В. В. Воровский. Фельетоны
Издательство Академии наук СССР, Москва, 1960
"Слово"2.
Дело началось в Киеве.
В один прекрасный день у ворот тюрьмы остановился экипаж и из него вылез весьма прилично одетый господин.
Доложили начальнику. Тот посмотрел в окно, тщательно ощупал взглядом карманы незнакомца и велел впустить:
— С кем имею честь…
— Я — бывший член бывшей I думы Езерский, осужденный по выборгскому делу…
— А… очень приятно…
— Мне это менее приятно. Но, оставаясь строго лояльным, как и вся моя партия…
— Пожалуйста, не говорите в моем присутствии о незарегистрированных партиях…
— …Я пришел отбыть положенное мне по суду наказание.
— Так вам угодно отсиживать?
— Да.
Начальник крикнул старшего надзирателя.
— Свистунов, отведи г. Езерскому номер, то бишь камеру…
— Никак нельзя ваше-ство, потому как все помещения заняты.
— Так переведи кого-нибудь… ну, хотя в карцер, что ли…
— И карцер, ваше-ство, занят, даже в чулане двое сидят.
— Ах, чорт возьми! — Послушайте, г. Езерский, вы человек интеллигентный, ну зачем вам садиться. Когда нужно будет, сами за вами придут…
— Не могу-с… Я не революционер какой-нибудь. Я человек лояльный. Для меня закон выше всего. Я хочу, чтоб по закону.
— По закону, по закону! А куда я вас дену, когда у меня ни одного угла свободного нет! Не к себе же в спальню сажать вас!
— Это не мое дело. Я — законник. Этак вы сегодня мне в помещении откажете, завтра у вас не хватит кандалов для уголовного, а там у вас не будет свободной виселицы для анархиста. Нет-с, извольте по закону.
— Да нет же у меня места. Не могу я вас сажать с революционерами, чтобы вы спропагандировали их. Не забывайте, что вы выборгское воззвание подписали!
— Я этого так не оставлю, я буду жаловаться! — крикнул Езерский и, хлопнув дверью, ушел.
— Вот нахал, — проворчал про себя начальник. — Что у меня постоялый двор что ли?
В тот же день г. Езерский отправился с первым поездом в Петербург.
Он потребовал было, чтобы ему отвели арестантский вагон 1-го класса, но ему наотрез отказали, ибо приговор не давал ему права на место в арестантском вагоне.
В Петербурге он прямо отправился к г. Камышанскому и, хотя был еще неприемный час, его приняли. Увидев его, Камышанский обрадовался.
— Ба, г. Езерский! Что, небось отсидели свои каникулярные три месяца и опять принялись оппозицию пущать?
Но г. Езерский был настроен строго и деловито. Он отклонил фамильярный тон и начал излагать свое дело.
— Помилуйте, — негодовал он, — для какого-нибудь жалкого эсера всегда дверь открыта настежь, а мне, члену думы, члену «Партии народной свободы»…3
— Тише, ради бога, тише! Разве вы не знаете, какие теперь времена? Тут неподалеку еще этот съезд заседает!4
— Да, члену партии народной свободы! Я это заявляю гордо и громко. Пусть меня за это колесуют, пусть казнят лютой казнью…
— Да никто вас не будет колесовать, успокойтесь. Все вам устрою. Вот вам записка к приставу Сквозник-Дмухановскому, он вас пристроит.
Успокоенный, но все же недовольный, г. Езерский отправился по адресу.
Пристав встретил его очень любезно и тотчас же предложил отправиться на поиски квартиры. Пара красивых рысаков понесла чх к предварилке.
Но когда они подъехали, они увидели, что с самой Литейной тянется длинный хвост ожидавших очереди.
Попробовали было встать вне очереди, но поднялся такой гвалт, что пришлось вызвать дополнительный наряд полиции.
— Как же будет? — унылым голосом спросил Езерский.
— Черт знат что, — сердито буркнул пристав. — Словно на бенефис Шаляпина добиваются.
— Но я… не привык ждать в хвосте…
— Попробуем поехать в крепость5, — предложил пристав. Когда они подъехали к крепости, к ним навстречу выбежал молодой офицер.
— Вы генерала Стесселя6 привезли? — вежливо осведомился он, прикладывая руку к козырьку.
Но оказалось, что не Стесселя, а Езерского.
— К сожалению, я не могу вас принять, — столь же любезно сказал офицер, звякнув шпорами. — У нас такой съезд, что ни одного свободного помещения не осталось. Только для генерала бережем заказанные им апартаменты.
Хмурые и грустные уселись они в экипаж и поехали к Литовскому замку.
Но еще издали зоркие глаза пристава заметили большой аншлаг: «Местов нету». Пришлось повернуть обратно.
Езерский кипел:
— Послушайте, — уговаривал его пристав, — охота вам скитаться по городу. Ну, поместитесь у меня в канцелярии. Ведь вам всего три месяца жить…
— Ни за что, — горячился г. Езерский, — я хочу по закону. Разве это тюрьма — ваша канцелярия?
— Ну, я вам решетки велю вставить в окна, — уговаривал пристав, — все сделаю, как в настоящей тюрьме.
Но г. Езерский был неумолим. Он опять поехал к Камышанскому.
— Помилуйте, — волновался он, — какой-нибудь эсдек7, эсер… а я, член…
— Ну, хорошо, ну, хорошо, — успокаивал его Камышанский. — Господин пристав, потрудись узнать по участкам.
И опять помчался экипаж из части в часть, из участка в участок. Три раза пришлось сменить взмыленных лошадей. С утра ничего не ели. Пристав пожелтел и осунулся. И везде слышался тот же ответ: нету местов. А г. Езерский все время кипятился и кричал: хочу по закону!
Наконец, в 2 часа ночи, экипаж опять остановился у квартиры Камышанского. Хозяин уже спал; пришлось разбудить его. Он вышел в халате, встрепанный, протирая слипающиеся глаза.
— Помилуйте, — кричал Езерский, — какой-нибудь эсдек или эсер, а я член партии…
— Хорошо, хорошо, — успокоил его Камышанский, — мы эго устроим.
И решили так. Одна из камер предварилки будет освобождена для г. Езерского. Сидящий в ней будет послан в Москву. Вытесненный им москвич поедет в Нижний-Новгород. Там освободят ему место, послав человека в Саратов, и т. д. — замкнутая цепь, передвижение которой займет три месяца, необходимые для выдержки г. Езерскога. Так и покончили.
— Ну, и фрукт, — говорил, отирая пот, пристав, когда в семь часов утра возвращался из предварилки домой. — С адмиралом Небогатовым меньше хлопот было!8
Но на этом дело не окончилось. Едва разместился г. Езерский в своей камере и начал разбирать изящный дорожный чемодан, как к нему явился помощник начальника.
— Очень приятно познакомиться, — сказал он и замялся. — Видите ли, г. Езерский, у меня к вам большая прасьба. Не будете ли так любезны, пожалуйста, не в службу, а в дружбу…
— Да в чем дело? — спросил Езерский, подозрительно хмурясь.
— Я вас очень прошу. Не откажите. Уступите на недельку вашу камеру.
— Что-с, милсдарь?? — грозно вскочил г. Езерский.
— Да вы не сердитесь. Это очень важное дело. Привезли крайне серьезного преступника, знаете, по последнему делу, — он нагнулся и сказал что-то на ухо Езерскому. — Сами посудите — крамола, целость государства, культура, вечные ценности…
— Да, да, — сказал Езерский, видимо смягченный, — но куда же я денусь?
— А вы эту недельку погуляйте на воле, — всего недельку, клянусь, что не более.
— Ну, ну, ладно. Только вот что: вы дадите мне письменное обязательство у нотариуса, — вы знаете, я законник! — что за мной сохраняется первая очередь на освободившееся место…
— О да, конечно, с удовольствием! Эй, надзиратель, вынеси вещи г. Езерского на извозчика и подашь мне шинель. — Мы сейчас же с вами отправимся к нотариусу, а оттуда, кстати, пообедать… Вы наверное проголодались?
— Да, кажется, немножко. Вчера я так был всем этим взволнован… И когда у нас упрочится, наконец, законность!.. — воскликнул г. Езерский, влезая в экипаж.
— Ах, и не говорите! Это все бюрократический режим… — заметил офицер, застегивая сюртук…
Экипаж мягко запрыгал по мостовой.
«Одесское обозрение»,
23 февраля 1908 г.
Фельетон перепечатывается впервые.
На другой день после разгона царем I Государственной думы, 9 июля 1906 г., в Выборг съехалось около 200 депутатов, преимущественно кадетов. Они приняли обращение к «Народу от народных представителей». В этом обращении, известном под названием «Выборгского воззвания», содержался призыв к населению прекратить до созыва новой думы денежные платежи и поставку рекрутов правительству. Однако Выборгское воззвание было продиктовано не только и не столько протестом против правительственной реакции, сколько страхом кадетов перед возможностью новых серьезных народных волнений, поводом для которых мог явиться разгон думы. Характерно, что на судебном процессе по «Выборгскому делу», происходившем 12—18 декабря 1908 г., кадеты оправдывали Выборгское воззвание как попытку противопоставить тактику пассивного сопротивления большевистской идее вооруженного восстания. Несмотря на политическую умеренность Выборгского воззвания, несмотря на то, что его участники всячески подчеркивали «мирный» и лояльный по отношению к правительству характер своих выступлений, ЦК кадетской партии отказался присоединиться к нему. Участники «Выборгского дела» были приговорены к трехмесячному заключению, в их числе и депутат Государственной думы кадет Езерский.
По поводу Выборгского воззвания В. И. Ленин писал в газете «Пролетарий» 10 мая 1908 г.: «Выборгским манифестом он (либерализм. — О. С.) старался убить двух зайцев, лавировать так, чтобы можно было истолковать его поведение — смотря по надобности — и в духе поддержки революции и в духе борьбы с революцией» (Сочинения, т. 15, стр. 49).
1 Камышанский — прокурор Петербургской судебной палаты.
2 «Слово» (1904—1909) — ежедневная петербургская газета. С ноября 1905 г. до июля 1906 г. являлась органом конституционно-монархической партии «мирного обновления», которую Ленин называл «партией мирного ограбления». С декабря 1906 г. — орган «Конституционного центра».
3 «Партия народной свободы» — так называли кадеты свою партию.
4 Намек на съезд «Союза русского народа», происходивший в Петербурге в феврале 1908 г.
5 Имеется в виду Петропавловская крепость.
6 В те дни шел судебный процесс бывшего командующего Порт-Артурской крепостью генерала Стесселя, привлеченного к ответственности за сдачу Порт-Артура японцам во время русско-японской войны 1904—1905 гг.
7 Эсдек — социал-демократ.
8 Адмирал Небогатов — бывший командующий русской эскадрой в Цусимском проливе, подвергшийся, как и Стессель, суду и аресту.