Промчался старый годъ, и новый наступаетъ…
Изъ пепла фениксъ вновь возникъ на Божій свѣтъ,
И снова міръ его съ надеждами встрѣчаетъ…
Чего же отъ него желаешь ты, поэтъ?
Веселыхъ ли минутъ?.. Небесныя зарницы!
Я помню — съ вами ночь свѣтлѣла словно день;
Я думалъ, что ужь міръ воскресъ — а на зѣницы
Мрачнѣе прежняго ложилась снова тѣнь.
Любви-ль? О! знаю я весь юный бредъ желанья,
Высокій платонизмъ и райскія мечты.
И кто жь не испыталъ отраднаго страданья,
И кто жь не падалъ внизъ съ небесной высоты!
И я страдалъ, мечталъ, парилъ… Цвѣтокъ прекрасный
Ужь былъ передо мной… сорвать его хочу…
Проснулся: сонъ исчезъ: нѣтъ розы… все напрасно!
Одни шипы въ груди… Любви я не ищу.
Не дружбы-ль?.. Кто жь изъ насъ не чтилъ ея святыни:
Изъ всѣхъ земныхъ богинь прекрасныхъ юныхъ лѣтъ
Она всегда была прекраснѣйшей богиней,
Являлась прежде всѣхъ, за всѣми шла во слѣдъ.
Друзья! какъ будто мы единою семьею
Въ волшебномъ деревѣ Армиды всѣ живемъ,
Одна душа живитъ все дерево собою,
Хоть каждый листъ дрожитъ отдѣльнымъ бытіемъ.
Но вотъ запрыгалъ градъ по листьямъ или тучей
Рой насѣкомыхъ въ садъ примчится въ тишинѣ,
Какъ вѣтка каждая дрожитъ отъ боли жгучей,
Сочувственной!.. Нѣтъ, нѣтъ, не нужно дружбы мнѣ…
Чего жь бы пожелать мнѣ въ этомъ новомъ годѣ?..
Уединенія… дубовую кровать…
Лишь тамъ — слезамъ друзей, ликующей природѣ
И хохоту враговъ меня не взволновать!
Тамъ только до конца, и по кончинѣ свѣта
Хотѣлось бы сквозь сонъ, который будетъ тихъ,
Мечтать, какъ промечталъ промчавшіяся лѣта,
Любить людей и свѣтъ… вдали, вдали отъ нихъ…
