Северная лира на 1827 год
М., «Наука», 1884
M. Mézes*.
Великие люди не верят случаю. Подчиняя или думая подчинить все действия силе воли своей, они не хотят признать участия обстоятельств ни в удачах своих, ни в несчастии. Для них не сбылось есть следствие ошибки собственной в расчете, а не следствие, как мы, люди обыкновенные, думаем, столкновения обстоятельств, разрушающих часто самые обдуманные предположения прозорливой нашей мудрости. Вопрос в умозрении еще не решен: выиграли ли бы люди, приняв мнение первых, или, согласно убедившись в справедливости заключения большинства? Почитая в деле важном каждый голос значащим, осмеливаюсь присовокупить к сумме доказательств оппозиции мнения людей великих одна, стоившее мне лепоты телесной, глаза, невесты и выгодного места. Прошу милостивого внимания.
Я родился в Р., небогатом провинциальном городке. Первая неблагосклонность судьбы: надобно было случиться, что в то время, когда суждено было мне вступить в эту юдоль плача, — не было ваканции повыгоднее и в столице. — Мы, провинциалы, никогда не можем дойти до той степени в искусстве искать, в какой постигают ее жители столичные. В столицах только можно приобрести высокое знание: угладить дорогу к почестям услугами, по которой непривычные тащатся спотыкаясь, думая опереться на заслуги. — А если рассмотреть, как это искусство нужно для успехов в жизни и как оно трудно приобретается в известных уже летах, то парадокс с первого взгляда: родиться в провинции — потеря, становится неоспоримою истиною. — Родившись не уродом, по естественному порядку вещей, я мог бы и вырасти таковым, но не сбылось! В городке пашем ходила оспа, медиков было мало, или и совсем не было (число их — замечу мимоходом — относительно бывает не к количеству больных, но к возможности платить), ждали избавителя из соседнего города; он приехал, но поздно, для меня но крайней мере: мать-природа предупредила, и как на зло моему физиогномисту, безжалостно испестрила зеркало души моей1. Не понимая в детстве выгод гладенького личика, я и не горевал об нем; но с возрастом опыт горько растолковал мне обиду судьбы. Я увидел, что в действиях людей успех гораздо более зависит от первых впечатлений, нежели сколько они думают. Как немного встретил я таких, которые имели глупость, не доверяя наружности, доискиваться какой-то красоты внутренней! Очевидность собственная, что я, при сравнении даже с посредственностию в проигрыше, поселила во мне застенчивость, недоверчивость к самому себе и мешает пользоваться даже и теми средствами, в которых я, может быть, не уступаю другим. —
Вышедши из оспы с изразцовым лицом, я страдал и глазами. Нашелся наконец и благодетельный оператор, сделал мне операцию со всевозможною систематическою точностию, и я — без глаза. Не сбылось определение природы, чтобы я на красоты ее смотрел двумя глазами!.. — «Просвещай за то умственные очи», — говорили мои наставники; я слушался; но заметил впоследствии, что люди подшучивают над мудростью одноглазого. —
Не покажется мудреным и то, что, потеряв половину чувства, нужного для странника по кочковатому пути жизни, я ковыляю по нем хромой и горбатый. Зацепившись однажды левою ногою, ударился об камень, и вот я — точная копия знака вопросительного, невольно с каждым шагом нарушающий перпендикуляр, принимаемый Бюффоном2 за один из главных признаков, отличающих человека от животных.
Юность моя прошла. Имев чем жить, я хотел, чтоб было бы и с кем. Но легкое для других, для меня было невозможно. Характер мой имел все те же неровности, которыми щеголяла моя наружность. Я с неудовольствием находил в себе разборчивость, обещавшую сделать из меня симметрическое продолжение Крыловской басни «Разборчивая невеста»3, только под другим, красивейшим названием. — Случай свел меня с фамилиею П**. Недостатки мои телесные выгодно для меня гармонировали с их недостатками хозяйственными, и я был принят хорошо. Находили в характере моем все нужные условия для благополучной жизни домашней; славили жизнь семейную, и я удвоил старания около M*, старшей дочери моих доброжелателей. Дело близилось уже к концу, как случайно или по судьбе на горизонте нашего провинциального неба явилась звезда, которая по многим ощутительным отношениям ко мне, была первой величины. Наблюдатели наши не ошибусь: я потерпел затмение. Случай был обыкновенный, но гордость моя страдала ужасно: я был в запасе! это меня, как говорится, рвало; но осмотревшись на досуге и сообразив свои поступки, я назвал себя глупцом за прошедшее. Опыт меня научил, что привязать к себе людей нельзя даже готовностью самопожертвования. — Ошибка в расчете, думал я после, с горестью услышав, что и M* не выиграла при перемене.
Не сбылась лучшая из надежд моей жизни. — Завязка жизненной драмы моей не удалась; одно действие, занимательнейшее, кончилось: пришла пора любочестия. — Я имел неосторожность простодушно верить тому, что написали люди в книгах о чести, почестях, о средствах к оным и пр. и пр., и с первого раза увидел, что все сказанное и написанное об этом было — чистая ирония; как мало шло прямою дорогою и сколько зато окольными. Один ползком пробирался далее; другой с лицом умильным тихонько шагал вперед; тот забавляя и смеша протирался сквозь толпу; Этот, услуживая с поклонами, благополучно шел за другими; за того бабушка кланялась; у этого тетушка шла впереди…
Не имея твердости — идти прямо одному, и слабости — пробираться с подпорою проселком, я своротил с дороги… и таким образом не сбылось предсказание моей покойной бабушки, которая, любуясь некогда своим внучком, прозревала во мне Колберта4.
Рассказ В. П. Андросова.
1 …зеркало души моей.-- Имеется в виду поговорка «Лицо — зеркало души».
2 Бюффон Жорж Лун Леклерк (1707—1788) — фран-цузский естествоиспытатель.
3 …Крыловской басни «Разборчивая невеста»…-- В бас-не И. А. Крылова «Разборчивая невеста» (1805) де-вушка, привередливая в своих требованиях к жени-ху, в конечном итоге рада была и тому, что «вышла за калеку».
4 Колберт (Кольбер) Жан Батист (1619—1683) — гене-ральный контролер финансов при Людовике XIV. Провел ряд либеральных мер для развития фран-цузской экономики.