Аверченко А. Т. Собрание сочинений: В 13 т. Т. 7. Чёртова дюжина
М.: Изд-во «Дмитрий Сечин», 2013.
Дыбин. Ну, вот мы и дома!
Гарри. Однако у вас довольно странная манера — открывать отмычкой дверь в собственную квартиру…
Дыбин. Что делать, милый… У каждого неординарного человека бывают странности… На, возьми пальто… Пожалуйста, не гримасничай… Не ломайся, ради Бога! Помни, что так или иначе, а ты мой слуга.
Гарри (печально). Да… слуга… (С досадой.) И дернула меня нелегкая играть с вами на бильярде! (Снимает и уносит пальто Дыбина.)
Дыбин. Теперь, милый мой, поздно жалеть… Надо было раньше подумать.
Посуди сам, если ты проиграл все, что у тебя было ценного, — что у тебя осталось? Твое тело и твои здоровые руки… Я и придумал сыграть с тобой на месяц службы у меня… Ты проиграл — и нечего тебе ломаться!.. Ты мой слуга! Баста!..
Гарри. Слушаю-с! И подумать только, что я проиграл вам все… ну решительно все!.. А на последнем шаре в последней партии продул даже свободу. Гм… Да! (С увлечением.) Однако, черт возьми, и играете же вы на бильярде!
Дыбин (самодовольно). Да, могу сказать… Однако как тебя зовут, мой милый?
Гарри. Григорием.
Дыбин. Ладно. Я буду называть тебя Гарри. Гарри! Дай мне спичку! (Закуривает и потягивается.) Эх!.. Дьявольски устал… Твоя служба далась мне нелегко… Вот что, Гарри, мне хочется поболтать с тобой. Садись. Сегодня я разрешаю тебе держаться со мной, как с равным… Слуга на сегодня — к черту…
Гарри (разваливаясь на другом диване). К черту так к черту!.. (Закуривает.)
Дыбин. Гарри!
Гарри. Что?
Дыбин. Ты мне нравишься…
Гарри. Ну-у? Спасибо. Очень рад.
Дыбин. Может, ты, Гарри, интересуешься знать, кто я такой? Я, брат, уфимский помещик Михаил Петрович Дыбин… Да… помещик я. Две тысячи десятин земли, имение, мельница, образцовый питомник.
Гарри (равнодушно зевая). Две тысячи? Удобной много?
Дыбин. Много.
Нравишься ты мне, Гарри. Ты настоящий парень! Знаешь, Гарри, я соврал тебе. Никакой я не помещик, и земли у меня удобной нет. В этом смысле вся земля нашей планеты для меня неудобная, потому что не моя. Меня смешит, откуда это я про питомник взял? Скажешь — и сам не знаешь, как это оно вышло…
Гарри (снисходительно улыбаясь). Ничего, Миша, ты меня не обидел этим…
Дыбин. Да, брат… где там мне быть помещиком? Живу я с того, что имею в Одессе дом. Купец я. Домина доходный, на Арнаутской улице… Только управляющий жулик.
Гарри (равнодушно). А ты его прогони…
Дыбин. Прогоню… (Смотрит на Гарри, и оба смеются.) Гарри, а ведь это я тебе соврал. Врешь вот и сам не знаешь — зачем?.. Никакой я не купец и не помещик, и дома у меня нет, и насчет управляющего я не имею права сказать дурного слова, потому что и управляющего-то нет… Гарри! Ты, я вижу, стоящий парень и без предрассудков… Знаешь, кто я?
Гарри (добродушно). Адмирал швейцарского флота?
Дыбин. Вор, Гарри, самый настоящий профессиональный вор! Но я этим, Гарри, не горжусь. Гордость — скверное мелкое чувство ничтожных натур. (Смеется.)
Гарри (вставая). Тогда я должен перед тобой извиниться: я принимал тебя, признаться, за парня другого склада. Если так, — получай. (Дает Дыбину часы и булавку.)
Дыбин (изумленно). Мои часы и булавка?!.. (Ощупывает своей карман и галстук. Восторженно.) Ну, знаешь, чисто сделано… Я и не почувствовал…
Гарри (скромно). Ну уж… Чего уж…
Дыбин. Ну, спасибо. В таком случае, я, по справедливости, должен вернуть тебе твое кольцо и часы. Потому что хотя они тобой и проиграны, но главным образом потому, что я потихоньку переложил пару твоих шаров к себе.
Гарри (деловито). Каких?
Дыбин. Четырнадцатый и десятый.
Гарри. Гм… Тогда я отбираю, конечно, часы. Потому что хотя я тоже переложил к себе, когда ты зазевался, два твоих шара, но это были девять и семь. Разница в мою пользу.
(Оглядывая комнату.) Однако ты хорошо устроился!
Дыбин. Я, Гарри, всегда хорошо устраиваюсь. Всюду, куда я ни приеду, я устраиваюсь комфортабельно на диво. Гарри. Как же ты это делаешь?
Дыбин. Опыт, Гарри, многократный опыт! Когда я приезжаю в какой-нибудь город, мне нужен только тяжелый чемодан и три рубля. Я еду в лучшую гостиницу и первым долгом, ни с того ни с сего, бросаю швейцару на чай последние три рубля. Затем требую самый дорогой номер. По гостинице дураком-швейцаром тотчас же распространяется слух, что приехал дьявольский богач. Непосредственно затем я спускаюсь в ресторан при гостинице, требую ужин, вина, фруктов, сигар — так рублей на двадцать. Это для того, чтобы сразу задолжать хозяину и чтобы ему было жаль потом со мной расстаться. Эти дураки всегда льстят себя надеждой получить долг. Ну, а потом, когда мне больше невмоготу, я бросаю свой чемодан на произвол судьбы и еду в другую гостиницу.
Гарри. Недурно! Запомним.
Дыбин (сладко потягиваясь). Ах, Гарри, из всех кирпичей, которые после моего отъезда обнаруживались в моих чемоданах, можно было бы к моему, юбилею построить небольшой, но доходный домик, хотя бы на Арнаутской улице… Однако к делу! Гарри, ты любишь женщин?
Гарри. Женщины зло, но я никогда не желал себе добра.
Дыбин. Так слушай, Гарри! Недавно я вступил в преступную связь с одной рябой кухаркой. Меня, нужно тебе сказать, привлекает не соблазнительная шероховатость ее лица, а ее господа и, главным образом, те маленькие штучки, которые лежат в ящике в этом шкафчике.
Гарри. Так мы, значит, не у тебя?
Дыбин. Не будь глупцом… Разве ты не видишь, что это спальня женщины…
Гарри. Так вот почему ты открывал дверь отмычкой…
Дыбин. Не будь институткой! Ты мне нужен… Слушай: оставляю тебя на десять минут здесь в полной безопасности. Будь умницей и остерегайся вещей бесценных и громоздких.
Гарри. А ты… куда?
Дыбин. Я буду внизу… у кухарки… Гарантировать твою безопасность. Дело самое серьезное.
Гарри. Ты разве с ней знаком?!
Дыбин. Я? Любовь! Форменная прочная страсть! Сегодня, впрочем, последнее свидание… (Ласково.) Ты торопись, милый, потому что вернуться могут каждую минуту. Прощай… (Целует его, нежно треплет по плечу.) Трудись, Гарри. Труд возвышает. (Берет свое пальто.) Советую снять ботинки… Боюсь, внизу на кухне слышны шаги. Жду потом на углу, в ресторане «Гвоздь». Все?
Гарри. Все.
Дыбин. Понял?
Гарри. Понял.
Дыбин. Сделано?
Гарри. Сделано.
Браво! Хорошо. У хозяина есть нюх… Эти вещицы отлично скрасят нашу неприхотливую жизнь.
Что такое?.. Хозяева! Черт возьми, неловко, если хозяйка застанет сейчас в спальне меня, незнакомого ей человека… (Гасит свет.) Ах, черт, да там и мужской голос!.. Неужели муж! (Сжимает руками голову. Быстро лезет под кровать.)
Жена (целует Сержа. Раздевается). Знаешь, Сержик, мой уважаемый супруг, вероятно, чрезвычайно изумляется, что я не устраиваю ему теперь сцен за карточную игру.
Серж (снимая пиджак и ботинки). Ха-ха! Как ты ухитрилась сплавить его из театра?
Жена. Сказала, что мне нужно отдать кухарке распоряжение и, кроме того, написать письма двум институтским подругам. Он и уехал с этим идиотом Крышкиным.
Серж (обнимая и целуя ее). Ты у меня умница!.. Широкий энциклопедический ум.
Гарри (из-под кровати). Боже! Как страдает моя нравственность.
Жена. А ты меня… никогда не разлюбишь?
Серж. Конечно никогда. С какой стати!
Жена. Не забудешь меня?
Серж. Нет, нет… Да раздевайся же!
Жена. А вдруг ты перестанешь меня уважать?
Серж (нетерпеливо). Да нет же! Ну, раздевайся!
Жена. Может быть, ты думаешь — я такая же легкомысленная, как другие?
Серж. Что ты! Тебя легко смешать с Жанной д’Арк! Разденешься ты или нет?
Голос мужа. Маруся, ты спишь?
Жена. Боже мой! Муж!
Серж. Мы погибли!
Жена (растерянно). Боже мой! Что делать? Что делать? Прячься скорей! Вот сюда!.. За ширмы.
Муж. Ты не спишь, Маруся? (Входит.)
Жена. Не сплю, мое сокровище…
Муж (целуя ее). Отчего ты так бледна, моя жизнь?
Жена. Ничего. Здесь холодно.
Муж. Что ты! Здесь африканская температура!
Жена. Неужели? Значит, мне жарко.
Муж. Но ты дрожишь… Эге-ге! Что это за мужская шляпа здесь на стуле?
Жена. Какая шляпа? Это не шляпа.
Муж. Нет шляпа.
Жена. Жан! Это недоразумение… Клянусь тебе!..
Гарри (вылезая из-под кровати). Нет, Жан, это не недоразумение…
Жена вскрикивает в ужасе и прячет под одеяло голову.
Да… (Спокойно и грустно.) Я ее любил и люблю. Но умоляю вас, не обрушивайте свой гнев на эту кроткую страдалицу! Я виноват один. Если хотите, я дам вам всяческое удовлетворение.
Муж. Негодяй! Вы осмеливаетесь…
Гарри (перебивая, твердо). Сударь! Вы можете убить меня, но не оскорблять… (Бормочет) Впрочем, я предпочел бы наоборот… (Громко.) Я ее любил… Но разве это вина? Где корень любви? Спросите цветок, оживающий под лучами росистого утра, спросите птичку…
Муж (яростно). К черту птичку…
Гарри (спокойно). Правда, если вы желаете, то это пернатое может быть удалено из ряда метафор без ущерба для доказываемой мной аксиомы…
Жена (высовывая из-под одеяла голову). Жан, поверишь ли ты мне, когда я тебе поклянусь, что не знаю этого господина?!..
Гарри (сурово). Маруся! Надо быть мужественной. Мы обманывали твоего уважаемого мужа, но мы же должны найти в себе смелость и сознаться в этом…
Жена. Но я вас не знаю!.. Как вы сюда попали?
Гарри. Я? Маруся! Неужели ты и сейчас будешь обманывать этого достойного человека? У меня и раньше было тяжело на душе, когда ты уверяла его, что едешь отдать распоряжение кухарке и написать ненаписанные письма мифическим подругам… Кроме того, ты непочтительно отозвалась о симпатичном приятеле твоего мужа, Крышкине, назвав его идиотом…
Муж (угрюмо). Сударыня! И вы еще осмелились назвать Крышкина идиотом?
Гарри (возмущенно). Да… Вы осмелились?..
Жена. Жан! Я схожу с ума! Он мне совершенно не знаком!..
Муж. Мужчина без сюртука в вашей спальне под кроватью — и вы в стороне?!.. Ха-ха-ха!
Гарри. Да… Мужчина без сюртука в вашей спальне — и вы в стороне?! Ха-ха-ха!.. Имейте мужество!
Гарри (гордо, мужу). Итак, я к вашим услугам. Вот моя карточка. (Дает карточку. В сторону.) Карточка моего портного…
Муж (яростно). К черту карточку! (Бросает ее на пол.) Я с вами расправлюсь иначе… Вы попались и не пытайтесь отпираться…
Гарри (хмурясь, другим тоном). Ну, мне это уже начинает надоедать… Довольно!.. Слышите вы — довольно!.. Старый дурак!..
Муж (яростно). Да как вы смеете?
Гарри (спокойно). Что такое?
Муж. Он еще спрашивает, что такое?! С чужой женой, в квартире, за которую платит ее муж…
Гарри (насмешливо). У вас со своими дровами квартира?
Муж (в страшном гневе). Ах, так вы вот как?! Еще смеяться… (Выхватывает револьвер.) На колени, несчастный! Молись, пока не поздно! Даю тебе минуту сроку!
Гарри. Тссс… Не строй же дурака! (Бросается к мужу, вырывает у него револьвер и больно бьет его по затылку.)
Муж (растерянно). А… и ты же еще драться!.. Вот я сейчас кликну дворников — они тебе покажут…
Гарри (отталкивая его от двери и запирая ее). Э, нет, милый… Ты еще в самом деле сдуру накличешь дворников! Никуда я тебя не выпущу!
Муж (сдавленным голосом). Убирайся отсюда!
Гарри (зевая). Пора. Который час?
Муж (хочет сказать что-то очень обидное, но, покосившись на Гарри и стиснув зубы, злобно говорит). Пять минут десятого…
Гарри. Ого! Время-то как летит… Надо собираться. Послушайте, милый, как вас зовут… Я забыл вашу фамилию… Эй!.. Вас спрашивают! Как ваша фамилия?..
Муж (с недовольным видом). Вилкин! Вилкин моя фамилия… А еще за женой ухаживаете… а не знает…
Гарри. Так вот что, брат Вилкин, — не мотайся ты, голубчик, ради Бога, перед глазами. Мешаешь только. Сядь вон там в углу на диван и сиди. А где же запонка? Выскочила, анафемская… Вилкин, ты не видел моей запонки?
Муж (угрюмо). Отстаньте вы от меня с вашей запонкой…
Гарри. Чудак-человек, как же я без запонки?..
Муж. На пол обронили, наверно… Тоже кавалер, подумаешь…
Гарри. Однако, Вилкин, ты не очень-то… У меня характер, ты видел, нехороший… Ты, может, поискал бы ее, бледнолицый брат мой, а?
Муж. Можете сами…
Гарри (грозно). Ну?!
Муж (хватаясь за голову). Навязались вы на мою голову! (Ползает на четвереньках и ищет.)
Гарри. Посмотри под диваном… Не там… Дальше! Левей!.. Ох, какой ты бестолковый!..
Муж (торжественно). Вот! Скажите мне спасибо! Если бы не я — ни за что не нашли бы!
Гарри. Молодец, дядя! Старайся! Ну, а теперь, Ножиков, принеси мое пальто… Оно в передней…
Муж (угрюмо). Ножиков! Будто не знает, что моя фамилия Вилкин… (Уходит.)
Серж (высовываясь из-за ширмы). Послушайте… Ради Бога!.. Что вы делаете?.. Ведь это мой пиджак…
Гарри (спокойно). Знаю.. Но он лучше моего… И в нем, вероятно, деньги…
Серж (умоляющим шепотом). Что вы делаете? Что вы делаете?
Гарри (наставительно). Надо быть нравственнее… Разврат к добру не ведет, молодой человек…
Серж. Но в моем пиджаке бумажник… Отдайте, или я закричу… Гарри. Попробуй только, идиот!.. Я скажу тогда, что ты вор и спрятался, чтоб обокрасть этих добрых людей. Муж теперь боится меня как огня, а ей все равно никто не поверит…
Серж. Тогда спасите меня…
Гарри. Ничего, брат. Сам выпутаешься.
Помоги же мне, Ложкин, одеть пальто…
Муж (со стоном). Я не Ложкин!
Гарри. Это не важно… Ну, прощай, Маруся! Надеюсь, что после твоего бессмысленного запирательства и двойного обмана — между нами все кончено…
Плачь, милое дитя, плачь!.. Я понимаю, ты слишком сильно любила меня и никак не можешь успокоиться… Ну, Ножиков, возьми свечу и выпусти меня в парадную дверь…
Муж (чуть не плача). О, черт возьми, — да ведь Вилкин же я!
Гарри. Хорошо, хорошо! Назову тебя целым Сервизовым, только проводи меня. (Подходит к дверям.) Ну, прощай, братец… Я тобой доволен… На, брат, возьми!.. (Уходит.)
Муж (разжимает кулак). Двугривенный! Однако… (Падает в бессилии на диван.)
Это еще что? Кто такой?
Серж. Это я… Тут, знаете, был…
Муж. Зачем, черт возьми?!
Серж. А вот вы спросите! И сам недоумеваю.
Муж. Без пиджака?!
Серж. Жарко тут… Топят! Жгут, жгут дрова, и все без толку.
Жена (делая удивленное лицо). Сергей Петрович! Какими судьбами? Милый! Позволь тебе представить: Сергей Петрович Подходцев, мой знакомый… Вы, вероятно, пришли сообщить, что достали ложу в оперу?
Серж. Да… ложу… в оперу…
Жена. Жан! Поблагодари. Мне, право, совестно, что вы так беспокоитесь…
Муж (вяло). Очень… гм… приятно… Очень… польщен… Садитесь, пожалуйста. Ну, как поживаете?
Серж. Ничего, знаете, дожди все, то да се…
Муж. Пренеприятная погода. Курите? (Предлагает папиросу.)
В 1911 г. в «Театральной библиотеке „Сатирикона“» вышел первый сборник пьес «8 одноактных пьес и инсценированных рассказов» и затем еще четыре сборника пьес.
В нашем издании тексты воспроизводятся по этим сборникам.
Пьесы ставились в небольших театрах Петербурга и провициальных городов России.
Настоящие парни.
правитьПьеса написана на основе рассказа «Измена» (впервые: «Сатирикон», 1908, № 12).
Входила в репертуар Нового драматического театрв в Санкт-Петербурге.
Впервые была напечатана отдельным выпуском в Библиотеке Театра и Искусства (СПБ, 1911).