Б. Население Европейской Р-ии и движение его. Русские данные по демографии отличаются большой неточностью, благодаря отсутствию у нас переписей, веденн. на научных основах. Со времени ревизии (см. это сл.) 1858 г. прекратился всякий прямой источник получения сведений даже об одной численности населения. Время от времени Центральный Статистический Комитет сводит и публикует цифры населения, подсчитанные в губернских комитетах на основании сведений волостных правлений (гл. обр. так наз. посемейных списков) и полиции (между прочим различные сословные списки); такие данные о населении опубликованы для 1856, 1858, 1863, 1867, 1870, 1882, 1883, 1885 и 1886 гг. Однако, Комитет сам указывает на неточность их, доходящую до 15—20% по целым губерниям. Для более позднего времени (1890 г.) существуют лишь вычисления Центральн. Стат. Комитета (в издании „Урожай 1892 г.“, сдел. на основании цифр 1885 г.) и Д-та неокладных сборов (по цифрам 1886 г.). Отсутствие точного подсчета населения естественно делает часто чрезвычайно затруднительным или совершенно невозможным статистическое освещение многих явлений русской жизни, и лишает большинство выводов необходимой точности. По данным Центральн. Статист. Комитета в 50 губерн. Европейской Р-ии в 1890 г. жило всего 88154 тысячи челов. (распределение населения по губерниям см. в таблице I). Из общего контингента населения ок. ⅗ приходится на черноземную полосу и ⅖ — на нечерноземную. При определении густоты населения (см. картограмму II) необходимо выделить прежде всего части страны, на населенные или населенные крайне редко и маскирующие, при своей обширности, населенность остальной Р-ии. Такова обширная полоса на крайнем севере (Арханг. г.; Повенецк. и Пудожск. у. Олонецкой; Яренский, Усть-Сысольский и Сольвычегодский — Вологодской; Чердынский и Верхотурский — Пермской губ.) в 1148,8 тыс. кв. вер. (27% пространства Е. Р-ии) с насел. в 970 тыс. и нечерноземная степь (кочевья калмыков, киргизов и татар в Астраханской г. и Сальский окр. Донской обл.) — 183 тыс. кв. верст с насел. в 670 тыс. В среднем указанные 1332 тыс. кв. в. имеют по 1,2 чел. на версту. Остальная Евр. Р. на пространстве 2909 тыс. кв. верст имеет 86907 тыс. населения, т. е. по 30 чел. на версту. Но и на этом пространстве население распределено довольно неравномерно. Местность с наиболее густым населением, соответствующим средней населенности Зап. Европы, тянется полукругом, полосою более широкой в западной части, от Москвы через Курск, Киев и Варшаву. Распределение населения по территории ярче обрисовывается при изучении размещения его по населенным местам. На 1 населенное место у нас приходится 7,6 кв. верст и 148 жит. (в Англии 11 кв. в. и 1833 ж., в Германии 4,8 в. и 419 ж.). Наиболее часты и вместе с тем мелки поселки в Прибалт. губ. (хуторское расселение), западной P-ии и Привислянском крае. Несколько крупнее, но зато крайне редки поселки северных лесных губ. Среднее место в обоих отношениях занимают поселки промышл. полосы. Крупнее они в черноземной нестепной обл. (447 ж.), в степях же, благодаря безводью, еще больше (до 1000 ж.) и крайне редки. При изучении вопроса об оседлости весьма важно выделить население городов, особенно крупных, отличающееся от сельск. населения по занятиям, семейн. отношениям и всему строю жизни. В Р-ии, за исключением западной окраины и местностей, заключающих в себе крупные центры, % городского населения ничтожен. В 1890 г. он был равен в средн. 12% (в 1863 — 10%, в 1858 — 9,4%). Больше всего он в С.-Петерб. (60%), Москов. (41%), Херс. (29%), Бессар. и Таврич. гг. (по 20%). Менее 5% гор. населения в губ. Вологод., Вят., Уфимск., Пермск., Воронежской. Во многих местн. городское население не только образует ничтожный %, но вместе с тем, в значительной части своей, также занимается земледелием, как и население сельское, и таким обр. не отличается от него ничем существенным. Рядом с тем, однако, в настоящее время наблюдается, что уже заметная часть сельск. населения поддерживает свое существование не земледельческим трудом: в центральной промышл. области и спорадически в некот. др. местах многие крестьяне совсем оторвались от земледелия (фабрики и отход), а во Владимирск. г. и некот. мест. Московской и Нижегор. земледелие все более и более отходит в народном хозяйстве на второй план. Кроме того по берегам Белого моря и Северн. океана, Азовского и Каспийск. морей главн. промыслом является рыболовство, а на крайнем севере — охота и лесные промыслы. — Состав населения по „физическим признакам“ представляется в следующем виде. На 100 мужч. в Евр. Р-ии приходится 101 женщина (в городах 89, в селах — 103; в Польше наоборот). В сельском насел. особенно сильный перевес женщин наблюдается в губ. с развитыми отхожими промыслами. На юге и западе (также в Польше) мужчины преобладают. Возрастной состав населения P-ии неизвестен и определяется только вычислением. В. Борткевич дает такое распределение муж. православн. насел. для 1884 г. в ‰.
На рабочий возраст (18—60 л.) падает 50,9%.
О распределении населения P-ии по племенн. составу см. выше. В сословн. составе преобладают крестьяне (85,7) и мещане (9,0); дворян — 0,9. Что касается семейного состава, то % женатых с 1874 г. все уменьшался и дошел до 30 в 1887 г.
Вопрос о механическом движении населения имеет у нас особую важность, так как история Р-ии в большой степени есть история колонизации. За последнее время движение вышло за пределы Евр. P-ии. Несмотря на значительную силу, оно не является клапаном, предохраняющим нас от избыточного, по существующим условиям, населения, так как естественный прирост, около 1½ милл. ежегодно, больше механического отлива — ок. 100 тыс. (дальнейшие данные по этому вопросу см. в статье переселения). — Факты естественного движения (смерти, рождения и браки) регистрируются у нас духовенством (и полициею для раскольников). Несмотря на некоторые довольно существенн. причины неточностей, метрические данные — все же лучшие из тех, которые мы имеем о населении. — Рождаемость в Евр. Р-ии высока: в 1884—88 гг. на 1000 жит. приходилось 47,6 рождений (в 1867—81: 49,3). Наибольшая рождаемость в 1884—88 гг. наблюдалась на крайнем юго- и северо-востоке P-ии (Донск., Астрах., Оренб., Самарск., Пермская гг. — 55—60‰), а также в Смоленской, Нижегор. и Владим. (53—54%); наименьшею отличались сев.-зап. (мен. 40) и Прибалтийский край (мен. 30), равно как и Польша, а также Финляндия и Арханг. губ. Minim. рождений падает у нас на апрель-май (стало быть min. зачатий на июль-август — время страды). Городская рождаемость ниже сельской. Величина рождаемости стоит в связи с величиною брачности; при этом однако, в южных губер. брачность вообще выше, а в северных ниже, чем можно бы думать, судя по рождаемости. Maxim. браков на 1000 жит. — в губ. Волынской, Донск., Пензенск., Оренбургской, Астрах. (9,9—9,2), minim. — в Прибалтийских и столичных. В среднем для Евр. P-ии в 1884—88 гг. приход. 8,5 браков на 1000 ж. (в 1867—86: 9,4). Средний возраст вступающих в брак мужчины около 25 лет, женщины около 21 года. Где брачность больше, там ниже самый возраст вступления в брак, и наоборот. Сельская брачность выше городской. Общая смертность в Евр. Р-ии в 1884—8 гг. составляла 32,2‰ (в 1867—86 гг. — 35,8‰); ниже этой средней смертность была к зап. от линии Петербург-Новочеркасск и в губ. Архангельск., Вологодск., Уфимск. и Казанской. Наименьшею смертностью (ниже средней смертн. Зап. Европы) отличаются Прибалтийский край и Ковенск. г. (18—22‰), Виленск., Витебск. и Минская; наивысшей — Пермск. (43‰), Оренбург., Астраханск. и Самарск. губ., а также Владимирск., Нижегор., Смоленск. и Московская. Как и повсюду, коэффициенты общей смертности не могут служить мерилом санитарных условий, завися не только от силы смерт. в отдельных возрастах, но и от возрастного состава населения и, гл. обр., от относительного значения младших возрастных групп, смертность которых всегда наивысшая. Таблицы смертности показывают, что смертность у нас очень высока сравнительно с Западною Европою (см. смертность); лишь в самых старших возрастах (с 70—80 лет) смертность в P-ии меньше западно-европейской. Ближайшим образом общая смертность зависит у нас от рождаемости, определяющей % детей в населении, а еще более от силы смертности детей. Смертность детей всего лучше выражается отношением числа детей, умерших до достижения известного возраста, к числу родившихся за это время; в 1867—81 гг. для Е. Р-ии это отношение для детей, умерших до 1 года, выше ¼ (27,1%). Детская смертность выше этой средней в восточн. и центральной Р-ии (так в Пермск. г. — 43,8%). Maximum’ы детской смертности в году падают на лето (особ. июль и август) и чем они выше (как то наблюдается в Пермск. г.), тем выше и вся детская смертность. Такой характер детской смертности и детальные исследования ее (в некот. местностях) позволяют приписывать высоту детск. смертности летним поносам детей, вызываемым отсутствием ухода (страда), плохим питанием, миазматическими влияниями. Maximum’ы смертности старших возрастов падают, наоборот, на зиму (особ. февраль и март). Поэтому на западе и юго-западе Р-ии, где среди умерших преобладают старшие возрастные группы, maximum’ы общей смертности падают на зиму; в восточн. и центр. Р-ии, где умирают больше дети, — на лето. На 1000 населения приходится умерших детей до 1 года в Европ. Р-ии — 13, в Пермской губ. 25, в Виленск. 5, в Курлянд. 4; лиц, умерших в возрасте старше 1 года в Евр. Р-ии 22, в Перм. губ. 21, в Вилен. 22, Курлянд. 16. Смертность в селах у нас больше, чем в городах, где детей сравнительно меньше. Естественный прирост (отношение избытка рожд. над смертностью к числу жит.) для Е. Р-ии (среднее за 1867—86 гг.) равен 1,35% (mn. 1868 — 0,73%, mx. 1875 — 1,67%; в 1888 еще больше — 1,76%); в деревнях он выше, чем в городах. Действительный год. прирост (получаемый сравнением исчислений населения в 2 эпохи) с 1863 по 1883 г. составлял 1,6% (арифм. среднее в год), для городского нас. больше (2,8%), чем для сельского (1,3%), благодаря иммиграции в города. За это время особ. возрасло сельское население Новороссии, Астрах. и Оренбургской г., а также Белоруссии, менее всего население Курляндии, сев. промышленных и столичных губ. Возрастание населения находится в прямой зависимости от количества владеемой земли, как фактора, определяющего б. ч. экономич. положение сельского населения; прирост крестьянского населения за 20 лет (1858—78) равнялся для государственных крестьян 12,6% при наделах до 2 дес., 17,9% при 2—4 д., 22,6% при 4—6 д., 26,9% при 6 дес. и более, для помещичьих крестьян при той же группировке наделов — 18,3, 20,0, 23,5, 29,4%. По вопросам, касающимся народного здравия, имеются недостаточные и далеко не точные сведения. В прилаг. таблице III приведены данные об относительной распространенности заразных болезней, о численности врачебного персонала и расходах на врачебную часть.