Русский фельетон. В помощь работникам печати.
М., Политической литературы, 1958.
В 90-е годы XIX в. в связи с некоторым оживлением общественной жизни начинает возрождаться и фельетон, возвращая себе право затрагивать политические темы, касаться больных сторон русской действительности. Фельетон становится непременной частью столбцов либерально-буржуазной прессы; получает распространение и фельетон с общедемократическими устремлениями.
Демократическим духом пронизаны фельетоны Дмитрия Александровича Линева (1852—1920), писавшего под псевдонимом Далин. Выступив еще в середине 70-х годов со статьями и фельетонами, Далин сотрудничает в «Русском курьере», «Русской жизни», ведет ежедневную хронику и фельетон в «Биржевых ведомостях». В 90-е годы вышло несколько изданий его сборника фельетонов «Не сказки», на одно из которых положительной рецензией откликнулся М. Горький. «Эти картинки русской жизни, — писал он, — то полны глубокой печали, то пропитаны горькой иронией, всегда будят ум, всегда трогают сердце и о многом заставляют глубоко подумать, многое вспомнить». Горький считал, что Далин обладает «редкой особенностью фельетониста — у него есть тонкое гражданское чутье».
Поздравляю, читатель. Мы, оказывается, так шагнули вперед, что хоть и остановиться впору. Не только образованного кавалера, но и женщины образованной у нас стало видимо-невидимо. Чего лучше: горничные — и те у нас с гимназическим образованием. Вы не верите? Напрасно. Я могу убедить вас в этом самым документальным образом.
Передо мной один из номеров «Смоленского Вестника» 1). На последней странице этой газеты — там, где образованная женщина до сих пор если и заявляла о себе наряду с кухаркой и горничной, то отнюдь не в качестве их конкурентки, — теперь появилось и такое объявление: «Молодая девушка, окончившая курс в Духовщинской гимназии, ищет места горничной»… И образованная горничная назвала свою фамилию и сообщила подробный адрес.
Доказательно, надеюсь?
Вот как много у нас стало образованных женщин. Много их за прилавками в наших булочных, кондитерских и парфюмерных магазинах, не мало их чает, как манны небесной, какой-нибудь грошовой переписки… выступили они, наконец, в качестве ищущих места горничной, не замедлят, вероятно, явиться конкурентами и прачек и судомоек.
Одно только странно, благосклонный читатель мой… наряду с таким обилием образованных женщин много, очень много у нас жен и матерей, никакого курса не окончивших. Впрочем, и не это одно только странно. Непонятным является еще и вот что: в то самое время как наши сестры и дочери, получив среднее образование, принуждены снискивать себе пропитание хотя бы и службой горничных, наши сыновья и братья, заручившись гимназическими аттестатами, слишком далеки от чего-нибудь подобного.
Они или превращаются в студентов или идут в разные канцелярии и правления, становятся чиновниками и во всяком случае, так сказать, белорабочими или же «благородно» голодают.
За что, спрашивается, такое преимущество?
За что такое поистине неджентльменское отношение к нашей прекрасной половине?
Да, читатель, надо правду сказать, мы-таки большие лицемеры: мы так предупредительно уступаем женщине место в конке, так почтительно даем ей дорогу на улице, так стараемся завоевать внимание, так ценим (хотя и не подолгу) это внимание, красоту женщины, любовь ее — и в то же время так немилосердно тесним ее в борьбе за существование, так несправедливы к ней в деле распределения труда, так жестоки, так безжалостны к ней, когда встречаемся с нею именно на этой арене!
Куда идти бедной девушке с самым лучшим гимназическим аттестатом?
В университеты, в специальные высшие учебные заведения?
Мы их еще не устроили для женщин.
В чиновники, в писцы? Мы их не допускаем. Допустили было немногих счастливиц, обладательниц больших протекций, в кой-какие управления, да теперь и оттуда гоним.
В учительницы?
О, это ее любимое дело, она так к нему способна, так любовно и беззаветно может ему отдаться; но опять беда — негде учить: мы все еще имеем только по одной школе на каждые шесть кабаков[1].
Замуж выйти?
Увы, мы и тут жестоки. Мы не стыдимся требовать от девушки в придачу к ее любви еще и «калым». Девушка сама по себе, без приданого — слишком плохая кандидатка в жены. Она во всяком случае имеет не много шансов выйти замуж и тем более по влечению сердца.
Что же делать незамужним, число которых все растет и растет? Что делать и тем, которые становятся подругами бедных тружеников? Что, наконец, делать вдовам?
Духовщинская барышня разрешила этот вопрос так: «Пойду в горничные». Ну, а скажите, читатель, или, вернее, читательница, по совести, согласитесь ли вы взять к себе в горничные девушку, окончившую курс в гимназии или прогимназии? Конечно, нет. Такая горничная вас будет стеснять, от такой горничной вы не в состоянии будете требовать некоторых услуг, вам с нею просто-напросто будет неловко. Да и какая горничная — барышня? Гимназия учила ее геометрии и алгебре, знакомила ее с историей, литературой и другими учебными предметами, но не научила ни гладить, ни зашить, ни лакейски прислуживать. Она могла бы быть полезным работником всюду, где таким является кавалер с средним образованием; но в качестве горничной или кухарки она, без сомнения, принесет своим хозяевам только горе одно.
И духовщинская барышня, я уверен, напрасно только потратилась на объявление. Она не получит места горничной. Ей будет предпочтена любая безграмотная служанка.
Мне кажется, что если уж мы настолько шагнули вперед, что можем позволить себе такую роскошь, как горничная с гимназическим образованием, то прежде всего нам следует позаботиться, чтобы барышень наших в гимназии хоть сколько-нибудь знакомили с их будущими обязанностями. Необходимо, думаю, позаботиться, чтобы в тех же гимназиях им давали некоторую подготовку и к другим черным работам. А то ведь, право, получается что-то уж очень безобразное: учится человек одному, а хлеб изволь добывать тем, чему вовсе не учился и к чему вовсе не готовился. Мы, таким образом, мало того, что не справедливы, но и, повторяю, жестоки.
А в конце концов, в заключение, мне еще думается и вот что: в сущности вздор ведь, что мы шагнули вперед. Не от излишка в образованных женщинах наши гимназистки и институтки стоят за лавочными прилавками и вступают на путь конкуренции с горничными, а от нашего неуважения к ним, от злоупотребления правом сильного, от опасения приобрести в них и на поприще труда равноправных конкуренток.
Не хорошо, не полезно и, конечно, менее всего деликатно.
В составлении комментариев принимал участие Л. Н. Арутюнов.
Печатается по тексту: Д. A. Линев (Далин). Не сказки, изд. 3, Спб. 1900.
1) «Смоленский Вестник» — общественно-литературная газета, выходила с 1878 г. в Смоленске.
- ↑ Отчет департ[амента] неокладн[ых] сборов и отчеты гг. министра народного просвещения и обер-прокурора святейшего синода.