405[1]
Жил-был старик со старухой; был у них сынок Лутоня. Вот однажды старик с Лутонею занялись чем-то на дворе, а старуха была в избе. Стала она снимать с гряд[2] полено, уронила его на загнетку[3] и тут превеликим голосом закричала и завопила. Вот старик услыхал крик, прибежал поспешно в избу и спрашивает старуху: о чём она кричит? Старуха сквозь слёз стала говорить ему: «Да вот если бы мы женили своего Лутонюшку, да если бы у него был сыночек, да если бы он тут сидел на загнетке — я бы его ведь ушибла поленом-то! Ну, и старик начал вместе с нею кричать о том, говоря: «И то ведь, старуха! Ты ушибла бы его!..» Кричат оба что ни есть мочи!
Вот бежит со двора Лутоня и спрашивает:
— О чём вы кричите?
Они сказали о чём:
— Если бы мы тебя женили, да был бы у тебя сынок, и если б он давеча[4] сидел вот здесь, старуха убила бы его поленом: оно упало прямо сюда, да таково резко!
— Ну, — сказал Лутоня, — исполать[5] вам!
Потом взял свою шапку в охапку и говорит:
— Прощайте! Если я найду кого глупее вас, то приду к вам опять, а не найду — и не ждите меня! — и ушёл.
Шёл-шёл и видит: мужики на избу тащат корову.
— Зачем вы тащите корову? — спросил Лутоня.
Они сказали ему:
— Да вот видишь, сколько выросло там травы-то!
— Ах, дураки набитые! — сказал Лутоня, взял залез на избу, сорвал траву и бросил корове.
Мужики ужасно[6] тому удивились и стали просить Лутоню, чтобы он у них пожил да поучил их.
— Нет, — сказал Лутоня, — у меня таких дураков ещё много по белу свету! — и пошёл дальше.
Вот в одном селе увидал он толпу мужиков у избы: привязали они в воротах хомут и палками вгоняют в этот хомут лошадь, умаяли[7] её до полусмерти.
— Что вы делаете? — спросил Лутоня.
— Да вот, батюшка, хотим запрячь лошадку.
— Ах вы, дураки набитые! Пустите-ка, я вам сделаю.
Взял и надел хомут на лошадь. И эти мужики с дива дались ему, стали останавливать его и усердно просить, чтоб остался он у них хоть на недельку. Нет, Лутоня пошёл дальше.
Шёл-шёл, устал и зашёл на постоялый двор. Тут увидал он: хозяйка-старушка сварила саламату[8], постановила на стол своим ребятам, а сама то и дело ходит с ложкою в погреб за сметаной.
— Зачем ты, старушка, понапрасну топчешь лапти? — сказал Лутоня.
— Как зачем, — возразила старуха охриплым голосом, — ты видишь, батюшка, саламата-то на столе, а сметана-то в погребе.
— Да ты бы, старушка, взяла и принесла сюда сметану-то; у тебя дело пошло бы по масличку!
— И то, родимый!
Принесла в избу сметану, посадила с собою Лутоню. Лутоня наелся донельзя, залез на полатки[9] и уснул. Когда он проснётся, тогда и сказка моя дале начнётся, а теперь пока вся.
406[10]
Жила-была старуха, у неё был сын Лутонюшка. Вот раз — дело было осенью — стал он скотинку бить, на зиму в запас солить; а мать смотрит да ругается:
— Ишь, сколько голов загубил; куда девать-то будешь?
— И, матушка, весна придёт, всё подберёт! — отвечал Лутоня, да вслед за тем сел в телегу и поехал в лес за дровами.
На ту пору шёл мимо прохожий — такой продувной! — услыхал эти речи, смекнул, что баба не то проста, не то глупа, и прямо к ней на двор:
— Здравствуй, старушка!
— Здравствуй, батюшка!
— Я — Весна красна, за говядиной к тебе пришла.
Старуха обрадовалась, привела его к чану и наклала ему целый мешок мяса — пудов с восемь будет. Немного погодя приезжает из лесу сын.
— Знаешь ли, сынок, — рассказывает ему старуха, — ведь у меня Весна была.
Лутоня глядит ей в глаза:
— Какая Весна?
— Какая! Сам же давеча сказал, что за мясом придёт; я ей полон мешок наклала.
— Ну, матушка, — говорит Лутоня, — прощай; пойду по белу свету шататься: коли найду кого глупее тебя — ворочусь домой, а то и не жди назад!
Пошёл он по белу свету шататься; в одну деревню зашёл — там плотники избу строят; окоротили одно бревно, привязали к обоим концам по верёвке, схватились и давай тянуть в разные стороны.
— Что вы делаете?
— Да вот бревно окоротили, так растянуть хотим.
Рассмеялся Лутоня, показал им, как наставку приделать, и пошёл дальше. Смотрит: на́ поле люди хлеб убирают; только не серпами жнут, а всякий колос зубами отгрызают. Подивился он этому чуду, и жаль стало ему, что народ терпит такую му́ку. Сходил в кузницу, сковал себе серп и воротился назад; тем временем народ обедать ушёл. «Пусть же знают, как хлеб убирать!» — подумал Лутоня, нажал сноп, связал и воткнул в него серп; а сам стоит, дожидается: что будет? Вот люди пообедали, пришли на́ поле, увидали серп в снопу и закричали в один голос:
— Ох, батюшки! Какой червяк проявился, что хлеба-то попортил!
Не знают, что и делать, как к тому червяку приступить; принесли ужище[11], накинули на серп мёртвую петлю и потащили к реке. «Как же нам его в воду спихнуть?» Недолго думали, сейчас догадались: привязали мужика к бревну, дали ему ужище и спустили на́ воду.
— Переезжай, — говорят, — на ту сторону и потопи червяка.
На беду бревно с мужиком перевернулось: очутился он головою вниз, ногами вверх.
— Эх, брат, — кричат ему с берега, — что ж ты онучи бережёшь? Коли и намочишь — дома на печке высушишь.
А мужик совсем потонул.
— Ну, этих дураков не выучишь, — сказал Лутоня и пошёл своей дорогой.
Пришёл в другую деревню. Глядь — старуха сечёт курицу, сечёт да приговаривает:
— А, курва! Цыплят целый содом вывела, а титек не вырастила — кормить нечем.
— Эта, кажись, глупей моей матушки! Надо домой ворочаться.
Пошёл назад и набрёл на дороге на артель работников; сидят вместе да обедают.
— Хлеб да соль!
— Садись с нами.
После обеда стали они считать, все ли налицо? Но сколько ни считали, всё одного не досчитываются.
— Пожалуйста, добрый молодец, пересчитай нас; отпустил нас хозяин всего-навсего десять человек, а теперь сколько ни считаем — всё одного не хватает.
— Да вы этак никогда не досчитаетесь! Каждый из вас, как станет считать, себя-то в счёт и не кладёт: полно хлопотать попусту, вы все налицо!
— Спасибо, добрый человек!
Простился с ними Лутонюшка и опять в дорогу; пришёл домой и говорит:
— Здорово, матушка! Воротился с тобой жить; сколько ни ходил по белу свету, а умнее тебя не нашёл!
Примечания
- ↑ Записано в Липецком уезде Тамбовской губ.
- ↑ Гряда — две перекладины, утверждённые вверху избы, для сушения дров.
- ↑ Загнетка — шесток у русской печи.
- ↑ За несколько часов.
- ↑ Исполать — устар. хвала, слава. (прим. редактора Викитеки)
- ↑ Ужасно, очень.
- ↑ Утомили.
- ↑ Саламата — мучная кашица (Ред.).
- ↑ Полати.
- ↑ Записано в Тамбовской губ.
- ↑ Верёвку.