Розанов В. В. Собрание сочинений. Юдаизм. — Статьи и очерки 1898—1901 гг.
М.: Республика; СПб.: Росток, 2009.
НЕПОДГОТОВЛЕННОСТЬ УЧИТЕЛЕЙ ГИМНАЗИИ
правитьЧто воспитанники гимназий, окончив курс, поступают в университет и там совершенствуются в науках, — об этом знает каждый отец и мать отдаваемого в учебное заведение мальчика, не исключая и пресловутой «кухарки», которая составляла предмет столь продолжительного педагогического у нас трактования. Поэтому, и помимо учебного заведения, если бы несколько родителей сговорившись задумали пригласить своим детям учителей для научения, они обратились бы для этого в университет. До того это элементарно, так это общеизвестно! Родители, приводя в августе месяце детей своих к стенам учебного заведения, доверяют не тому, что они встретят там «окончивших университетский курс преподавателей», а тому, что они встретят там преподавателей, педагогически подготовленных к своему делу и педагогически талантливых. Родители имеют воззрение педагогическое, — воззрение и ожидания, и даже право ожидать. Между тем учебное заведение имеет узкоученое воззрение, университетски-дипломированное. На этом недоумении и возникают все или главная часть старинной распри между «семьею» и «школою».
Мать или отец, отдавая мальчика в школу, хотя и молча, но молят о следующем: «Не испортите мне сына; я отдаю вам его не ученого, но благонравного, верующего, привязанного к семье; воспитайте это грубое деревцо, привейте ему сладкий плод высшего научения». Тоже молча, школа отвечает следующее: «Мы ежегодно будем отпускать мальчику определенную порцию наук, и чем дальше, тем больше; его обязанность будет состоять в непрерывном и успешном усвоении каждой частицы отпускаемого». Читатель не будет спорить, что взаимное отношение таково, и он уже предвидит, как много столкновений и недоразумений может развиться на почве этого отношения.
Замечательно, что тогда как нельзя сделаться учителем сельской школы, не пройдя курса учительской семинарии, ни учителем городского училища, не пройдя курса учительского института, в обоих случаях с специально-педагогическою выправкою, — только одни гимназии поставлены в исключительное в этом отношении положение: их учителя не имеют вовсе педагогической подготовки, и даже они набираются без всякого внимания к природной педагогической их способности. В городских училищах мальчики оканчивают курс около 16 лет. Но уже в первом классе гимназии 10-летние мальчики сидят в ученой школе, в школе подчеркнуто не педагогической. Гимназия есть только ученая школа, и вот где лежит главная причина ее крушений, ибо предоставленный ей возраст учеников, по крайней мере, в первой половине, до 5-го класса, есть возраст педагогический, есть возраст воспитательного воздействия, возраст дисциплины. Что в самом деле учителя наши вовсе не подготовлены к своему делу, видно из механизма «определения их к должности».
Само собою разумеется, что превосходный студент университета, отлично справляющийся с наукою, справляется с нею отлично для себя только. Он может быть нервен, порывист, впечатлителен, раздражителен — условия, составляющие положительный дар в студенте и отрицательный дар в педагоге, который должен быть спокоен, ровен, устойчив, постоянен, терпелив. Все дары здесь обратны. Но имеющий наилучшие педагогические дары стоит в средних числах по списку окончивших в университете курс, иногда даже в низших; а первым в списке стоит совершенно лишенный педагогической способности. Он-то и есть первый кандидат на занятие вакантного учительского места. Учебный округ рассматривает его баллы и по высоте их определяет его, правда, не «учителем», но пока «исправляющим должность учителя» в такой-то гимназии. «Определение состоялось», и новый чиновник едет к старому месту, чтобы заменить павшего инвалида, прослужившего двадцать пять лет. До сих пор учебный округ даже не знает, дал ли он в жизни своей, хотя бы в качестве репетитора, хоть один урок. И вот он входит на урок, начинает ходить на уроки. «Исправляющим должность» он будет состоять три месяца, и это время и назначено исключительно для ознакомления с его «способностью исправлять службу», которое ужасно трудно отожествить с педагогическим даром, а с другой стороны, приходится невольно отожествить ее с этим даром. Его уроки посещает директор гимназии, т. е. не то чтобы неотступно следить за ним: у директора на руках вся канцелярия с необозримою письменностью, свои уроки же и наблюдение за всем учебным заведением; поэтому он посещает два, три раза уроки «определенного к должности» учителя, и через три месяца отписывает в округ «о способности» или «неспособности учителя» к преподаванию. «Неспособность к преподаванию» у свеженького, со студенческой скамьи человека! Кто же решится это сказать, и сказав — кассировать все годы его университетского «подготовления к учительству», выбросить его со службы, не допустить на службу. Для этого надо быть извергом, чудовищем, да и права не имеет директор такое написать: разве только молоденький учитель явился бы пьяным на урок или подрался бы с товарищем-учителем. Но раз ничего подобного не произошло, директор своевременно отписывает о способности его «проходить службу», что ничего иного не означает, кроме того, что он не алкоголик, не буян и всякое утро является к утренней молитве. Оговорки, как «нервен», «впечатлителен», «не умеет овладеть вниманием класса», если оне есть — и, вероятно, оне стереотипно есть во всяком донесении, — нимало, конечно, не задерживают «утверждения в должности учителя», ибо кто же не нервен и что определенным образом это значит? А «владеть вниманием учеников» человек будет учиться двадцать пять лет и, может быть, научится (при таланте — научится) через год. Поэтому без исключения все «исправлявшие обязанности учителя» передвигаются через 3 месяца в ранг штатного учителя, после чего только скандал, неповиновение или вообще нарушение служебной, так сказать, имперской, дисциплины может послужить поводом сместить учителя: но нет такой глубины педагогической бездарности, или педагогического же нерадения, которая хотя бы мало могла пошатнуть служебное положение учителя. Ученики и их новый учитель являются скованными роковою цепью, в сущности — без всякого испытания способности к взаимному сочетанию, не говоря уже о влиянии. Что эта связь до последней степени бывает иногда мучительна для обеих сторон; что она лишь случайно может быть педагогична для учеников, об этом не нужно говорить.
Да, хороший учитель есть случай в гимназии; но совершенно ненормально, что самое главное в гимназии — постановка учителя — подчинена закону случая, игре «удачи» и «неудачи», как есть игра на «чет» и «нечет».
Одно время заговорили у нас о подготовке учителей; но скоро все в этой самонужнейшей стороне дела замолкло.
КОММЕНТАРИИ
правитьНВ. 1899. 7 мая. № 8329. Б.п.