Сергей Николаевич Шубинский
правитьМосковский маскарад 1722 года
правитьНиштадтский мир, которым заключилась двадцатилетняя борьба России со Швецией за обладание восточным Балтийским поморьем, имеет громадное значение в русской истории. В Ништадте скрепилась навсегда связь России с образованным миром, открылся обширный путь для ее промышленности и торговли, положен краеугольный камень решительному перевесу ее на Севере. Понятно, что заключение столь славного мира было отпраздновано целым рядом невиданных до тех пор торжеств, из которых особенно замечателен по своей оригинальности пятидневный маскарад, происходивший в начале 1722 года в Москве.
В замечательном собрании русских гравюр Д. А. Ровинского сохранился экземпляр редчайшей современной гравюры, изображающей этот курьезный маскарад. Прилагая здесь точную с нее копию, считаю нелишним привести и описание первого, наиболее интересного дня маскарада, сохранившееся в дневнике очевидца, голштинского камер-юнкера Берхгольца.
30 января, накануне празднества, все лица, участвовавшие в маскараде, собрались в подмосковное село Всесвятское, в котором заранее все уже было приготовлено для небывалого зрелища. Переночевав здесь, участники на другой день рано утром оделись в маскарадные платья и после завтрака двинулись к предместью Москвы, где и приготовились окончательно к торжественному въезду, происходившему в следующем порядке.
Впереди всех ехал шутовской маршал, окруженный группой самых забавных масок. За ними следовал глава «всепьянейшего собора», князь-папа И. И. Бутурлин. Он сидел в больших санях на возвышении в виде трона, в папском одеянии, т. е. в длинной красной бархатной мантии, подбитой горностаем. В ногах у него красовался верхом на бочке превосходно гримированный Бахус, державший в правой руке большой кубок, а в левой посудину с вином. Потом ехала верхом на волах свита князя-папы, т. е. кардиналы в полных облачениях. После них в маленьких санях, запряженных четырьмя пестрыми свиньями, двигался царский шут, наряженный в самый курьезный костюм. Затем следовал Нептун, в короне, с длинной седою бородою и с трезубцем в правой руке. Он сидел в санях, сделанных наподобие раковины, и имел перед собою двух сирен или морских чудовищ. За ним ехала в гондоле «князь-игуменья» Стрешнева в костюме аббатисы, окруженная монахинями. После нее ехал со свитой настоящий маршал маскарада, князь Меншиков, в огромной лодке, поставленной на полозьях и украшенной на корме золоченой фигурой Фортуны; на носу лодки стояли литаврщик и два трубача. Князь и его свита были наряжены аббатами; он сам сидел отдельно у кормы, а прочие на скамьях, по трое на каждой. За ним следовала в крытой барке, или гондоле, княгиня Меншикова, с своею сестрою и несколькими дамами, одетыми испанками. Потом ехал «князь-кесарь» Ромодановский, в мантии, подбитой горностаем, имея около себя нескольких смешных наперсников, из которых один был облачен в курфиршескую мантию. Князь-кесарь сидел в белой лодке, украшенной спереди и сзади медвежьими чучелами, необыкновенно хорошо сделанными. За ним двигалась в крытой гондоле вдовствующая царица Прасковья Федоровна с дочерью; царица была в старинной русской одежде, а дочь ее в пастушеском платье. Далее следовал в очень натурально и красиво сделанной галере с поднятыми парусами великий адмирал Апраксин со своею свитою: он был одет гамбургским бургомистром. За ним ехали в старой настоящей шлюпке, поставленной на полозья, придворные дамы вдовствующей царицы; потом следовала шлюпка с лоцманами, усердно бросавшими лот; это были все морские офицеры. За ним двигался громадный корабль самого императора (длиною в 30 футов), сделанный совершенно наподобие линейного корабля; на нем было множество деревянных и 10 небольших настоящих пушек, из которых по временам палили; кроме того, он имел большую каюту с окнами, три мачты со всеми принадлежностями, паруса и проч., одним словом, так походил на большое настоящее судно, что в нем можно было найти все, до последней бечевки, и даже маленькую корабельную лодочку позади, в которой могли поместиться два человека. Сам император командовал кораблем, имея при себе 8 или 9 маленьких мальчиков в одинаковых боцманских костюмах и одного роста, нескольких генералов, одетых барабанщиками, и некоторых своих денщиков и фаворитов. Государь делал со своими маленькими матросами на сухом пути все маневры, возможные только на море. Когда процессия двигалась по ветру, он распускал все паруса, что, конечно, немало помогало 15 лошадям, тянувшим корабль; если дул боковой ветер, то и паруса направлялись как следовало; при поворотах принимались те же самые меры, как и на море. Всех удивляла необыкновенная ловкость и смелость, с которыми маленькая команда царя лазила по канатам и мачтам. За кораблем государя ехала императрица со своими придворными дамами в великолепной, вызолоченной гондоле, имевшей небольшую печь и обитой внутри красным бархатом и широкими галунами. Гондолу тащили восемь рослых лошадей. Форейторы и кучер были в зеленых матросских костюмах с золотой оторочкою и имели на шапках небольшие плюмажи. Спереди сидели придворные кавалеры, одетые арапами, а позади стояли и трубили два валторниста в охотничьих костюмах. Кроме того, у кормы стоял мундшенк, одетый в великолепный красивый бархатный костюм с золотыми галунами. Императрица, сидевшая в закрытой со всех сторон барке так же хорошо и покойно, как в комнате, несколько раз меняла свой костюм, являясь то голландкой, то амазонкой, то в красном бархатном платье, обложенном серебром, то в голубом, с разными камзолами и другими принадлежностями; она имела на боку осыпанную брильянтами шпагу, а через плечо екатерининскую ленту с прекрасною брильянтового звездою; в руках у нее было копье, а на голове белокурый парик и шляпа с белым пером. За государыней ехал в буере ее маршал с другими кавалерами. Затем следовали члены «всепьянейшего собора», одетые арлекинами, скарамушами, журавлями и т. п., в громаднейших санях, устроенных особенным образом, а именно со скамьями, которые спереди шли ровно, а потом поднимались все выше и выше, в виде амфитеатра, так что сидевшие вверху приходились ногами наравне с головами сидевших внизу. Сзади этой машины, изображавшей из себя нечто вроде головы дракона, были прицеплены связанные между собою 20 крошечных саней, обитых полотном и вмещавших в себе по одной маске. Далее ехали сани, запряженные шестеркой бурых медведей, которыми правил человек, весь зашитый в медвежью шкуру, а потом длинные, очень легкие сибирские сани, везомые 10 собаками и управляемые старым камчадалом в национальном костюме. Затем следовали сани герцога Голштинского в виде большой лодки; на переднем конце их был приделан большой резной вызолоченный лев с мечом в правой лапе, а сзади, у кормы, также резная, высеребренная фигура Палла-ды. В санях, кроме герцога и его свиты, помещались музыканты. За герцогом, и санях, также имевших вид лодки с большим вымпелом из голубой тафты с нашитыми золотыми виноградными кистями, ехали иностранные министры в голубых шелковых домино. За ними в большой же лодке с палаткой из красного сукна ехали дамы двора герцога Голштинского, костюмированные скарамушами. Далее следовал князь Валахский со своей свитой на турецком судне, имевшем пять небольших пушек, из которых он всякий раз отвечал, когда палили с императорского корабля. В корме этого судна было устроено возвышение, уложенное множеством подушек; князь восседал на них под балдахином из белой тафты. Он был одет в великолепный турецкий костюм, так же, как и его свита, из которой один чалмоносец ехал возле его саней на маленьком осле.
Вообще весь маскарадный поезд состоял из 60 саней, из которых под самыми небольшими было не менее шести лошадей.
Следовательно, ряд выходил очень длинный, так что, по приказанию государя, десять унтер-офицеров гвардии, посаженные на коней, постоянно разъезжали для наблюдения за порядком. Маски отличались необыкновенным разнообразием; между прочим гвардейские офицеры были одеты латниками, английские купцы — жокеями, немецкие купцы ост-индскими мореходами, и т. п. Дамы были костюмированы преимущественно испанками, крестьянками, пастушками, скарамушами и т. п. Самые последние большие сани поезда были сделаны наподобие обыкновенной колбасной повозки; в них сидели десять слуг князя-папы в длинных красных кафтанах и высоких, кверху заостренных шапках. Поезд замыкал, в маленьких санях, вице-маршал маскарада, генерал Матюшкин, одетый гамбургским бургомистром.
В таком порядке маскарадная процессия доехала до триумфальных ворот, воздвигнутых на Тверской улице богачом Строгановым, который предложил участникам угощение в особо построенном для этого доме. Отсюда поезд двинулся к Красной площади и Кремлю, по которому сделал два круга, и наконец остановился у императорского дворца. Так как было уже 5 часов вечера и наступила темнота, то все получили позволение отправиться по домам, с тем, чтобы на завтрашний день собраться снова в назначенное место для повторения невиданной на Руси потехи.
Опубликовано: Шубинский С. Н. Исторические очерки и рассказы. СПб.: Тип. М. Хана, 1869.
Оригинал здесь: http://dugward.ru/library/shubinskiy/shubinskiy_moskovskiy_maskarad.html.