Аверченко А. Т. Собрание сочинений: В 14 т. Т. 11. Салат из булавок
М.: Изд-во «Дмитрий Сечин», 2015
НИКОЛАЙ ВАСИЛЬИЧ УХОДИТ… править
Пришел ко мне… один тут такой. Много их теперь зря шляется. С такими я суров.
— Что нужно?
— Лино-батистом не интересуетесь?
— Нет!
— Репейным маслом интересуетесь?
— Отстаньте!
— Гигроскопической ватой?
— Проваливайте!!
После этого ему очевидно захотелось поговорить по душе. Опустился на диван. Сказал устало:
— Вы не думайте, что я какой-нибудь каналья-спекулянт, имеющий вместо сердца куртажную расписку. Я ведь кое-что читал. Классиков знаю. Гоголем интересуетесь?
Я оживился:
— Чрезвычайно! А что, найдено что-нибудь новенькое?
Он горько усмехнулся:
— Наоборот: потеряно старенькое.
— Что же именно?
— Ушел от нас Гоголь. Например — поэма «Похождения Чичикова»… совсем почти для нас погибла.
— Почему?
— Смыслу в ней нет.
Его, очевидно, что-то заметно волновало.
Он нервно закурил папиросу и горячо заговорил:
— Вон у вас на столе лежит Гоголь. Поглядите — ведь теперь оказывается, что Чичиков — дурак! А Гоголь через каждые две страницы называет его умным человеком! Ну вот, раскроем наудачу: «Чичиков у Коробочки»… Обратите внимание: привязался человек к старухе — продай да продай ему какие-то дурацкие мертвые души… А старуха — обратите внимание — старуха ему предлагает купить такие вещи, за которые теперь всякий зубами уцепится: мед, пеньку, свиное сало, гречневую муку, крупу, скотину битую!! Да ведь это золотая старуха!! А он ей за этакие вещи черта посулил!!..
— Это в вас говорит спекулянт.
— Спекулянт?! Взгляните дальше! «Чичиков у Собакевича». После обеда платит Чичиков Собакевича двадцать пять рублей за мертвые души и… вы помните? как боялся Павел Иваныч передать Собакевичу деньги в руки, не получив <фрагмент не читается. — В.М.>:
— Ну, что ж… <фрагмент не читается. — В.М.> Собакевич легко мог польститься на двадать пять рублей.
— Польститься на 25 рублей.. Это после такого обеда, которым он угостил Чичикова?! Обратите ваше внимание на меню: по книжке вам прочту — разная соленая закуска к водке, щи с пирогом, начиненным гречневой кашей, мозгами и ножками, бараний бок, ватрушки, каждая, по утверждению Гоголя, величиной с тарелку, индюк «ростом с теленка, набитый всяким добром: яйцами, рисом, печенками, а под конец — десяток сортов варенья, увенчанный даже редькой в меду»… Сколько стоит такой обед на одну персону? Рублей 800. Так неужели же Собакевич после такого тысячного обеда польстился бы на какие-то ничтожные 25 рублей ассигнациями, то есть на нечто вроде уже аннулированных советских денег?..
— Тогда другие цены на все были, — задумчиво заметил я.
— А что же я и говорю?! Как теперь можно читать Гоголя? Обратите внимание: он выставляет Ноздрева лгуном, а по-моему Ноздрев — правдивейший, бескорыстнейший человек!.. Да вот обратите внимание. Ноздрев показал гнедого жеребца, за которого он божился, что заплатил 10 тысяч. И почему-то никто ему не поверил — ни Мижуев, ни Чичиков… Почему? Да теперь самая дохлая лошаденка стоит тысяч 15. А за каурую кобылу Ноздрев просил всего четыре тысячи! Только четыре!! И Чичиков не взял. Чичиков отказался! Больше того — за другую каурую кобылу и за серого коня Ноздрев просил всего 2 тысячи!! Помните их разговор: «Ты их продашь, — уверял Ноздрев, — тебе на первой ярмарке дадут за них втрое больше».
И верно, скажу я! Ноздрев не врал, что там втрое-вдесятеро больше дадут!! И Чичиков отказался!! Наконец — шарманку! Шарманку красного дерева на полном ходу отдавал он за 900 рублей! Верите — прочел я и чуть не заплакал — да ведь за нее всякий дурак впятеро больше заплатит!! Ведь она Мальбрука играла! Ведь доведись на меня, я бы на сером коне, на каурой кобыле и на шарманке тысяч пятнадцать заработал бы… Кстати, о шарманке — пианино вас не интересует?.. Пианино и полтора кило хлороформа… Купили бы, а? Зачем вы мне мое пальто подаете? Может, купить хотите?
И тут почуял я, что ушел, совсем ушел старый прежний Гоголь.
И идет вслед ему новый Гоголь — тот, который твердой рукой возьмет золотое царственное перо и опишет все новое, все страшное, все дикое, что еще десятки лет будет волновать развороченный муравейник неумной русской жизни.
КОММЕНТАРИИ править
Впервые: Юг, 1919, 13 ноября, № 90. Печатается впервые по тексту газеты.