А. С. Серафимович. Собрание сочинений в семи томах. Том второй
М., ГИХЛ, 1959
«Маленькие недостатки механизма»…
Как-то мне нужно было поехать до станции Крюково, Николаевской железной дороги. Был веселый яркий день, и я отправился с дачи на полустанок Петровско-Разумовское той же дороги пешком.
Поезда еще не было. На платформе скучно дожидалось несколько пассажиров — вероятно, дачники. Сверкая на солнце, далеко убегали рельсы. По полотну шел мужичок, запыленный, усталый, с потным, почерневшим от загара лицом, с мешком за плечами.
Он подошел к платформе, свалил грузно опустившийся на землю тяжелый мешок и отер широкой мозолистой шершавой ладонью потное лицо.
— Жарко, — проговорил он, ни к кому в особенности не обращаясь, — итить чижало… плечи все отдавило.
И он еще раз отер лицо, снял шапку и поскреб в лохматых, слипшихся, тяжелых от пота космах. Приподнял, напрягаясь, мешок и сдвинул его к стенке.
Пассажиры стали подходить к кассе, и начальник станции подавал в окошечко билеты. Подошел и мужичок. Он достал из-за пазухи мокрый от пота, почерневший, скомканный платок и стал его осторожно развязывать. И его еще нестарое, но прорезанное уже глубоко морщинами труда и злой жизни лицо сделалось сосредоточенным, почти благоговейным. Он повернулся к пассажирам спиной, стараясь оградить себя от нескромных глаз.
Повозившись с платком, он достал из него несколько медяков, тщательно свернул платок, запихал за пазуху и несколько раз потрогал: «Тут ли, дескать?» — потом подошел к окошечку:
— До Крюкова, — и выложил, осторожно звякая, медяки.
Кассир торопливо и привычно пересчитал и быстрым движением сунул деньги назад.
— Тут тридцать, надо пятьдесят четыре. Мужичок добродушно улыбнулся, точно хотел сказать: «Шутить изволите».
— От Москвы тридцать семь, — проговорил он голосом, свидетельствовавшим, что он понимает шутку, — от Москвы до Крюкова тридцать семь копеек… Ну, думаю, хоша и трудно, дай, думаю, до Петровского дойду, все копеек семь сберегу… Деньги нонче дюже вздорожали, — проговорил он, добродушно улыбаясь публике, и многочисленные морщинки побежали, перекрещиваясь, как по лопнувшей сухой глине, и опять подвинул тридцать копеек.
Кассир раздраженно отодвинул деньги.
— Я же говорю: пятьдесят четыре копейки… Отходи, не мешай другим…
Мужичок разом потемнел.
— Што же это: от Москвы до Крюкова тридцать семь копеек, а как ближе подходить, так все дороже будет!.. Это не модель… От Москвы, стало быть, до Крюкова тридцать семь верст, а от Петровско-Разумовского верстов тридцать, и, значит, дороже… И вдруг, повысив голос, проговорил:
— Пожалуйте билет!..
— Я тебе русским языком говорю; билет стоит пятьдесят четыре копейки… Отходи.
Мужик вдруг побагровел, и сквозь загар лицо стало кирпичным.
— А-а, стало быть, жалованья мало получаете, семейство, так, стало быть, для прокормления… Понимаем… ну, только это не модель… Мы и до вышнего начальства дойдем… мы и до Питенбурка добьемся… не-ет… Пожалуйте билет?!
— Да ты с ума сошел… протокола захотел…
— Не-ет… это не модель… Пожалуйте билет… денежки-то у меня кровные, не в сору насбирал… Ишь ты: от Москвы тридцать семь, а ближе подойдешь пятьдесят четыре… Не-ет, не модель… Это железная дорога, а не то что трахт, где народ в темную ночку обчищают…
— Жандарм!.. — взревел взбешенный начальник.
— Да в чем дело? — подошел я.
— Да помилуйте, — заговорил взволнованный начальник станции, — измучили эти пассажиры… От Москвы действует пониженный пригородный тариф, от Петровско-Разумовского — обыкновенный, вот и выходит, что от Москвы-то до Крюкова стоит тридцать семь копеек, а от Петровско-Разумовского, которое лежит ближе к Крюкову, дороже — пятьдесят четыре копейки. Но ведь втолкуйте им. Они глубоко убеждены, что я эти деньги произвольно беру и чуть ли не в карман себе кладу. Каждый день такие истории — до протоколов включительно… Дико для него это… Вот этот, например, нарочно из Москвы шел, чтоб сохранить несколько копеек.
Подошел поезд. Мужичок отчаянно бунтовал и шумел перед кассой, требуя билета. По платформе, звякая шпорами, торопливо бежал жандарм. Свисток, вагоны дернулись, покатились, станция пропала.
ПРИМЕЧАНИЯ
правитьВпервые напечатаны в «Курьере» за 1903 год:
Недогадливый мужик 29 мая, № 90