Публикуется по: Свенцицкий В. Не мир — но меч. Драма в трёх действиях и четырёх картинах, с прологом и эпилогом. 1915 // С.-Петербургская государственная театральная библиотека. Драматическая цензура. № 44171.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
правитьИ в а н Т и м о ф е е в и ч П е в ц о в — иконописец. Старик 60 лет. Волосы седые, редкие, падают на плечи, как у дьячка. Одет в халат, больше похожий на подрясник.
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а — жена его.
М и х а и л И в а н о в и ч — сын их, художник.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а — жена Михаила Ивановича.
В а н я, О л я — дети их.
С е р г е й И в а н о в и ч — старик 82 лет.
Ш и м о ч к а — старуха няня, хромая.
А р к а д и й Т и х о н о в и ч Т и м а ш ё в — миллионер.
Д о к т о р.
К в а р т и р н а я х о з я й к а.
П о р т н о й.
Ж е н а п о р т н о г о.
М и х е й А р д а л ь о н о в и ч Ф е т и с о в — помощник регента.
А н т р о п ы ч — церковный сторож.
С л у ж а щ и й в иконописной мастерской.
С т а р у х а н и щ а я.
С т а р и к н и щ и й.
М а л ь ч и к н и щ и й.
П е р в ы й р а б о ч и й.
В т о р о й р а б о ч и й.
П е р в а я ж е н щ и н а.
В т о р а я ж е н щ и н а.
Н и щ а я д у р о ч к а.
О т ш е л ь н и к.
У ч е н и к.
ПРОЛОГ
правитьУ ч е н и к. Неужели всегда будет так. Неужели никогда не придёт ко мне время покоя.
О т ш е л ь н и к. Расскажи всё, что с тобой случилось.
У ч е н и к. Я шёл за водой к источнику. Мне не хотелось идти по тропе, и я поднялся вон по тем скалам. А дальше пошёл прямо через лес. Выхожу на опушку — смотрю, на поляне пасётся олень. Точно остановил меня кто-то. Я прижался к стволу дерева. Олень поднял голову, прислушался и снова стал есть траву. Я долго не мог оторваться от него. Никогда я не видал таких оленей. Рога у него были, как золотая корона… И ноги, точно выточены из чёрной кости. Время было идти. Но лишь только я сделал движение, олень замер, рванулся вперёд и пронёсся мимо меня, почти не касаясь земли… И поляна опустела…Я стоял один.
О т ш е л ь н и к. Дальше рассказывай.
У ч е н и к. Всю дорогу я старался отогнать от себя помыслы… Но они сильнее меня… Всё во мне рвётся туда, за умчавшимся оленем…
О т ш е л ь н и к. Какие же помыслы смущают тебя?
У ч е н и к. Безмолвие давит меня… Мне кажется, я вижу, как час за часом проходит жизнь… И я не могу остановить её. Блекнут глаза мои. Щёки покрываются морщинами. Волосы делаются седы, молодость моя уходит, отец… А если мы ошиблись… и подвиги наши не нужны никому? Кто возвратит нам годы безмолвия?.. Ведь каждый день наш — один, как другой, один, как другой… Неужели же тебе не жалко того, что ты оставил в миру? Неужели никогда тебе не хотелось вернуться назад?.. Иногда мне кажется, что ты так спокоен, потому что вечно жил в пустыне. Почему ты не расскажешь мне о своей молодости? Даже имя своё не хочешь открыть мне… Неужели ты всё-всё забыл?..
О т ш е л ь н и к. Нет, помню, всё помню…
У ч е н и к. Так скажи, может быть, это спасёт меня…
О т ш е л ь н и к. Скоро умру я… Перед смертью придёт ко мне старец с той дальней вершины… Сегодня я видел его ночью… Он вышел из пещеры и спускается к нам…
У ч е н и к. О, Господи… Неужели я должен остаться один?
О т ш е л ь н и к (показывает рукой). Видишь — гуси летят.
У ч е н и к. Да, скоро зима. Всё на горах опять покроется снегом.
О т ш е л ь н и к. А весной они снова прилетят к нам. Знаешь, зачем?
У ч е н и к. Они вьют у нас гнезда.
О т ш е л ь н и к. Да, выводят детей… Племя своё продолжают… Наши подвиги плохи и силы слабы… Но мы племя пустынников продолжаем — и то хорошо делаем… Будет время, придут в наши пещеры люди достойнее нас… и слава об них пройдёт по всей земле… Я не дождусь… Ты дождёшься…
У ч е н и к. Неужели я навсегда должен остаться здесь? Ведь возвращались же люди из пустыни в мир… Бороться со злом… служить людям…
О т ш е л ь н и к. У оленя были золотые рога?
У ч е н и к. Да, мне казалось, что рога его, как золотая корона.
О т ш е л ь н и к. В пустыне старец жил… Долгие годы. Стоял неподвижно. Молился Богу. И ноги покрылись язвами. И завелись в язвах черви. Старец стоял неподвижно. Молился Богу. Прошла слава о великом подвижнике по всей земле. И дошла до великого царя… Собрал он свиту и богатые дары и пошёл поклониться подвижнику. Пришёл в полдень. Земля была горячая, как плита… а старец молился недвижим. И поклонился царь до земли. И увидал раны на ногах и червей в них. И вот один червь упал на землю… Царь поднял, и в руках у него был жемчуг…
О т ш е л ь н и к. Близко… близко уж… поймут… И скорбь будет, какой не было от начала творения… И тогда все необреченные убегут в горы…
У ч е н и к. Неужели нельзя спастись в миру… Неужели и ты жил, как все?
О т ш е л ь н и к. Близок час мой… Слышу шаги старца…
У ч е н и к. Нет… не оставляй меня одного… я так слаб… я погибну один!
О т ш е л ь н и к. Если здесь трудно… как же там хочешь… там труднее… Там нельзя… Там смертию умрёшь…
У ч е н и к. О, Господи!
О т ш е л ь н и к. Жил в миру раб Божий недостойный и грешный… Темнеет… С заходом солнца придёт ко мне старец… И примет последний вздох мой.
У ч е н и к. Не могу я, не в силах остаться один…
О т ш е л ь н и к. Откроется тебе жизнь мирская… Там надо… Там надо…
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
правитьН а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Разве праздник завтра?
Ш и м о ч к а. Покров Пресвятыя Богородицы…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Да, ведь завтра первое. Я и забыла.
Ш и м о ч к а. Забыла. Тут в городу-то всё позабудешь. И то намедни старухи в церкви говорят — остальные времена доходят, скоро свету конец.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Ну что ты, Шимочка, откуда это они знают.
Ш и м о ч к а. Видимо дело. К тому идёт… Землю на квадратики поделили. На одном колесе ездят… ну…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Конец света ещё не скоро, Шимочка. И никто этого дня не знает.
Ш и м о ч к а. Не скоро… Да… Ты старых людей послушай… Нищие с жёлтыми да синими ботогами пошли — а ты, не скоро…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Причём же тут конец света?
Ш и м о ч к а. А вот при том… Иду я к обедне, а на паперти нищие стоят — у одного жёлтый ботог, у другого синий…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Ну, так что же это значит, по твоему?
Ш и м о ч к а. Вы люди учёные, с вами говорить-то…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Нет, Шимочка, правда, я не понимаю. Разве перед концом света с жёлтыми и синими ботогами ходить будут?
Ш и м о ч к а. То-то учёны больно. Ты старых людей спроси. Первым делом на квадратики землю поделят. Потом на одном колесе поедут. А уж после с жёлтым да синим ботогом пойдут… А там и конец… (Идёт в кухню, хромает.) Тут в городу-то с панталыку собьёшься… не то что праздник, день ангела позабудешь. В деревне, бывало, как пойдёт коренная мошка — тут я и именинница. А здесь… мошки нет… дней не разберёшь… (Машет рукой.)
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Уж пора бы тебе привыкнуть — больше двадцати лет живёшь.
Ш и м о ч к а. И привыкать не хочу. Вот что… Пропадай он пропадом… Да… И помирать не хочу тут… в деревню поеду… (Останавливается у двери.) Накрывала бы на стол-то… Пора уж, чай… (Уходит.)
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Давно, давно не был, осерчал видно. Греховодник! Старуха-то моя соскучилась. Некого, говорит, рыжиками кормить. (Смеётся, кричит в дверь.) Старуха!
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а (идёт им на встречу). Здравствуйте, Сергей Иванович.
С е р г е й И в а н о в и ч. Здравствуй, милая, здравствуй. Как здоровьице?
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Спасибо, хорошо, как ваше?
С е р г е й И в а н о в и ч (не слышит). А?..
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Хорошо, говорю, как ваше?
С е р г е й И в а н о в и ч. Слава Богу, слава Богу, милая. Прыгаю. (Смеётся.) Только вот беда, не знаю, что это сделалось со мной, памяти не стало. Право.
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Молодеешь, Иваныч, от этого.
С е р г е й И в а н о в и ч (садится). И дивное дело, то, что давно было — всё помню. Точно вот перед глазами стоит. А теперь через пять минут позабываю всё… Утром сегодня (улыбается) вспомнилось мне, как отец меня за уши драл, право. Маленький я был, лет семи. Сейчас мне восьмой десяток пошёл. Стало быть, побольше семидесяти лет тому назад. А вижу отчима ясно. Будто сейчас. Стоит яблоня в цвету. И пчёлы жужжат. А я лежу под деревом. Отец-то мне молитвы учить велел — а я в сад забрался. Он меня и поймал. Больно надрал, право. (Смеётся.) Так то вот… А я ведь к тебе, Тимофеич, по делу.
И в а н Т и м о ф е е в и ч. После, после… Вот грибков да огурчиков сначала попробуй… И куда это старуха пропала?
С е р г е й И в а н о в и ч. Насчёт креста на могилке. Пора уж и об отдании живота подумать. Хочу я иконку на крест — преподобного Сергия…
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Ни-ни-ни… И слушать не буду, ты нас всех переживёшь.
С е р г е й И в а н о в и ч. А?..
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Всех нас переживёшь. Лучше попробуй, какие рыжики у нас нынешний год.
С е р г е й И в а н о в и ч. Рыжики. Не слышу… уши что-то заложило.
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Рыжики, говорю, у Домнушки попробуй.
С е р г е й И в а н о в и ч (улыбается). Да-да… рыжики люблю. Искушение… лет пятьдесят тому назад за рекой бор был… бывало, корзинами бельевыми таскали… да…
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Ты бы, Наташа, сбегала за старухой, чего она там.
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а. Сергей Иванович! Ах ты, Господи, вот не ждала-то! Сказывали, болен. Да что ж ты, Иван Тимофеевич, не угощаешь-то?
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Вот на! Кричали, кричали тебя… Он уж уходить собрался…
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а (в ужасе). Уходить… Боже сохрани… Вы хоть наливочки да грибков… А уж огурцы нынешний год удались — красота. Из годов удались. Такого засола не упомню… (Кричит.) Шимочка!.. Да нет, я сама. (Уходит.)
С е р г е й И в а н о в и ч. А где же Мишенька?
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Сейчас придет. Ты еще, брат, не слыхал, он у нас знаменитостью стал. Во… теперь рукой не достанешь.
С е р г е й И в а н о в и ч. Я тебе всегда говорил, Мишенька — человек Божий…
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Ты пойди на выставку, картину его посмотри…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. О ней в газетах писали… я потихонечку от Миши вырезываю и храню. Один художник сказал, что Мишенька пророк в живописи…
С е р г е й И в а н о в и ч. Вот слава Богу, вот и хорошо…
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Ты работу его посмотри! Святая Анастасия Узорешительница. Из тюрьмы выходит и на руках своих оковы несёт. Совесть во мне всю перевернул. Стою и плачу. Стою вот так и плачу…
С е р г е й И в а н о в и ч. А помнишь, в монастырь бегал? Чего бы хорошего… Не люблю я монахов, ну их…
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Приезжал к нам профессор, Мишенька в академии у него учился, так знаешь, что мне сказал? Ваш, говорит, сын — гений… Чуешь?
С е р г е й И в а н о в и ч. Давно ли на руках у меня сидел, а?.. Помню принёс ты его мне, крохотку… не больше полгодика… вот в этой самой комнате и говоришь: глянь, какой у меня молодец завёлся. Как сейчас вижу, право. И тебя вижу: волосы чёрные. Сам румяный, весёлый… Сколько-то ему? Лет я, чай, тридцать будет?..
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Да… времечко идёт…
С е р г е й И в а н о в и ч. А?
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Времечко, говорю, идёт…
С е р г е й И в а н о в и ч. Идёт, идёт, шибко идёт…
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а. Пожалуйте, Сергей Иванович… Иван Тимофеевич… Сюда, сюда ставь … Шимочка! Где она? Несёшь?.. Сергей Иванович, пожалуйте.
С е р г е й И в а н о в и ч. И как это вы всё запасаете здесь, Домна Григорьевна. Точно в деревне. У моей всё покупное. Всё с базара тащит.
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а. А что же мне старухе и делать-то.
С е р г е й И в а н о в и ч. Я, грешник, люблю поесть. Особенно солёненькое. Не надо мне ни разных там выпивок, или нарядов, или граммофонов, а вот на еду слаб…
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а. А ты что же, Наташа?
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Я подожду Мишеньку. (Уходит.)
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Каковы рыжики, а?..
С е р г е й И в а н о в и ч. Искушение… (Смеются.)
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а. Вы бы, Сергей Иванович, рыбки.
С е р г е й И в а н о в и ч. До всего дойду, Домна Григорьевна.
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Помнишь Степаниху?
С е р г е й И в а н о в и ч. А?
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Степаниху помнишь?
С е р г е й И в а н о в и ч. Ну как же!
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Вот ела, Домнушка, — это у нас в деревне просвирня была. Растопит в тарелке русского масла, возьмёт калач: макает и ест, макает и ест. Целый день ест. Другого ничего и не ела. Ни горячего, ничего. Бывало, сидит перед окном — тарелка стоит, калач. В десять утра пойдёшь — макает. После обеда пойдёшь — макает. Вечером — макает. Вот искушение…
И в а н Т и м о ф е е в и ч. А! Кавалер! Много единиц схватил?
В а н я. Только одну, дедушка.
И в а н Т и м о ф е е в и ч (улыбаясь, качает головой). Мало… Как это пособило тебе?
В а н я. Это, дедушка, за внимание. Не считается.
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Смотри, не считается. Бухгалтер! (Смеётся.)
В а н я. Конечно, не считается. Это во вторую строчку ставят. Их там у всех мно-ого…
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Бухгалтер, бухгалтер… Ну, ступай, переодевайся.
И в а н Т и м о ф е е в и ч (улыбается). Весь в меня.
М и х а и л И в а н о в и ч. Идите, идите… Вот сюда, в эту дверь. Маменька…
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а. Сейчас, Мишенька, сейчас…
С т а р и к (к Михаилу Ивановичу). Спасёт Христос.
С т а р у х а (крестится). Спаси Господи… Дай Бог доброго здоровья… век буду Богу молиться. , кормилец…
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а. Идите, идите.
М и х а и л И в а н о в и ч. Здравствуйте, Сергей Иванович, я только что думал о вас.
С е р г е й И в а н о в и ч. А я тут как тут. Здравствуй, голубчик, здравствуй, милый… Мы тоже тебя вспоминали… поздравляю… вон ты куда шагнул, а?!
М и х а и л И в а н о в и ч. Ах, это…
И в а н Т и м о ф е е в и ч. А я буду бранить тебя, сынок.
М и х а и л И в а н о в и ч. Не надо, отец, не надо об этом…
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Нет, буду. Сердись, не сердись, непорядок. Непорядок. Говорил тебе, оборванцев в дом не води.
М и х а и л И в а н о в и ч. Ну, не надо же…
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Мне хлеба не жалко. А только что всем этим нищим в каталажке место. Да… Ты, у кого нужда, дай. А тунеядцев распложать нечего… (К Сергею Ивановичу.) Верно я говорю?
С е р г е й И в а н о в и ч. Нет, я, грешник, даю. Как же его узнаешь? Может, и обманывает, а может быть, и голодный…
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Да что ты, брат! Он, видишь ты, как на улицу пойдёт, так и тащит за собой хвост. Они знают уж и караулят его. Намедни он бабу привёл с грудным младенцем. Я младенца-то развернул — там полено. А то на нашей улице старуха померла, так в лохмотьях-то сорок тысяч нашли. (К сыну.) Как же по твоему, и ей дать?..
М и х а и л И в а н о в и ч. Дать.
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Ну и давай! А в мой дом дряни этой не води. Не люблю. Вот что…
М и х а и л И в а н о в и ч. Растолкуйте мне сон, Сергей Иванович…
С е р г е й И в а н о в и ч. А? Как говоришь?
М и х а и л И в а н о в и ч. Сон растолкуйте.
С е р г е й И в а н о в и ч. Ох, милый, туг я на эту премудрость стал. Плох.
М и х а и л И в а н о в и ч. Помню, вы говорили: сны бывают от Бога, от дьявола и от дум. Приснился мне сон. Странный такой. Второй день о нем думаю.
С е р г е й И в а н о в и ч. Расскажи, расскажи люблю сны слушать. Смолоду премудростью этой занимался. Все сонники у меня есть. А всё-таки не всякий сон поймёшь. Премудрость!
М и х а и л И в а н о в и ч. Снилось мне, будто бы я в большом храме. Громадный купол надо мной. Мне нужно писать на этом куполе Бога Саваофа. Стоят леса. И вот я начинаю подыматься по этим лесам. Дошёл до средины. И остановился. Не могу идти дальше. Точно сковал кто-то мои ноги. Напрягаю все силы. Хочу подняться выше и не могу. И такая скорбь охватила меня во сне! Гляжу вверх на купол и плачу… И в самом деле, в слезах проснулся.
С е р г е й И в а н о в и ч. Да… это сон, милый, не того… не пустой…
М и х а и л И в а н о в и ч. Что-то было в нём удивительное. Точно не я видел его. А кто-то показал мне. Только вот не знаю кто…
С е р г е й И в а н о в и ч. А уж к чему — Господь знает. Может быть, указание в нём… Придёт срок, поймёшь.
М и х а и л И в а н о в и ч. И всего удивительнее, что этот сон совпал с такими упорными мыслями… Всё одно к одному…
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Не верю я снам. Всё пустое. Лежал неловко. Ногу отлежал, вот и приснилось, что, дескать, идти не можешь.
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а. Мало ли какие сны снятся — всех и не упомнишь. Расстраиваться, Мишенька, от этого никак нельзя.
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Верно, старуха! Если от всякого сна в расстройство приходить, лучше ложись да помирай. На-ка вот рыбки маринованной: здоровее будет. А тебе за волхвование достанется, Иваныч, достанется на том свете…
С е р г е й И в а н о в и ч (улыбается). А?.. Что ты?
И в а н Т и м о ф е е в и ч. За волшебство, говорю, достанется на том свете…
С е р г е й И в а н о в и ч. Нет, это ты напрасно. Сон это дело Божье…
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Давно не видались. Соскучились.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Ты так долго сегодня… (К Ивану Тимофеевичу.) Когда Миши нет, мне всегда кажется, что с ним что-нибудь случилось…
В а н я (Оле). Давай играть?
О л я. Давай.
В а н я. Мамочка, мы играть будем, можно?
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Можно. Только не очень шумите.
В а н я. Мы тихонечко.
Ваня берет два стула, ставит спинками друг к другу и стягивает ремнём.
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Корми мужа-то! Ничего не ест.
М и х а и л И в а н о в и ч. Нет, я — после.
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а. Ты хоть насильно. Немножечко.
С е р г е й И в а н о в и ч. Ну, Домна Григорьевна, спасибо… Теперь два самовара выпью. Право!
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а. Кушайте, Сергей Иванович, на доброе здоровье.
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Да ты постой! Наливочки сначала выпей.
С е р г е й И в а н о в и ч. Ох, домой не дойду.
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Доставим.
С е р г е й И в а н о в и ч. Уж разве рюмочку.
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Искушение.
С е р г е й И в а н о в и ч. Искушение…
В а н я. Я буду дьявол, а ты грешница.
О л я. Да, какой ты!
В а н я. Ты не бойся. Потом ты будешь дьяволом, я грешником. Хорошо?
О л я. Ты только не очень больно.
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Какова?
С е р г е й И в а н о в и ч (смакует). Духовита…
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Ты цвет-то посмотри.
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а. Нет, нынче наливка плоха. Ягода мятая. Весь базар обходила, нет настоящей ягоды.
С е р г е й И в а н о в и ч. Дожди.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Олинька!.. Ваня!.. Что это? Опять в ад играете? Я же не велела вам.
В а н я (с досадой). Ничего нельзя! Это, мамочка, называется деспотией.
И в а н Т и м о ф е е в и ч (смеётся). Как? Как?
В а н я. Дедушка, скажи по правде, ты когда маленький был, играл?
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Играл.
В а н я (торжествующе). Вот видишь! А нам даже в ад играть нельзя.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Какая это игра?! Ты из неё кишки выдавливаешь — это не игра.
В а н я (обиженно, совсем расстроен). Ты, мамочка, всегда преувеличиваешь — никаких кишок нет.
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Ну, перец — весь в меня.
О л я. Мамочка, я больше кричать не буду.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Всё равно. Что это за игра: ад какой-то выдумали.
В а н я (ворчит). Не я ад выдумал… пожалуйста…
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Ну — перец…
С л у ж а щ и й. Спрашивают… Михаила Ивановича… Аркадий Тихонович Тимашёв.
И в а н Т и м о ф е е в и ч (встаёт). Да ну… Врет, чай.
С л у ж а щ и й. В мастерской… Могу ли, говорит, я видеть Михаила Ивановича Певцова.
М и х а и л И в а н о в и ч. Не понимаю, зачем я ему нужен,
С е р г е й И в а н о в и ч. А, что это?
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Тимашёв приехал и Мишу спрашивает.
С е р г е й И в а н о в и ч. А! Ну и слава Богу…
И в а н Т и м о ф е е в и ч (служащему). Сейчас приду. (Домне Григорьевне.) Ты бы убрала со стола-то… Дети, марш!
Наталья Влад. и Домна Гр. убирают со стола, дети уходят.
М и х а и л И в а н о в и ч. Я выйду к нему в мастерскую.
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Что ты, что ты! Как можно…
С е р г е й И в а н о в и ч (встаёт). А я уж пойду… Будьте здоровы… нас не забывайте…
С е р г е й И в а н о в и ч. Прощай, Мишенька… дай тебе Господь сил и здоровья… А о сне твоём подумаю… И в сонниках погляжу… Твой сон не пустой. Это уж верно. Помяни моё слово.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а (подходит к Мише). Мне уйти?
М и х а и л И в а н о в и ч. Нет, останься.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Ты чем-то расстроен сегодня.
М и х а и л И в а н о в и ч. Наташа, я хочу знать: ты всегда будешь со мной?
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Мишенька, что ты!
М и х а и л И в а н о в и ч. Нет, ты скажи прямо: всегда?
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Всегда… Я без тебя дня не проживу. Но разве что-нибудь случилось?
М и х а и л И в а н о в и ч. Я, кажется, решил окончательно… Ну, после…
М и х а и л И в а н о в и ч. Моя жена.
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Садитесь, Аркадий Тихонович.
Т и м а ш ё в. Я к вам по делу. Вы знаете, конечно, что строится новый собор…
М и х а и л И в а н о в и ч. Да.
Т и м а ш ё в. Стены готовы. Художники приглашены. Но я не решался долго поручить кому-нибудь главное: расписывать купол храма… Я не жалел на постройку ни сил, ни денег… Хочу, чтобы это был величайший памятник нашей эпохи… И по размерам и по богатству. Ширина купола двенадцать сажен. Высота храма внутри около тридцати сажен… Иконостас весь накладного золота… Царские врата будут украшены настоящей мозаикой… мы не жалели ни мрамора, ни малахита, ни слоновой кости… Такого богатства… я уверен, вы не найдёте нигде…
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Уж что говорить… разве мы вас не знаем.
Т и м а ш ё в. Да… Но мне надо — душу… Мне надо всему дать жизнь. На куполе должен быть изображён Бог Саваоф… Мне нужен художник великий… Мне нужен купол, который бы одухотворил золото и мрамор храма… И я знаю, что сделать это можете вы…
М и х а и л И в а н о в и ч. Я должен писать лежа на помостах?
Т и м а ш ё в. Леса уже поставлены.
М и х а и л И в а н о в и ч. Я должен подняться по этим лесам…
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Он никогда ещё церквей не расписывал, вот и того… А мы люди привычные, бывало под самым небом пишешь — ничего.
М и х а и л И в а н о в и ч. Да… Я согласен…
Т и м а ш ё в. Прекрасно. Я очень рад. Меня пугали, что вы не берёте заказов. Я был уверен, что эта работа захватит вас… Что касается условий, то мы, конечно, сойдёмся… Вознаграждение — десять тысяч…
М и х а и л И в а н о в и ч. Нет. Мне ничего не надо.
Т и м а ш ё в. То есть как?.. Не надо… денег… но…
И в а н Т и м о ф е е в и ч. С ума сошёл!
Т и м а ш ё в. Я тоже буду настаивать… вы должны взять…
М и х а и л И в а н о в и ч. Нет-нет, мне не надо.
И в а н Т и м о ф е е в и ч. А я тебе этого не позволю! Слыхал? Мой сын Михайло ответ даст вам письменно.
Т и м а ш ё в. Да… знаете… это так неожиданно… Но работу-то вы возьмёте?
М и х а и л И в а н о в и ч. Да.
Т и м а ш ё в. Прошу пожаловать завтра часа в два в контору.
М и х а и л И в а н о в и ч. Зачем?
Т и м а ш ё в. Заключить письменное условие… Это нужно для отчётности.
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Приедет… приедет…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Мишенька, как хорошо! Ведь хорошо? Верно? А ты, не рад.
М и х а и л И в а н о в и ч. Постой, Наташа, это еще не всё…
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а. Ушёл. Зачем он?
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Миша будет писать икону на куполе… Поставят леса, и он будет писать, лёжа на помостах.
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а. Ну и слава Богу… Я и то сейчас в кухне говорю — к Мишеньке хорошие люди стали ездить…
И в а н Т и м о ф е е в и ч (гневно). Ты эти глупости оставь! (К Домне Григорьевне.) Слыхала? Задарма работать хочет! Десять тысяч, видишь ты, в печку бросить захотел… Сейчас же пиши, что, дескать, по приказанию отца прошу половину денег уплатить вперёд…
М и х а и л И в а н о в и ч. Не надо, отец. Оставь это.
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Михайло! Не вводи отца во искушение. Не гневи.
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а. Мишенька, Иван Тимофеевич знает. Плохого не посоветует.
И в а н Т и м о ф е е в и ч (к Наташе). Ты что молчишь? Дело тебя касается немножко. Или вы думаете, мне что ли деньги ваши нужны? На мой век хватит. Скоро помирать пора. А вы как жить будете? Сегодня десять тысяч в печку бросил, завтра двадцать. Сегодня одного оборванца привёл, завтра сотню. Я, чай, с глазами. Вижу, к чему дело идёт. Ты эти фокусы брось! У тебя семья. Не к лицу. Вот что.
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а. Мишенька, родной, уступи отцу.
М и х а и л И в а н о в и ч. Вы сами не знаете, о чём просите… Я не могу брать денег…
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Вырастила дурака, полюбуйся! Пока ты в моём доме, глупостей этих не допущу — понял?
М и х а и л И в а н о в и ч. Да. Это так. И я должен, наконец, сказать вам всё. Так лучше… так легче и вам, и мне…
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Что ещё придумал?
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а. Ох, боюсь я, ох… как бы чего не случилось… Слушайся отца.
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Постой, старуха, постой.
М и х а и л И в а н о в и ч. Я должен уйти от вас совсем…
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а (вскрикивает). Мишенька!
И в а н Т и м о ф е е в и ч (сильно поражён, но не теряет самообладания). В толк не возьму… Куда ж это ты, примерно, собрался?
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а (плачет). Как же… Мишенька…
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Подожди реветь… разобраться надо… Говори толком.
М и х а и л И в а н о в и ч. Я больше жить так не в состоянии…
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Слышу, слышу, да в толк не возьму, что тебе, примерно, надобно.
М и х а и л И в а н о в и ч. Я хочу жить, как велит мне моя вера…
И в а н Т и м о ф е е в и ч. И живи! Кто же тебе мешает?
М и х а и л И в а н о в и ч. Но, отец… тогда всё надо по-другому…
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Или ты больно умён стал, или я на старости из ума выжил… Вырастил тебя — на ноги поставил. Теперь, значит, за всё благодаришь ты меня?
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а. Расстроен он, Иван Тимофеевич, сам не знает, что говорит…
М и х а и л И в а н о в и ч. Я никого не сужу. Я хочу, чтоб вы меня поняли. Веровать по одному и жить по другому больше я не в силах… На улице холод, голод, нищета… Я знаю, что должен отдать ближнему последнюю рубашку. Знаю, что заповедь эту дал сам Господь, — и прохожу мимо… в шубе… иду домой в тепло… ем, пью… Мне стыдно. Мне гадко за себя! Значит, вся вера моя ложь… Значит, каждое слово моё притворство…
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Всех не накормишь. Кто хочет работать, по миру не пойдёт.
М и х а и л И в а н о в и ч. Я не хочу спорить, отец, я хочу только, чтобы ты меня понял… Это началось давно. Может быть, с детства. Помнишь, в старом доме наверху была у меня маленькая комната. Стены были белые, как в монастырской келье. А на стене висела картина Страшного суда… Я боялся красного змея… Я плакал ночами, чтобы он не пришёл в наш дом… Помнишь… я первый раз нарисовал там старца с серебряной бородой… И ты взял меня в мастерскую и стал учить… Я стал художником. И началась странная, нелепая жизнь, отец. Точно сон. Только в мастерской своей жил я по правде. А здесь грешник, грешник, грешник… И чем ярче была жизнь там — тем страшнее было жить здесь… Но если бы и дальше шло так, я всё-таки терпел бы… Для вас. Для семьи… Но недавно со мной началось нечто ужасное. Ты заметил, что больше полгода я не пишу картин. Ты сам спрашивал меня, почему я не работаю. Я говорил тебе: обдумываю новую картину. Это ложь, отец! Я лгал, чтобы не огорчать тебя… Весь ужас в том, что больше я не могу работать. Всё потускнело во мне. Лики святых погасли. Я чувствую, что крылья мои связаны. Что пока нет Правды в моей жизни, творчество моё бессильно… Мне приснился сон. Теперь я понял его смысл. Сам Бог призывает меня к Себе…
И в а н Т и м о ф е е в и ч. По миру пойдёшь? С сумой? Да?
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а. Голубчик ты наш!.. Да кто же тебя покормит… Ты как малый ребенок… Всякий тебя обидит… (Плачет.)
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Теперь плачь, плачь, старуха!.. Дожили… (Утирает ладонью слёзы.)
М и х а и л И в а н о в и ч. Отец, пойми! Так нужно. Ты примиришься с этим… тебе не будет тяжело…
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Если я тебя стеснял в чём, Мишенька, примерно насчёт твоих этих нищих… так я же о тебе заботился… Или, может, обидел я тебя… что вот деньги с Тимашёва заставлял взять. Так это всё пустяки… ты, Мишенька, того… прости меня, старика… (Плачет.)
М и х а и л И в а н о в и ч. Не надо, отец, не надо, ради Бога… не то… Я ухожу не от вас…
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а. Пожалей ты нас, стариков!.. Как же без тебя жить-то, Мишенька…
И в а н Т и м о ф е е в и ч. А они как? (Показывает на Наталью Владимировну.)
М и х а и л И в а н о в и ч. Я спрашивал Наташу и сейчас снова спрошу, пусть решает сама. Я неволить тебя не могу. Хочешь, иди со мной. Хочешь, оставайся и живи по-прежнему.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Я всегда буду там, где ты!
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Значит так? Решено? Конец?
М и х а и л И в а н о в и ч. Да.
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Думай! Последний раз говорю. Уйдёшь?
М и х а и л И в а н о в и ч. Да.
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Так иди! Сейчас иди! С глаз моих!.. Нет у меня больше сына…
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
правитьЖ е н а п о р т н о г о (плачет). И что теперь делать будем? Работал целую неделю. Тянулась я, тянулась. Думаю — в субботу деньги принесёт — всё пропил! Дочиста пропил…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Я бы дала вам… Право… Но видите… сами… у нас нет ничего… Вот хлеба немного… и всё… И денег нет больше…
Ж е н а п о р т н о г о. Что теперь делать… что делать? Хоть на улицу иди просить Христа ради… (Плачет.)
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а (утешает её). Ну полно… полно… ведь он у вас работает. Надо будет попросить взаймы у кого-нибудь из жильцов… у кого есть… А потом он отдаст… У вас дети?
Ж е н а п о р т н о г о. Двое.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Маленькие?
Ж е н а п о р т н о г о. Одному пятый… а другой на руках… (Снова плачет.) Куда я с ними денусь?..
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Господи, как же быть то… Главное, и у нас… последнее вышло… ничего больше нет…
Ж е н а п о р т н о г о. Уж извините вы меня… куда, думаю, куда идти… Вижу, люди вы хорошие, пойду, думаю… Извините…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Ну что вы, что вы… Главное, ничего сделать-то я для вас не могу… .
Ж е н а п о р т н о г о. Пойду ещё к прачке, в подвальном живёт, может у неё…
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а. Не ждала? Я и сама не чаяла…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Как же вы?.. Неужели Иван Тимофеевич пустил?
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а. Сказала, на базар иду… Измучилась я за вас, Наташенька. Всё сердце изболелось. Расскажи ты мне, как живёте-то? (Смотрит кругом и начинает плакать.) Наташенька… Наташенька…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Ничего, маменька, ничего… Ну, как же быть-то…
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а. Как хочешь, Наташа, а дольше так нельзя…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Миша иначе не может.
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а. Мишенька — всё равно, что малое дитя, его слушать нечего. Надо самим думать.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Но он никогда не согласится жить иначе.
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а. И пусть! А ты для него же должна по-своему повернуть. Ведь ты же видишь, до чего дошло. Какая же у него будет работа, сама посуди, когда дети с голоду помирать начнут, ну?..
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Ах, да всё это я знаю. Об этом только и думаю.
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а. Кабы Иван Тимофеевич не упрямился, я бы сейчас всё устроила. А то упёрся: нет у меня сына и всё тут…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Нет, это не то: Миша ни от кого денег не возьмёт.
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а. Вот что, Наташенька, ты только послушайся меня… Я давно это надумала… признаюсь тебе, с этим и шла… только смотри, не сердись на меня, старуху…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Что вы, на что же сердиться?
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а. Разреши ты мне сходить к Тимашёву…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. К Тимашёву?..
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а. Ну да, к Аркадию Тихоновичу…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Нет, нет… Что вы!
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а. Да ты постой! Я бы ему всё дело рассказала. Мишенька работает даром. Пусть так это и идёт. А он семье будет давать.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Нет, что хотите, только не это!
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а. Мишенька и знать не будет. Я уж всё устрою. Прямо от тебя пойду и расскажу всё…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Он знает, как мы живём.
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а. Да разве Мишенька расскажет толком-то?
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Нет… Тимашёв сам заезжал сюда… раза два…
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а. Заезжал? Ну и что же он?
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Оба раза заезжал без Миши…
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а. И ты говорила ему?..
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Нет, он сам спрашивал… И так странно… вообще, он, должно быть… нехороший…
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а. Где же хороших-то взять. Ты, Наташа, оставь всё это. А я прямо от тебя и зайду к нему…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Поймите же вы!..
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а. А чем завтра детей кормить будешь?
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Но… если даже Тимашёв и согласится… что же я скажу Мише?.. Он спросит, откуда у меня всё.
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а. Говорю, Мишенька, как дитя малое. Ничего не заметит. Так и будет думать, что всё само делается… А если б и заметил — скажи, люди приносят, вот и всё.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Значит, по-вашему я должна ему лгать?
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а. Наташенька, послушай меня, старуху. Ведь не для себя ты всё это: для них же, для мужа, для детей… Никакого, значит, греха нет скрыть от него. Как же быть-то, коли иначе нельзя? Не с голоду же помирать.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Уж не знаю, не знаю право. У меня как-то всё спуталось…
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а. С Мишей это пройдёт. Поживёт год-другой и обойдётся всё. А у Аркадия Тихоныча ты не милостыню просить будешь — свои деньги.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Сил у меня мало. Мише не такую надо было…
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а. Это ты оставь. Себя винить не в чем. А только что, жить так нельзя. Непорядок. И ему жить так нельзя первее всех. Ты для него и позаботься… Ну, а теперь пойду… прямо к Аркадию Тихонычу и забегу… Когда бы ему сказать заехать к тебе… чтобы Мишеньки не было?..
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Миша приходит в два.
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а. Так, значит, и скажу.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. А если он не согласится… или вообще, если я не смогу взять у него деньги… тогда что же?
Д о м н а Г р и г о р ь е в н а. Ох, и не говори! Другого сейчас ничего не придумаю… Это дело надо сделать, Наташенька, непременно. Сегодня же. Ну, прощай… Прощай… Побегу. Как бы мой Тимофеевич не хватился.
В а н я (обхватывает её руками). Поймал! Поймал!
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Ох… Как ты испугал меня! Разве так можно…
В а н я (сквозь смех). Как я тебя напугал-то! Бедная ты женщина… Знаешь, мамочка, это портной так жену зовет. Право! Пьяный придёт, она его ругает, а он говорит: «Бедная ты женщина, виноват, муж у тебя пьяница».
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Тебе бы ходить к ним не надо…
В а н я. Скучно, мамочка! Оля лежит. В гимназию не хожу. Играть не с кем. У меня начнётся сплин.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Сплин? Да ты знаешь, что это такое?
В а н я. Ну да, вроде меланхолии.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а (смеётся, обнимает и целует). Чтоб у тебя не начался сплин, давай займёмся русской грамматикой.
В а н я. Ой, мамочка, как я её не люблю-то. Знаешь, давай лучше играть в свои козыри.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Подожди, я к Олечке схожу.
В а н я. Она спит.
В а н я. Папа пришёл!
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Нет, нет, иди отсюда! Это не папа.
В а н я (испуганно). Хозяйка?
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Иди, иди, Ванечка.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Миша… А я думала, кто это может быть так рано.
М и х а и л И в а н о в и ч. Я велел рабочим переставить доски. Работы часа на два… Как Оленька?
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Кажется, лучше ей. Спит.
М и х а и л И в а н о в и ч. А ты?
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Я? Я здорова…
М и х а и л И в а н о в и ч. Вот видишь! Значит, всё хорошо. А я прямо себя не узнаю. Так работается. Столько нового! Если б ты знала, Наташа, как хорошо там, под куполом…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Ты ничего не ел сегодня. Хлеб остался и чай… холодный. Хочешь?
М и х а и л И в а н о в и ч. Нет-нет.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Немножечко?
М и х а и л И в а н о в и ч. Я так люблю всходить по лесам вверх, как будто бы за спиной вырастают крылья.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Миша, ты не сердись на меня. Я хотела сказать тебя. У нас нет на завтра хлеба и чаю… всё вышло. Оленька больна… Как же быть теперь?..
М и х а и л И в а н о в и ч. Об этом думать не надо.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Но у нас на завтра нет ничего… Я бы не говорила, Мишенька, а то, главное, Оля больна…
М и х а и л И в а н о в и ч. Ты спрашиваешь о том, чего мы не должны знать.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Надо же позаботиться…
М и х а и л И в а н о в и ч. Как позаботиться?
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Я не знаю, но надо же…
М и х а и л И в а н о в и ч. Надо верить, Наташа, верить, что Он знает всё. Видит всё. Устроит всё, как лучше…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Я верю, Миша, но кругом-то всё как-то не так…
М и х а и л И в а н о в и ч. Наташа, мы с тобой маленькие-маленькие дети… У нас есть Отец, который любит нас… Он постоянно с нами… Следит за каждым нашим шагом. Он говорит нам: слушайтесь Меня, больше вам заботиться не о чем. Я всемогущ. Всё дам вам. Исполняйте только то, что Я вам заповедаю. Так неужели же, неужели после этого можно бояться завтрашнего дня, беспокоиться, страдать?.. Наташенька, ведь Отец наш здесь, с нами… О чём же ты?..
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Должно быть, веры нет… настоящей… но я не могу так…
М и х а и л И в а н о в и ч. Видишь ли, Наташа, я сам понял это до конца только недавно. Во время работы. Я лежал на досках высоко, под самым куполом. И вдруг не глазами, нет, а всем существом своим увидал Его образ… Не было ни купола, ни досок, ни храма… И сам я как будто бы стал другой… Все мои чувства изменились. Всё слилось во что-то одно большое, цельное… Это был какой-то свет, разом озаривший мне всё… На одно мгновенье, Наташа… но я видел… Его… И знаешь, всё что было в картине неясно для меня — стало ясным без всяких усилий… Мне долго не давалось движение рук… И я сразу нашёл это… Руки Его открыты так, как будто бы Он не благословляет, а обнимает мир… А на душе, Наташа, стало теперь так покойно, как будто бы я все время вижу над собой эти руки…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а (вскрикивает).
М и х а и л И в а н о в и ч. А ты всё ещё запираешь двери?
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а (останавливает его). Нет-нет, я сама… это, наверно, хозяйка… за чем-нибудь.
М и х а и л И в а н о в и ч. Разве не всё равно?
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а (затворяет за собой дверь в кухню). Я сейчас…
К в а р т и р н а я х о з я й к а. Сама видела… Не надуешь. Я с тобой и говорить не хочу… Где он?.. (Увидала Михаила Ивановича.) Что же это за порядки такие? А?! Да где же это видано… Дура я тебе далась… А?!
М и х а и л И в а н о в и ч (к Наталье Владимировне). В чём дело, Наташа?
К в а р т и р н а я х о з я й к а. В чём дело! Я тебе дам, в чём дело! Ты дурака-то не валяй. Богомаз голоштанный! Дармоед! Ты думаешь, на тебя управы не найду?.. Не найду?.. Не найду, думаешь?
М и х а и л И в а н о в и ч. Но я, право, не понимаю, из-за чего это вы…
К в а р т и р н а я х о з я й к а. Да что ж это ты, смеяться вздумал?! Деньги подай, вот что! Тут тебе не богадельня!..
М и х а и л И в а н о в и ч. Какие деньги?
К в а р т и р н а я х о з я й к а. Что?! Как, какие деньги? Мать Пресвятая Богородица… Грабители вы эдакие… Какие деньги! Отпираться вздумал! Ах ты прощелыга!.. Да я тебя, разбойника, в тюрьме сгною. Подавай деньги сейчас. Живо!! Или все потроха твои на улицу выброшу.
М и х а и л И в а н о в и ч. Послушай, Наташа, скажи ты мне толком…
К в а р т и р н а я х о з я й к а. Не притворяйся дохлым бараном!
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Мы должны за квартиру… сорок рублей…
М и х а и л И в а н о в и ч. Значит, вам очень нужны деньги… (В раздумье.) Как же быть-то? У меня ведь нет…
К в а р т и р н а я х о з я й к а. Ну и витютя! Скажите пожалуйста… А коли нет — квартиру не занимай. В ночлежку иди. А то фу ты, ну ты, квартиру снял! Барин какой!..
М и х а и л И в а н о в и ч. Знаете что. Если вам так нужны деньги, я могу отдать вам своё пальто. Вы его продайте. Оно совершенно новое и стоит больше сорока рублей.
Быстро идёт, снимает пальто и подаёт хозяйке. Хозяйка сначала недоверчиво смотрит, потом быстро хватает его.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Миша… что ты… Я не дам!
К в а р т и р н а я х о з я й к а. На-ка вот!
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Мишенька… да в чём же ты-то ходить будешь?..
М и х а и л И в а н о в и ч. Ну вот. Можно ходить без пальто.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Пусть возьмёт что-нибудь другое… моё платье… Стол Отдайте! Он простудится… Отдайте же!.. Я достану деньги… завтра…
К в а р т и р н а я х о з я й к а (свёртывает пальто). Слыхали мы. Как же. Нашла дуру. Два месяца, почитай, завтраками кормишь. Будет. Теперь вперёд денежки подавай… Без этого дня не продержу… вот что…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а (обнимает Мишу, со слезами). Что же это такое?.. Мишенька…
К в а р т и р н а я х о з я й к а (в дверях). Это за прошлый месяц пойдёт… А за новый припаси деньги…
М и х а и л И в а н о в и ч. Ну что ты? Видишь, всё и устроилось…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Я не могу так… Если ты захвораешь… если с тобой что-нибудь случится…
М и х а и л И в а н о в и ч. Перестань, Наташа, перестань. Слушай, что я тебе скажу…
Надо всегда задавать себе вопрос: правильно ли я поступил. Если правильно — всё будет хорошо. По-нашему, по-человеческому может иногда показаться плохо. А по-настоящему — хорошо. Так и в данном случае. У нас с тобой нет денег, потому что я отказался от платы за работу. Я поступил правильно, как подсказывала мне совесть. Теперь — хозяйке нужны деньги. Она пришла к нам. У нас денег нет, но есть пальто, и мы отдали его. Видишь? Всё это так просто, Наташенька…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Может быть, это и так… но ведь сейчас осень… дожди. Долго ли простудиться… Как же в такую погоду без пальто?
М и х а и л И в а н о в и ч. Вот именно это-то и не важно! Это уж нас с тобой не касается. Если бы жизнь наша зависела от таких случайностей, — жить не стоило бы. Это значило бы, Наташа, что у жизни нет высшего Разума… Когда ты говоришь — простудишься, я думаю: если мне надо жить, неужели же я могу умереть только от того, что исполнил Его заповедь?.. Неужели ты не чувствуешь, какая это бессмыслица?
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Вот ты говоришь так, и я во всём с тобой соглашаюсь, и если бы опасность грозила мне — я была б совершенно спокойна. Но как только подумаю о тебе, или о детях… не могу… Уж такая я… слабая…
М и х а и л И в а н о в и ч. Да. Страх начинается там, где кончается вера… И ты, Наташа, не бойся и верь, что всё будет хорошо. Лишь бы мы-то были хорошие…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Ты, милый, прости меня. Право же, я стараюсь быть такой, как ты говоришь… За себя-то не бояться легко, а вот за тебя и за детей… это так трудно…
М и х а и л И в а н о в и ч. Теперь ты успокоилась? Да?
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Да, мне сейчас хорошо… Но вот Оленька…
М и х а и л И в а н о в и ч. И об ней не беспокойся… Бог сохранит её.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Миша, знаешь что, ты может быть, останешься сегодня дома?
М и х а и л И в а н о в и ч. Меня ждут рабочие. А что?
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Мне так хочется, чтобы ты был со мной.
М и х а и л И в а н о в и ч. Я скоро приду. Немножко побудь одна.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Мне иногда жутко одной… Особенно сегодня…
М и х а и л И в а н о в и ч. Нет-нет, Наташа, теперь всё прошло — и ты будешь покойна без меня!
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Милый, хороший мой, что бы я дала — только бы тебе было хорошо… Чтобы ты не хворал никогда… чтобы ничего тебя не тревожило. Что бы жил ты долго-долго и чтобы я обязательно умерла раньше тебя…
М и х а и л И в а н о в и ч. Какая ты маленькая…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Хочешь, я признаюсь тебе…
М и х а и л И в а н о в и ч. Ну?
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Больше всего я хочу, чтобы ты прославился. Чтобы все тебя знали… И чтобы картины твои были во всех музеях…
М и х а и л И в а н о в и ч. Ты совсем ещё, совсем маленькая девочка…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Ты меня приласкай и я засну… Я сегодня почти не спала ночь… Ну, вот так… Как хорошо, милый…
М и х а и л И в а н о в и ч. А всё-таки надо идти…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а (быстро встаёт). Идти… Ах, да…
М и х а и л И в а н о в и ч. Я сегодня постараюсь вернуться скорее.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. А может быть, останешься?.. Нет-нет, конечно иди! Это я так…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Я тебя провожу до двери…
В а н я (испуганно). Мама… Мамочка!
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а (быстро поворачивается). Что тебе?
В а н я. Оля говорит…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Что говорит?
В а н я. Нет… она не так… а просто сидит на кровати и что-то говорит…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а (в ужасе). Бредит!
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Беги скорей за доктором… Знаешь, на углу большой красный дом… Я видела там карточку… Ты скажи ему… Нет, постой, я лучше напишу… (Садится к столу и пишет.) Ты найдёшь?
В а н я. Найду.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а (подаёт ему письмо). Скорей, Ванечка.
В а н я. А если его нет дома?
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Да-да, верно… Тогда беги в аптеку. Ты знаешь, где аптека?
В а н я. Ну да.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Спроси там адрес ближайшего доктора: скажи, что девочке очень плохо… надо, как можно скорее… Ну иди же… иди…
П о р т н о й. Ах, чорт… не заперто… виноват… (Озирается по сторонам.) Никого нет. Виноват… (Громко кашляет.)
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Кто это? Что вам нужно?
П о р т н о й (улыбается). Честь имею… Соседи… давно жажду знакомства…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. У меня больна дочь… простите пожалуйста, я не могу…
П о р т н о й. Виноват. Я собственно, по делу…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Пожалуйста, после… И главное, не говорите так громко…
П о р т н о й. Виноват… Я, собственно, по делу… давно жажду… Такая хорошенькая дама, извините, и никакой поддержки… бедность и прочее… я со своей стороны… в любой момент…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Уходите, уходите отсюда!
П о р т н о й. Ничего не пожалею-с… Готов на всё… Влюблён и прочее …
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Да уйдите же, наконец!
П о р т н о й. Зачем же обижаться, мадам?
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Я не обижаюсь… Только оставьте, оставьте меня пожалуйста!..
П о р т н о й. Ну, ну, ну, не буду, не буду… Горды-с… очень даже горды-с… Мы ведь тоже не лыком шиты, виноват… А только-то… чем на улицу-то идти… лучше бы… того-с… по хорошему… За деньгами мы, того, не постоим, будьте покойны…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Вон отсюда!.. Господи, да что же это такое…
П о р т н о й. Вот как? Меня вон?.. Ах ты…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Доктор, ради Бога… Пришёл пьяный… девочке плохо…
Д о к т о р. Успокойтесь, успокойтесь… (К портному.) Что вам угодно здесь?
П о р т н о й. Виноват… я… сосед… и прочее…
Д о к т о р. Убирайтесь, убирайтесь, нечего вам тут делать!..
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Простите… я прямо голову потеряла…
Д о к т о р. Где же больная?
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Пойдёмте, пойдёмте…
Д о к т о р. Положение, конечно, серьёзное… Но правильное лечение… уход… и если не будет осложнений, девочка поправится.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Вот перо и чернила… а бумага… я не знаю…
Д о к т о р. Ничего, ничего… у меня есть…
Порошки вы будете давать два раза в день, утром и вечером. Капли три раза в день: утром, перед обедом и на ночь. Если температура будет повышаться — обёртывайте мокрой простынёй, а ещё лучше — ванны. Много пить не давайте. Хорошо в воду прибавлять что-нибудь кислое — лимон или клюквенный морс… Диета, разумеется, полная. Ничего, кроме крепкого куриного бульона… Ну, а затем купите мешок и во время сильной головной боли прикладывайте лёд… Пока всё… завтра вечером я зайду…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Доктор мне страшно совестно… но дело в том… что я не могу вам заплатить сейчас…
Д о к т о р (встаёт). Полноте… это совсем не обязательно…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Спасибо вам…
Д о к т о р (идёт к двери). Форма у девочки довольно тяжёлая, и надо очень внимательно следить за болезнью…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Если ей будет хуже… я могу… послать за вами…
Д о к т о р. Конечно. Обязательно даже…
В а н я. Ушёл? Что он сказал, мамочка? (Подходит к столу, видит рецепты.) В аптеку надо сходить.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Нет, постой, постой… (Прислушивается.) Оля зовёт!
Ф е т и с о в. Мамочка ваша дома-с?
В а н я. Да.
Ф е т и с о в. А папочка?
В а н я. Папы нет.
Ф е т и с о в. Скажите мамочке письмецо…
В а н я. Давайте, я передам.
Ф е т и с о в. В собственные руки-с…
В а н я. Мама, тебе письмо принесли…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а (из детской). Сейчас… (Выходит.) Где?
Ф е т и с о в (кланяется). Помощник регента соборного храма-с, Фетисов…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Здравствуйте. Вы говорите, письмо?
Ф е т и с о в (достаёт письмо). От Аркадия Тихоновича Тимашёва… (Отдаёт письмо, Наталья Владимировна разрывает и читаете его.)
Ф е т и с о в. Ответ будет-с?..
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Сейчас я напишу…
Ф е т и с о в (улыбается). Без ответа не велели возвращаться-с.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Скажите Аркадию Тихоновичу, что я ответ… пришлю…
Ф е т и с о в. Xорошо-с… Самое лучшее… Больше ничего не прикажете? Я могу-с…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Нет, идите… я же сказала…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Ванечка, ты побудь с Олей…
В а н я. А ты?
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Я… в аптеку…
В а н я. Но я же схожу, мамочка…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Нет-нет, ты не можешь…
В а н я. Право же, могу! Я отлично знаю… Дай схожу.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Если придёт папа… скажи ему… скажи ему… что я пошла купить Оле лекарства…
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
правитьКартина первая
правитьН а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Как я давно не видала вас! Устали? Садитесь… Вот здесь садитесь… Господи, как я вам рада… Как ваше здоровье? Не хвораете больше?
С е р г е й И в а н о в и ч. Помаленечку, помаленечку, слава Богу… (Садится.) Вот только с памятью не знаю что-то делается… То, что раньше было, — всё помню. Лет семьдесят пять тому назад помню… А теперь через пять минут из головы вон… Старость уж верно, что ли… Мишеньки нет?
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. В соборе.
С е р г е й И в а н о в и ч. А. Что говоришь?
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. В собор ушёл.
С е р г е й И в а н о в и ч. Так… так… работает… А меня ведь Иван Тимофеевич прислал.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Зачем?
С е р г е й И в а н о в и ч. Как зачем! Ты думаешь, легко ему? Ты думаешь, он о вашей нужде не знает да не болеет, а?..
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Мы теперь не нуждаемся.
С е р г е й И в а н о в и ч. А? Как ты?
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Я говорю, что у нас теперь нужды нет.
С е р г е й И в а н о в и ч. Как же Мишенька-то?
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Нет, нет… Миша не берет ничего по-прежнему. Но я… поступила… на службу…
С е р г е й И в а н о в и ч. Умница, умница… А Иван-то Тимофеевич больно беспокоился. Сходи, говорит, к ним. Небось всё до чиста прожили… Я бы, говорит, Домнушку послал, да она нюни разведёт. (Смеётся.) Уж знаешь его… Ну что ж, говорю, сходить можно… Я и то на новоселье собирался… Так ты, Наташа, если что надо…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Нет, теперь поздно уж…
С е р г е й И в а н о в и ч. Как лучше… как лучше делай…
С е р г е й И в а н о в и ч. Да… идёт времечко… На площади, где собор строится, — лет семьдесят назад озеро было. Право. Помню, зимой, на масляной, кулачные бои на нём бывали. Как сейчас вижу. Замертво иных уносили. Нравилось. Бывало, ночи три не спишь: всё ждёшь воскресенья. Мой отец покойный, царство ему небесное, подковы ломал. Так тоже, на бои ходил. Уж стариком и то бывало пойдёт. Кровь, говорит, полирует и косточки выпрямляет. (Смеётся.) Право. И будто бы недавно всё. А ведь семь десятков — шутка!
С е р г е й И в а н о в и ч. Как детки твои здравствуют.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Ванюша в гимназии учится. А Оленька была больна. Теперь ничего, поправилась.
С е р г е й И в а н о в и ч. И слава Богу. Здоровье прежде всего. Я про себя скажу — лет до пятидесяти никакой хвори не знал. Право. Чуть бывало занездоровится, возьму редьки натру да с квасом. Утром здоров… Нынче всё доктора — а в наше время больше редькой лечились. (Смеётся.) Да здоровее были. Отец мой — царство ему небесное, восьмидесяти шести помер. Дедушка — девяноста трёх. А мне дай Бог годок протянуть ещё. Вот что…
С е р г е й И в а н о в и ч. Ты что не весёлая, милая?.. Или горе какое есть?
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Миша перестал работать…
С е р г е й И в а н о в и ч. Что ж тут тревожиться. Устал. Отдохнёт, и снова за работу …
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Он мучается, места не находит себе… Я ни с кем не могу поговорить, посоветоваться… Сегодня пошёл в собор с утра. Я так радовалась, спросила его — будет ли он поднимать леса выше, как хотел раньше. Он ответил мне: не знаю… я хочу попробовать последней раз… Часа два, как нет его… Я так боюсь чего-то… так боюсь…
С е р г е й И в а н о в и ч. Ну что же бояться, милая? Бояться нечего. Устал он да к тому же и торопится всё… Молодость… А может, и по дому скучает. Помню, лет шестьдесят назад уезжал я из дому. Шёл мне двадцать второй год: тоже не маленький был. И такая напала тоска — не дай Господи. Назад вернулся. Право. Так и остался в дому жить. Даст Бог, и Мишенька остынет. Домой воротится. И заживёте по-прежнему… А коли на душе покой — и работа наладится…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Сергей Иванович, я хочу спросить вас… как вы думаете… может ли Бог наказывать… одного… за другого?..
С е р г е й И в а н о в и ч. Как… как ты?
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Ну вот допустим… я поступила, не так… нехорошо… Может ли Бог за меня наказывать других?..
С е р г е й И в а н о в и ч. Ну что ты, всё наказывать да наказывать! Все мы грешники… все мы перед Богом виноваты — да Он, Батюшка, не рубит нас, как сухостой. Жалеет… А ты — наказывать…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Правда?.. Я вот тоже… сколько раз говорила себе: за что же других?.. Если что-нибудь не так… спросится с меня, а не с него…
С е р г е й И в а н о в и ч. Это мы друг перед дружкой величаемся, а перед Богом, милая, — все никуда не годимся… Прямо, значит, на милость и надеяться надо… Мне об отдании живота думать пора. Не сегодня, завтра помру… так я приготовился, милая — и оправдываться не буду. Прямо так и скажу: никаких заслуг не имею — прости, мол, Батюшка, старика…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Как бы я хотела поскорее, поскорее прожить жизнь! Состариться. И главное, чтобы дети выросли… Тогда можно быть спокойной…
С е р г е й И в а н о в и ч. Ты вот старушкой хочешь быть — а я во сне всё себя молоденьким вижу… хорошенький такой и сам на себя любуюсь… Право. (Смеётся.)
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Мишеньки нет всё… Должно быть, работает… А то уж давно вернулся бы…
С е р г е й И в а н о в и ч. Не тревожься, милая, обойдётся… Ну, пора и восвояси.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Не уходите, Сергей Иванович, Миша сейчас придет… Посидите…
С е р г е й И в а н о в и ч. Устал, милая… не могу. Так Мишеньке и скажи, что, отец, дескать, присылал за ним. Узнай, нет ли, говорит, какой у него в чём нужды… А жить по-моему я его не неволю… Поняла?
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. А вот и Миша! (Идёт отпирать дверь.)
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Что с тобой? Ты нездоров? Что случилось?
М и х а и л И в а н о в и ч. Ничего, ничего, Наташа, не беспокойся… пустяки…
А н т р о п ы ч. Дурно им сделалось. Едва отходили. Аркадий Тихонович за доктором посылали…
М и х а и л И в а н о в и ч (у дивана здоровается с Сергеем Иванович). А, Сергей Иванович… вот хорошо…
С е р г е й И в а н о в и ч. Мишенька… родной… да что это с тобой…
М и х а и л И в а н о в и ч. Голова закружилась… Теперь прошло… слабость только. Антропыч, спасибо… иди… Напрасно Аркадий Тихонович побеспокоил тебя…
А н т р о п ы ч. Будьте здоровы… Может быть, что-нибудь потребуется.
М и х а и л И в а н о в и ч. Нет, ничего, спасибо…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Ты ляг. Я принесу подушку.
М и х а и л И в а н о в и ч. Нет-нет, ничего не надо… Так неприятно… Суматоху поднял… вызвали Тимашёва… докторов…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Теперь ничего? Не опасно? Да ты расскажи, Мишенька… всё… ну как же это случилось?..
М и х а и л И в а н о в и ч. Я стал подыматься вверх… И вдруг почувствовал, что не хватит сил… Стало страшно. Слабость… Хорошо, что успел спуститься вниз… А дальше не помню… Очнулся на паперти… Аркадий Тихонович, два доктора… Оказывается, насилу привели в чувство…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Что же доктор сказал?.. Надо лекарство какое-нибудь, да?
М и х а и л И в а н о в и ч. Они говорили что-то… Покой… не утомляться… Ты не беспокойся, Наташа, это же пустяки…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. А если бы ты упал… оттуда?.. Ужас!!
С е р г е й И в а н о в и ч. Мишенька, послушай, что я тебе скажу. Брось ты эту работу… Откажись… нечего мучить себя понапрасну…
М и х а и л И в а н о в и ч. Отказаться… нет, я думаю совсем другое.
С е р г е й И в а н о в и ч. Будто бы уж другой и работы нет — коли силы не позволяют, зачем же на такую высоту подыматься… Работать надо легко, с радостью… А коли мучаешься, лучше бросить… Переезжай-ка домой. Ведь Иван Тимофеевич прислал меня домой тебя звать… Что сказать-то ему?
М и х а и л И в а н о в и ч. Значит, он больше не сердится. Как я рад! Скажите ему, что я давно собирался придти да боялся, чтобы он ещё больше не рассердился… А теперь — приду непременно.
С е р г е й И в а н о в и ч. Такт и скажу. Ну прощай. Будь здоров.
М и х а и л И в а н о в и ч. Вы уж уходите? Посидели бы…
С е р г е й И в а н о в и ч. Устал, Мишенька, устал.
М и х а и л И в а н о в и ч. Наташа, ты проводи Сергея Ивановича. И заодно зайди к Аркадию Тихоновичу… Он должен мне одну бумагу дать… я сказал ему, что пришлю…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Но как ты останешься один?
М и х а и л И в а н о в и ч. Всё же прошло, Наташа… теперь даже слабости почти нет.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Я позову детей. Пусть они посидят с тобой… (Кричит.) Даша! Позови Ваню и Олечку. Может быть, можно послать к Тимашёву Дашу?
М и х а и л И в а н о в и ч. Нет… неудобно… лучше сходи сама. Здесь близко. Ты знаешь, где он живёт?
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Да.
В а н я. Папа сегодня какой?
М и х а и л И в а н о в и ч. Добрый.
О л я. Я сяду сюда и буду слушать.
М и х а и л И в а н о в и ч. Слушать?
О л я. Да. Сказку.
В а н я. А я больше люблю настоящее!
М и х а и л И в а н о в и ч. Давайте рассказывать вместе — и не сказку, и не настоящее.
В а н я. Давай. Только как это?
М и х а и л И в а н о в и ч. Мечтать… о самом лучшем…
О л я. Я не умею. Я буду слушать.
М и х а и л И в а н о в и ч. Вы бы хотели уйти отсюда далеко… далеко… на край света?
В а н я. Ну, конечно, хотели бы… никакой бы гимназии не было… лес бы кругом… поля… горы… Вообще я хотел бы одичать!
О л я. А я?
В а н я. И ты… Мы все вместе.
О л я. Ну, тогда я согласна.
М и х а и л И в а н о в и ч. Да, конечно, был бы и лес, и поля, и горы… На пути попадались бы нам и города, и люди… Но у нас не было бы ни своей квартиры, ни прислуги, ни забот… Мы были бы свободны, как птицы, летели бы, куда хотим…
В а н я. По-моему всё-таки лучше поменьше в городах засиживаться. Только вот жалко, рисовать тебе нельзя…
М и х а и л И в а н о в и ч. Почему? Мы будем заходить в сёла. И я буду писать иконы для сельских храмов. Простые маленькие иконы, перед которыми потом будет молиться народ…
О л я. А мама?
В а н я. Ну, чего спрашиваешь, конечно, и мама с нами. А потом?
М и х а и л И в а н о в и ч. А потом придём мы в новую страну… Страна эта на светлом острове и растут там белые цветы. И люди не умирают А посредине острова стоит замок из чистого золота, осыпанный драгоценными камнями… И там живёт Царь… Очи у Него, как пламень огненный, и на голове венец из звёзд… И цветы там говорят с людьми и люди понимают их. И птицы, и звери живут с людьми и понимают друг друга. А звёзды горят так близко, что ночью светло, как днём… И не упала на светлый острове ни одна слеза. И не знают люди ни тоски, ни страданья, ни боли… Счастливые, свободные, бессмертные живут они у подножия белого Царского Престола… Дети играют с солнечными лучами и белыми лилиями и поют. И весь остров слушает их… И мы придём в эту страну и останемся в ней… навсегда…
О л я. Папа, милый…как хорошо там…
В а н я. Почему же мы не идём?! Не понимаю. По-моему, сегодня же взять и пойти…
М и х а и л И в а н о в и ч (сидит, задумавшись).
В а н я. Папа… Ну, чего же ты? Почему же мы не идём?
В а н я (бежит отпирать дверь). Мама, наверное.
Ф е т и с о в (в прихожей). Папочка дома-с?
В а н я. Да.
Ф е т и с о в. А мамочка-с?
В а н я. Мамы нет.
Ф е т и с о в. Доложите, помощник регента Фетисов.
В а н я. Папа, к тебе.
В а н я. Папа, мы пойдём играть на двор, а потом снова придём, можно?
М и х а и л И в а н о в и ч. Конечно. Ступайте.
Ф е т и с о в. Честь имею представиться — бывший помощник регента Фетисов…
М и х а и л И в а н о в и ч (здоровается).
Ф е т и с о в. В некотором роде сослуживцы. То есть, извините, бывшие сослуживцы…
М и х а и л И в а н о в и ч. Садитесь, пожалуйста…
Ф е т и с о в (кланяется). Благодарю-с… Осмелился побеспокоить вас в виду чрезвычайных обстоятельств. (Вынимает красный платок и долго сморкается.) Блаженни изгнанные правды ради… но кушать каждому надо… Извините, я выпил немножечко для храбрости. И склонен к красноречию…
М и х а и л И в а н о в и ч. Но что же, собственно, вам угодно?
Ф е т и с о в. Справедливости. Объяснюсь… Я задаю тон: до-ми-соль А отец Пётр: возглас на фа… Я виноват-с. Как скажете, так и будет.
М и х а и л И в а н о в и ч. Но я не понимаю…
Ф е т и с о в. Нет уж, нет! Как скажете, так и будет.
М и х а и л И в а н о в и ч. Да мне кажется… какая же тут вина?..
Ф е т и с о в. Аминь! Истина! А меня в двадцать четыре минуты из регентов вон. Справедливо? Или теперь не нужен стал, так и вон?..
М и х а и л И в а н о в и ч. Да… Но всё-таки я не пойму… чем, собственно, я могу вам помочь?
Ф е т и с о в. Вы-с… (Улыбается.) Ну как-же с… Вы-с… Да вам Аркадию Тихоновичу одно словечко сказать… он и не пикнет…
М и х а и л И в а н о в и ч. Ну, знаете, вы преувеличиваете моё значение… Конечно, Аркадий Тихонович хорошо ко мне относится… но, во-первых, это его личное дело… я здесь ничего не понимаю… А во-вторых…
Ф е т и с о в. Личное дело. Нет-с, извините… когда для личных-то дел я ему нужен был, так он не так со мной разговаривал! Дорогой Михей Ардальонович… да голубчик Михей Ардальонович… А теперь — вон… Какое же это личное дело?..
М и х а и л И в а н о в и ч. Нет, я не про то… Я хочу сказать, что я не могу просить о том, в чем я ничего не понимаю… и что, вообще, его личное дело…
Ф е т и с о в. Ах вот что! Значит, рука руку моет… понимаю-с. Очень хорошо понимаю…
М и х а и л И в а н о в и ч. Вы напрасно сердитесь на меня… чем могу, я готов помочь вам… но просить…
Ф е т и с о в. Значит, нет на свете справедливости… Так-с… Значит, за чужое «фа» -с по миру ступай… И вы думаете, я ему не отомщу?.. И как отомщу-то!.. Я тише ягнёнка-с, я маленький… Но в ярости — поберегитесь Фетисова! Мы, ещё, Аркадий Тихонович, с вами посчитаемся… Я вас выведу на позор, Аркадий Тихонович…
М и х а и л И в а н о в и ч. Прежде всего, успокойтесь… Аркадий Тихонович человек добрый, я уверен…
Ф е т и с о в. Что-с?.. Добрый?.. (Смеётся и кашляет.) Добрый… У меня ведь жены нет-с… я вдовец… Несчастный вдовец-с…
М и х а и л И в а н о в и ч. При чём тут жена?.. Вы просто расстроены…
Ф е т и с о в. Дальше покрывать Аркадия Тихоновича не намерен… Уж коли на то пошло… всё скажу… Я-с… от него… супруге вашей… письмецо передал…
М и х а и л И в а н о в и ч (встаёт). Не понимаю…
Ф е т и с о в. Не понимает-с! Аркадий Тихонович… с вашей супругой…
М и х а и л И в а н о в и ч (кричит). Вон!.. Вон!.. Я вас!..
Ф е т и с о в (стараясь перекричать). Я знаю, где… они…
М и х а и л И в а н о в и ч (хватает Фетисова) Подлец!! Вон… вон отсюда!
Ф е т и с о в. Убьёт… помогите!!
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Миша, что это?.. Кто это такой? Что случилось?
М и х а и л И в а н о в и ч. Я… я, кажется, с ума сошёл…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Но расскажи же… расскажи… что это за человек?
М и х а и л И в а н о в и ч. Если б он не вырвался… я мог бы задушить его. Какой ужас, Наташа!.. Значит, всё во мне спуталось… окончательно… Он такой жалкий… И как я мог…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Мне почему-то знакомо его лицо… Как будто бы я его где-то видела…
М и х а и л И в а н о в и ч. Нет, ты его не знаешь.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Тебе дурно, Миша?
М и х а и л И в а н о в и ч. Нет-нет … я сяду на диван… (Садится.) Стыдно, гадко… надо вернуть его…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Милый… милый мой!.. Послушайся Сергея Ивановича, брось эту работу… Она принесла в наш дом несчастье… Откажись от неё… мы переедем отсюда куда-нибудь на окраину города… Снимем дом в саду… У тебя будет своя мастерская… светлая, тихая… Ни один звук с улицы не будет долетать в наш дом. Мишенька… милый ты мой… Я всё, всё для тебя сделаю…
М и х а и л И в а н о в и ч. Не то, Наташа… Надо бежать. Бежать!
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а (беспомощно). Но как же, Мишенька?..
М и х а и л И в а н о в и ч. Надо перестать обманывать себя, Наташа, надо перестать играть… Мы играем в бедность… Мы разрубили одну цепь… и сковали себя другой… Она страшнее первой. В ней больше лжи. В дому отца всё было ясно. Неправда стояла открыто лицом к лицу… А здесь всё обман, всё ложь… Мы запутались незаметно… исподтишка… Мы погибаем, Наташа! Одно спасенье — бежать отсюда прочь…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Это значит, идти на улицу?
М и х а и л И в а н о в и ч. На полдороге останавливаться нельзя…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Я не могу идти дальше! Теперь я знаю наверное, что не могу. У меня нет ни веры, ни сил. Я должна жить, как все. Я обыкновенная… Постой, Миша! Я говорю всё это совершенно спокойно, потому что знаю наверное. Я пошла бы за тобой, куда хочешь… Но вести детей: Ваню… больную Оленьку… Этого я сделать не в состоянии… Ты требуешь от меня… чуда…
М и х а и л И в а н о в и ч. И чудо это свершится!
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Миша, потерпи немного. Несколько лет. Они вырастут. Они сами решат тогда. У Оленьки такое слабенькое здоровье… Она не вынесет… Ей надо усиленное питание. Доктор велел кормить её каждые два часа… Я с ума сойду, если она опять захворает! Пусть будет так, как ты говоришь, но не сейчас, Мишенька… уступи мне только в этом…
М и х а и л И в а н о в и ч. Наташа, это безумие… мы стоим на краю пропасти. И ты просишь, чтобы я столкнул тебя вниз. Никогда, Наташа! Никогда! Пока во мне есть хоть капля жизни…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Постой… у меня все путается… Это так неожиданно… Ведь я же для тебя… для тебя сделал так… И всё напрасно… пустышка… Не вышло ничего…
М и х а и л И в а н о в и ч. Наташа…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Нет, это я так… сама с собой… Если б ты знал всё… Какой ужас… Я хотела спасти тебя… и вдруг всё не нужно… всё прочь…
М и х а и л И в а н о в и ч. Пойми же, мы оба сделали ошибку… И пока не поздно, надо её исправить…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а (с силой). Поздно! Поздно!
М и х а и л И в а н о в и ч. Наташа…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Нет, знаешь что…
М и х а и л И в а н о в и ч. Что ты?
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Знаешь, Миша…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Да, да.. я сделаю так, как ты хочешь…
М и х а и л И в а н о в и ч (поражён). Наташа!..
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Да, да, Миша, я всё сделаю… всё будет хорошо…
М и х а и л И в а н о в и ч. Чудо свершается! С нами Господь, Наташа! Чего же тогда нам бояться…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Теперь ты сможешь работать…
М и х а и л И в а н о в и ч. Завеса сорвана! Снова я вижу над собой сияющий купол Храма…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Ты, может быть, сейчас хотел бы в собор… Ты, кажется, хотел переделывать леса…
М и х а и л И в а н о в и ч. Да, да, я сейчас же велю поднять их ещё выше!
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. А я приведу в порядок, чтобы с завтрашнего дня всё было по-новому…
М и х а и л И в а н о в и ч. Как хорошо… Как хорошо, Наташа.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Да…
М и х а и л И в а н о в и ч. Ты чувствуешь себя обновлённой и точно выпущенной на свободу?..
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Да. Я спокойна…
М и х а и л И в а н о в и ч. Прощай. Я пойду.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Миша…
М и х а и л И в а н о в и ч (останавливается). Что?
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а (порывисто обнимает его). Прощай… прощай…милый мой…
М и х а и л И в а н о в и ч. Наташа, ты что?.. Кажется, плачешь…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Это я… от радости…
М и х а и л И в а н о в и ч. Наташенька, это самый счастливый, самый светлый день моей жизни…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Да, да… Милый, милый мой… прощай… ну, обними, ну, поцелуй меня… Я так люблю твои ласки… Всего тебя люблю, родной мой… (Михаил Иванович обнимает и целует её.) Как будто бы ничего не случилось… Верно, Мишенька…
М и х а и л И в а н о в и ч. Ты опять плачешь…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Нет-нет… это так… Прощай. Больше не надо… иди…
М и х а и л И в а н о в и ч. Я скоро вернусь.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Господи!.. Ведь ты же видишь… Ты же знаешь… так будет лучше… да?.. А если нет?.. Ну, скажи, скажи… как же сделать мне?.. Мне ничего не надо. Только бы их устроить… Моя жизнь мешает им… Зачем же я буду жить… Господи, если что-нибудь не так, научи меня… Если б я молиться умела… Может быть, Ты силы дал бы мне… указал путь… Не умею. У меня больше ничего нет… Это всё, что я могу им отдать…
Ф е т и с о в (изгибаясь). Ушли-с… Из Аркадии видел-с…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Вы… к мужу?
Ф е т и с о в. К вам-с… к вам-с… Спасите-с… Спасите… утопающего… Два слова… карандашиком… два единых слова… постскриптум-с… Пощадите вдовца… пощадите сирот-с…утопаем-с!..
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Господи, я не пойму вас… скажите… я сделаю всё, что могу…
Ф е т и с о в. Изгнан правды ради. За чужое фа-с…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Вас… обидел кто-то?
Ф е т и с о в. Обидел-с…обидел. Аркадий Тихонович в двадцать четыре минуты…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Но что же я могу?..
Ф е т и с о в (показывает на ладони пальцем).
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Вы хотите, чтобы я попросила за вас.
Ф е т и с о в (изгибаясь). Благодетельница… Ангел-Хранитель… ножки поцелую… На колени встану… Спасите утопающего…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Идите.
Ф е т и с о в (старается поймать её руки). Лазарь… из пещеры-с… гряди вон… Воскрес, воскрес из мертвых…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Идите … идите …
Ф е т и с о в. Иду-с… иду…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Даша! Позови Олю и Ванечку.
В а н я. Как хорошо, мамочка! Мы играли в нильского крокодила. Я был крокодил.
О л я. А я негром. Он меня четыре раза съел, мамочка…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Я сейчас отошлю вас к бабушке.
В а н я. К бабушке? Это зачем?
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Она звала. Мне сейчас некогда. А потом и я приду.
В а н я. А уроки?
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Один день пропустишь — не беда.
В а н я. Конечно, не беда, мамочка! Ура!!
О л я. Ура! К бабушке пойдём.
В а н я. А кто нас проводит? Папа?
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Папы нет. Я Дашу пошлю.
В а н я. Дашу?
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Нет-нет, подожди я вас одену.
В а н я. Не надо, мамочка. Так тепло, такое солнышко…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Придётся поздно возвращаться, будет холодно.
В а н я. Совсем же не холодно.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Да, сейчас не холодно. А солнце сядет — и подморозит. Весной надо быть очень осторожным.
О л я. Ты скоро придёшь?
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Да, скоро… Ну, Олечка, давай я повяжу тебя платочком. (Берёт пуховый платок и повязывает.) Вот так. Видишь, как хорошо.
О л я. А ты с нами будешь играть?
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Буду, буду… хорошая ты моя девочка.
О л я. И в крокодила?
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Да, буду… Всегда-всегда буду с тобой… Какая ты бледненькая… Устала, да? На тебя и солнышко не действует… Будь умницей. Береги себя. Главное, тебе надо беречься простуды…
В а н я. Ну, я готов.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Скажи Даше, чтоб собиралась.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Ты будешь помнить маму? Да? Всегда. Никогда, никогда не забудешь?
О л я. Ты, мамочка, скорее приходи.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Дай глазки твои… милая, любимая… маленькая ты моя… прости свою маму…
О л я (тревожно). Мамочка, пойдём с нами…
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Нет-нет, девочка моя, не могу… не могу…
В а н я. Даша готова. Идём.
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а (к Оле). Теперь поцелуй меня ты.
В а н я. Скорее, мамочка!
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Сейчас, сейчас… (Обнимает и целует Ваню.) Смотри слушайся… бабушку… (Снова целует Олю.) Ну, идите… идите …
Н а т а л ь я В л а д и м и р о в н а. Теперь… всё…
Картина вторая
правитьС т о р о ж (запирает чугунную дверь). Кончили?
П е р в ы й р а б о ч и й. Готово.
В т о р о й р а б о ч и й. Дело небольшое. Повыше доски велел положить. Только и всего.
П е р в ы й р а б о ч и й. Скорей, говорит, сейчас приду работать.
В т о р о й р а б о ч и й. Как же, жди. Больше месяца всё завтра приходит.
С т о р о ж. Здесь курить не полагается.
В т о р о й р а б о ч и й. Не полагается — так не будем.
П е р в ы й р а б о ч и й. Под самым под небом теперь сидеть будет… (Смеётся.) Барин ничего… простой… От многих, слышь, тысяч отказался …
В т о р о й р а б о ч и й. Отказался. Знаем мы.
П е р в ы й р а б о ч и й. Сказывали. (К сторожу.) Ты не слыхал?
С т о р о ж. Это нас не касающее…
П е р в ы й р а б о ч и й. Оно конечно… так… прощай, Антропыч.
С т о р о ж. Прощай.
Н и щ а я. Ладону… ладону… подай христорадия…
С т о р о ж. Иди, иди с Богом.
Н и щ а я. Я подожду уходить-то… ишь ты каркаешь…
С т о р о ж. Иди, говорю… сказано вам, на паперти стоять.
Н и щ а я. У ты… черявый… (Стучит палкой.) Всех вас выгоню, всех… у-у-у…
С т о р о ж (встаёт). Уходи, говорю добром…
Н и щ а я (смеётся).
С т о р о ж. Экая скверность, прости Господи, и на что вас пускают сюда? Грех один. Иди. Шуметь здесь не полагается…
Н и щ а я. Ты, поворюха. (Стучит палкой.) Всех вас выгоню… всех…
М и х а и л И в а н о в и ч. Здравствуй, Антропыч, не ждал меня сегодня?
С т о р о ж. Никак нет. Как здоровьице?
М и х а и л И в а н о в и ч. Всё прошло. (Показываете на нищую.) Что она?..
С т о р о ж. Дурочка… Да непокойная. Одни беспорядки только…
Н и щ а я. Пришёл… А… Ладону принёс?..
С т о р о ж. Так и бормочете, не знай что.
М и х а и л И в а н о в и ч. Зачем ладону?
С т о р о ж. Она без понятия. Так это…
Н и щ а я. Слышь ты… Черный… суда на вас нет… Сгниёте заживо… У… всех я вас… анафемы…
М и х а и л И в а н о в и ч. Кто-нибудь её обидел .
С т о р о ж. Так она… брешет всё… Который год покою от неё нет.
Н и щ а я (наступает на Михаила Ивановича). Ты отсюда уходи… вот что… Домой иди… слышь ты… У чёрный… ладон захвати… (Стучит палкой.) Всех выгоню… У-у-у…
С т о р о ж. Беда с ней. Иди, говорю!
Н и щ а я (уходит и смеётся).
М и х а и л И в а н о в и ч. Какая странная… Она больна… Я ни разу не встречал её здесь…
М и х а и л И в а н о в и ч. Разве началась служба?
С т о р о ж. Нет, так это… похороны. Не благовестили ещё.
М и х а и л И в а н о в и ч. Рабочие были?
С т о р о ж. Так точно.
М и х а и л И в а н о в и ч. Переставили доски?
С т о р о ж. Сказывали, что, дескать, всё теперь в исправности.
М и х а и л И в а н о в и ч. Вот и отлично! Отопри.
С т о р о ж. Ключ с собой возьмёте?
М и х а и л И в а н о в и ч. Да. А если тебя не будет, когда кончу, занесу в сторожку.
С т о р о ж. Слушаю. Больше ничего не потребуется?
М и х а и л И в а н о в и ч. Нет. Больше ничего.
П е р в а я ж е н щ и н а. Всякий грех замолить можно. Вот что.
В т о р а я ж е н щ и н а. Да уж как Господь приведёт…
П е р в а я ж е н щ и н а. Как случилось-то оно?
В т о р а я ж е н щ и н а. Как случилось? Чисто, милая, затмение какое нашло, право…
П е р в а я ж е н щ и н а. Враг напущает.
В т о р а я ж е н щ и н а. Отец с матерью гонят. Он, значит, уехал, где ж его искать. Ребёночек маленький. Куды деваться? В услужение с маленьким не берут. Мне бы хоть на улицу примерно идти, Христовым именем питаться… всё бы ничего… А враг-то, значит, и научил. Не жилец, дескать, он на белом свете. Чем мучить-то его — лучше сразу…
П е р в а я ж е н щ и н а. Грех-то ведь какой… ай-ай-ай…
В т о р а я ж е н щ и н а. Нашли его, милая. Чей, спрашивают?.. На меня показали. Я уж и не запиралась. Что же, говорю, правда, мой грех. Посадили в острог. Через полгода суд. На суде я всё рассказала, как было. Кабы теперь, говорю, ни в жисть бы не отдала его, не только что… Пошла бы, говорю, на улицу Христовым именем жить. Поговорили они… то да другое… Не виновата, говорят… А мне и радости нет никакой. Напала на меня тоска. И сосёт, и сосёт… И ночью покою нет и днём. Грех, вижу, великий. Пойду, думаю, по святым местам, может, и простит Господь… Вот милая, и хожу так-то…
П е р в а я ж е н щ и н а. Враг-то, враг-то что делает…
С т о р о ж (встаёт). Здравствуйте, Иван Тимофеевич.
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Михайло здесь?
С т о р о ж. Так точно. Работают.
С т о р о ж. Заперто.
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Антропыч, надо повидать его… Несчастье, видишь ты.
С т о р о ж. Уж не знаю, Иван Тимофеевич, — теперь вряд ли до вечерни выйдут.
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Чем бы постучать?
С т о р о ж. Не услышит . А услышит, не отзовется. Скажет, мешают.
С т о р о ж. Нет, где тут… Ещё бы, такая высота…
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Дай-ка сюда…
С т о р о ж. И не трудитесь, Иван Тимофеевич. Всё равно не услышит. Высота шутка сказать какая. Под самым куполом. И внимания не обратит. Мало ли стучат тут. Подумает, его не касающее…
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Как же, Антропыч… Ждать нельзя…
С т о р о ж. Что будет, к вечерни ударят.
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Жена померла у него… Какая же теперь, примерно, работа… Дозваться его надо.
С т о р о ж (крестится). Царство небесное. Ах ты грех-то… Как же теперь? Через крышу разве попробовать… Пойду посмотрю… (К женщинам.) Нечего тут сидеть, не благовестили ещё…
П е р в а я ж е н щ и н а. А мы что ж, милый, мы не мешаем.
С т о р о ж. Идите, идите, нечего вам тут.
П е р в а я ж е н щ и н а. А ты не бойся… Батюшка добрый… Дождись и во всём откройся…
В т о р а я ж е н щ и н а. Уж я и то думаю, милая…
П е р в а я ж е н щ и н а. Не всем же святым быть. Святой — милость Божия. А с нас что же спрашивать… Всякий грех Господь-Батюшка прощает.
М и х а и л И в а н о в и ч (в дверях). Отец! Как я рад!..
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Миша… несчастье Бог послал… Наташа… померла…
М и х а и л И в а н о в и ч. Наташа?.. Как?.. Что ты?.. Я же сейчас был дома.
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Не своей смертью померла, Миша… Детей с Дашей собрала к нам… а сама — руки, видишь ты, наложила на себя…
М и х а и л И в а н о в и ч. Господи, Господи, что это…
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Миша, Бог судья ей — теперь идём домой…
М и х а и л И в а н о в и ч. Постой, отец… Ведь это… нет-нет, я не верю… Этого не может быть… Бог не мог допустить… Не верю!
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Слушай, Михайло, теперь поздно. Старого не воротишь. Натянул ты, видать, туго, — вот и оборвалось…
М и х а и л И в а н о в и ч. А чудо, отец, чудо…
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Первым делом детей успокоить надо…
М и х а и л И в а н о в и ч. Постой, отец, тут совсем не то, постой, постой… я начинаю понимать…
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Идём домой.
М и х а и л И в а н о в и ч. Да… иди… иди…
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Опомнись! Наташа померла — слышишь ты!
М и х а и л И в а н о в и ч. Не мир пришёл Я принести, но меч… Я пришёл разделить человека с отцом его… Враги человеку домашние его…
И в а н Т и м о ф е е в и ч. Миша… собери себя… не надо в расстройство приходить… Пойдём… дома легче будет…
М и х а и л И в а н о в и ч. Иди… иди, отец…
И в а н Т и м о ф е е в и ч. А ты, примерно, как же?..
М и х а и л И в а н о в и ч. Я тоже пойду… на край света… в новую страну… на светлый остров…
ЭПИЛОГ
правитьУ ч е н и к. Ветер подымается. Я завешу вход в пещеру…
О т ш е л ь н и к. Не надо… нет…
У ч е н и к. Лампада потухнет.
О т ш е л ь н и к. Ты слышишь?
У ч е н и к. Шумит лес.
О т ш е л ь н и к. Ударили в большой колокол… Завтра великий праздник… Покров Пресвятой Богородицы…
У ч е н и к. Отец, Господь услышит тебя… Помолись, чтобы Он продлил твои дни …
О т ш е л ь н и к. Лет двадцать назад… жил здесь… спасался, молодой, как ты… Цветы любил… хотел уйти в мир, думал, запрещаю ему… Я сказал, живи по-прежнему… Остался… Вся поляна теперь в цветах… А он умер… Похорони меня рядом с ним…
У ч е н и к. О, Господи! Как тяжко…как тяжко…
О т ш е л ь н и к. Слышишь?
У ч е н и к. Это ветер… Позволь закрыть пещеру?
О т ш е л ь н и к. Поют… значит, началась служба… Слава Тебе, Господи…
У ч е н и к. Отец, не уходи от меня.
О т ш е л ь н и к. Слышишь, камни осыпаются… Он близко… Встреть его. Отдай ему всё лучшее…
У ч е н и к. Это вдали первые удары грома…
О т ш е л ь н и к. Не надо затворять чугунную дверь.
У ч е н и к. Отец, приди в себя… О, Господи…
О т ш е л ь н и к. Мне надо подняться вверх… по этим лесам…
У ч е н и к. Я затворю пещеру… Зажгу свечи… станет светло… тебе будет легче…
О т ш е л ь н и к. Как легко… За спиной вырастают крылья… Пойдём со мной…
У ч е н и к. Помоги Боже, Спаситель наш, ради славы имени Твоего… Избавь нас и прости нам грехи наши ради имени Твоего…
О т ш е л ь н и к (привстаёт). Вижу… вижу… Господи …