247
В одном городе жил купец с купчихою, и дал им господь сына не по годам смышлёного, по имени Василия. Раз как-то обедали они втроём; а над столом висел в клетке соловей и так жалобно пел, что купец не вытерпел и проговорил:
— Если б сыскался такой человек, который отгадал бы мне вправду, что соловей распевает и какую судьбу предвещает, кажись — при жизни бы отдал ему половину имения, да и по смерти отказал много добра.
А мальчик — ему было лет шесть тогда — посмотрел отцу с матерью в глаза озойливо[1] и сказал:
— Я знаю, что́ соловей поет, да сказать боюсь.
— Говори без утайки! — пристали к нему отец с матерью, и Вася со слезами вымолвил:
— Соловей предвещает, что придёт пора-время, будете вы мне служить: отец станет воду подавать, а мать полотенце — лицо, руки утирать.
Слова эти больно огорчили купца с купчихою, и решились они сбыть своё детище; построили небольшую лодочку, в тёмную ночь положили в неё сонного мальчика и пустили в открытое море. На ту пору вылетел из клетки соловей-вещун, прилетел в лодку и сел мальчику на плечо.
Вот плывёт лодка по́ морю, а навстречу ей корабль на всех парусах летит. Увидал корабельщик мальчика, жалко ему стало, взял его к себе, расспросил про всё и обещал держать и любить его, как родного сына. На другой день говорит мальчик новому отцу:
— Соловей-де напевает, что подымется буря, поломает мачты, прорвёт паруса; надо поворотить в становище.
Но корабельщик не послушался. И впрямь поднялась буря, поломала мачты, оборвала паруса. Делать нечего, прошлого не воротишь; поставили новые мачты, поправили паруса и поплыли дальше. А Вася опять говорит:
— Соловей-де напевает, что навстречу идут двенадцать кораблей, всё разбойничьих, во полон нас возьмут!
На тот раз корабельщик послушался, приворотил к острову и видел, как те двенадцать кораблей, всё разбойничьих, пробежали мимо.
Выждал корабельщик сколько надобно и поплыл дальше. Ни мало, ни много прошло времени, пристал корабль к городу Хвалынску; а у здешнего короля уже несколько годов перед дворцовыми окнами летают и кричат ворон с воронихою и воронёнком, ни днём, ни ночью никому угомону[2] не дают. Что ни делали, никакими хитростями не могут их от окошек отжить[3]; даже дробь не берёт! И приказано было от короля прибить на всех перекрёстках и пристанях такову грамоту: ежели кто сможет отжить от дворцовых окошек ворона с воронихою, тому король отдаст в награду полцарства своего и меньшую королевну в жёны; а кто возьмётся за такое дело, а дела не сделает, тому отрублена будет голова. Много было охотников породниться с королём, да все головы свои под топор положили. Узнал про то Вася, стал проситься у корабельщика:
— Позволь пойти к королю — отогнать ворона с воронихою.
Сколько ни уговаривал его корабельщик, никак не мог удержать.
— Ну, ступай, — говорит, — да если что недоброе случится — на себя пеняй!
Пришёл Вася во дворец, сказал королю и велел открыть то самое окно, возле которого вороньё летало. Послушал птичьего крику и говорит королю:
— Ваше величество, сами видите, что летают здесь трое: ворон, жена его ворониха и сын их воронёнок; ворон с воронихою спорят, кому принадлежит сын — отцу или матери, и просят рассудить их. Ваше величество! Скажите, кому принадлежит сын?
Король говорит:
— Отцу.
Только изрёк король это слово, ворон с воронёнком полетели вправо, а ворониха — влево.
После того король взял мальчика к себе, и жил он при нём в большой милости и чести; вырос и стал молодец молодцом, женился на королевне и взял в приданое полцарства. Вздумалось ему как-то поездить по разным местам, по чужим землям, людей посмотреть и себя показать; собрался и поехал странствовать. В одном городе остановился он ночевать; переночевал, встал поутру и велит, чтоб подали ему умываться. Хозяин принёс ему воду, а хозяйка подала полотенце; поразговорился с ними королевич и узнал, что то были отец его и мать, заплакал от радости и упал к их ногам родительским; а после взял их с собою в город Хвалынск, и стали они все вместе жить-поживать да добра наживать.