НИ ЛЕФ, НИ РЕФ
правитьНам задают вопрос — почему мы не в Рефе?
Поясняем.
Реф организационно ничем не отличается от того Лефа, в недрах которого год назад нам пришлось вступить в решительную борьбу с нынешними руководителями Рефа — Бриком и Маяковским.
Лефовские ошибки Реф унаследовал. Он продолжает быть салоном, знакомственным объединением нескольких литературно-весомых лиц. У этого салона нет групповой дисциплины, нет устава, войти в него можно не столько по заявлению, сколько по приглашению.
Наше время — время массовых организаций. Содружества лефо-рефовского типа обречены быть спецовскимя корпорациями немногих избранных, неспособными работать организованно.
Организованно работать — это, в первую очередь, значит — нести ответственность за литературные и общественные выступления своих сотоварищей. Организованно работать — значит покончить с «коалицией первачей».
Организованность должна быть построена так, чтобы обеспечить наиболее широкое соприкосновение с массой, либо самим стать массовой литературной организацией, либо влившись в уже существующие массовые организации.
В Лефе год назад шли споры по вопросу об общественно-политическом лице писателя.
Обязанность ставить проблемы, обязанность ответственно по ним высказываться на дискуссионном этапе и обязанность безоговорочно и полномерно выполнять директиву когда она дана — такова была наша формулировка обязанностей писателя-гражданина, поддержанная и лефовцами-коммунистами Кушнером и Чужаком.
Писатель в первую очередь есть гражданин-строитель и, как таковой, обязан помогать партии и государству на всех этапах, а не только на последнем, к чему сводились утверждения Брика и Маяковского.
Понятно наше удивление, когда в журнале «Книга и революция» появилось неожиданное, если можно так выразиться, утверждение Брика о том, что позиция Третьякова и Чужака есть не что иное как «буржуазный аполитизм».
Может быть Реф с тех пор успел пересмотреть и исправить ошибки своих руководителей? Не знаем. Заявление Брика на недавнем вечере Рефа, что от писателя не надо требовать искренности, наводит на иные размышления.
Именно искренность сейчас от писателя требуется в первую очередь. Писатель не имеет права оставаться только литературным спецом. Он должен стать гражданином, публицистом прежде всего, а отрицание искренности для публициста означает выдачу ему желтого билета.
Наше время фронтовое. Фронт реконструкции быть может еще изумительнее и напряженнее, чем фронт гражданской войны. Эта фронтовая обстановка не разрешает писателю никаких иносказаний, никаких заигрываний с действительностью.
Перед лицом поплывшей земли кажется мелким спор о литературно-групповых интересах и установочках. Нельзя целиться и целиться, надо наконец стрелять.
Пора писателю об’явить себя мобилизованным на все те позиции этого фронта, где его работа может принести пользу. Пора писателю понять, что теперь на очереди не проблема стиля, как выражения индивидуально-творческих особенностей, но проблема предельной доходчивости и полезности пятилетке литературных конструкций.
Надо наметить контрольный план литературного производства и поднять темпы работы, хотя бы для этого пришлось пожертвовать фетишем творца-одиночки во имя литературной мастерской, артели, производственного коллектива.
Пятилетка требует от нас не пассивного отображенчества и не психологистики, a нужных книг, повышающих знание, умение и действенный энтузиазм масс, совершающих социальную перестройку.
Пятилетка есть решающий экзамен для писательства. Пролетарскими писателями, возможно, окажутся не те, кто это пролетарство доказывает строчками рассуждений. Пролетарскими будут те, кто полнее и полезнее других обслужит пятилетку.
Пятилетка должна стать не только темой писательских писаний, но и самой жизнью писателя.
Мы, публицисты-фактовики, будем развивать и уточнять методы публицистической работы, намеченной в книге «Литература факта».
Нам органически чужды как фетишизация фактов, так и формалистское мнение тех, кто видит в литературе факта лишь очередную смену эстетических жанров.
Тут лежит корень наших разногласий с Шкловским, подкрепляемых и неизжитой связью Шкловского с эпигонами Опояза и серапионства. Неправильные выступления Шкловского по вопросу о Пильняке усугубляют расхождения и требуют от Шкловского отчетливого самоопределения сегодня, в условиях обостренной классовой борьбы.
Это наше выступление сделано вовсе не с тем, чтобы прибавить еще один очередной выпад к шпагомахательству литературных эстрад.
Цель наша отнюдь не в том, чтобы начать унылую тяжбу с рефами о прошлогодних склоках. Они считают правыми себя, мы — себя, но это не значит, что можно просто остаться каждому при своем мнении.
Нет. Пусть нас рассудит не аргументация, а деятельность и факты.
Мы предлагаем Рефу социалистическое соревнование.
Мы об’являем себя ударной литературной бригадой и обязуемся в (годичный срок:
1) В целях передачи литературному молодняку наших навыков и опыта написать совместно с начинающими авторами две производственных книги.
2) Подготовить две массовых книги по разделам пятилетки.
3) Каждому товарищу взять на себя практическую работу хотя бы с одним кружком на фабрике или в колхозе.
4) Выделить одного товарища на производство, где, ведя органическую работу, он в течение года должен приобрести соответствующую производственную квалификацию.
Редакцию «Литературной Газеты» выдвигаем в арбитры соревнования.
В. Перцов,