На лыжах (Брусянин)/ДО
| ← Айно изъ лѣса | На лыжахъ |
| Источникъ: Брусянинъ В. В. Въ странѣ озеръ. — Пг.: Книгоиздательство «Жизнь и знаніе», 1916. — С. 213. |
Спѣшимъ на предвыборное собраніе младофинновъ[1]. Идемъ узкой лѣсной дорогой на лыжахъ. За всѣ эти дни, тамъ и тутъ, то-и-дѣло встрѣчаешь на большихъ дорогахъ и на узкихъ лѣсныхъ дорожкахъ людей, идущихъ на лыжахъ. Все взрослое населеніе Финляндіи — мужчины и женщины — въ движеніи: собираются по деревнямъ, спѣшатъ на предвыборные митинги, ходятъ другъ къ другу и обсуждаютъ одинъ для всѣхъ близкій вопросы: кого выбирать депутатомъ въ сеймъ?
И мы идемъ на лыжахъ по узкой лѣсной дорогѣ и спѣшимъ на предвыборное собраніе. Впереди меня идетъ Пекко Лейненъ, мой пріятель страны лѣсовъ и тумановъ.
Онъ низенькій коренастый человѣкъ, съ широкими плечами, прекрасно говоритъ по-русски, на собраніи рабочей партіи говоритъ съ увлеченіемъ и его всегда охотно слушаютъ. Въ своемъ рабочемъ районѣ Пекко особенно популяренъ, въ особенности среди своихъ единомышленниковъ. Старофинны и младофинны его ненавидятъ за его рѣзкія нападки на «буржуазныя» партіи.
Пекко Лейненъ только вчера вернулся домой послѣ недѣльной командировки въ сосѣдніе приходы, гдѣ онъ выступалъ въ роли «выборнаго агитатора» отъ рабочей партіи. Онъ немного охрипъ и жалуется на переутомленіе. На предстоящемъ собраніи младофинновъ говорить не предполагалъ, потому-что его смѣнилъ другой выборный агитаторъ, и идетъ со мною только изъ желанія быть моимъ спутникомъ и переводчикомъ.
Скользя на лыжахъ, мы спустились въ лощину, перебрались черезъ мостикъ и выбрались на холмъ съ большими красностволыми соснами. На этомъ холмѣ расположена небольшая финская деревушка, обитатели которой заняты рыбной ловлей на сосѣднемъ озерѣ Вамиль-Ярви.
Въ этой деревушкѣ Пекко долженъ познакомить меня со своимъ товарищемъ Іоганомъ. Впрочемъ, они теперь уже не товарищи, хотя попрежнему не прерываютъ сношенія, но видятся уже рѣже. Объ Іоганѣ Пекко говоритъ:
— Іоганъ съ-ума сошелъ!.. Бросилъ нашу партію и сошелся съ «христіанскими» рабочими.
— Почему-же такъ? — спрашиваю я.
— Не нравится ему тактика соціалистовъ.
— А программа?.. Развѣ онъ и программѣ измѣнилъ?..
— Отъ программы онъ никуда не уйдетъ, — хмуро заявляетъ Пекко. — Вѣдь онъ сапожникъ, какъ и я… Земли у него тоже, что и у меня: усадьба да луга всѣ въ каменьяхъ.
Іоганъ высокій, стройный, съ худощавымъ лицомъ. Глаза у него утомленные, говоритъ вяло. Здороваясь, онъ крѣпко пожалъ мнѣ руку и улыбнулся только глазами, какъ умѣютъ улыбаться только финны. А исчезла улыбка въ глазахъ и опять въ этихъ глазахъ — немного хмурое выраженіе.
Идемъ втроемъ врядъ по широкой улицѣ. Солнце свѣтитъ ярко, по землѣ стелется снѣговая дымка, «поземка», какъ говорятъ у насъ въ Россіи. Шуршатъ по снѣгу лыжи и въ ихъ шорохѣ ухо улавливаетъ что-то успокаивающее. Тихо на улицѣ деревни, безмолвно въ лѣсу, когда мы свернули съ широкой дороги и вышли подъ зеленѣющіе своды елей и сосенъ.
Я попросилъ Пекко втянуть Іогана въ разговоръ на тему о партіи «христіанскихъ рабочихъ». По-русски Іоганъ, что называется, ни слова, такъ что Пекко пришлось говорить съ нимъ и за себя, и за меня, и со мною за своего товарища. Іоганъ весьма охотно разсказалъ и о себѣ, и о своихъ соображеніяхъ, благодаря которымъ перешелъ въ партію «христіанскихъ рабочихъ», измѣнивъ соціалистамъ.
Онъ, дѣйствительно, попрежнему раздѣлялъ программу рабочей партіи, особенно экономическіе ея параграфы, но его, какъ передалъ мнѣ Пекко, «напугало поведеніе соціалистовъ въ сеймѣ». Онъ боится измѣненія выборнаго закона, послѣ ряда роспусковъ сейма и боится новаго невѣдомаго закона, который можетъ лишить его права на голосованіе. Іоганъ сослался даже на черносотенный петербургскія газеты, въ которыхъ будто-бы уже заговорили о перемѣнѣ выборнаго закона въ сеймѣ.
Своей новой партіей «христіанскихъ рабочихъ», какъ оказалось, онъ также недоволенъ, потому-что она будто-бы слушается «господъ» изъ партіи старофинновъ. Въ заключеніе Іоганъ сказалъ, что снова подумываетъ о томъ, чтобы примкнуть къ рабочимъ-соціалистамъ.
— Почему-же, — спрашиваю я Пекко, — христіанскіе товарищи не понравились товарищу?
Пекко лукаво улыбается и отвѣчаетъ:
— Что-же, — говоритъ онъ, — они только о христіанствѣ думаютъ и кричатъ…
…
Припоминаю лозунги на избирательныхъ бюллетеняхъ въ тѣхъ участкахъ, гдѣ выставлены были кандидатами въ депутаты сторонники партіи «христіанскихъ рабочихъ». Въ одномъ участкѣ г. Выборга партійный лозунгъ замѣненъ патетической фразой: «Христіанская рабочая партія». И ни слова больше, что-бы избиратель могъ ожидать отъ этой партіи. Въ другомъ участкѣ[2] лозунгъ выражаетъ какъ разъ то, во что не вѣритъ Іоганъ: «Побѣда рабочаго вопроса на христіанской подоплекѣ».[3]
Въ народный домъ мы явились уже въ разгаръ собранія. За обширнымъ чернымъ столомъ засѣдалъ комитетъ мѣстной организаціи младофинновъ, остальная, большая часть обширной комнаты была уставлена скамьями. На скамьяхъ вплотную другъ къ другу были размѣщены слушатели. Тутъ были и старики, и старухи, и молодыя женщины съ ребятами, и степенные финны среднихъ лѣтъ съ серьезностью въ лицахъ. Слушателями были заняты и проходы по обѣимъ сторонамъ ряда скамей, стояли финны и у стѣны, и въ выходныхъ дверяхъ, и въ дверяхъ въ сосѣднюю комнату. Было и жарко, и душно, но публика съ большимъ вниманіемъ слушала рѣчь оратора-младофинна. Ораторъ — прилично одѣтый, высокій господинъ въ очкахъ. Какъ потомъ я узналъ, это былъ учитель гельсингфорсской мужской гимназіи, командированный центральнымъ младофинскимъ комитетомъ въ качествѣ оратора по Выборгской губерніи.
Говорилъ онъ не спѣша и не волнуясь, а такъ, какъ-будто передъ нимъ были юные ученики, которымъ что ни скажи, во все увѣруютъ. Ни жесты, ни повышенная страстность голоса не сопровождали его рѣчи. И на лицахъ слушателей было отражено безстрастіе, почти равнодушіе. Но рѣчь оратора оживилась, когда онъ приступилъ къ критикѣ программъ партій справа и слѣва.
Подчеркнувъ симпатію къ партій шведомановъ[4], какъ къ партій конституціонной, ораторъ оговорился, что національные вопросы все-же разъединяютъ младофинновъ и представителей шведской народной партіи.
— Но все-же, — закончилъ ораторъ, — мы вмѣстѣ со шведской народной партіей будемъ оберегать конституцію.
Старофинновъ младофиннъ-ораторъ упрекалъ въ узкомъ націонализмѣ и консерватизмѣ и добавлялъ:
— Ваша уступчивость въ сенатѣ и излишняя боязнь въ сеймѣ — символы вашей слабости, вашей дряхлости… Уступите-же мѣсто въ сеймѣ представителямъ молодой и энергичной партіи младофинновъ, какъ зрѣлымъ дѣтямъ молодой Финляндіи.
Въ глазахъ оратора вспыхнулъ огонекъ возбужденія, когда онъ перешелъ къ критикѣ программъ демократическихъ партій, а въ особенности рабочей партіи.
— Наша рабочая партія, — говорилъ онъ, — свято хранитъ параграфы своей программы, но не умѣетъ охранять нашей конституціи. Это — политическая незрѣлость! политическая слѣпота! … Вотъ наша «аграрная» партія! Она тоже объединяетъ трудящихся людей, но почему-же она умѣетъ и охранять конституцію?.. Потому, что смыслъ своей программы она подчиняетъ интересамъ родины. Но, аграрная партія — партія незрѣлыхъ людей и въ смыслѣ просвѣщенія, и въ смыслѣ пониманія интересовъ финляндской конституціи. Членамъ аграрной партіи еще нужна политическая школа… А посему, граждане, голосуйте за насъ, за молодую и зрѣлую политически партію младофинновъ…
Въ положительной части своей рѣчи ораторъ все время призывалъ населеніе согласовать свое поведеніе съ основными законами страны, потому-что «только эти законы дадутъ землю трудящимся на землѣ и улучшатъ положеніе трудящихся на фабрикахъ и заводахъ».
— На судъ и основные законы надѣйтесь, граждане! — восклицалъ онъ. — Законы улучшатъ судъ, а судъ дастъ всѣмъ равноправіе передъ закономъ и справедливостью.
Далѣе ораторъ говорилъ, что только законность и корректность въ поведеніи населенія страны оберегутъ финскую конституцію. Законы-же помогутъ странѣ рѣшить и вопросъ о воинской повинности, … всѣ вообще вопросы, связанные съ цѣльностью страны и съ сохраненіемъ ея конституціи.
Послѣднія фразы своей рѣчи ораторъ сказалъ съ большимъ подъемомъ. Но странно, слушатели не реагировали на эту рѣчь ни возгласами одобренія, ни апплодисментами, ни шиканьемъ, такъ я и не узналъ, какое впечатлѣніе было отъ этой рѣчи. Такое равнодушіе часто мнѣ приходилось наблюдать въ странѣ озеръ и тумановъ.
Слѣдующимъ ораторомъ выступилъ старофиннъ, человѣкъ лѣтъ 50-ти, съ лицомъ пастора. Рѣчь его была кратка, вяла и произвела на меня такое впечатлѣніе, какъ-будто и самъ ораторъ не зналъ, для чего онъ собственно говоритъ?
Ораторъ-старофиннъ въ своей рѣчи не превзошелъ рамокъ «общихъ мѣстъ». Говорилъ онъ и о томъ, что «Финляндія для финновъ». Говорилъ и о томъ, какъ-бы хорошо было, если-бы улучшить жизнь отечества и общества, и что общественное желаніе должно побѣдить всѣ препятствія.
— Мы, старофинны, — продолжалъ онъ, — заботимся объ обществѣ. Земледѣльцамъ желаемъ земли! рабочимъ — тишины и лучшей жизни!.. Желаемъ мы, чтобы наши законы охранялись всѣмъ народомъ и чтобы всѣ законы писались на евангельскомъ началѣ…
Отъ всей его рѣчи вѣяло какой-то наивностью и простотой и чѣмъ-то безсильно-ветхимъ и умирающимъ. И нельзя удивляться тому, что партія старофинновъ съ каждымъ годомъ уменьшается и политическое значеніе ея падаетъ. Консерватизмъ и націонализмъ этой дряхлой партіи безсиленъ побороть хотѣнія молодой жизни финновъ, которые, независимо отъ того, къ какой партіи принадлежатъ, всѣ, какъ одинъ, хотятъ уберечь свою конституцію и законы свои охраняютъ, не утрачиваютъ и національнаго самосознанія. Очевидно только, что политическая жизнь послѣдняго времени передвинула симпатіи большинства населенія отъ «общихъ евангельскихъ мѣстъ» въ сторону реальныхъ и злободневныхъ запросовъ существованія.
Къ сожалѣнію, на этомъ собраніи мнѣ не удалось слышать рѣчи представителя рабочей партіи, потому-что она не была произнесена. Младофинны, устраивая собраніе наканунѣ выборовъ, не имѣли въ виду полемики съ представителями другихъ партіи, недаромъ во время скучной рѣчи старофинна въ рядахъ слушателей замѣтно выражалось нетерпѣніе, и даже раза два кто-то негромко произнесъ: «piisaa!»[5] Спеціальный ораторъ младофиннъ объѣзжалъ районы спѣшно, имѣя въ виду сосредоточить вниманіе избирателей единомышленниковъ на главныхъ пунктахъ программы, и, такъ сказать, подвести итогъ выборной кампаніи.
Пекко вступилъ съ нимъ въ частную бесѣду, прося его и предсѣдателя собранія разрѣшить сказать нѣсколько словъ. Но гельсингфорсскій учитель, вынимая часы, отрицательно помоталъ головою и называлъ районы, гдѣ ему еще надо побывать до вечерняго гельсингфорсскаго поѣзда, а на-завтра онъ долженъ поспѣть въ столицу страны, чтобы опустить въ урну свой бюллетень. Онъ торопился къ выходу и пикировался съ Пекко, который все же успѣлъ сказать ему нѣсколько непріятныхъ словъ. Я не знаю смысла послѣдней фразы, которую обронилъ гельсингфорсскій учитель, садясь въ сани. Пекко же бросилъ ему вдогонку крылатую фразу:
— Me teemme työta käsillä![6]
Ночь наканунѣ выборовъ я провелъ въ крошечной холостой хаткѣ Пекко Лейненъ. Всю ночь я плохо спалъ, лежалъ съ открытыми глазами и чувствовалъ себя въ какой-то странно-фантастической обстановкѣ.
Блѣдный отсвѣтъ ночи вливался въ оконца хатки дѣрѣвѣнскаго сапожника. За стѣной гудѣла буря. Послѣ далекаго лыжнаго пути во всемъ тѣлѣ чувствовалась усталость, не хотѣлось читать, и спать я не могъ. Все думалъ о Пекко, его жизни, его работѣ въ своемъ районѣ и о его горячей преданности интересамъ своей партіи. Черкнешь спичкой, чтобы разжечь потухшую папиросу, и изъ тьмы ночи выплывутъ всѣ подробности обстановки жилья моего спящаго хозяина. Низенькій столикъ съ инструментами, обрѣзками кожи, дратвою, коробки съ гвоздями, — у окна. Въ углу столъ, за которымъ мы съ Пекко ѣли ветчину и яичницу и пили чай. Надъ столомъ самодѣльная этажерка, набитая книгами и газетами. Надъ рабочимъ столомъ сапожника крошечная жестяная лампочка. Направо небольшая печь съ чернымъ отъ сажи челомъ, на плитѣ два-три горшка, чашки, стаканы. Налѣво въ углу кровать, на которой спитъ утомившійся Пекко Лейненъ, свободный гражданинъ своей страны, на долю котораго выпадаетъ такое благо — опустить въ урну бюллетень съ именемъ, въ которое Пекко вѣритъ, какъ въ себя. Въ избѣ неуютно и нехозяйственно, но какъ-то по-своему мило. Чувствуется, что живетъ здѣсь человѣкъ одиноко, но живетъ въ своемъ одиночествѣ для другихъ, для всѣхъ. А я — только зритель, только наблюдатель чужой жизни для всѣхъ. … Я — листокъ, оторвавшійся отъ вѣтки родимой, а Пекко Лейненъ — молодой отростокъ прекраснаго, хорошо и весело растущего дерева съ именемъ — дорогая родина.
Лежу въ темнотѣ. Прислушиваюсь къ тихому и ровному дыханію Пекко и тихая грусть заполняетъ мою душу.
А утромъ, часовъ въ девять, мы съ Пекко опять идемъ на лыжахъ по лѣсной дорогѣ. До избирательнаго участка километровъ десять. Торопимся въ пути и молчимъ. Впереди меня идетъ Пекко и голову держитъ прямо, а когда обернется ко мнѣ, я вижу его веселое и довольное лицо. И я съ завистью смотрю на него и жду, что онъ скажетъ мнѣ, идущему съ опущенной головой. Но Пекко сосредоточенъ и молчаливъ, только лицо его выдаетъ тѣ чувства, съ какими онъ подходитъ къ урнѣ, около которой и осуществитъ свое человѣческое право, которое еще не всѣми завоевано на свѣтѣ.
Идемъ и молчимъ. Обо всемъ переговорено, надо только сдѣлать дѣло. Пекко опустить въ урну свой бюллетень, а я посмотрю, какъ онъ это сдѣлаетъ. Финляндія и въ этомъ отношеніи не похожа на нашу Россію: люди, не имѣющіе права опустить своего бюллетеня въ урну, безпрепятственно могутъ посмотрѣть, какъ это дѣлаютъ другіе. И знакомая грусть снова сжала мнѣ сердце.
Забѣлѣли на пригоркѣ за лѣсомъ кровли домовъ подъ пеленой снѣга. Это деревня С., въ которой большая народная школа, въ которой и помѣщался избирательный участокъ.
У крайней избы деревни повстрѣчали старика и молодую женщину. Это избиратели, не спѣшно идущіе къ урнѣ. Оба одѣты по-праздничному, идутъ дѣловито, утопая въ рыхломъ, выпавшемъ за-ночь снѣгу. Пекко здоровается съ ними, здороваюсь и я. Идемъ дальше. По уклону широкой улицы навстрѣчу намъ на лыжахъ мчатся школьники. Сегодня они не учатся — воскресенье. Сегодня они уступили свою школу избирателямъ. Хохочутъ школьники, догоняя другъ друга, и мнѣ хочется хохотать вмѣстѣ съ ними такимъ-же безпечнымъ смѣхомъ. Вотъ двое изъ нихъ затормозили лыжи, остановились и смотрятъ на Пекко, старика и молодую женщину. Смотрятъ серьезно и знаютъ, для чего эти люди идутъ въ ихъ школу. Вотъ они крикнули что-то въ нашу сторону и опять помчались на лыжахъ. И опять слышенъ ихъ здоровый смѣхъ… Смѣйся весело, молодая Финляндія! Если много горькаго у тебя въ настоящей жизни, то будетъ много радостей въ будущемъ: твои граждане чрезъ избирательныя урны отвоюютъ это лучшее будущее и себѣ, и будущимъ поколѣніямъ.
На крыльцѣ школы, прекрасно оборудованнаго обширнаго зданія, стоять два человѣка съ національными двухцвѣтными лентами черезъ плечо. Это — выборные, наблюдающіе за порядкомъ. Пекко здоровается съ ними, что-то говоритъ, кивая въ мою сторону, и меня пропускаютъ безпрепятственно въ помѣщеніе избирательнаго участка, не спросивъ, кто я? зачѣмъ?
Посреди обширной комнаты, съ географическими картами и разными таблицами на стѣнѣ, расположенъ обширный столъ подъ темно-сѣрымъ сукномъ. За столомъ засѣдаетъ выборная комиссія изъ представителей всѣхъ партій. Направо, ближе къ окнамъ, два столика отгорожены ширмами. Цинковая урна въ видѣ усѣченной пирамиды стоитъ около стула предсѣдателя. Урна съ громадными красными печатями, а бюллетени опускаются въ щель верхней плоскости урны.
Избиратель подходитъ къ столу и называетъ себя. Его имя быстро отыскивается въ спискѣ. Ему вручаютъ заготовленный для него листокъ, и онъ идетъ съ нимъ къ одному изъ столовъ за ширмой, отмѣчаетъ здѣсь красными чернилами имя кандидата и идетъ къ урнѣ. Предсѣдатель кладетъ на бюллетень штемпель участка и избиратель самъ опускаетъ бюллетень въ урну.
Продѣлывается все это медленно, но дѣловито. Въ обширной прихожей густая толпа избирателей. Одни уже уходятъ, исполнивъ свой долгъ, другіе запасаются порядковыми нумерами и идутъ къ урнѣ. Въ первый день выборовъ, къ двѣнадцати часамъ, было подано уже 220 бюллетеней изъ 630.
Въ толпѣ избирателей тихій говоръ: никакой агитаціи, ни спора, ни серьезной дѣловой рѣчи. Финны вообще не любятъ шутокъ, а около урны еще серьезнѣе и молчаливѣе.
Слѣжу за тѣмъ, что будетъ дѣлать Пекко Лейненъ. Вотъ онъ подходитъ къ столу, здоровается съ предсѣдателемъ за-руку, и они оба улыбаются, обмѣниваются какими-то краткими фразами. Пекко опускаетъ бюллетень и исчезаетъ въ толпѣ.
Въ прихожую выходятъ два члена комиссіи, осматриваютъ меня съ любопытствомъ. Обращаюсь къ нимъ съ вопросомъ. Отвѣчаютъ неохотно, но я чувствую, что недаромъ они подошли ко мнѣ. Ищу глазами Пекко. Вотъ и онъ, подходитъ къ намъ, знакомитъ меня съ членами комиссіи, называетъ газету, гдѣ я предполагаю напечатать свои впечатлѣнія, и прежней холодности и подозрительности въ отношеніи ко мнѣ какъ не бывало. И я получаю всѣ нужныя мнѣ свѣдѣнія.
Выхожу съ Пекко наружу, покурить.
— Пекко, почему они неохотно со мною говорили, пока не подошли вы?
— Они опасались, не отъ правой-ли газеты вы.
Чувствую, что краска бросилась мнѣ въ лицо, стыдно стало за публицистовъ «справа», а Пекко улыбается и говоритъ:
— Черносотенному корреспонденту никакихъ свѣдѣній не дали-бы!.. Такъ, конечно, кто хочетъ, можетъ войти и смотрѣть…
Былъ свидѣтелемъ интересной бытовой сценки.
Мимо школьной ограды проходятъ двѣ молодыя дѣвушки, въ короткихъ жакетахъ, въ теплыхъ платкахъ.
— Идите на выборы! — крикнулъ имъ высокій стройный финнъ, теребя еще какъ слѣдуетъ не пробившіеся усики.
Дѣвушки хохочутъ, что-то отвѣчаютъ.
— Боятся жениховъ! — громко выкрикиваетъ человѣкъ съ сѣдыми усами и съ трубкой въ углу губъ.
— Мы не скажемъ!.. Идите!..
Общій смѣхъ и говоръ. Дѣвушки пріостановились, говорятъ что-то, смѣются и машутъ руками.
Отъ Пекко узнаю любопытную бытовую особенность. Какъ оказывается, многія незамужнія женщины Финляндіи избѣгаютъ участія въ выборахъ только потому, что считаютъ возрастъ свыше 24 лѣтъ неудобнымъ для положенія невѣсты.
Въ какой мѣрѣ такая предусмотрительность распространена — сказать не сумѣю. Скажу только, что молодыхъ женщинъ около урны я не видѣлъ. Можетъ быть, это только случайность. Не подлежитъ сомнѣнію только, что въ общемъ финскія женщины принимаютъ весьма горячее участіе въ выборахъ: занимаются агитаціей и распространеніемъ предвыборной литературы и всячески содѣйствуютъ успѣшному ходу выборовъ.
Вспоминая о выборахъ прошлаго года, много говорили объ одномъ старикѣ, которому минуло 95 лѣтъ отъ-роду. Старикъ еле добрался до урны и при общемъ вниманіи опустилъ свой бюллетень. Разсказывали только, что онъ очень долго пробылъ за ширмочкой, пока писалъ трясущимися руками имя кандидата. Разсказывали и о другомъ старикѣ, калѣкѣ, котораго внесли на рукахъ въ помѣщеніе выборной комиссіи.
Изъ представителей дряхлаго населенія и мнѣ удалось увидѣть сѣдую сгорбленную старуху. Говорили, что ей болѣе семидесяти лѣтъ. Она пѣшкомъ пришла въ избирательный участокъ за пять километровъ. Я видѣлъ потомъ, какъ она шла по лѣсной дорогѣ, возвращаясь домой. Съ бѣлыми волосами, въ бѣломъ платкѣ на головѣ, она шла по лѣсной снѣжной дорогѣ и представлялась мнѣ какимъ-то символомъ сѣверной окраины, съ голубѣющими снѣгами и сѣдыми туманами.
Домой мы возвращались большой дорогой. Навстрѣчу намъ попадались избиратели: пѣшіе, на лыжахъ или въ саняхъ. Встрѣчались сани, въ которыхъ сидѣло по пять или по шесть человѣкъ, мужчины и женщины… Встрѣтились сани, въ которыхъ сидѣли четыре женщины, а лошадью правила дѣвочка-подростокъ. Это все коллективныя поѣздки на выборы изъ дальнихъ угловъ прихода.
Въ общемъ, выборы въ томъ участкѣ, гдѣ мнѣ пришлось быть наблюдателемъ, прошли оживленно. Абсентеизмъ замѣтенъ былъ только среди старофинновъ. Всю эту партію характеризовали обиднымъ словомъ «старики» и лукаво посмѣивались надъ ними. Состязались между собою на выборахъ только три партіи: младофинны, аграріи и рабочая партія. Предсказывали побѣду земледѣльцевъ, такъ какъ рабочихъ въ районѣ моихъ наблюденій немного, а младофинны только еще второй годъ укрѣпляли свою позицію. Предсказаніе сбылось — побѣдили аграріи.[7]
Въ деревнѣ Нейвола, у лавки, встрѣтили толпу финновъ разныхъ возрастовъ. Собравшіеся были необычно возбуждены. Заслыша говоръ, Пекко врѣзался въ толпу на лыжахъ, какъ бѣжалъ по дорогѣ, а черезъ пять минутъ я смотрю и не узнаю его. Размахивая руками, онъ кричитъ что-то. Его перебиваютъ, а онъ еще выше поднимаетъ голосъ и еще громче кричитъ. Говоръ усиливается. Изъ лавки вышла новая группа финновъ. И тѣ волнуются, кричатъ, машутъ руками. Я затерялся въ толпѣ взволнованныхъ людей и, не понимая въ чемъ дѣло, чувствую себя весьма скверно.
Скоро я узналъ о случившемся.
Въ районѣ моихъ наблюденій мѣстный почтальонъ — старофиннъ. Очевидно, изъ ненависти къ враждующимъ партіямъ, имъ была допущена возмутительная тактика партійной борьбы. Получивъ за недѣлю до выборовъ воззванія, объявленія, агитаціонные листки и бланки бюллетеней, адресованные младофиннамъ и рабочимъ, почтальонъ-старофиннъ припряталъ всѣ эти матеріалы и передалъ ихъ по назначенію только въ первый день выборовъ, а въ нѣкоторыя мѣста — наканунѣ.
Толпа гудѣла и было пріятно смотрѣть на это оживленіе спокойныхъ сыновъ страны озеръ и тумановъ. Почтальона, впрочемъ, оправдывали и говорили, что правонарушеніе избирателей совершилъ кто-то другой въ центрѣ почтоваго вѣдомства ближайшаго города или ближайшей почтовой конторы.
— Это — онъ!.. онъ!.. — раздавались голоса и упоминалось имя почтальона. — Онъ и раньше это дѣлалъ!
— Смѣнить почтальона!..
— Подъ-судъ его!..
Я разстался съ Пекко Лейненомъ. Онъ рѣшилъ принять участіе въ разслѣдованіи поведенія провинившагося почтальона, горячился и бранился.
Иду домой на лыжахъ лѣсной дорогой и несу въ душѣ какое-то бодрое чувство. Чужія волненія передались и мнѣ.
А небо къ вечеру нахмурилось и потемнѣло отъ сѣрыхъ тучъ, надвинувшихся на небо. Загудѣли верхушки сосенъ и елей и запѣли по дорогѣ вихри снѣжной бури.
Природа сурово встрѣтила первый день выборовъ въ странѣ «внѣшнихъ козней и суровыхъ возможностей», какъ выражаются на оффиціальномъ языкѣ о Финляндіи… Что-то вѣщаетъ эта снѣжная буря?..
Примѣчанія
править- ↑ Программа младофинновъ сходна съ программой нашей конституціонно-демократической партіи.
- ↑ фин. Viipurin pitäjä — Выборгскій приходъ. Прим. ред.
- ↑ Слово pahjalla только и можно перевести не совсѣмъ благозвучнымъ «подоплека».
Партія «христіанскихъ рабочихъ» проявила замѣтную дѣятельность въ 1905 г., когда сформировалась и такъ называемая «аграрная» (земледѣльческая) партія. Абсолютное число поданныхъ бюллетеней въ три предшествующія выборныя компаніи возрастало такъ: въ 1903 г. было 13.601 чел., въ 1908 — 18.848, въ 1909 — 23.120. Въ сеймъ «христіанскіе рабочіе» провели 2 депутатовъ. Изъ среды фабрично-заводскихъ рабочихъ въ упомянутую партію переходятъ немногіе. Она пользуется симпатіей среди трудящихся глухихъ приходовъ. - ↑ Шведоманы, или шведская народная партія, поддерживаетъ въ населеніи симпатіи къ Швеціи. Партія старофинновъ сходна съ нашими октябристами, а въ иныхъ пунктахъ программы приближаются къ русскимъ націоналистамъ и даже «правымъ». Аграрная партія, собственно, партія интересовъ мелкихъ землевладѣльцевъ и крестьянъ, занятыхъ земледѣльческихъ трудомъ. До нѣкоторой степени ей соотвѣтствуютъ наши трудовики.
- ↑ фин. Piisaa! — Довольно!
- ↑ фин. Me teemme työta käsillä! — Мы работаемъ руками!
- ↑ На предыдущихъ выборахъ въ участкѣ моихъ наблюденій изъ 677 голосовъ за старофинновъ было подано 209, за младофинновъ — 105, за соціалистовъ — 170. Въ послѣднюю цифру входятъ и голоса аграріевъ.