Аверченко Аркадий Тимофеевич.
правитьМуж, каких много.
правитьДействующие лица:
правитьКонстантин Утякин, муж.
Леночка, его жена.
Третий.
Жена (нервно). Ах, кто там ещё?! Войдите. Ну, кто там?
Муж. Это я, Леночка, я. Здравствуй, голубь мой светлый… (Делает удивлённое лицо, тянет носом воздух). Леночка! Что это в твоей комнате как будто табачным дымом пахнет?
Жена. Ничего подобного! Я, как ты знаешь, не курю, откуда же взяться табачному дыму?
Муж. Да, положим, это верно. Однако что я вижу? На блюдечке для шпилек лежит окурок папиросы?
Жена. А ведь верно. Окурок. Откуда бы он мог взяться? Ага, понимаю! Я недавно открывала форточку в мою комнату.
Муж. Гм… Да. Это, конечно, могло быть. Постой, я его выброшу. (Берёт окурок в руку). Однако что за чудеса! Окурок-то ведь с огнём. Ещё не потух.
Жена. Что ты говоришь?! Гм! А-а, понимаю! Я сейчас зажигала машинку для завивки и бросила непотухшую спичку в блюдечко для шпилек… Спичка, конечно, упала на старый окурок и снова зажгла его.
Муж (со вздохом облегчения). Ну вот! Как просто… А я смотрю и прямо диву даюсь.
Жена. Ещё хорошо, что спичка пожара не наделала.
Муж. Конечно! Не дай Бог. А это… Что это такое?! Вот удивительно: кожаный портсигар! (Берёт его в руки).
Жена. Вот этот? А ты и не догадываешься, глупенький! Ведь это сюрприз! Я тебе приготовила в подарок.
Муж (робко). Однако я ведь не курю. Ты знаешь.
Жена (наивно). Разве? Ну, деньги будешь в нём носить — будто не всё равно?
Муж (успокаиваясь). Положим. Ну, сердечно тебя благодарю. Не ожидал такого внимания. Дай, поцелую. (Целует).
Жена. Целуй. Только причёску не растрепли. (Перед зеркалом). Положим, она уже растрёпана…
Муж (ласково). Каким же это образом она растрепалась?
Жена. А я искала под кроватью туфли, причёска зацепилась за одеяло, вот она и разлезлась.
Муж. А зачем же ты сама хлопочешь? Позвала бы горнич… Постой! Меня зовут Константин Михайлович Утякин, а на портсигаре — буква «И».
Жена. Ну так что же? Твоё имя я поставила.
Муж (кротко). Матушка! Да какой же я «И»?
Жена. Очень просто. Тебя как зовут?
Муж. Константин…
Жена. Ну вот. Ясно, кажется, как день.
Муж. Ну?
Жена. Неужели ты не понимаешь.
Муж. Ей же, ей! Не понимаю!
Жена. Ах ты, дитя малое! Всё ему объясни, да объясни… Гм! Ты Константин. Уменьшительное — Костя, Кося, Кися, Ися. Ну вот. Раз ты Ися, значит и нужно — «И».
Муж. Вот оно что! Я бы не догадался.
Жена (с ласковым). Глупенький! А ведь так всё просто.
Муж (смеётся, прохаживаясь по будуару). Леночка!
Жена. Ну?
Муж. Я тебе ещё не надоел?
Жена. Ни капли. А что?
Муж. Я, извини, хотел тебе только задать один вопрос…
Жена (нервно). Ну?!
Муж. Что это там в углу за палка стоит, с серебряным набалдашником?
Жена. Какая запалка?
Муж. Нет, не запалка… Я говорю, что это за палка там стоит? В углу… Понимаешь? Не запалка, а просто: палка!
Жена. А, вот это! Это, голубчик, моя палка.
Муж (недоверчиво). Ну да! Толкуй! Разве дамы уже стали носить палки?
Жена. Ах ты, совсем дитя! Какая же дама пойдёт с палкой! Нет, это, видишь ли, не то. Это мне для дома нужна палка.
Муж. Для дома?..
Жена. Ну да! Что-нибудь, скажем, завалится за шкаф или за кровать или шнурки от шторы наверху запутаются — как же можно без палки? Там, видишь ли, даже крючок на конце такой сделан.
Муж. Да, да. И верно. Крючок. Только к чему же серебряный набалдашник? По-моему, это роскошь совершенно излишняя.
Жена (неожиданно загораясь, энергично). Ну нет, муж! Я на это иначе смотрю. Я смотрю на это так: раз уж покупать вещь, так что б это была вещь, а не дрянь какая-нибудь.
Муж (прохаживаясь по будуару). Да, конечно. С этой стороны ты права. Но, однако, я боюсь, что ты меня окончательно избалуешь!..
Жена (закусив губу). Чем?!
Муж. Да вот эти лакированные ботинки… Вот эти, концы которых выглядывают из под драпировки. Ну, к чему эти подарки? Лакированных, как ты знаешь, я не ношу — лак горячит ногу, да и вообще… Впрочем, не надо дуться. Я тебе всё-таки очень благодарен за этот милый сюрприз. Только не малы ли они будут? Постой-ка, я их… Того… (Подходит к портьере, поднимает край). Здесь и брюки есть, и… Позвольте, молодой человек! Что вам угодно, что вы здесь делаете?
Третий (смущённо). А-б-а… Мня… А-ба-юа…
Муж (нетерпеливо). Леночка, кто это такой?
Жена. Право, не знаю. Первый раз вижу.
Муж. Что за чудеса такие! Леночка! А, может быть, это вор забрался?
Жена. Не должно быть. Лицо у него очень интеллигентное. Молодой человек! Вы, вероятно, не туда попали?
Третий. Ад… Дра… Дра…
Муж. Что такое — «дра»? В чём дело?
Третий. А… Здравствуйте.
Муж. Ну, здравствуйте, хорошо. Леночка! В чём здесь дело… Объясни! Я прямо теряюсь в догадках.
Жена (раздражённо). А ты думаешь, я что-нибудь понимаю?.. «Объясни» да «объясни»… Что я могла, то объяснила, а это как я объясню? Послушайте, молодой человек! Вы, вероятно, не туда попали?
Третий (оживляясь). Да… Да! Конечно, не туда.
Муж. Постой, Леночка, я его сам спрошу. Вы попали не туда?
Третий (смелея). Да!.. Ну конечно! Чего ж здесь не понять, так просто! Мне нужно было, скажем, туда, а я попал сюда. Так просто, что и говорить, я считаю, не о чем. Подумаешь, какое важное происшествие…
Муж (в раздумье). Значит, вы здесь по ошибке?
Третий (теряя терпение). Ах ты, Господи! Говоришь, говоришь им целый час, в горле даже пересохло, а они — ни в зуб толкнуть, ни пальцем пошевелить! Ну можно ли быть таким беспамятным! Вам, собственно, что угодно?
Муж (заискивающе). Видите, я хотел бы знать, как вы сюда попали.
Третий. Ну вот! Ну вот! Вы как будто думаете, что мне доставляет большое удовольствие болтаться по незнакомой квартире! Что в ней такого, в вашей квартире! У самого есть, слава Богу! (Ходит в волнении по комнате). Куда да куда! Зачем да зачем — будто сыщик какой полицейский.
Муж (мягко). Не волнуйтесь…
Третий (стихая). Я не волнуюсь, но нужно же соблюдать и элементарную деликатность, ей-ей! Даже если я по ошибке попал, и то — другой человек сам постарался бы вывести меня из затруднительного положения, а этот…
Муж. Ну да… Я, конечно, понимаю. Вы не волнуйтесь, а только… Вы куда же шли?
Третий. Куда?
Куда я шёл? К вашей кухарке я шёл в гости, да и заблудился! Я не понимаю, как это можно снимать столько комнат — сам чёрт ногу сломит.
Муж (лукаво). Так вы шли к кухарке?
Третий (снова раздражаясь). Я не понимаю — что вас так удивляет? Будто бы кухарка не такая же женщина, как другие?! Будто я не человек! Будто, если в крови горит огонь желанья, так социальные перегородки нужны?! Я, знаете ли протестант! И я — ломаю их! Разрушаю! Крушу, как весенний поток, по пути к морю сокрушающий все ветхие преграды, которые поставлены узкими схоластиками, эксцентриками и трансценденталистами… Вообще, я что хочу, то и делаю — и не вы мне, чёрт возьми, указ!
Муж (корчась от смеха). К кухарке?!
Третий. Если вам это не нравится, если это оскорбляет вашу великосветскую натуру…
Муж. К кухарке?!
Третий. Да-с, к кухарке! Здесь смеяться нечего, милостивый государь! Сердцу не прикажешь, руби дерево себе по плечу, дарёному коню на роток не накинешь платок, и вообще… Если я здесь лишний, я могу и уйти — пожалуйста! В конце концов, мне эти насмешки и издевательства сытых буржуев смертельно надоели! Прощайте! (Набрасывает себе на плечи пиджак и уходит с чувством собственного достоинства).
Муж (весело). Убежал, чудак! Леночка, а, Леночка!..
Жена (нервно). Ну, что тебе ещё?
Муж. Как тебе это понравится? Что значит молодость, что значит безрассудная голова!.. Недаром поэт сказал: «Любовь слепа». Говорит: «Хожу к кухарке»… Слепа любовь, слепа. Ходит к кухарке, когда у нас на самом деле повар! Гм… Да! Ну, пойдём ужинать. Наволновались мы с тобой, моя голубка, вот как!
Так к кухарке, говорит, хожу… А у нас повар. Молодчина тот поэт, который сказал: «Любовь слепа»! Кухарка… (Смеётся). Уморил, чудак. (Постепенно перестаёт смеяться, лицо делается всё серьёзнее и серьёзнее, н нём появляется выражение тоски и большой душевной боли, глядя на публику изменившимися страдальческими глазами, говорит тихо). Не надо смеяться, господа… Право, здесь нет ничего смешного… Иногда — так хочется верить, так хочется…
1918 г.
Источник текста:
«Современная драматургия», № 3 — 4. 1992 г. С. 233—235.