ, наконецъ, самъ пакеа выморитъ и туземца-маори!
Это можно назвать похоронною пѣснью не однихъ только новозеландскихъ дикарей, но и остальныхъ туземныхъ племенъ Тихаго океана.
По поводу экскурсій, совершаемыхъ изъ Австраліи въ Тасманію, я упомянулъ уже, что подобныя поѣздки предпринимаются также въ дальнюю Новую Зеландію. Главную цѣль туристовъ въ этомъ случаѣ составляютъ знаменитые гейзеры и горячіе ключи. Хотя они и находятся внутри острова, но, за недостаткомъ другихъ средствъ сообщенія, изъ Окланда переѣзжаютъ сначала моремъ до приморскаго мѣстечка Торонга и отсюда уже отправляются далѣе сухимъ путемъ. Пароходъ, на которомъ я занялъ каюту, прошелъ въ теченіе ночи между островами восточнымъ побережьемъ, и послѣ пятнадцатичасоваго плаванія присталъ утромъ къ Торонгѣ. Здѣсь туристовъ поджидала уже большая карета, влекомая четверкою цугомъ. Размѣстившись въ числѣ семи человѣкъ въ этомъ громоздкомъ, но мало удобномъ экипажѣ, мы покатили по гладкой дорогѣ, проложенной во внутрь края.
Рядомъ со мною сидѣлъ молодой, широкоплечій, темнолицый маори, одѣтый по-европейски, и хорошо говорилъ по-англійски, что весьма рѣдко случается между туземцами.
Миновавъ нѣсколько цвѣтущихъ фермъ, примыкающихъ къ покинутому нами мѣстечку, мы выѣхали въ открытую, слегка всхолмленную мѣстность. Сосѣдъ мой, маори, указалъ на одинъ изъ холмовъ налѣво отъ дороги: «Это — Гетъ-Па, — сказалъ онъ. — Тутъ была у насъ отчаянная стычка съ англичанами». Па на языкѣ маори означаетъ укрѣпленіе вообще. Туземцы сооружаютъ его обыкновенно на холмѣ, обводя палисадами, рвомъ и валомъ. На указанномъ невысокомъ бугрѣ отъ укрѣпленія остались только слѣды въ видѣ перерытой земли. Недаромъ сосѣдъ мой съ такимъ горделивымъ чувствомъ собственнаго достоинства указывалъ на этотъ на: здѣсь небольшая шайка осажденныхъ маори нанесла сильный ударъ регулярному англійскому отряду.
Дѣло происходило въ 1864 году. Шайка изъ 300 маори задѣла въ обнесенномъ палисадами и рвами на. Осадивъ его, англичане въ числѣ 1,700 человѣкъ открыли по немъ мѣткую канонаду.
Пробивъ брешь, они пошли, наконецъ, на приступъ. Вооруженные одними ружьями, маори не могли, конечно, устоять противъ пушекъ и, отступая, уже готовы были покинуть укрѣпленіе. Но часть англійскаго отряда, обойдя на съ другой стороны, преградила имъ путь къ отступленію. Не видя выхода и не желая сдаться въ плѣнъ, маори вернулись назадъ и съ такою яростью ударили на проникшихъ уже въ крѣпость англичанъ, что, охваченные паническимъ ужасомъ, солдаты обратились въ бѣгство, спасаясь въ свой укрѣпленный лагерь подъ прикрытіе пушекъ. Въ теченіе наступившей затѣмъ ночи они не отважились уже тревожить осажденныхъ, а къ утру маори безпрепятственно покинули свой па. Впослѣдствіи англичанамъ удалось деньгами и подарками привлечь на свою сторону одно изъ живущихъ близъ Торонги племенъ, благодаря чему въ настоящее время весь этотъ, обагренный кровью отважныхъ защитниковъ, край покоренъ и земля конфискована колоніальнымъ правительствомъ.
Миновавъ бугристую мѣстность, мы стали проникать въ чащу первобытнаго еще лѣса, разросшагося по холмамъ и глубокимъ оврагамъ. Лошади то вскачь неслись по крутому спуску, то шагомъ влекли въ гору неуклюжій экипажъ. По обѣ стороны дороги то и дѣло открывались передъ нами величавые виды густой сильной растительности. Громадныя пихты-каури были обвиты ліанами и другими вьющимися породами. На темномъ фонѣ густой зелени ярко очерчивались иззубренные края свѣтлыхъ листьевъ древовидныхъ папоротниковъ, подъ которыми синѣла струя протекающаго по дну оврага потока. Кое-гдѣ поселенцы выжигали лѣсъ, и въ такихъ мѣстахъ стояли огромныя, сверху до низу прогорѣвшія деревья: прожженные стволы, сквозя мѣстами, походили на обугленные скелеты, и опаленная лѣсная площадь казалась какою-то громадною катакомбою исполиновъ. Среди такого пепелища показывалась обыкновенно наскоро сколоченная лачужка переселенца. Край, повидимому, только что начинаетъ заселяться.
Возлѣ одной изъ лачужекъ на полдорогѣ, верстахъ въ тридцати отъ Торонги, нашъ возница отпрягъ лошадей и задалъ имъ овса. Простоявъ здѣсь часа полтора, мы снова пустились въ путь и, выѣхавъ при закатѣ солнца изъ лѣсной чащи, съ вершины холма увидѣли среди разстилавшейся передъ нами равнины синюю гладь почти круглаго озера Рото-Руа. Стало уже темнѣть, когда, обогнувъ западный край озера, экипажъ остановился на берегу его передъ подъѣздомъ гостинницы.
Это мѣстечко много посѣщается какъ туристами, такъ и чающими исцѣленія отъ купанія въ теплыхъ и сѣрныхъ водахъ, которыми изобилуютъ ключи по берегамъ озера. Съ недавняго времени здѣсь заложенъ даже городокъ, прозванный, какъ и озеро, Рото-Руа. Теперь въ немъ находятся пока только два отеля да нѣсколько мелочныхъ лавокъ. Однако, здѣшнее племя маори все еще занимаетъ свои исконныя жилища, раскинутыя недалеко отъ гостинницы, у самаго береговаго края, въ деревушкѣ, носящей названіе Огейнемутэ.
У здѣшнихъ туземцевъ сохранился еще, хотя и не вполнѣ первобытный образъ ихъ жизни. Что касается одежды, то маори пользуются большею частью пріобрѣтаемыми отъ англичанъ европейскими платьями: мало достаточные носятъ простыя блузы и штаны, накидывая иногда на плечи шерстяныя одѣяла. Хижины свои они строятъ попрежнему, возводя четыреугольныя стѣны и крыши изъ осоки и тростника.
Престранное зрѣлище представилось мнѣ, когда я спустился къ ихъ деревнѣ. Передъ хижинами вырыты ямы, каждая аршина по четыре и больше въ квадратѣ, а глубиною въ аршинъ слишкомъ. Ямы наполнены горячею водою изъ бьющихъ по берегу ключей. Въ этихъ естественныхъ теплыхъ ваннахъ я и засталъ обитателей деревушки: сидя по шею въ водѣ, мужчины, женщины и дѣти привѣтливо улыбались мнѣ, когда я проходилъ мимо купающихся. Въ нѣкоторыхъ никѣмъ незанятыхъ ямахъ вода доходитъ до точки кипѣнія; онѣ замѣняютъ жителямъ отчасти кухню: маори варятъ въ нихъ свой картофель, составляющій въ настоящее время ихъ главную пищу. Въ сторонѣ отъ хижинъ, особнякомъ, стоитъ болѣе обширное продолговатое досчатое строеніе. Фронтонъ его разукрашенъ сдѣланною искусными руками туземцевъ рѣзьбою, испещренною красными, синими разводами.
Здѣсь маори собираются для обсужденія своихъ общественныхъ дѣлъ. Заглянувъ въ обширный открытый входъ во внутрь, я замѣтилъ тамъ только нѣсколько человѣкъ, которые, пользуясь даровымъ помѣщеніемъ, спали на голой землѣ, прикрывшись шерстяными одѣялами. Обращенные въ христіанство, жители деревни посѣщаютъ протестанскую церковь въ миссіонерной станціи, расположенной на берегу озера верстахъ въ пяти отъ Огейнемутэ.
Главное жерло вулканической дѣятельности, обнаруживающейся здѣсь въ видѣ горячихъ ключей, находится къ югу отъ озера, верстахъ въ пяти отъ него. Направившись туда, я прошелъ по тропинкѣ, пролегающей по ровному нолю, сплошь поросшему густымъ папоротникомъ вышиною по поясъ. Вскорѣ показалась деревушка маори, прислонившаяся своими хижинами къ крутому скату горы и прозванная Вакареварева.
Перейдя по перекинутой черезъ ручеекъ доскѣ, я на другой сторонѣ его увидѣлъ обширный естественный бассейнъ, по самые края наполненый кипящею чистою водою густо-синяго цвѣта. Изъ деревни вышелъ ко мнѣ на встрѣчу молодой, статный маори, франтовски одѣтый въ новую темно-синюю визитку, бѣлый жилетъ и клѣтчатыя брюки. Онъ предложилъ свои услуги въ качествѣ гида. По здѣшней вулканической почвѣ ни шагу нельзя ступить безъ провожатаго; тутъ то и дѣло попадаются то ямы съ клокочущею въ нихъ влагою, то щели, изрыгающія сѣрные пары, то брызжущіе вверхъ водяныя струи.
Слѣдуя шагъ за шагомъ за вожакомъ, я остановился передъ котловиной, окаймленной известковыми глыбами. Вода въ ней клокотала; потомъ изъ середины поднялся столпъ кипятку, вышиною около трехъ саженей. Изверженіе водянаго столба въ гейзерѣ повторялось въ томъ же родѣ черезъ каждыя двѣ-три минуты. Проходя далѣе, вожакъ въ одномъ мѣстѣ, поросшемъ мелкими кустами, предостерегъ меня, чтобы я не отступалъ въ сторону отъ тропинки. Не видя тутъ ничего угрожающаго, я спросилъ, чего онъ опасается? «Вотъ здѣсь, — отвѣтилъ мой гидъ, показывая въ двухъ шагахъ отъ тропы на покрытую известковымъ налетомъ почву, — недѣли двѣ тому назадъ пропалъ маори». Возвращаясь домой подъ хмѣлькомъ, онъ сбился съ тропы, кора подъ нимъ подломилась и онъ въ мигъ исчезъ подъ землею. Изъ деревни прибѣжали было люди, но спасти его не было никакой возможности. Проходя осторожно далѣе покрытой сѣрою пемзою почвѣ, мы подошли къ обрыву, къ которому съ двухъ разныхъ сторонъ струились неширокіе потоки, одинъ холодной, а другой горячей воды.
Сливаясь вмѣстѣ, они низвергаются съ обрыва водопадомъ. Пріѣзжающіе въ Вакареварева больные, проживая тутъ же въ хижинахъ маори, съ тѣмъ, чтобы пользоваться купаньемъ въ теплыхъ и сѣрныхъ водахъ, иногда становятся также подъ струи водопада, служащаго имъ, такимъ образомъ, вмѣсто душъ.
Наконецъ, мы вернулись въ деревню. Обративъ вниманіе на бинокль въ моей рукѣ, гидъ спросилъ, что это за штука? Я удовлетворилъ его любопытству, показавъ ему, какъ пользоваться этой штукой. Пока онъ озиралъ окрестность, насъ окружила ватага мальчиковъ и дѣвочекъ, одѣтыхъ кто въ блузу, кто въ рубашку. Всѣмъ имъ тоже захотѣлось глянуть въ инструментъ, и бинокль сталъ переходить изъ рукъ въ руки. Восторгамъ крикливой толпы не было конца. Любо было смотрѣть на это веселое, беззастѣнчивое сборище темно-лицыхъ дѣтей съ курчавыми черными волосами и смѣло смотрящими темными быстрыми глазами. Наглядѣвшись вдоволь, они, наконецъ, передали мнѣ бинокль, и, распростившись съ веселою гурьбою, я воротился въ гостинницу.
Пріѣхавшіе со мною изъ Торонги спутники собирались посѣтить знаменитыя террасы въ Рото-Маганѣ. Я также примкнулъ къ компаніи, и послѣ полудня мы впятеромъ отправились въ каретѣ въ мѣстечко Вейроэ, лежащее верстахъ въ пятнадцати къ югу отъ Рото-Руа. Въ край, по которому намъ пришлось проѣзжать, еще не успѣли проникнуть европейскіе колонисты, такъ что природа кругомъ сохранилась здѣсь во всей неприкосновенной чистотѣ первобытнаго состоянія. Проѣхавъ сперва по пустынной мѣстности, мы на полдорогѣ стали спускаться по узкому ущелью, и, выбравшись изъ него, на поворотѣ увидѣли передъ собою небольшое, но живописное озеро. Оно разстилалось словно зеркало въ громадной рамѣ, образованной, окружающими его со всѣхъ сторонъ горами. Этотъ край вообще изобилуетъ подобными красивыми водоемами.
Вскорѣ затѣмъ мы подкатили къ гостинницѣ въ туземной деревнѣ бейроэ, лежащей также на берегу довольно обширнаго озера Тераверо. Живущіе здѣсь маори, какъ видно, привыкли къ появленію туристовъ въ здѣшнемъ мѣстѣ. Въ ожиданіи ихъ старъ и младъ собираются передъ гостинницею, безпечно гуторя между собою. Тростниковыя жилища туземцевъ разсыпаны безъ всякаго порядка по скатамъ окружающихъ горъ. Возлѣ каждой изъ хижинъ имѣется огородъ, въ которомъ сажаютъ овощь, болѣе всего картофель, и разводятъ фруктовыя деревья, по преимуществу персики. По нашей просьбѣ показать водопадъ, о которомъ намъ говорили, одинъ изъ стариковъ съ татуированнымъ ищомъ повелъ компанію по направленію къ озеру.
Мы остановились на выдавшейся мысомъ въ глубокій оврагъ площадкѣ. Вершина ущелья густо поросла кустами и папоротникомъ, и сквозь эту зеленую чащу струился пѣнистый потокъ, низвергаясь въ глубь. Пока мы любовались водопадомъ, къ намъ подошла толпа мальчиковъ изъ деревни. Вожакъ нашъ сказалъ имъ, чтобы они спѣли что-нибудь. Мальчики тотчасъ же выстроились въ рядъ и затянули военную пѣснь маори. Подражая отцамъ своимъ, взрослымъ воинамъ, они сопровождали порывистый мотивъ пѣсни дружнымъ шипѣньемъ и угрожающими воинственными тѣлодвиженіями, то присѣдая, то внезапно вскакивая, какъ бы нападая на воображаемаго врага. Чѣмъ дальше неслась пѣснь, тѣмъ все грознѣй и грознѣй вращались темные зрачки бойкихъ дѣтскихъ глазъ. Когда они кончили дружнымъ порывистымъ крикомъ, то одинъ изъ англичанъ невольно воскликнулъ: «Это настоящіе чортовы дѣти! Можно себѣ представить, каковы должны быть ихъ отцы, когда разсвирѣпѣютъ». Мальчикамъ въ награду за пѣніе дали нѣсколько шиллинговъ. Вся ватага тотчасъ же съ гикомъ бросилась къ гостинницѣ. Такъ, въ находящейся при ней лавкѣ, мальчики накупили себѣ пряниковъ и братски раздѣлили ихъ между собою.
На разсвѣтѣ слѣдующаго затѣмъ утра компанія собралась въ походъ къ гейзерамъ и террасамъ Рото-Маганы. У пристани ожидала насъ большая парусная лодка съ пятью гребцами. Въ гиды намъ была назначена молодая маори по имени Раити. Она сѣла у руля, и когда всѣ размѣстились, то по знаку ея гребцы ударили въ весла. Нельзя, впрочемъ, сказать, чтобы маори дружно гребли; они то и дѣло останавливались: тому приходилось поправить весло, другому понадобилось скинутъ пальто, надѣтое сверхъ рубахи, а третьему вздумалось закурить трубку. По всему видно, что эти люди непривычны къ усиленному труду. Несмотря на причиняемыя, такимъ образомъ, задержки, мы черезъ часъ благополучно въѣхали въ одинъ изъ глубокихъ заливовъ озера Тераверо. Съ одной стороны возвышались покрытыя густымъ лѣсомъ и кустарникомъ горы, а съ другой стлался низменный берегъ. На немъ показалось нѣсколько хижинъ съ садами и огородами. Мы причалили. По требованію Ракти одинъ изъ туземцевъ вынесъ мѣшокъ съ картофелемъ, кузовъ съ живыми раками и большую корзину съ персиками.
Дополнивъ, такимъ образомъ, взятый съ собою изъ гостинницы провіантъ, гребцы подняли парусъ и, благодаря попутному вѣтру, лодка понеслась далѣе по заливу. Очень довольные тѣмъ, что избавились отъ необходимости гресть, маори тотчасъ же принялись лакомиться персиками, а одинъ изъ нихъ завладѣлъ кузовомъ съ раками. Держа между пальцами трепещущее животное, онъ отдиралъ у него сперва клешни, бросая ихъ за бортъ, потомъ шейку и высасывалъ ее вмѣстѣ съ внутренностями рака.
Управляемая опытною рукою нашей предводительницы, лодка подошла, наконецъ, къ устью узенькаго ручья. Парусъ былъ спущенъ и мы пристали къ берегу, на которомъ находилась одинокая хижина. Изъ нея вышелъ маори и тотчасъ же отцѣпилъ отъ берега выдолбленный изъ цѣльнаго дерева каюкъ. Покинувъ нашу лодку съ гребцами, мы кое-какъ размѣстились на днѣ узенькой ладьи — и поплыли вверхъ по теченію подъ густою сѣнью кустовъ, которыми окаймленъ ручеекъ. То и дѣло приходилось цѣпляться за сучья и наклонять голову подъ нависшими надъ водою вѣтвями. Изъ тростника, по которому пришлось потомъ продираться, на каждомъ шагу взлетали черныя утки. Наконецъ, каюкъ остановился и мы выбрались на берегъ.
— За мной! — скомандовала Раити, выходя на тропку, пролегающую сквозь чащу кустовъ.
При видѣ нашей предводительницы съ ея повелительными жестами, мнѣ невольно пришла на умъ Орлеанская дѣвственница. Средняго роста, статно сложенная, молодая туземка одѣта была въ красную кофту и голубую полосатую юбку, изъ-подъ которой виднѣлись босыя ноги. Голову ея покрывала войлочная шляпа яркаго желтаго цвѣта съ широкими полями, изъ-подъ которыхъ на темныя плечи густыми кудрями спускались черные кагь смоль волосы. Состоящій изъ яркихъ цвѣтовъ нарядъ очень шелъ къ ея каштановаго цвѣта бойкому лицу съ обычною татуировкою около губъ и по подбородку и съ сверкающими темными глазами. Идя впереди, она все время весело болтала, обращая наше вниманіе на попадающіеся по пути интересные предметы. Слѣдуя гуськомъ за мелькавшею передъ нами желтою шляпою, мы вышли изъ чащи и очутились на берегу Рото-Маганы.
Озеро невелико: всего съ версту въ длину и съ полверсты въ ширину. Но все окрестное побережье его представляетъ обширное поприще, на которомъ подземныя вулканическія силы проявляются наружу въ самыхъ разнообразныхъ и причудливыхъ видахъ. Здѣсь, куда ни глянешь, то подымается клубами паръ, то взлетаютъ вверхъ водяныя брызги, а въ воздухѣ ходятъ сѣрныя облака; до слуха доносятся то гулкое шипѣнье, то подземные раскаты. Вотъ мы остановились передъ отлогою бѣловатою площадкой известковой накипи, по которой тонкимъ слоемъ сочится прозрачная вода. Раити велѣла намъ снять обувь, и мы на босую ногу послѣдовали за ней по хрупкой известковой корѣ. Въ тепловатой влагѣ пріятно было ступать босикомъ. На возвышеніи передъ нами поднимается огромный естественный бассейнъ. Наружные края его состоятъ изъ бѣлыхъ сталактитовъ самыхъ вычурныхъ формъ. Бассейнъ до краевъ наполненъ горячею влагою прекраснаго лазореваго цвѣта, какъ будто подернутаго молочнымъ отливомъ. Въ серединѣ бассейна вода постоянно клокочетъ. Въ другомъ мѣстѣ находится нѣсколько такихъ бассейновъ подрядъ: спускаясь, словно ступенями, по отлогому скату горы, они образуютъ тамъ нѣчто вродѣ громадныхъ террасъ.
Слѣдуя за нашей предводительницей, мы поднимались все выше, переходя отъ одного чуднаго явленія къ другому. Тутъ изъ нѣсколькихъ отверстій въ почвѣ выходятъ сѣрные пары, захватывая дыханіе; тамъ кипучая влага бьетъ вверхъ фонтаномъ, образуя гейзеры, а въ иныхъ мѣстахъ, вмѣсто воды, выбрасываются наружу сѣрыя массы растворенной известковой гущи. Вотъ мы приблизились къ глубокой ямѣ и хотѣли было подойти къ. самому краю; но Раити остановила насъ грознымъ мановеніемъ руки. «Стойте здѣсь, — сказала она, — сперва я посмотрю». Не успѣла она подойти къ краю, какъ изъ глубины послышался зловѣщій гулъ. Раити съ крикомъ отскочила назадъ, и въ тотъ же мигъ изъ ямы вылетѣлъ столбъ грязной известковой гущи, поднявшись сажени на двѣ надъ отверстіемъ. Въ одной изъ такихъ же ямъ слышался непрерывный грохотъ, и изъ нея то и дѣло подымались облака пара; а въ другомъ мѣстѣ изъ узкаго отверстія въ глубинѣ паръ вышибалъ, словно изъ предохранительнаго клапана огромнаго локомотива, съ такою силой и съ такимъ громкимъ шипѣньемъ, что не слышно стало собственнаго голоса.
Часовъ пять бродили мы такимъ образомъ, переходя отъ тейверовъ къ известковымъ ямамъ, отъ бассейновъ къ террасамъ. Но намъ предстояло побывать еще на другой, противуположной сторонѣ озера. Спустившись къ берегу, мы застали тамъ каюкъ, въ которомъ лодочникъ привезъ нашу провизію, и расположились въ тѣни кустовъ на землѣ. Тутъ же около была небольшая яма, по края наполненная кипяткомъ. Маори на веревкѣ спустилъ въ воду мѣшокъ съ картофелемъ и кузовъ съ раками, и черезъ нѣсколько минутъ вынулъ ихъ совершенно готовыми. Подкрѣпившись обильнымъ завтракомъ и освѣжившись всласть сочными персиками, мы предались отдыху. Раити беззастѣнчиво прислонилась чернокудрою головой къ плечу молодаго англичанина и задремала. Дѣвы и жены маори вообще сильно льнутъ къ бѣлолицымъ пришельцамъ, измѣннически покидая своихъ соплеменниковъ. Плодомъ такого сближенія разноплеменныхъ расъ является новое потомство, прозываемое туземцами сложнымъ именемъ пакеа-маори.
Отдохнувъ съ добрый часъ на привалѣ, мы по знаку Раити поднялись и, размѣстившись въ каюкѣ, направились къ противуположному берегу. Отъ стекающихъ въ озеро горячихъ ключей вода въ немъ сохраняетъ постоянно температуру градусовъ въ двадцать пять, а мѣстами даже еще выше. Приближаясь къ берегу, мы уже издали поражены были чуднымъ видомъ террасъ, поднимавшихся отъ самаго края воды до верху. Передъ нами, насколько можно было охватить глазомъ, стлались громадныя ступени, отвѣсные края которыхъ украшены были барельефами изъ сталактитовъ, окаймленныхъ будто искусно изваянными кружевами. Чистый молочный цвѣтъ ихъ мѣстами переходить въ палевый. По обѣ стороны обширныхъ террасъ зеленѣютъ кусты, опускаясь по отлогому скату къ водѣ. Никакая архитектура не достигала еще такого грандіознаго эффекта. Тутъ не доставало только подходящаго къ террасамъ величественнаго зданія на верхней площади, надъ которой взамѣнъ того стояло густое облако пара. Высадившись, мы стали подниматься по краю террасъ. Площадка каждой изъ ступеней представляла почти овальный, бассейнъ, наполненный чистою водою лазореваго цвѣта. Пересачиваясь черезъ края, эта насыщенная известью вода и образуетъ, тѣ прекрасные сталактитовые фестоны.
Дойдя до верхней ступени, Раити предложила намъ выкупаться въ бассейнахъ.. Раздѣвшись въ чащѣ ближняго кустарника, мы съ наслажденіемъ погрузились въ теплую влагу. Глубина воды въ серединѣ доходитъ до сажени: Изъ верхняго бассейна съ довольно горячей водой мы перешли въ непосредственно за нимъ слѣдующій низшій, а потомъ точно также въ третій, и по мѣрѣ того, какъ спускались съ одной ступени на другую, температура воды постепенно понижалась, пока въ низшемъ, бассейнѣ не упала градусовъ до двадцати. Несмотря на теплую воду, купанье освѣжило и подкрѣпило насъ такъ, что- мы готовы были хоть снова начать походъ по окрестностямъ Рото-Маганы. Но пора было вернуться. Спустившись съ террасъ, мы въ томъ же каюкѣ добрались по ручью до нашей парусной лодки и послѣ двухчасоваго плаванія по озеру Тераверо прибыли на закатѣ солнца въ Вейроэ.
Возвратившись оттуда прежнимъ путемъ въ Огейнемутэ, мы застали тамъ только что пріѣхавшую новую компанію туристовъ. Когда готова будетъ строющаяся уже желѣзная дорога изъ Окленда въ Рото-Руа, то, безъ сомнѣнія, еще болѣе усилится наплывъ посѣтителей въ эти мѣста, отличающіяся не только цѣлебными водами, но также чудными явленіями природы, которыя, въ такомъ видѣ и въ такихъ грандіозныхъ размѣрахъ не повторяются нигдѣ на земномъ шарѣ.
Въ настоящее время готова уже большая часть этой желѣзной дороги. Возвратившись въ Окландъ, я отправился по ней во внутрь острова, въ края, недавно лишь покинутые туземцами и занятые большею частью европейскими переселенцами. Тутъ, по обѣ стороны рельсоваго пути, возникаютъ теперь новыя фермы. Болѣе возвышенныя поля покрыты обыкновенно сплошь папоротникомъ. Для поднятія нови подъ пшеницу фермеры обыкновенно выжигаютъ папоротникъ, зола котораго служитъ отличнымъ удобреніемъ. По низменностямъ вездѣ растетъ новозеландскій ленъ. Поселенцы собираютъ его и разстилаютъ на солнцѣ близъ своихъ фермъ. Давъ ему пролежать. нѣсколько дней, треплятъ ленъ и получаютъ отличное глянцовитое съ желтымъ отливомъ волокно, вывозимое большими партіями въ Англію для канатовъ.
Цѣлью моей поѣздки на этотъ разъ былъ новый городокъ Гамильтонъ, куда въ то самое время съѣхались для взаимныхъ переговоровъ новозеландскій министръ и одинъ изъ важнѣйшихъ вождей маори, по имени Ривей, вліяніе котораго на туземцевъ такъ сильно, что англичане придаютъ ему даже большее значеніе, нежели самому королю. А потому въ колоніяхъ съ напряженнымъ интересомъ слѣдили за происходившими въ Гамильтонѣ переговорами.
Англійскій министръ настаивалъ, чтобы маори признали окончательно верховную власть королевы Великобританіи. «Этотъ край, — говорилъ онъ, — слишкомъ малъ и тѣсенъ для двухъ державцевъ». Ривей, съ своей стороны, указывалъ на то, что главный вопросъ заключается не во власти королевы, а въ землевладѣніи.
Если маори, какъ того требуетъ министръ, подчинятъ право землевладѣнія открытой въ Окландѣ англійской коммиссіи, орудующей на основаніи частной собственности, то это нанесетъ гибельный ударъ общинному началу въ Новой Зеландіи, тогда какъ самое существованіе туземцевъ тѣсно связано съ послѣднимъ. Тутъ уже не теоретически, а на живомъ опытѣ, выхваченномъ изъ народнаго быта, можно убѣдиться въ томъ, что такія противорѣчивыя аграрныя системы, какъ частное и общинное землевладѣніе, безъ насилія не уживаются рядомъ. При укоренившихся у маори искони условіяхъ соціальнаго быта, туземцы не могутъ пріурочиться къ системѣ личной собственности, а потому за одно съ общиннымъ землевладѣніемъ должны погибнуть и исконные владѣльцы края. Англичане вообще всѣми мѣрами стараются внушить туземцамъ сознаніе о правѣ личной собственности на землю, доказывая, что оно вытекаетъ изъ естественныхъ началъ человѣческой природы. Маори, въ свою очередь, справедливо замѣчаютъ, что право на ихъ сторонѣ, а на сторонѣ англичанъ одна лишь сила. Пусть англичане вывезутъ изъ Новой Зеландіи нарѣзныя пушки и игольчатыя ружья, и пусть тогда въ краѣ мирнымъ путемъ устроится порядокъ, дѣйствительно вытекающій изъ естественныхъ началъ человѣческой природы, какія обнаружатся въ населяющихъ его жителяхъ. А иначе проповѣдуемое англичанами право собственности, по словамъ маори, ничто иное, какъ право, основанное на насиліи; это скорѣе безправіе, поддерживаемое пушками. Несмотря на такое упорное сознаніе своего права, маори предчувствуютъ въ то же время, что имъ не устоять противъ напора чужеземной силы и не избѣжать окончательной гибели…
Въ то самое время, какъ въ Окландѣ чествовали короля Таваіо, а въ Гамильтонѣ велись переговоры съ вождемъ Ривей, на южной оконечности острова оказывалъ въ своемъ родѣ пассивное сопротивленіе колонистамъ другой вождь — Тэ-Вити. Провозгласивъ себя пророкомъ, онъ сдерживалъ небольшую шайку своихъ соплеменниковъ отъ явнаго вооруженнаго возстанія и ограничился тѣмъ, что велѣлъ своимъ послѣдователямъ ломать ограды, которыми колонисты обводятъ обыкновенно присвоенныя ими въ личную собственность поля. Когда, внявъ жалобамъ переселенцевъ, на мѣстѣ явился, наконецъ, начальникъ англійскаго отряда, то Тэ-Вити, не прибѣгая къ тщетному сопротивленію, самъ отдался въ плѣнъ англичанамъ.
Въ настоящее время онъ содержится подъ стражею въ южномъ городѣ Велингтонѣ. Изъ своего заключенія пророкъ утѣшаетъ слѣпо вѣрующихъ въ него маори, что день возмездія скоро настанетъ и правда восторжествуетъ. Увы, тщетная надежда!
Послѣдніе остатки мужественнаго племени небольшими разрозненными шайками держатся пока еще въ мѣстахъ, лишенныхъ правильныхъ средствъ сообщенія. Но рельсы изъ года въ годъ проникаютъ все далѣе во внутрь страны, открывая пути для колонистовъ, и англичане вездѣ водворяютъ свою цивилизацію, неумолимо вытѣсняя изъ края маори съ ихъ своеобразнымъ складомъ соціальнаго быта, какъ будто геній человѣчества не способенъ создать ничего болѣе совершеннаго европейской культуры. А, между тѣмъ, плохо вѣрится въ совершенство той цивилизаціи, подъ сѣнью которой права человѣчества поддерживаются лишь силою оружія при посредствѣ гнетомъ лежащаго надъ европейскими народами грознаго милитаризма. Слѣдя за отчаянною борьбою маори съ англичанами, невольно приходитъ на мысль: быть можетъ, этому даровитому племени удалось бы сдѣлаться носителемъ иной, болѣе человѣчной культуры; быть можетъ, оно въ будущемъ мирнымъ путемъ разрѣшило бы соціальные вопросы, которые въ наши дни тщетно, въ томительныхъ судорогахъ, силятся разрѣшить европейскіе народы.