[282]
НАТУРЩИЦА.

Много дней, ночей тоскливыхъ,
Посреди родныхъ слезливыхъ,
Искалѣченныхъ нуждой,
Провела я, голодая,
Прежде чѣмъ, полунагая,
Появилась въ мастерской.

Помню все, какъ я дрожала,
Колебалась, умоляла:
«Завяжите хоть глаза!»
И когда я вдругъ явилась
Нимфой,— горькая скатилась
По щекѣ моей слеза.

Стыдъ прошелъ, и вотъ изъ нужды,
Я служу искусству; чужды

[283]

Мнѣ приличья свѣтскихъ дамъ:
Какъ онѣ, я не скрываюсь,
И, когда я раздѣваюсь,
Раздѣвать себя не дамъ.

Дальше руки! Наготою,—
Богомъ данной красотою,
Я пришла не соблазнять;
Обожай, какъ душу, тѣло,
Вотъ оно,— скорѣй за дѣло,—
Начинай съ меня писать.

Изъ окна здѣсь вѣетъ лѣтомъ,
Весь мой торсъ проникся свѣтомъ
Отъ плеча и до колѣнъ…
Мнѣ не стыдно, не обидно;
Только такъ… порой завидно,—
Для чего я не манкенъ!

Твой манкенъ не просить хлѣба,
Не боится кары неба,
Не клянетъ своей судьбы;
Онъ не зналъ обидъ напрасныхъ,

[284]

Соблазнителей безстрастныхъ,
Сокрушительной борьбы.

Кисть изъ рукъ твоихъ упала…
И тебѣ борьбы не мало
Предстоитъ… бѣднякъ, учись!
Напряги свое вниманье…
Я стою, какъ изваянье,
Ты — въ терпѣнье превратись.

Дни, года пройдутъ, быть можетъ,
Нагота моя поможетъ
И тебѣ карманъ набить…—
Я же, снова голодая,
Можетъ быть, приду, больная,
Подъ окно твое просить.